Ваос уже принял вожжи, а возница - седой мужчина в синей фуфайке слезает с козел. Мерга и Лидрал стоят на кухонном крыльце, Фриза, уцепившись за перекладину, глазеет на лошадь.
- Привет, мастер Доррин, - говорит нежданный гость, кивая приближающемуся кузнецу.
- Добрый день, Гастин. Зачем пожаловал? Пришло время уплаты годового взноса?
- Ну... Надо поговорить. Вопрос денежный.
- Заходи, - предлагает юноша и оборачивается к Мерге. - Найдется у нас что-нибудь выпить?
- Выпить - это вряд ли, - хмуро отвечает кухарка. - Ничего, кроме воды. Могу заварить травяного чаю, но тогда придется подождать.
- Не надо чаю, водицы в самый раз будет, - отзывается Гастин, утирая со лба пыль и пот когда-то белым, но давно утратившим первоначальный цвет платком. - Надо же, жарища какая! И не подумаешь, что лето на исходе.
Прихватив кожаную папку, Гастин идет к крыльцу.
Доррин кивком дает Ваосу понять, что лошадь надо напоить, и паренек понимающе улыбается.
- А можно я помогу? - просит Фриза, когда Ваос, привязав лошадь к каменному столбу, берется за ведро.
- Только поосторожней с лошадкой, дочка, - наставляет Мерга.
- И ты тоже, Ваос, - подпускает шпильку Доррин.
Едва они успевают сесть за стол, как Мерга ставит перед ними две кружки холодной воды. Лидрал тоже входит, но останавливается в дверях. На ней темная туника свободного покроя и брюки.
- Гастин, - говорит Доррин, указывая на женщину, - это Лидрал, она занимается торговлей. Будет продавать то, что мне удастся изготовить или вырастить.
Мерга выглядывает во двор и торопливо выходит. Гастин кивает Лидрал:
- Рад познакомиться. Откуда ты родом?
- Из Джеллико, - отвечает за нее Доррин. - Но теперь ее склад здесь.
Гастин хмурится.
- Я полагаю, что вступительный взнос в Гильдию для странствующего торговца должен быть не больше моего.
- А... Ну, надо думать, ты можешь выступить поручителем... хотя редко бывало, чтобы ремесленники поручительствовали за торговцев, - Гастин прокашливается. - Тут такое дело, я ведь почему к тебе приехал...
- Деньги?
- Они самые. Сам ведь знаешь, Белые натравили на нас Кертис и Галлос. Совет... откровенно говоря, оказался в трудном положении.
- Сколько?
Гастин сглатывает:
- Э-э... примерно вдвое против прежнего. Стало быть серебреник с тебя и два с твоей знакомой.
- Ну, за этот год я, пожалуй, расплачусь, - со вздохом говорит Доррин, - но лишь Тьме ведомо, что будет, если это продлится.
- Понимаю, мастер Доррин. Понимаю, - бормочет Гастин, глядя при этом на Лидрал. - Но мы все равно запрашиваем гораздо меньше, чем Белые.
- Да, Белые и вправду дерут три шкуры, - с усмешкой замечает Лидрал.
- К тому же, - продолжает гильдейский чиновник, отпив глоток воды, флот Белых лишил нас возможности плавать по Заливу и Восточному Океану. Видимо, Совету придется объявлять набор в войско, а то и вводить трудовую повинность.
- Что это такое?
- Обязанность ремесленников изготовлять все необходимое для нужд военного времени. Скажем, для кузнеца это детали подвод, упряжь... ну и все такое.
- То есть ты или работаешь на армию, или сам берешь в руки копье?
- Ну... надеюсь до этого не дойдет.
- А вот я думаю, еще как дойдет, - устало говорит Доррин. - Ладно, выправляй документы. Деньги я сейчас принесу.
Открыв папку, Гастин достает несколько листов пергамента и, вытащив пробку из маленькой чернильницы, осторожно окунает в нее перо.
Доррин, удалившись в кладовую и закрыв за собой дверь, отодвигает ларь с игрушками, за которым спрятана окованная железом шкатулка и, вынув оттуда три серебреника, возвращает все на прежнее место.
Когда он возвращается на кухню, Гастин еще скрипит пером.
- Ужасное время... ужасное, - бормочет писец, утирая лоб. Капля пота все же падает на стол, едва не попав на пергамент с непросохшими еще чернилами.
- Приятно иметь с тобой дело, Доррин, - говорит он, закончив-таки писанину и вставая из-за стола. - Равно как и с тобой, Лидрал.
Лидрал кивает.
- Взаимно, Гастин, - говорит Доррин, провожая писца во двор. Мерга оттирает сухим лоскутом грязь с голых ног Фризы и, качая головой, бормочет:
- Ни на миг оставить нельзя... сразу измажешься...
Провожая Гастина взглядом, Доррин качает головой, удивляясь тому, как можно летом разъезжать в толстой вязаной фуфайке, и возвращается на кухню, чтобы глотнуть еще водицы.
Мерга, отчаявшись оттереть дочкины ноги тряпицей, моет их холодной водой, приговаривая:
- И пока не высохнешь, чтоб с крыльца ни шагу...
- Хорошо, мамочка.
Сидящая на кухне за столом Лидрал встречает Доррин вопросом:
- С чего это ты расщедрился - взносы за меня платишь? Знаешь же, что вернуть мне нечем! - ее голос вот-вот сорвется.
- Тьма, но тебе ведь надо налаживать торговлю, - отзывается Доррин, стараясь, чтобы его слова звучали беспечно.