- Возьми еще, чертенок.
Упрашивать Ваоса не приходится.
- Хорошая ветчина, - с чувством произносит Ваос.
- А вот я, - улыбаясь, возражает Лидрал, - люблю жареные овощи и бобы. Тем паче, что в дороге ими не полакомишься.
Опустошив свою тарелку и допив сидр, Доррин поворачивается к Лидрал:
- Мне надо кое-что закончить в кузнице. Давай поговорим там.
- Под грохот молота?
- Нет, я займусь только филированием и полировкой.
- Он никогда не прекращает работать, - суховато замечает Рейса.
- Во всяком случае, никто не видел его без дела, - поддерживает ее Петра.
- Даже я, - добавляет со своего конца стола Ваос.
- Помолчал бы лучше, - добродушно отмахивается от него Доррин.
- Как раз это и делает человека настоящим кузнецом, - говорит Яррл. Работа, а не пустая болтовня.
Все три женщины смотрят на кузнеца, но тот продолжает невозмутимо жевать.
- Дай мне хотя бы надеть куртку, - просит Лидрал. - Я, знаешь ли, не выросла среди вечных снегов.
Доррин мог бы указать на то, что климат на Отшельничьем много мягче, чем даже в Джеллико, но он предпочитает промолчать. Потом они идут в кузницу, где юноша зажигает лампу и открывает ларь с железными деталями для игрушек.
- Тебе не холодно? - спрашивает он.
- Так... не очень.
Присев на табурет, юноша крутит ногой педаль, окунает первую деталь в шлифовальную пасту и приставляет ее к точильному камню. Резкий звук заставляет Лидрал поморщиться.
- Как ты это выносишь?
- Привык, наверное, - отвечает юноша, продолжая под взглядом Лидрал обтачивать и полировать темный металл.
Закончив, он складывает детали в ларь и вытирает руки висящим возле станка рваным полотенцем.
- У тебя есть готовые игрушки?
Карие глаза Лидрал на один миг встречаются с глазами Доррина.
- В моей комнате есть несколько, вроде той первой. Они не такие простые, как эти. Дать тебе одну?
Задув лампу, он выходит на холод и дожидается Лидрал, чтобы закрыть за ней дверь в кузницу.
- Сейчас, при нынешних обстоятельствах, мне такую штуковину не продать, но как только лед сломается, я рвану в Ниетр. Это в горной Сутии, довольно далеко от Рильята, так что дотуда добираются лишь немногие торговцы. Тропы паршивые, такие узкие, что повозка не пройдет. Правда, оно, может, и к лучшему: за пару вьючных лошадей на каботажном судне запросят меньше.
- Неужто дела так плохи? - спрашивает Доррин, зачерпывая из колодца ледяной воды и поливая ею руки.
Лидрал ежится:
- Неужели тебе не холодно?
- Да, даже меня пробирает.
В каморке Доррина Лидрал, продолжая ежиться, садится на кровать. Юноша закутывает ее в покрывало.
- Надо же, у тебя руки уже теплые.
- Занимаясь целительством, я кое-чему научился, - отзывается он, садясь на жесткий стул.
- У тебя в комнате настоящая стужа, - ворчит Лидрал, поплотнее заворачиваясь в выцветшее стеганое покрывало. - Ты, должно быть, в родстве с горными котами или еще кем-нибудь из тех, кто рыскает на морозе. О чем ты спрашивал? Ах да! Дела плохи. А ты даже не ответил на мое письмо.
- Я послал тебе ответ.
- Как?
- Как ты и говорила. Через Джардиша.
- Правда? - переспрашивает Лидрал, стараясь поудобнее устроиться на жесткой койке.
- Правда. Должен признаться, что отправил я его всего восемь дней назад, но все-таки написал и отправил. Я ведь не ждал тебя так скоро.
- Не ждал?
- В своих письмах ты говорила о весне.
- Тогда я еще не знала про быстроходные суда контрабандистов.
- Я тоже. Так как насчет модели? - спрашивает Доррин, вставая.
- Сейчас я не могу тебе заплатить.
- И не надо. Мы можем поступить, как в прошлый раз. Это другая модель.
- Если такая же хорошая, как та...
- Это тебе судить, - говорит Доррин, доставая предмет примерно в локоть длиной.
- Что за штуковина?