- Доррин...
Юноша оборачивается.
- Обними меня... пожалуйста. - Лидрал скользит в его объятия, и его руки ощущают ее нежную кожу.
- Ты думаешь... что это разумно? Не рано? Я хочу сказать... - он отчаянно желает ее, однако боится, как бы сближение не пробудило вновь страшные воспоминания.
- Какое там "рано"... скорее, поздно, - ее ладони гладят его мокрые волосы, губы ласкают щеки, убирая слезы. Его руки гладят ее спину и скользят по гладкой коже бедер...
Лампа мигает на слабом ветру, шевелящем верхний листок рукописи в оставшейся незакрытой шкатулке.
- Мне недоставало тебя, - шепчет она. - Обними меня снова...
Он сжимает Лидрал в объятиях, вдыхая запах тонких, шелковистых волос и касаясь губами ее щеки.
CLXXX
Остановив фургон у причала напротив "Черного Алмаза", Доррин спрыгивает на землю и, подложив тормозные башмаки под железные ободья колес, откидывает борт. Внутри находится грубая клеть с дюжиной тяжелых ракет, способных - как, во всяком случае, полагает Доррин - пробивать борта кораблей.
- Еще ракеты? - спрашивает Кил, подходя к фургону.
- Да, тяжелые.
- На горизонте парус! - сообщает Тирел.
- Выяснили, чей?
- Пока нет.
Доррин потирает лоб - одна мысль об использовании проклятых ракет вызывает у него головную боль.
- Ладно. Разожги топку. Большого жара не надо, только чтобы поддерживать пар.
- Яррл придет? - спрашивает Тирел.
- Нет. Если со мной, неровен час, случится неладное, должен остаться хоть кто-то, способный построить еще один корабль.
- Разумно, - хмуро кивает капитан "Черного Молота". - Но, надеюсь, ты не планируешь поражение?
- Упаси Тьма!
Заслышав цокот копыт, Доррин поднимает голову и видит Лидрал, скачущую к причалу верхом и держа в поводу Баслу. Конь оседлан, черный посох вставлен в держатель.
- Ты нужен Рилле! - обращается она к Доррину.
Недоумевающий Кил пытается возражать, но Доррин уже понял, в чем дело:
- Кадара?
Лидрал кивает. Доррин торопливо отдает последние распоряжения:
- Тирел, если окажется, что это Белый флот, то как только он окажется в десяти кай от берега, давай гудок. Верхом на Басле я вернусь быстро. Кил, ты знаешь, как нацеливать ракеты. Я на тебя рассчитываю.
Последние слова он произносит, уже сидя в седле.
Коновязи у маленького домика нет, и Доррин привязывает Баслу к перилам по левую сторону крыльца.
На тесной кухне Мерга хлопочет у плиты, на которой в двух больших кастрюлях булькает вода. На столе стоит кувшин с настоем звездочника.
- Мерга, можешь растереть это как можно мельче и равномерно размешать? - спрашивает Доррин, наливая настой в чашку.
- Да, мастер Доррин.
Лидрал бежит в спальню, откуда доносятся приглушенные стоны Кадары. Доррин входит следом.
Рилла поднимает голову.
- Я сейчас вернусь, милая, - обращается целительница к Кадаре, одновременно подавая знак Лидрал. Та садится возле роженицы.
- Я с тобой, с тобой... - ласково говорит Кадаре Лидрал. Поманив Доррина за собой, целительница выходит в коридор и, плотно закрыв дверь, говорит:
- Я должна тебе сразу сказать... Ребенок очень крупный, а пуповина не крепкая.
- Ты хочешь, чтобы я посмотрел, что можно сделать?
- Нет, я послала за тобой, чтобы дать тебе возможность полюбоваться этим зрелищем! - раздраженно отвечает Рилла.
Доррин бочком протискивается в дверь и подходит к кровати.
- ...Брид... ты?
- Это я, Доррин. Я хочу помочь.
Легонько коснувшись пальцами напряженного живота, он дожидается очередных схваток.
- Доррин... больно... хуже, чем в Клете... Тьма, как больно!
Понимая, что Рилла права, он утирает лоб рукавом, жалея о том, что рядом нет его матушки. Но сожалениями делу не поможешь: ему приходится сосредоточиться на ребенке и попытке расширить канал, которым должен пройти плод.
Лидрал выходит в коридор, а Доррин неуклюже вытирает лоб о плечо: руки его на животе роженицы, все мысли - только о том, как помочь младенцу увидеть свет.
- Тужься! Тужься! - повелевает сама себе Кадара, стоны то и дело срываются с ее пересохших губ. Ее мокрые рыжие волосы облепили голову, словно боевой шлем.
- Ты справишься! - настойчиво твердит Рилла. - Тужься! Еще!.. Давай!
- Больно... Брид!.. О, Тьма, как больно!