Дикий Зэпп разбушевался:
— Не жди пощады, заморыш, ёпэрэсэтэ, едрит твою ангидрит! Я те что сказал! Ты чё, не понял? Будешь наказан сообразно своим преступлениям против личности! Я тебе устрою второй Нюрнбергский процесс, Гаагский трибунал, суд Линча, хитрая бестия! Повешу на осине, сукин ты сын, где тебя черти носят? Ставлю левый сапог!
Вытянув длинный указательный палец, с которого давно куда-то подевались вычурные украшения, а самое главное — массивный перстень Командора борта № 919 191, поводит им, как стволом пистолета перед носом обалдевших землян, пока не находит Чирика.
— Вот, ты где, подлый трус! — Дикий Зэпп, рыгая и икая, тычет жирным пальцем в обалдевшего от неожиданности воришку. — К тебе, Чирик, к тебе, обращаю я гневную речь! Лично попрошу нашего Главнораспределяющего, если не казнит меня по прибытии за невыполнение задания, чтобы отдал мне эту обезьяну! В ноги к нему кинусь. А потом тебя, Чирик, посажу в клетку голого, буду кормить из тазика топинамбуром и показывать гостям. Но мозги твои, Чирик, из твоего черепа я выну, не думай! И прошурую их на тестере, пока не отыщу все твои мухлежные приемчики! Ты еще вспомнишь шашки с Диким Зэппом! Ты у меня попадёшь в дамки, аферист!
— Чирик, что он несёт? — спросил Юрка Гагарин. — Какие дамки, какие шашки?
Тот пожал плечами:
— Командир, честно, откуда мне знать? И кто я ему, сторож, что ли? Про женское такси, наверное, раз шашки? По прилёту заказать для Наташки, оне же втюрился в неё по уши, дурак этот, а связи нет, вот он и волнуется, наверное. Да не обращайте вы на него внимания, шеф! Это ж не человек, а робот, вот и несёт ахинею, чего слушать его ля-ля, тополя? А может, заболел. Съел что-нибудь земное, Наташка, наверняка и угостила, у него теперь несварение. Такая зараза, баба, просто сил нет никаких!
Дикий Зэпп действительно похож на больного. Сидит практически голый и, мыча что-то под нос, чешет волосатую грудь. Из одежды на нём только высокий чёрный сапог (левый), рваный на пятке носок на правой ноге и чёрные, из блестящего материала трусы до колена. Прикрывался он старым, неизвестно как оказавшимся в корабле, одеялом, в котором были прожжены утюгом огромные дыры. Можно сказать, что Зэпп был укрыт сетью оригинальной конструкции.
— Почему Зэпп без штанов? — Юрка резко берёт в оборот Чирика. Очень надоели его фокусы.
— А мне откуда знать? Чуть что — Чирик-пырик! Может, украл кто? Наташка Васнецова, например. Я ей не доверяю, если честно. В магазине продавщицей, прикиньте, кого туда берут! Да они там все подворовывают.
— Да этот дурак сам штаны потерял, — уверенно говорит Чирик, не моргнув глазом. — В сортире оставил. Бывают такие забывчивые. С книжкой сел и оо всём забыл. Эй, никто не видел галифэ нашего командора? Кто последний ходил по нужде?
Тут Чирик сделал такое взволнованное и участливое лицо, что, не знай этого гада, поверишь его хитрой роже!
— Чирик, хватит крутить, отвечай! — Юрка разозлился не на шутку. — Почему Дикий Зэпп без штанов и почему он пьян в зюзю? Твоя работа?
Чирик развёл руками:
— А я тут при чем? Он, видимо, воды жизни перебрал! Гадости своей болотной. Ну, бывает, не рассчитал человек, а чем инопланетянин хуже?
— Заткни пасть, лживая тварь! Яго хитрожопый! Клеветник! Опоил меня смертельной гадостью, — Дикий Зэпп громко рыгнул, и все носы позатыкали. — Диктую, говорит, рецепт! — И пошёл шпарить голосом Чирика. — На литр воды жизни берешь 200 граммов зубной пасты типа «Поморин» (стырим у Барона, пока тот своего дауна укладывает спать). Табаку из шести сигарет «Прима» (стырим у Седого, пока тот дрыхнет). Всё это, Зэпп, мелко растираешь и размешиваешь. По вкусу добавить 300 граммов охлаждающей жидкости марки «Зима-лето». Пить только залпом, не нюхая! Я и не нюхал, бля буду!
Юрка разозлился:
— Чирик, это правда?
Чирик вытаращил глаза:
— А он что, дурак, не понимает, что это шутка? Я ж не пью такую гадость, и вы не пьёте! Если он дегенерат, я тут при чем?
К Юрке подошёл Барон, взял его за локоть.
— Командир, разрешите. Я давно наблюдаю за этим деятелем, за Чириком. Это такая первостатейная свинья, извините за выражение, другого слова не подберу. Откуда что берётся? Обучил товарища с другой планеты игре в шашки и предложил играть на интерес. А за Чирика играет компьютер, я ж вижу. Он и побеждает всё время, почему Дикий Зэпп без штанов. Да ещё и опоил его.
— Стукач! — сказал Чирик. — А ещё Бароном называется. Баран!
— С тобой, Чирик, всё ясно, — сказал Юрка.
Нет, то, что Чирик ворюга и ещё к тому же шулер в придачу — тут без вопросов. Но инопланетянин этот, серьёзный ведь человек, тьфу, существо. Огромным кораблем командовал, на Земле тут шуровал, людей похищал, целыми районами. Он-то что, дурак, не видит, с кем играть садится? Хотя, если он пил то, что озвучил, крыша у него должна далеко отлететь.
— Шумел камыш, деревья гну-у-улись! — орал пьяный в стельку инопланетянин, считав слова песни из чьих-то мозгов. — Пей, пей, увидишь чертей! Привет с Большого Бодуна!
— Доктор, уколи ему снотворного, — попросил Чирик. — Спать же мешает, чума инопланетная!
Дикий Зэпп, услышав слова Чирика, стал орать ещё громче:
— Ты мне рот не затыкай! Мухлёвщик! Шантрапа! Шаромыга! Тебе не жить!
Тут его, очевидно, из-за принятого на грудь, понесло куда-то в сторону:
— Я всё скажу, что наболело! Спрашивается вопрос: куда уходят наши взносы? Куда деваются средства от аренды 2500 квадратных метров первых этажей, а? Жанна, сядьте! У нас в кооперативе происходят нелицепри… налицеприли… Блин, запутался! Вещи у нас творятся, короче, такие, что впору вызывать вас к прокуратуру! Ого, Пушкин! Жанна, сядьте! Пусть даст отчёт, по каким тарифам мы платим ЖЭКу! Земля под ногами не наша, а в башке моей каша! Детская площадка не приватизирована! Спортивная площадка не озелена! Где гигантские качели и резные карусели? Нету! Сядьте, Жанна, незачёт! Где в футбол играть бомжам, пьяницам и наркоманам? Негде? Это не честно. Территория не орошается, управляющая компания нас грабит! Жанна, лягте, в смысле, сядьте! Мусор не сепарируются! Старое барахло хранится в общих коридорах и на пожарных лестницах! Вам этого мало? Моё мнение такое. Если правление во главе с Борис Аркадьеичем нельзя расстрелять, его надо переизбрать! Сядьте, Жанна! Оно не оправдало надежд и пусть уходит в небытие! Требую положить конец деятельности коррупционеров нашего дома! Скажем дружно — нет, вашу мать! Жанна, доста-ала!
— Он не спятил? — спросил Юрка у Доктора. — Допился до чертей?
— Частично — допился, частично — последствия проникновения его энергии в мозг Управдома. Тот спит, а мозг активно работает. Воспоминания, ассоциации. Зэпп ловит волны. Насколько я понял, у нашего Управдома конфликт с какой-то Жанной из первого подъезда, активисткой, которая метит на его место. Она ему даже снится, эта баба.
Юрка пожал плечами: что за люди! До Земли миллион километров, как сообщил Зэпп, а у этого активистка в голове!
— Чирик!
— Так точно! — козыряет тот. На его голове чёрная фуражка Зэппа, на ногах — высокие кожаные сапоги. Всё ему страшно велико. Фуражка болтается на голове, а в сапогах он похож на известного хвостатого персонажа из сказки Шарля Перро. На всякий случай Чирик оглядывается по сторонам, прикидывая, куда бежать, если что.
— Хорош обезьянничать! Фуражку и штаны отдать Зэппу, живо! — Юрка просто не терпится врезать Чирику подзатыльник. И решает, что врежет, если тот опять начнёт паясничать. — И верни то, что у него забрал своими гнусными шулерскими приёмчиками.
Но Чирик не стал спорить, видимо, правильно оценив ситуацию.
— Скажем дружно — на фиг нужно. — Чирик жаже приободрился, когда понял, что бить не будут. — Тем более, всё велико. Да пусть забирает, жалко мне, что ли?
Достал из-под сиденья штаны, куртку, снял кожаные сапоги Дикого Зэппа, кинул в его сторону:
— Держи, ябеда! Больше с тобой не играю.
— Была бы честь предложена, мухлёвщик, — отпарировал тот. — Фуражку гони, мазурик, фармазон.
Доктор подошёл к Гагарину. Он был какой-то взвинченный, нервный:
— Командир, разрешите доложить? Не знаю, что и думать. Как бы так попроще и понятней. Короче, у меня пропали отцовские часы. «Командирские». Он мне их на окончание школы подарил.
— Хорошо искали? — спросил Юрка. — В вещах смотрели?
— Везде смотрел. Все перетряхнул.
— Давно пропали?
— Дня два назад.
Юрка опешил:
— Два? То есть, прямо тут?
И все сразу посмотрели на Чирика. Тот сделал вид, что это его не касается. Юрка решил проявить принципиальность и разобраться с Чириком до конца. Пора и честь знать, как говорится, совсем оборзел парень, у своих ворует. Суд, что ли над ним устроить? И наказать, как народ решит.
Сидеть и сидеть Чирику в шкафу под замком, как пригрозил ему мысленно Юрка, но тот опять вышел сухим из воды.
— Командир, Земля! — вдруг радостно закричал Седой и в ту же секунду все забыли про Чирика. Седой, правда, тотчас сдулся, словно шарик. — В смысле, извиняюсь, не Земля, конечно. Красная, какая-то планета, не голубая. И мы, кажется, пошли на снижение. Вернее, нас заставляют снижаться.
Все растерянно столпились у огромного панорамного экрана. Корабль, действительно, замедлял ход, приступая, судя по всему, к снижению на неизвестную планету странного красно-бурого цвета; её фрагменты то тут, то там мелькали в разрывах облаков не то какого-то зеленого газа, не то туч такого же зеленоватого оттенка.
— Интересно, который сейчас час? — спросила Наташка, зевая и закрывая рот ладонью. Она только что проснулась, щёки у нее были розовые, губы алели. Все подавленно молчали. Не молчал лишь Чирик, мужское самолюбие которого было задето этой дамочкой; он постоянно искал случай ей за это отплатить.
— Я проснулся: здрасьте, нет советской власти! Меньше надо дрыхнуть, мадам, проспите всё на свете.
— Чирик, хорош трепаться, — обрезала Наташа. — Что я проспала? В экране обзора — одно и то же. Что вчера, то и сегодня. Летим и летим.
И тут она случайно глянула в иллюминатор:
— Ой, ребята, а что это?
— Где, где, — валял дурака Чирик. — Не вижу!
— Это ж планета! Красная, как Марс! — Наташка припала к иллюминатору. — Смотрите, смотрите, да это Марс!
— Да это след вашей помады, мамзель, нет никакой планеты.
— Как нет, вот же она! Доктор, смотрите, вы тоже не видите?
— Да вижу я, вижу, Наташа.
— А что он говорит, что нет?
— Да это он с вами заигрывает, Чирик!
— Я! Заигрываю! С ней? С этой бандиткой? Да на фиг мне надо? Я что, мазохист, что ли?
Чирик обиделся и забился куда-то в угол. Надулся, как индюк, сидит в одиночестве, пялится в иллюминатор. А что на Доктора обижаться, думает Юрка, тот просто поставил диагноз. Все мы влюблены в Наташку, кто в большей степени, кто в меньшей. Зэпп вон присягу даже нарушил, он же фактически Наташке сдался, так она ему запала в душу. Другое дело, что она не выдает своих предпочтений, держится со всеми одинаково ровно, никого не выделяя. Увы, увы, думает Юрка, женское сердце, как и душа — потёмки.
При виде неизвестной планеты у Юрки забилось, заныло сердце от нехороших предчувствий. Совсем как вечером 17 августа, когда он увидел на небе блестящую точку, которая и оказалась кораблём Зэппа, дожидавшимся на орбите ночи. Теперь этот же корабль возвращался назад, замедлял ход, снижаясь, взвывал двигателями, гася страшную скорость.
Вот уже исчез с экрана эскорт сопровождения, и глазам землян открылась панорама огромного, разбросанного по склонам гор, чужого города над которым парили миллионы разноцветных летательных аппаратов.
— Мама, — жалобно заныл Чирик. — Куда нас занесло?
— …А занесло вас, мои маленькие друзья, на планету Клотримазол! — вдруг раздался откуда-то из угла чей-то громкий и зловещий, но очень знакомый голос. — Ну что, доигрались, дураки, в войняшку! Тупорезы! С чем я вас и поздравляю, кретины! Вы на кого попёрли, вашу мать? На могущественную и непобедимую планету Клотримазол! На её гениального вождя — дорогого и любимого народом Главнораспределяющего! Вы за это поплатитесь, ублюдки! Хаба, раба, кара, маракатура! Тут вам ничего не светит!
Вспыхнул большой экран и перед глазами Юрки Гагарина и его растерявшейся команды предстал собственной персоной… Бугровский, Бугор! Тот самый Петр Борисович Бугровский, предатель и гад — на фоне огромного герба в виде ковша эскаватора с семью зубцами. За то время, что они не встречались, он преобразился до неузнаваемости. На нем был чёрный, как у Зэппа, мундир, с отливающими серебром погонами и аксельбантами и чёрная фуражка с кокардой. Сам он был холёный, выспавшийся и тщательно выбритый.
И, судя по всему, страшно собой довольный.
— Приветствую вас, дорогие земляне, от имени и по поручению Верховного Правителя планеты Клотримазол! — сказал он слащаво, явно издеваясь, а потом, как прорвало его. — Добро пожаловать в ад, идиоты! Попомните мое слово: вы все позавидуете мёртвецам! Вы будете молить о том, чтобы к вам пришла смерть, но вместо неё будет только боль, острая, страшная, бесконечная. А начну я с тех уродов, которые меня достали до печёнок. Во-первых, с этого дурака Зэппа, о котором мною доложено, куда надо и с которого будут сняты погоны.
Зэпп выглянул из-под рваного одеяла.
— Молодец, Бугор, бей своих, чтоб чужие боялись!
Накрылся и снова захрапел.
— …Перед тем, как я предложу ему новое место службы — на электростуле! А потом я займусь вами, дорогие земляне! Абрам Иванычем, моим дебильным соседом по этажу и этим дураком Гагариным, возомнившим себя стратегом. Что-то не вижу героя космоса. Никак, сбежал наш космонавт?
— Как он здесь очутился, этот гад? — развёл руками Седой. — Я думал его у нас на крыше пристрелили.
— Как видишь, нет, — ответил ему Юрка. Предчувствие его не обмануло.
Видимо, и Бугровского, и оставшийся на Земле экипаж корабля дрыхнущего в углу Зэппа, всё-таки успели пересадить на летающие челноки, посланные с двух других танкеров, и теперь этот гад ухмыляется мерзко, глядя с экрана.
Юрка подошёл поближе к плазматрону.
— Чего тебе надо, Иуда?
Бугровский откинулся в кресле, оглядел Юрку с любовью:
— А-а, ты здесь. Как я рад, Гагарин, нашей встрече, как я рад! Почти как радовались на Земле возвращению твоего однофамильца в 1961-м! Ты не поверишь! Кстати, поздравь меня: высшее руководство планеты Клотримазол доверило мне русский сектор. Очень такая неоднородная, сложная масса, но тема интересная. Выстроить всех и воспитать в духе служения Общей Идее. На тебе я отработаю новую, более прогрессивную технология борьбы с ложными мыслями и заблуждениями. Называется по-земному просто и понятно «Гес-та-по». В одно слово. Я проект придумал, залитовал, как свой собственный и о нём было доложено на самый верх. За его реализацией будут следить все средства массовой информации планеты Клотримазол, я уже продал им права на первую трансляцию. Ни за что не догадаешься, какую? Ну, с трёх раз!
Юрка молчал.
— Это будет трансляция снятия с тебя шкуры в прямом эфире. Снимут так аккуратно, что и морщинки не найдёшь. Пойдёт на обивку сидений нового клотримазольского двадцатицилиндрового суперкара КАЗ -2109999999 «Клотримазольская сказка». Исключительная модель для исключительных людей! Если на тебе получится, двинем такого рода трасляции дальше. Вас там сколько? Раз, два, три, шесть, семь. Ну, барышня не считается, я её для себя приберегу. Посажу на цепь, посмотрим, как долго будет из себя ходячую невинность изображать. Ну, братва, как вам перспективы?
Юрка подавленно молчал: появление Бугра было для него полной неожиданностью. И вдруг наступившую тишину разорвал вопль Чирика:
— Бугор, етиомать! Наше вам с кисточкой! Сколько лет, сколько зим! С назначеньицем! А у меня для тебя кое-что припасено в подарок по случаю. Хотел преподнесть! Как тебе, а?
И Чирик, вынув из кармана целую пригоршню золотых коронок, стал пересыпать их с ладони на ладонь прямо перед экраном.
— Всё тебе! Всё твоё!
Бугровский аж позеленел:
— Чирий, урка несчастная, ты тоже — не жилец! Я знаю, что это ты, поганец, влез в мой дом, осквернил его! Этого я не прощу тебе никогда! Я вырву твои руки из плеч, а пальцы из рук и отдам их на съедение крысам. Да и вы все не жильцы, уроды! Слушайте внимательно, что я вам скажу и запоминайте. У меня тут полный карт-бланш, делай, что хочешь, пытай, как умеешь! На вас я намерен испытать свои самые смелые фантазии.
И тут неожиданную штуку отчубучил Чирик.
— И у меня, — говорит, — есть смелая фантазия. Всё думал, где бы её испытать? Разрешите начать презентацию, Пётр Борисович? В вашу честь! Вам очень понравится, увидите себя, как в зеркале!
Тот не понял, но кивнул. А зря! Чирик быстро снял штаны, повернулся и показал Бугровскому свою розовую худую задницу.
— Пилотный проект программы «Лицом к лицу»! — выкрикнул Чирик и быстро натянул штаны. — Имени товарища Бугровского!
Экран погас. Все подавленно молчали. В корабле царило серое уныние.
— Хана тебе, Чирий, убьёт тебя, Бугор, — радостно сообщил Дикий Зэпп. — Сделает из тебя шашки. Это ж карьерист чистой воды! Я как его увидел, сразу понял: субъект, мстительный до крайности, садист. Настоящий палач. Жаль, я ему один зуб выбил, надо было два. Не, пацаны, я вам не завидую. Этот не перед чем не остановится, он вон даже мой парадный мундир напялил, хотя я разрешения не давал. Я ж вижу, что мой, белыми нитками шит и медали мои. Думаю, меня он заложил, а у нас заложившему — приз. В виде имущества заложенного — дом, машина, накопления. Если жена понравится, то и жену берут. Детей — в приют при министерстве безопасности, где готовят камикадзе-добровольцев. Это мы у япошек слизали.
Зэппа слушали без большого энтузиазма.
Тут встал Управдом и обратился к Юрке.
— Разрешите, товарищ командир? Хочу кое-что прочитать напоследок, утром написал.
— Ну, ясен перец, что там за текст! — хмыкнул Седой, толкнув в бок Барона. — Не захламляйте проходы, платите квартплатку! Уходя на тот свет, гасите лампадку! И — самое главное! Денег у правления нет ни на что! Репертуар этого зануды я знаю наизусть! За двадцать лет слышал двадцать пять тысяч раз. Пора бы уже сменить пластинку.
Юрка пожал плечами: да пусть говорит. Управдом грустно вздохнул и достал из кармана листочек бумаги.
— Доклад о работе правления в отчётный перелётный период, — подмигнул Седой Доктору. — Нет, даже прикольно! Психбольница на выезде. Или на вылете?
Управдом, вздохнув повторно, вынул из кармана футляр с очками, надел их на нос. Прочистил горло и прочитал с выражением:
Вздохнул снова и сказал, потупя глаза в рифленый пол:
— Это стихотворение я посвящаю Наташе.
И сел на место.
— Блин! — сказал Седой Доктору, — я и не понял! А где про квартплату? Где про нашего друга Елдоса, который за похлебку дом ремонтирует, а по бумагам — ЖЭК? Где всё? Про то, куда идут деньги за рекламу, размещённую на нашей крыше?
На него зашикали. Управдом зыркнул на него обиженно, встал с кресла и отошёл в угол. Стоял спиной и молча смотрел в иллюминатор. Было видно, как приближается чужая планета, постройки огромного города с высоченными зданиями, похожими на кактусы, раскинувшегося на холмах.
— Борис Аркадьевич, спасибо за стихотворение, — сказала Наташа.
— Пожалуйста, — прошептал Управдом.
Седой посмотрел на Доктора и покрутил пальцем у виска. Доктор нахмурился и покачал неодобрительно головой, то ли осуждая ироничного Седого, то ли вороватого, но романтичного Управдома. С плохо скрытой иронией глядел на Управдома Зэпп, пока тот декламировал, всё порывался что-то сказать. А потом его как прорвало:
— Па-адумаешь, написал! Да я могу прям счас сто таких стихов сочинить!
— Ни фига не сможешь! — подбил его Чирик.
Зэпп напрягся и выдал:
Тонут корабли? Или его, Зэппа, корабль на дно пошёл? Неужели командор-пьяница влюбился? Юрка скептически относился к инопланетянину, но этот стишок его с ним примирил. Оказывается, пришельцы могут страдать и любить! Чудеса в решете. Что ж, подумал Юрка, если это так, то Зэпп с его чувствами к девушке с Земли может стать союзником на планете Клотримазол. А то, что Бугровский готовит им внизу «тёплую», изощрённую встречу — сомнений у Юрки не было.
— Ну это мы поглядим, кто кого, — ни с того, ни с сего сказал помрачневший Юрка, вспомнив угрозы Бугра. И скомандовал, стряхивая оцепенение: — Ребята, к бою! Главное, без паники. Как говорится, пережили мы блокаду, переживем Олимпиаду!
И сам себя одёрнул: эй, Цицерон, что за чушь ты несёшь? Но Юрка зря переживал, его люди услышали только команду «К бою!». Подтянулись, лица их посерьёзнели. И он, преисполнившись к ним величайшего уважения за это, вдруг понял, что должен сейчас сказать много-много чего хорошего, подбодрить их, успокоить. Но сказал лишь одно слово:
— Прорвёмся!
Оно прозвучало неожиданно пафосно и ёмко. Почти как гагаринское «поехали!» в апреле 1961 года, когда летел в этот самый космос первый в мире космический корабль «Восток-1». Чирик вздохнул грустно:
— А это как карта ляжет. Или, как Бог даст.
И добавил задумчиво, ни к селу, ни к городу:
— Яблоки попадали, высохли цветы. Манит их живой огонь пламенем любви. Ботаники, блин, пчеловоды-любители, Байроны — два в одном! Я — поэт, зовуся Цветик, от меня вы, короче, ничего не добьётесь!
Вид у него был растерянный, но и решительный одновременно. Судя по всему, он над чем-то очень и очень крепко задумался.