- Запросто.
- Сделай! Сейчас! Пожалуйста, - попросила Юма.
- Зачем?
- Тогда я смогу унести её с собой и ухаживать за ней дома! Я же не могу её просто так бросить, а ходить сюда не смогу и рассказать тоже нельзя!
Саша уставился на нее.
- Но... это же так получается только в стихах. На самом деле никто ни в кого не превращается.
- Превращается! Есть же Зверь!
Саша забавным движением почесал нос.
- И ты думаешь, у меня так получится?
- Да! Ты же волшебник! - Юма вовремя вспомнила его же слова, сказанные в прошлый раз. - И ведь это же сон! Ты сам говорил, что во сне все можно!
Искусник из Срединного мира колебался самую малость.
- А ведь ты, малыш, совершенно права.
Он поднялся с места и походил взад-вперед, что-то бормоча.
- Что ты делаешь?
- Настраиваюсь! Не отвлекай. Лучше пожелай мне вдохновения, неожиданно сердито отвечал её странный друг, и Юма стала желать ему вдохновения - произносила совсем тихонечко:
- Вдохновение-вдохновение! Желаю тебя Саше, чтобы он сочинил, что нужно!
- Вот, слушай, - поэт из Алитайи остановился и прочел:
Когда сердце откликнулось,
то уже не громадина-птица
лежит на скале,
а пичуга
с подбитым крылом
на волшебной ладони
ребенка
- То, что надо, - одобрила Юма. - А почему моя ладонь волшебная?
- Ну, это поэтически, - отмахнулся Саша.
Они оба смотрели в желтые глаза Птицы, ожидая невесть чего.
- Нет, не превратилась, - вздохнул наконец Саша.
В этот миг Вайка сильно защелкал. На камне рядом с ним лежала птица, небольшая, с галчонка. Галчонок открыл клюв и пискнул.
- Вот так да! - ахнул Саша. - Значит, вот как оно!
- Ну да, - отвечала Юма. - Ты же сам сказал, что небо остается на месте, но немножко превращается. Вот и Птица.
- А ты уверена, что это та?
- Ну, конечно! Ты такой странный волшебник, сам делаешь и не веришь, засмеялась Юма. - Посмотри на глаза. И тело поранено. И...
- Ага, - согласился Саша. - Знаешь что, Юма, ты все-таки постарайся меня разыскать. А то я все это забуду, а не хотелось бы.
- Саша! - Юма хотела сказать "спасибо".
Но уже только клочья тумана таяли над землей. И Юма принялась спускаться с Рыжухи, осторожно держа в руках раненную птицу - впрочем, нет, не птицу, а - Птицу, с большой буквы, Юма знала, что это она и есть, и все, что будет с этим галчонком, передастся и Птице.
- Я назову тебя Чка, - сказала Юма. - Хотя, конечно, на самом деле ты не Чка, а большая Птица.
А потом она выбралась на дорогу, и прямо под горой на неё наткнулся дозор рыцарей.
- Юма! - окликнул её Ингорд. - Что ты здесь делаешь?
- Я была на Рыжухе, - отвечала она. - Разговаривала с Сашей. Вы меня не подвезете?
Рыцари переглянулись. Они не стали больше ни о чем её спрашивать.
- Юма, сейчас здесь уже опасно, - предупредил Кинн Гамм. - Мы только что сразили двух чудовищ. Пожалуй, лучше будет тебя сразу переправить к Инессе.
Он не стал её подсаживать в седло, а, наоборот, спустился на землю.
- Возьми-ка меня за руку. Ингорд, ты не подтолкнешь нас? Держись крепче, Юма.
И вот они уже оба стояли в саду Инессы. Фея поднялась со скамьи им навстречу:
- Ну, что на этот раз?
- Ничего особенного. Подвезли по пути с Рыжухи, - отвечал Кинн Гамм. Общалась со своим искусником. Ну, забегай! - напутствовал он её, и Юма отправилась в дом - ей надо было устроить жилище для Чки.
Попозже она разыскала милую Инессу, ожидая от неё вопросов или какого-нибудь выговора - ведь её не было в Тее довольно долго.
- А, это ты, Юма... - фея взглянула на неё как-то рассеянно. - Можешь не рассказывать, что там у вас было с твоим Сашей.