– Я расплачиваюсь за чужой грех.
– Вот как. Это интересно.
Девушка пришла в себя, пошевелилась, застонала. Но Фандорина, похоже, она больше не занимала.
– Да-да, за чужой грех, – затарахтел Акунин. – Заводной Апельсин – фантазия другого писателя, Энтони Берджеса. Не моя.
– Так вы писатель, – присвистнул Фандорин. – Мне следовало догадаться. Постойте-постойте, ваша рожа мне смутно знакома. Вы…
– Акунин.
– Ах, Акунин. Да-да. Читал что-то. Постойте.
Петр Эрастович задумался.
– Постойте-ка, но в соответствии с грехом, как вы выразились, вашей фантазии, я должен буду отрезать этой девке руку.
– НЕТ!
Девушка зарыдала.
– Нож, – коротко бросил Фандорин.
Руслан вынул из кармана швейцарский ножик и кинул его шефу.
– Постойте!
– Да?
– Не делайте этого! Лучше вы…
– Лучше мы?
– Изнасилуйте ее.
Петр Эрастович подкинул нож на ладони. Засмеялся. Спрятал нож в карман, застегнул ширинку.
– Идем, Арлекин.
Двое в масках ушли, оставив писателя Акунина в полном недоумении.
Пункт 14
12 сентября 2017 года
Заключенный застонал, сел на холодном полу.
Пискнув, от тарелки с баландой метнулась в угол крыса.
Стукнул засов, дверь камеры отворилась. Вошла молодая белокурая женщина, закованная в кожу, с кобурой для ГШ-18 на поясе, с глубоким вырезом на груди.
– Федеральный комиссар Света Изиванова, – представилась она.
Заключенный шмыгнул носом, отозвался хрипло:
– Адагамов. Рустем.
Комиссар закурила тонкую сигарету. Ярко-красные губы выпустили облачко сизого дыма.
Заключенный смотрел на Изиванову, как затравленный зверь.
– Вас покормили? – осведомилась комиссар.
Адагамов растерянно захлопал глазами, выдавил:
– Да, комиссар.
Изиванова кивнула. Элегантным щелчком швырнула в угол окурок.
Ее глаза стали злыми, как у готовящейся напасть рыси.
– Кормить еще вас, берлогеров ебаных.
Пнула стоящую на полу миску. Расплескивая баланду, миска описала дугу и ударилась о стену. Адагамов вскрикнул от неожиданности.
– На вас, выродков, имперские деньги тратить.
Слегка дрожащими тонкими пальцами с прекрасным маникюром Света достала из пачки новую сигарету. Закурила.
– Хотите?
Рустем кивнул. В глазах его метался страх.
– Послушайте…
– Рустем.
– Да, Рустем. Вы хотите выйти отсюда? Смотреть на небо, на цветочки, ебать девок? Таких красивых, как я. И красивее. Хотите?
Адагамов проглотил возникший в горле комок.
– Хочу.
– Ну, вот, – комиссар улыбнулась и присела на корточки рядом с ним. – Это разумно, Рустем.
Света придвинулась к заключенному, заглянула в изможденное лицо. Ноздри Адагамова уловили запах шанели.