Лидрал подносит к его губам кружку. Вода, пусть и тепловатая, помогает: головная боль становится не такой резкой.
- Попробуй встать! Обопрись на меня и попробуй! - настойчиво повторяет Лидрал.
Кузнец поднимается. Колени дрожат, но ноги его держат.
- Теперь пошли.
Она поддерживает его, и они ковыляют по склону подальше от звуков боя.
- У тебя на плече кровь, - замечает она.
- Щепка попала. Это ерунда.
- Точно?
- Сущая ерунда. Куда больше меня беспокоит зрение. Машина-то так и не отлажена.
- Машина? В такой момент ты можешь думать о машине?
- А о чем мне думать? О том разрушении, которое я учинил?
Уловив чувствами Меривен и свой посох, Доррин, спотыкаясь, бредет по мокрой земле к лошади. Позади стучат копыта. Доррин пытается потянуться чувствами ко всадникам, но белые иглы вновь вонзаются в череп, и ему остается лишь надеяться, что это скачут спидларцы.
- Вон тот кузнец-целитель и торговка, - доносится чей-то голос.
- Тебя Лидрал зовут? - спрашивает кто-то другой.
- Да, - отвечает женщина. - О... тьма! - в ее голосе Доррину слышится испуг.
- Ты возьмешь с собой нашего командира? - спрашивает тот же незнакомец.
- Конечно. Кладите ее в повозку.
- Кадара? - хрипло допытывается Доррин.
- Она ранена. Без сознания, - отзывается Лидрал.
- Нам пора возвращаться, - говорит один из солдат. - Белые наступают, и военачальнику нужен каждый боец.
- Я о ней позабочусь, - заверяет Лидрал.
Протянув руку, Доррин касается лежащей без чувств Кадары. Усилием воли он отгоняет собственную боль и выискивает ее повреждения. У нее сломана ключица, рассечено предплечье, а за ухом глубокая колотая рана.
- Доррин, - тревожится Лидрал, - ты не можешь...
- Многого не могу, но кое на что еще способен, - ворчит он. Кровотечение уже остановилось. Нужно отсюда выбираться.
Он поворачивается к привязанной кобыле.
- Меривен...
Лошадь ржет.
Нетвердо ступая по неровной скользкой земле, Доррин приближается к лошади, гладит ее по шее и берется за поводья.
- Поеду верхом.
- Как? Ты же не видишь дороги.
- Я чувствую тебя. Буду следовать за тобой, вот и все.
Пальцы его обхватывают посох, и на миг перед ним предстает вытоптанный, грязный луг. Головная боль утихает, остается лишь жжение в плече. Правда, длится это недолго, боль и слепота тотчас возвращаются. Однако у него появляется надежда. Возможно, сосредоточение на гармонии позволит ему восстановить зрение.
- Ну ты и упрямец, - бормочет Лидрал, поднимая откидной борт повозки и взбираясь на сиденье.
- Тебе бы этому радоваться. Как Кадара?
- Белая как мел, но дышит.
Доррин направляет Меривен следом за повозкой, катящейся по разбитой, в рытвинах и колдобинах дороге.
Повозка подпрыгивает на ухабе, и Кадара стонет. Доррин закусывает губу.
- Кто там? - слышится голос, принадлежащий, видимо, постовому.
- Это Черный кузнец... он ранен, - говорит кто-то другой.
- Но ведь не велено никого пропускать.
- Ты что, решил попробовать задержать этого малого?
Ответа не следует. Повозка, еще несколько раз качнувшись, выезжает на дорогу. Доррин пытается сориентироваться, но приступ боли заставляет его бросить эту затею, и он следует за повозкой, полностью положившись на Лидрал и Меривен.
CXLIX
- Вот они, кертанские ублюдки, - бормочет Киррас.
- Твоя задача - удержать две первые линии, - напоминает Брид.
На глазах у военачальника, наблюдающего через бойницу земляного вала, кертанские знамена падают на землю, а новобранцы - те, которые уцелели после спидларской контратаки, - разбегаются. Белые выпускают огненные стрелы, но спидларцы успевают укрыться под защитой земляных укреплений, почти не понеся потерь. Брид удовлетворенно кивает - пока все идет неплохо. Потом он бросает взгляд на другого отрядного командира - Риднера.
- Я готов.
Позади обоих командиров отряда стоят оруженосцы со щитами из черного железа. Брид снова смотрит в бойницу. Жаль, что дьявольских устройств Доррина не хватает.
Солнечное утро снова оглашается трубным зовом.