Стиснув зубы, мы уселись за столы. Сегодня каждый из кожи вон лез, чтобы доказать свою незаменимость. Машинистки стучали вперегонки, как горохом сыпали, сметчики громко жаловались на ошибки, начальники щедро раздавали выговоры, стараясь, чтобы их голоса были слышны в коридоре, где мог проходить "великий Чилл".
К вечеру дошла очередь до нас: шеф потребовал к телефону Клэя, и даже Клэй, наш хладнокровный Клэй, ко всему безразличный, кроме спиртного, побледнел, принимая трубку..
- Кажется, старик сам получил проездной билет, - злорадно прошипел Джонни...
Но здесь Клэй повесил трубку...
- Аллэн, - сказал он четко, - вас требуют в кабинет шефа...
Теперь пришла моя очередь дрожать и краснеть. К шефу? Меня? За что? В чем я провинился... Я мысленно просмотрел все подписанные мною чертежи и сметы... Как будто никаких ошибок, никаких замечаний... Значит, просто сокращение и меня, как новичка, первым...
И вот приговоренный, я стою перед тяжелой дубовой дверью, бессмысленно глядя на бронзовую львиную голову, которая держит в зубах медное кольцо... Сейчас я возьмусь за кольцо и... открою дверь в Штаты, назад к парковым скамейкам, к унизительным похлебкам Армии Спасения и пятицентовым ночлежкам... Откуда-то сбоку выходит Стоун. Его холеное бледное лицо покрыто красными пятнами, губы дрожат...
- Надо быть идиотом, - говорит он, стуча зубами, - полным идиотом, чтобы верить собственным газетам. Он удивлен, что у русских есть инженеры, он думает, что в Москве ездят на белых медведях верхом... Надо быть стопроцентным дураком...
Я не слушаю Стоуна, мне не до него. Я понимаю, что Стоун уже получил проездной билет в Штаты...
И вдруг передо мной возникает знакомое лицо Фредди. Мой бывший соученик взъерошен и бледен, как бывало перед экзаменом. Радостно вскрикнув, он тащит меня за рукав в соседнюю комнату и, задыхаясь, шепчет на ходу...
- Аллэн, друг, это я тебя вызвал, извини. Выручай, на тебя вся надежда... Шефу прислали из ФБР русскую статью. Нужно ее перевести сейчас же... Шеф рвет и мечет, а я все перезабыл... - "Я хожу, он ходишь"... Ничего не помню.
- Но, Фредди, дорогой, я восемь лет не брал в руки учебника.
- Как-нибудь, Аллэн, как-нибудь... Вот словари, бумага, если нужно, вызовем стенографистку... Думай во всю, Аллэн, от этого зависит и твоя судьба и моя...
Он сунул мне в руки тонкий журнал. Я увидел на обложке русские буквы и обрадовался им, как старым знакомым. Будто бы снова вернулись колледж, экзамены, длинные шпаргалки с неправильными глаголами и погибающий Фрэдди, у которого вся надежда была на меня.
Судя по заголовку и внешнему виду, журнал был популярным, вероятно, для молодежи. На обложке очень яркими красками было изображено бирюзовое небо и изумрудно-зеленые волны. В волнах тонул пароход, крутой нос его был задран, и красный киль выскочил наружу. На переднем плане, на снежном берегу стояли люди с флагами, причем вид у них был почему-то довольный и радостный... Какая-то светловолосая девушка улыбалась юношам, чернобородый сутулый великан показывал на пароход. Я подивился наивной беспомощности художника, который не сумел изобразить тревогу и ужас. Но Фредди не дал мне раздумывать... Перевернув страницу, он показал статью, отчеркнутую красным карандашом, и я, запинаясь, перевел:
ДОМ, ПОСТРОЕННЫЙ ИЗ ВОДЫ
Очерк Г. Горина.
- Ты уверен, что из воды, а не в воде? - переспросил Фредди. Очень странно - "из воды".
Но нет, оказывается, я помнил русскую грамматику отлично. Предлог "из" может иметь разные значения, но большей частью он переводится "фром" откуда-то, "оут оф" - изнутри, или "оф" - из такого-то материала, из такой-то группы... В данном случае, речь шла явно о материале, поскольку перед "из" стояло причастие "построенный", так что перевод "Тхе хоус мэйд оф ватер" был безусловно правилен.
Но я думаю незачем задерживаться на всех грамматических сомнениях двух неумелых переводчиков. В конце концов перевод был сделан. Вот текст очерка из советского журнала "Наука и техника".
ДОМ, ПОСТРОЕННЫЙ ИЗ ВОДЫ
1. Толя выбирает дорогу
ЯПОНСКИЙ крейсер типа Ямато, водоизмещением в 16 тысяч тонн, был потоплен советскими торпедоносцами близ острова Вулканического, в каких-нибудь пяти милях от своей базы. Это было в те дни, когда, рассыпавшись под мощными ударами войск, отборная Квантунская армия лучшая армия микадо, сломя голову бежала по Маньчжурским полям, когда ученые-бактериологи в Харбине жгли архивы, расстреливали свидетелей и распускали чумных блох, а мистер Трумэн испытывал на японских женщинах и детях новое эффектное оружие - атомную бомбу.
Разгромленные в Маньчжурии самураи капитулировали, и остров Вулканический вместе с другими русскими островами был возвращен советскому народу. В прежней военно-морской базе разместилась океанологическая станция, и океанологи первые поставили вопрос о подъеме потопленного судна. Магнитная разведка определила местонахождение металлического корпуса, дно здесь было удобное, скалистое (илистое дно может засасывать затонувшее судно), но лот категорически сказал: нет. Глубина 311 метров, давление свыше 30 атмосфер. В таких условиях водолазы работать не могут.
В то время Толя Зайцев еще не знал этих подробностей. Он вообще ничего не слыхал о крейсерах типа Ямато. Толя сидел на первой парте и, склонив на плечо круглую стриженую голову, старательно выводил по косым линейкам крупные и корявые буквы: "Я учусь в школе. У меня есть мама и сестра Саша. Моя мама - стахановка. Мой папа убит на фронте... Папа был пулеметчиком".
Толя смутно помнил своего отца. Отец его был "холодником", то есть специалистом по холодной обработке металлов. Соседи хорошо помнили мастера Зайцева, рассказывали сыну, каким знатоком своего дела был его отец. И когда подошла пора выбирать профессию, Толя твердо решил встать на отцовскую дорогу.
Он кончил с отличием амурское механическое - самое лучшее из ремесленных училищ Дальнего Востока. Училище это славилось на сотни километров в окружности и задолго до выпуска туда поступали заявки от самых различных организаций с просьбой прислать пять, десять, или пятнадцать молодых рабочих.
Рабочие требовались в железнодорожные мастерские, на судоверфи и нефтяные промысла, на машиностроительные и рыбоконсервные заводы, на лесокомбинат и даже в китобойную флотилию. Можно было выбрать Комсомольск, Советскую Гавань, город Свободный, Александровск на Сахалине, или Петропавловск на Камчатке. Можно было остаться также в родном городе возле мамы и сестры Саши. Толю как отличника директор хотел оставить при училище помощником мастера, но юноша не согласился.
- Однако рано мне учить, - сказал он, - опыта мало. Еще надо поучиться - на работе.
И он выбрал самое далекое и трудное назначение - на остров Вулканический, где развертывала свою деятельность большая экспедиция подводных работ.
2. Причуда Анны Иоанновны
ИСТОРИЮ потопленного крейсера Толя узнал уже на пароходе. На остров Вулканический ехало много людей: токари, слесари, каменщики, плотники, киномеханик со своими кубическими ящиками, хлопотливый завхоз, начальник клуба с библиотечкой.
Узнав о существовании библиотеки, Толя попросил "каких-нибудь книжек насчет подводных работ на острове", и начальник клуба охотно достал ему "Спутник подводника", очень толстую "Океанографию", сборник "Тихий океан. Жизнь и природа" и, кроме того, неизвестно зачем, потрепанную, пожелтевшую от времени брошюрку с витиеватым заголовком: "Подлинное и обстоятельное описание, построенного в С. Петербурге в генваре 1740 года ледяного дома, составленное академиком Георгом Крафтом".
В брошюре рассказывалось, как на замерзшей Неве против Зимнего Дворца был выстроен ледяной дом по приказу Анны Иоанновны. Скучающая царица затеяла эту постройку для того, чтобы сыграть там свадьбу своего шута. Комнаты, двери, окна, мебель, архитектурные украшения - все было сделано из чистого льда. Вот, что говорит об этом Крафт:
..."Самый чистый лед наподобие больших квадратных плит разрубали, архитектурными украшениями убирали, циркулем и линейкой меривали, рычагами одну плиту на другую клали и каждый ряд водой поливали, которая тотчас замерзала и вместо крепкого цемента служила. Таким образом, через краткое время построен был дом, который был длиною в 5 сажен, шириною в 2 сажени с половиной, а вышиною вместе с кровлей в 3 сажени".
Воображение живо рисовало Толе зеленоватые глыбы льда, узоры инея на прозрачных окнах, переливы снежинок, освещенные горящей нефтью, а точная мысль токаря-профессионала уже обсуждала приемы работы:
- Как работали в то время? Вероятно, больше всего, ножом - вырезывали узоры от руки. Если слегка подогреть нож, лед обрабатывать нетрудно. Электрических моторов тогда еще не знали, но токарные станки были с ножным приводом, вроде швейной машины. Можно взять ледяную болванку, распилить на дисковой пиле, вставить заготовку в супорт, зажать деталь бабкой. Лед во всяком случае, мягче стали, резец возьмет его без труда.
И Толя с возрастающим интересом листал шершавые страницы.
..."Напереди перед домом стояло шесть ледяных точеных пушек, которые имели колеса и станки ледяные ж... Из оных пушек неоднократно стреляли: в каковом случае кладено в них пороху по четыре фунта и притом посконное, или железное ядро заколачивали. (Такое ядро иногда в присутствии всего императорского придворного штата в расстоянии 60 шагов доску толщиной в 2 дюйма насквозь пробило)...
...По правую сторону дома изображен был слон в надлежащей его величине... Сей слон внутри был пуст и так хитро сделан, что днем воду вышиной в 24 фута пускал..., а ночью с великим удивлением всех смотрящих горящую нефть выбрасывал... Сверх же того, мог он, как живой слон кричать, каковой голос потаенный в нем человек трубою производил.
Третье - на левой стороне дома, по обыкновению северных стран, изо льда построена была баня, которая казалась будто бы из простых бревен сделана и которую несколько раз топили и действительно в ней парились".
Все это было очень любопытно, но не имело никакого отношения к подъему кораблей, поэтому Толя отложил брошюрку в сторону и взялся за "Спутник подводника". "Спутник" объяснил ему, что затонувшие суда чаще всего поднимают при помощи понтонов, наполненных воздухом. Понтоны эти прикрепляют к корпусу судна водолазы, а водолазов лимитирует давление воды. На глубине в 10 метров давление вдвое больше, чем на поверхности, на глубине 20 метров - втрое больше и т д. В шлеме и мягком костюме водолазы спускаются в лучшем случае на 90 метров, в жестком стальном костюме - на 150 - 200 метров. Но работать там уже невозможно давление воды зажимает шарниры и очень трудно двигаться, сгибать руки и ноги. О том, каким способом можно поднять судно с глубины 311 метров "Спутник" ничего не говорил. Толя решил, что он об этом узнает на острове, и снова взялся за брошюру Георга Крафта.
..."В каждом покое по 5 окон, в которых как рамки, так и стекла были сделаны из тонкого чистого льду. Ночью в оных окнах много свеч горело, почти в каждом окне видны были писанные на полотне смешные картины, причем сияние сквозь окна проникающее преизрядный и весьма удивительный вид показывало.
В перилах, кроме главного входа, находились еще двои сторонние ворота и на них горшки с цветами и померанцевыми деревьями, а подле них простые ледяные деревья, имеющие листья и ветви ледяные ж, на которых сидели птицы, что все нарядным мастерством сделано было.."
Толя дочитывал книжку в самые последние минуты. Пароход уже стоял в круглой бухте острова Вулканический, а пассажиры в ожидании высадки толпились в трюме, тесня друг друга узлами, сундучками и чемоданами. Снаружи доносился лязг железа, скрип талей, стук деревянных сходней. Но вот трап уложили, в широко открытый выход пахнуло свежим морским воздухом, и прямо перед собой Толя увидел черные отвесные скалы, узкий каменистый берег, небольшой поселок со сборными деревянными домиками, яблоневый сад и в саду рядом с цветочными клумбами... настоящий ледяной дом.
3. За морем телушка - полушка
ВУЛКАНА на острове не оказалось. Вулкан здесь был много миллионов лет тому назад. В те времена над морем возвышался гигантский конус, над вершиной его клубился черный пепел, в пепле сверкали молнии, по склонам горы струились огненные реки.
Но затем вулкан потух - иссяк, успокоился. Исчезла огненная лава, горячие пары и пепел. И океан, размыв рыхлые туфы, ворвался в грозный некогда кратер.
Образовалась круглая бухта - естественный порт, окаймленный тесным кольцом угрюмых скал. С самолета остров был похож на сломанный ободок, почерневшее кольцо, потерянное в океане. Берега затопленного кратера подымались очень круто, и скалы бросали темно-синюю тень на глубокие воды залива. Южные берега залива никогда не видели солнца - здесь до июля лежал снег, в то время как на северном берегу уже цвели сады и плечи строителей покрывались темным загаром. Пристань, поселок, опытный завод, все мастерские и ледяной дом находились на северном берегу. И здесь же в саду перед ледяным домом новоприбывшие собрались на следующий день, чтобы послушать начальника экспедиции - профессора Чернова.