Подойдя к дому инспектора, я, без сил рухнула на верхнюю ступеньку входного портика, не обращая внимания на прохожих.
Немножко посидеть, чтобы круги перед глазами хотя бы перестали расширяться и плясать, тянуло с той поры, как я покинула каирское посольство и подождала возле него Скифа на оговоренной каменной скамейке под старой липой — вставать и куда-то идти уже тогда не было никаких сил, поэтому позднее я мужественно игнорировала все лавочки, с завидной частотой попадавшие в поле зрения на обратном пути.
На бульваре я по научению Стефана угостила олиса горстью гороха, когда тот явился на зов. Скиф не подвёл — вернулся от своей подружки, едва услышал мой свист, под счастливое верещание детворы слопал горсть выданного мне Стефом лакомства, попищал и похихикал на потеху ребятне, показал мне дорогу назад.
Последняя порция поощрительного угощения полагалась моему золотистому красавцу как раз на пороге тюрьмы, и я решила, что тут уже позволительно сдаться — если и не смогу теперь встать, кто-нибудь по ту сторону двери рано или поздно меня заметит и непременно отскребёт от гранита. Даже сам инспектор не побрезгует, уж мой-то труп в его планы точно не входил.
После свидания с дамой, длительной прогулки и растянувшегося пира Скиф пребывал в приподнятом настроении. Слизнув горох, он воспользовался близостью моего лица — виляя хвостом, как пропеллером, полез целоваться и щекотно тыкаться мохнатым носом в шею. Я даже снова смогла улыбнуться и обнять его.
Эту возню и застал подъехавший к дому экипаж. Через минуту я, замерев, наблюдала, как на мостовую из него вышел человек, которого я ожидала увидеть в Талафе в самую последнюю очередь!
— Casper?.. — сдавленно прошептала я, когда сумела пошевелить губами. — What are you doing here in Talaf?
— Just business, — спокойно ответил бабушкин поверенный и предложил мне руку, чтобы помочь подняться с лестницы. На моментально насторожившегося олиса он даже не взглянул.
Я несколько раз растерянно моргнула, до последнего спрашивая себя, не догулялась ли я без арависов до галлюцинаций. Но нет — именно Каспер Миллер прибыл к дому Левиса в карете и стоял передо мной. В сиатской одежде, с неизменной вежливой полуулыбкой. Мои ноздри даже улавливали знакомый строгий парфюм.
— В первую очередь я деловой человек, Элис, — добавил он по-русски, пока я пыталась поймать в голове хоть одну внятную мысль. Или даже на дорисйском?..
Это мне не понравилось, я моментально отрезвела и мобилизовалась. Всё не понравилось — и фраза, и тон, и дорсийский акцент! Да даже если и русский… Когда это Каспер говорил по-русски?! Я же совсем недавно переводила его переговоры с агентом Виталиком.
Виталиком… Сердце треснуло от страха и нехороших предчувствий, но я автоматически приняла предложенную руку и встала, опершись на неё. Ну потому что… потому что я всю жизнь знала, что можно опереться на сквайра Миллера! А до него — на его отца, сквайра Миллера! Британская щепетильность, помноженная на немецкое постоянство и баснословные дивиденды от нашего семейного бизнеса, которые просто невозможно и бессмысленно перебивать предложениями со стороны. Как следствие — абсолютная преданность Меликовым. Вековая.
А значит… Что это значит? Что его послала Айрин? Что Дрей об этом знает? Это помощь? Непонятная, нежданная помощь?..
— Каспер, здесь живёт человек, который следит за каждым моим шагом, — осторожно предупредила я, сама до конца не понимая, зачем. То ли, чтобы действительно предупредить, то ли чтобы прощупать почву. — За пределами дома тоже следит.
— Разумеется, Элис, — невозмутимо отозвался он и позвонил в дверной колокол.
И всё?! Ничего не хочет сказать? Никакого условного знака? Кивка головой, намёка, который пойму только я?..
Нам быстро открыла Тия. В дальнем углу холла паучий слуга шипел, как газировка. Но он не мешал экономке Валей встречать пришедших. Сосредоточенность позволила мне мимолётом отметить про себя — Зора продолжает наводить в доме свои порядки и не находит серьёзного отпора.
Следующим, кого я увидела, был Тиф Левис. Тот не скрывал своего довольства: сиял, как начищенный самовар. И даже аравис-клякса снова коротко чирикнул.
— Старина Каспер, — хмыкнул инспектор, вдоволь посмаковав паузу. — После всех дел прошу тебя задержаться и попробовать объяснить Алисе Андреевне, что девице приличествует покорность. Я недоволен ею с раннего утра, а ты, полагаю, знаешь подход.
С этими словами он удалился, жестом позвав Миллера с собой.
Думай, Элис! Думай! Что всё это значит? Что Каспера послала Айрин?.. Что Дрей в курсе?.. Ох, нет же, нет!
На лестнице стояла Зора. Видимо, всё это время стояла. Я оторопело смотрела сквозь неё, молча складывая в уме всё вместе…
Виталик… Русская речь… Левис, чуть не показавший мне на радостях язык — он словно сам не ожидал приезда Миллера. Старина Каспер… подумать только! Так вообще-то папа называет семейного поверенного. Мой папа, а не Антиф Левис!
Тёмная лошадка — дочь какой-то из моих бесчисленных кузин. Это, очевидно, связано с Каспером. Запасной вариант Левиса для Связи. Запасной вариант. В Англии. Ребёнок. Каспер… Бо-о-оже! Каспер ведь наверняка тогда знает, что Сибил ждёт наследника Меликовых! Отец переписывал завещание через его человека…
— Элис? — дрожащим, тревожным голосом позвала Зора.
— Если Каспер предатель, у нас нет ни минуты! — проскрипела я.
Конечно ни минуты! Ребёнок ведь скоро родится!
— Кто он?
— Англичанин. Поверенный Айрин.
Зора пошатнулась и схватилась за перила.
Но мне уже было не до неё, не до себя, даже не до Дрея. Речь уже не шла всего лишь о нашей мучительной временной разлуке!
По всему выходило, что Левис не блефовал со своим запасным вариантом. Он у него есть, и это стало возможно потому, что инспектор копал под Меликовых долго и терпеливо. Многие годы, под самым носом у Айрин!
Речь теперь всерьёз шла о многих человеческих жизнях и о вечной жизни Меликовых. О Лее и Рине, о не родившемся ещё малыше, об исковерканных судьбах и опустевшем Древе… О папе, о Севасте, который ждёт воссоединения с любимой женой, о сотнях душ Безмирья! Абстрактные пугалки Левиса с каждой новой мыслью превращались в свинцовые пули, застревавшие в сердце.
К Зоре побежала Тия. А я до конца собрала в голове мозаику и поняла — шансов на то, что Каспер ведёт двойную игру в пользу Айрин почти нет. Хотя бы потому, что моя рациональная старушка ни за что не изводила бы беременную невестку судами, будь та хоть трижды выскочкой из Ньюхэма!
Следовательно, надо спасать в первую очередь не себя, а Древо! В этом Левис, как ни ужасно, прав.
Едва я это чётко сформулировала, запястья заныли и на них проступили руны Безмирья. По венам тут же поплыло облегчение, голова окончательно прояснилась. Слуга-тень зашипел пуще прежнего. Я обернулась на него, уверенно подняла руку руной вперёд и отчеканила:
— Прочь! Немедленно!
Тот сгорбился, попятился и растворился в коридоре.
Вот так вот! Мой Свет теперь всегда со мной. Я знаю его и чувствую. Не надо больше ждать нападения и защиты кристалла, чтобы дать отпор всякой дряни.
Я снова подняла голову на Зору. Она распрямилась и потрепала Тию по плечу, давая понять, что не нуждается в помощи.
— Арависы, дорогая. Они бьются в дверь, даже отсюда слышно.
Экономка кивнула и поспешила наверх.
Да, я потрачу пару минут на то, чтобы дождаться арависов. Но не более!
— Зора, экипаж Валей со слугой. Где он?
— Площадь напротив, чуть левее по улице. Ты узнаешь герб, — она спустилась, взяла меня за руки и, не задав ни единого вопроса, до возвращения Тии с благоговением любовалась на руны.
Я окончательно поняла, что могу позволить им сиять, сколько мне вздумается, а перед уходом погасить, забрать внутрь себя. И снова явить, едва только захочу!
Спустя пару минут я уже прикрывалась ладонью от назойливого солнца, оглядываясь на крыльце. Пока я соображала, где именно нужная площадь, к дому снова подъехала карета и из неё вывалился уже знакомый мне неуклюжий бледный юноша, которого судебное ведомство выделило для развлечения Зоры. Она уже замучила его до полусмерти накануне и теперь он вздрогнул и опустил плечи, едва завидев меня.
— Вы то мне и нужны! — бодро сообразила я, и молодого человека снова тряхнуло. — Поехали, вместе доложим Имидору, как поживает сегодня госпожа Зора!
***
В карете я готовилась к предстоящему разговору. Главной загвоздкой, из-за которой я не могла решить, как вести себя с Советником, был мучивший меня с самого начала вопрос: как Левису удалось повернуть ситуацию нужным боком, чтобы наша правда стала ложью, а его интриг и интересов Имидор не заметил?
Ответа я не находила, а потому всё больше распалялась — металась по скамье, хмурилась и фыркала, беседуя сама с собой. Из-за этого судейский мальчик на побегушках слился с серой обивкой противоположного сидения и, кажется, даже не дышал. Мне в очередной раз стало его жалко.
— Не изображайте хамелеона, — отмахнулась я. — Я не кусаюсь и от вас ничего, кроме сопровождения, не жду.
Тон вышел раздражённый и сердитый. Юноша только глубже вжался в угол и быстро опустил глаза в пол. Но вроде хотя бы вдохнул с перепугу, и я вернулась к своим мыслям.
Имидору невозможно соврать! Из-за этого ничего не сходилось. Я снова махнула рукой, уже просто так, в неопределённом направлении. Буду действовать по обстановке, — решила я и посмотрела за окошко, чтобы немного успокоиться. Лучше бы я этого не делала!
На булыжной мостовой лежала женщина, окружённая кучкой прохожих и людьми в форменной одежде. Кто-то суетился и пытался ей помочь, другие причитали и охали.
Я догадалась, что бедняге стало плохо либо она попала под проезжавший экипаж. И тут же похолодела, представив себя на её месте. Какая судьба ожидает моего ещё не родившегося брата, если я умру и даже не успею никого предупредить, что Левис о нём скорее всего знает?.. Его украдут и «правильно воспитают»? Или вовсе тихо убьют?.. И что станет тогда с моим Древом?
Впервые я глубоко осознала умом и сердцем, насколько всё висит на волоске. И ужаснулась. Нет, Элис! Тебе сейчас нельзя не только умирать, но даже недомогать. Только действовать! И первое, что я теперь сделаю — устрою головомойку господину Громовержцу. Да как он вообще мог поверить не Валям, а противному инспектору?! Знал ведь прекрасно, что тот — мерзкий тип.
В итоге я ни капельки не успокоилась и даже не рассмотрела, куда меня ведут внутри резиденции Совета. Вроде второй этаж… Роскошный холл, бесконечная лестница под светлым куполом, просторные респектабельные коридоры, тихая приёмная с камином, больше похожая на домашнюю гостиную, чем на присутствие. На этом всё.
Ну и ладно, потом рассмотрю детали. Когда к мужу стану заглядывать. Например, во время неспешной прогулки с олисом, соскучившись… Нет, с двумя олисами, у нас с Дреем их два! Со Скифом и Пипом. Может прямо нынешним погожим утром так бы уже и делала, кабы не проклятый Левис и не тугодум Имидор! Да-да, от него половина моих бед, от напыщенного судьи! Без его одобрения и идиотской Летописи инспектор всё это не провернул бы. Головой надо думать раньше, чем писать в свою книгу всякую чушь! И проверять сто раз прежде, чем тащить в Безмирье. А непроверенное тащить — это уже профессиональная непригодность. На пенсию значит пора, если лоб стал чугунным!
Именно про чугунный лоб я и собралась сказать Советнику, когда тот предстал, наконец, собственной персоной в широком дверном проёме напротив кресла, в которое меня усадили ждать.
Имидор гневно смотрел из-под своих солидных седых бровей и громко сопел. Я вскочила и, уперев руки в бока, сразу обозначила своё настроение, чтобы он и не думал даже, что я пришла ныть и уговаривать!
— Глазами теперь станете молнии метать? Тоже умеете?
Главный Советник поджал губы, но всё же отвесил вежливый поклон. Всполохов на его ладонях не наблюдалось.
— Разве я не дал понять, госпожа Меликова, что не желаю вас видеть?
— Госпожа Валь, — вздёрнув подбородок, поправила я. — А разве похоже, что я пришла к вам, как к частному лицу? Я не к другу на чай заскочила, а в чиновничьей приёмной нахожусь. Поэтому, простите, но на ваши личные предпочтения не ориентировалась.
— Официального разговора хотите? — с открытой угрозой в голосе процедил Имидор.
— Хочу.
— Под Летопись не желаете? — сузил он глаза.
— Почему бы и нет!
— Что же, извольте, — он засопел ещё громче, но подвинулся в проёме и жестом пригласил меня в кабинет.
Войдя, я сразу заметила по центру что-то вроде аналоя, на котором покоился огромный фолиант. От раскрытых страниц исходило мягкое сияние, очень узнаваемое.
— Свет, — пробормотала я. Ярость почему-то сразу улетучилась, я робко улыбнулась и посмотрела Титу прямо в глаза. — Неужели даже такую штуку всё равно можно обмануть?
Я шагнула ближе, но выдающиеся брови Советника вдруг нервно запрыгали, а сам он тоже покосился на книгу. Она захлопнулась и погасла, а затем и вовсе исчезла.
— Ну, знаете ли! — возмутилась я, опомнившись. — Что это вы себе позволяете? Я же сказала, что пришла не на чай! Верните свою Летопись на место и допрашивайте официально, если иначе никак!
Тит долго молчал, явно что-то прокручивая в уме и решая, затем было начал:
— Госпожа Меликова…
— Госпожа Валь, — перебила я. — Лина Валь, если вы запамятовали.
— Ну что же… — прогремел Имидор после ещё одной паузы. — Извольте тогда всё же на чай. Я обедать собирался и вы меня задерживаете.
Он схватил меня за руку и поволок за собой. Больно! Но я мужественно терпела, моментально сообразив: Зевс тащит меня прочь из своего ведомства, а может и вообще из Совета, потому что решил таки поговорить. Так даже лучше — не буду тушеваться и мямлить, соображая, что можно сказать, а что не стоит.
В коридоре Тит отпустил меня и зашагал ещё быстрее. Я запыхалась, но не отставала. Мы вышли из здания, пересекли площадь и Советник открыл передо мной лакированную дверцу кареты. Мирно дремавший кучер встрепенулся и удивлённо на него уставился. Нет, обедать Имидор явно не собирался.
— На Южную аллею, к дому Левисов, — рыкнул он сонному вознице, бесцеремонно подтолкнул меня под попу на подножку и следом сам забрался в экипаж.
К дому Левисов?! Ах так?! Я закипела и взорвалась:
— Знаете, что я вам первым делом собиралась сказать? Что вам на пенсию пора, коли вас легко облапошить в таких серьёзных делах! Куда-нибудь можно подать официальную жалобу на ваш непрофессионализм? Мы с Зорой потрудимся. Или всё, тупик и выше инстанций нет?
— Бесспорно, облапошили вы меня знатно, — взревел Имидор, тоже больше не сдерживаясь. — Как ребёнка вокруг пальца обвели! Да, я сам учил Дрея обходить правду без вранья. Только я политика воспитывал, а не предателя! Кто же мог подумать, что он голову потеряет и мою науку обратит против меня же. Это всё вы, глупая девчонка! Это он в Григорьевском голову-то потерял!
— Да не я вас обманула и не Вали, вот в чём ужас!
— Я в своих руках держал подлинный контракт. Что бы вы не верещали, а я пока ещё не в маразме и Дар не потерял. При таких доказательствах приговор не отменить, даже не мечтайте. Так к чему этот спектакль, госпожа Меликова?
— Госпожа Валь! — надулась я. — Лина Валь. Сколько можно поправлять?!
— Вот когда руны предъявите, тогда и будете поправлять. Поправляет она! Под Летопись она говорить собралась… Зарвавшаяся пигалица! Подумать только — до сказок про Связь без брака договорились! А я и тут купился, старый дурак!
Он перевёл дух и продолжил гневную тираду:
— Не только прекрасную Старую Семью подвели, ещё и на меня тень бросили! Как я вас защищал! Как издевался надо мной Левис! Я сам чуть под суд не пошёл за то, что покрываю преступление по личным причинам. Потому что отказывался верить! Сидите теперь уж тихо следующие пять лет и ждите своих рун. Я позабочусь о том, чтобы дождались. Хвостом вилять не вздумайте, следить стану! Да и у Левиса не забалуешь — на балы и рауты водить не будет. Вали и без того с вами горя хлебнули, даже не смейте засматриваться на других мужчин!
Я терпеливо дождалась новой паузы, потому что после слов про руны моментально успокоилась.
— Я Связанная. И люблю Дрея Валя. Очень люблю! Так что не трудитесь следить.
С этими словами я развернула запястья и прикрыла веки. Лишь бы получилось… Руны проявились, я почувствовала это, даже ещё не открыв глаза.
Тит, набравший воздуха, чтобы отчитывать меня дальше, замер и смотрел на них, стремительно бледнея. А я вдруг узнала улицу за окном и прошептала:
— Мы подъезжаем, велите остановить экипаж. Хотя бы ненадолго! Левис следит за мной, какая-то ваша магия. Мне Лей говорил. И Зора. И сама уже получала подтверждения, — я смело подняла взгляд на Имидора. — Честно говоря, не знаю, как вообще теперь туда возвращаться. Он меня съест! Но дайте я хоть самое важное успею рассказать, из-за чего напролом к вам пошла!
Советник с минуту растерянно смотрел то на меня, то на руны. Затем его ладони стали искрить!
— О! Надеюсь, это значит, что вы готовы слушать?
Тит тряхнул белой гривой.
— Нет! Поди вас разбери, что за ерунда! Я же могу вас и покалечить, если вы до конца не понимаете, что вытворяете… — он ещё подумал и постучал по крыше экипажа. — Стоп! Поворачивай домой.
***
Я догадалась, что в карете разговора теперь не будет, и не настаивала. Даже не пыталась узнать почему, просто тихо разглядывала руны. Арависы оживились и красиво перепевались.
— Уберите-ка уже!
— Не хочу, — капризно возразила я. — Я их, между прочим, до сих пор не рассмотрела. И впервые по собственному желанию зажгла.
— Впервые?.. — опешил Тит. — А откуда же вы знали… Ой, нет уж! Молчите пока. И перед выходом из кареты всё равно погасите.
Вскоре действительно пришлось: мы прибыли.
Экипаж чинно вплыл за витую ограду. Как и особняк Валей, дом Имидоров скрывался от посторонних взглядов за обширным парком и имел подъездную аллею. Но сразу после ворот Советник снова постучал по крыше, после чего помог мне выбраться.
— Проверим, есть ли слежка, раз уж вы утверждаете, — пояснил он. — Ну и оставим её снаружи, здесь я с силах и в своём праве.
Но оказалось, что… нет, не в силах.
Это не на шутку разозлило Имидора, а затем, кажется, и напугало. Сперва он просто молча посмотрел на меня вполоборота, уже собираясь идти к дому: очевидно, «отстегнуть» некую слежку Тит планировал походя, без усилий. Затем он насторожился, развернулся, нахмурился. А после запыхтел, как паровоз, и в конце концов воскликнул:
— Откуда у него такие силы?!
Я пожала плечами и вспомнила, как прогнала мерзкого слугу. Могу ли я помочь Советнику своими рунами?
— А эта магия, она что из себя представляет?.. Ну, как это можно описать? — мне нужен был образ, что-то конкретное, как слуга-тень. Что прогонять, против чего направлять Свет?
— Вам-то зачем? — огрызнулся Имидор, наворачивая круги по ухоженному пёстрому гравию и бросая на меня тяжёлые взгляды. Судья определённо психовал и терял контроль над собой — ладони его снова стали искрить.
Ладно, попробую без образа, пока он меня саму заодно со слежкой не подпалил… Я вызвала руны, почувствовала их. Зажмурилась и представила единственное, что сообразила: как Свет исходит от меня и отгоняет тьму.
Паровоз где-то у меня в тылах сначала запыхтел ещё громче, а потом оглушительно прогудел:
— Что это ты творишь, девочка?! Земная магиня, выходит?
Я открыла глаза и едва удержалась, чтобы не взвизгнуть: уже знакомые большущие пауки разбегались от меня врассыпную.
— Вот ведь адская дрянь! — выругалась я. — Никакая я не магиня, это же просто Свет!
— Что значит, просто? Кто и когда тебя учил? Дрей?
— Никто меня не учил. Это же просто руны.
— Просто Свет?! Просто руны? Ты что, умеешь отгонять чужую магию… брачными рунами?
— Выходит, умею. А что, не должна? — я подняла на Тита растерянный взгляд. — Я думала, это в порядке вещей. Паучьего слугу так удалила недавно, когда они зажглись в доме инспектора.
— Какого ещё паучьего слугу? — прохрипел тот.
— Ну, такая пакость. Вроде похож на человека, но сразу ясно, что вовсе не человек. Он словно тень. На таких вот пауков рассыпался, когда на Лея напал, — уронила я брезгливый взгляд себе под ноги. — У меня, правда, просто смылся, едва пригрозила руной. Не рассыпался. Но я и не… не нападала на него, даже не оборонялась. Лишь приказала уйти. Он противный и всюду суёт нос. А хуже всего, что разговаривает, словно он и есть Левис. Оторопь берёт!
Инспектор перестал нервно метаться и смотрел на меня, как на сумасшедшую.
— Хочешь сказать, что Левис открыто держит в доме антея?! В собственном доме?
— Наверное. Почём мне знать, антей это или что-то ещё. Но открыто, это точно. Он камины чистит, двери открывает. Аппетит портит, прислуживая за столом, — поморщилась я, продолжая жаловаться.
— А потом распадается на таких вот пауков? — спросил совсем рядом незнакомый женский голос.
Я оглянулась и увидела поразительной красоты юную брюнетку с фарфоровой кожей и огромными синими глазами. Она была одета в удивительно нелепое старушечье платье, запахнутое до подбородка, но даже унылый тёмный наряд не портил общего впечатления.
— Доминика Имидор, — хмуро представил Советник. Он провожал взглядами тварей и сосредоточенно смотрел, как те по одному тают. Вроде даже незаметно загибал пальцы, считая.
— Это ведь Алиса Меликова? — улыбнулась девушка, совершенно не обращая внимания на копошащуюся пакость. — Ты ко мне её привёз, папа? Прекрасно, такого финала я и ждала.
— Ждала она! — рассеянно проворчал Тит, отслеживая очередного паука. — К тебе, Ника. К тебе… Но уже и без надобности, кажется я без того ей поверю.
Мохнатая дрянь размером с котёнка бежала прямо на Доминику. Дочь судьи строго на него взглянула и паук не просто исчез, а покрылся ледяной коркой, стал прозрачным и рассыпался в пыль. О… вот она-то точно магиня, как Рина. Вот бы мне так уметь! Поймав себя на этой мысли, я признала, что больше не сторонюсь магии и вовсе не считаю её противоестественной… Ни капельки!
— Сорняки здесь теперь не вырастут ещё лет сто, — задумчиво протянула она и скользнула взглядом по гравийной дорожке, словно по-хозяйски прикидывая: не посыпать ли и там паучьей пылью, чтобы целый век не воевать с корявыми маргаритками и упрямыми одуванчиками.
— Последний, — констатировал Имидор и взял меня за локоть. — Идёмте!
В доме меня усадили на диван, напоили чаем и велели рассказать всё подробно, с самого начала.
— С самого начала, это с проклятого договора? — уточнила я.
— Уже и не знаю, — беспомощно признался Советник, со скипом рухнув рядом с Никой на сидение напротив меня.
— С того, как вы с Дреем стали Связанными и почему, — подсказала девушка, спокойно устраивая голову на плече отца. Имидор до сих пор был на взводе, но она этого словно не замечала. — В этом вся суть. В том, что до брака.
— Ишь ты, — пробурчал Тит. — Сущие, значит, рассказали?
— Рассказали, — спокойно подтвердила Ника.
— А ты, значит, и Летопись зачитала, и мне ничего не объяснила?!
— Кто я, чтобы не зачитать Летопись? — возразила Ника. — А тебе не объяснила, потому что знала, что Элис сразу придёт. Она знает больше.
— Сущие предугадали, — уже без вопросительной интонации констатировал Имидор. — А я-то, понимаешь ли, к тебе её вёз, просто чтобы ты посмотрела ложь без последствий.
— Да, они предугадали, — согласилась девушка.
— Минуточку! — изумилась я. — Что значит — они? У Имидоров что, несколько Сущих?
— Чуть больше, чем несколько, — кивнул Тит. — Мы держим одну из Нитей Большого Древа.
— А… а ваша зеркальная Семья? — совсем растерялась я.
— Нет никаких зеркальных Семей у судей, — печально вздохнула Доминика. — Имидоры испокон веков свободны в выборе жён. А женщины из рода… зачитывают Летопись у Древа. Я с младенчества знаю, что семейная жизнь не для меня.
— Как несправедливо! — возмутилась я. — А если любовь?
— Как у вас с Дреем? — мечтательно улыбнулась Ника, но тут же снова стала серьёзной. — Нет, это тоже не про нас. В сторону женщины-судьи даже взгляда никто не поднимет. Мужчины малодушны. У меня нет разящего Дара, но вот любую ложь от меня совсем никак не скрыть. Я чувствую даже мысли и намерения. И судила бы папу уже под Древом, не исполни он ваш приговор.
Я помолчала, пытаясь вообразить такую долю… не нашлась, что ответить и просто начала свой рассказ. С самой сути начала, с Тины.
— Теперь, папа, ты знаешь, что Вали всегда говорили правду. И что ты разлучил Связанных. Что будешь делать? — сухо поинтересовалась Доминика, когда я выговорилась.
— Не представляю, — прошептал Имидор и закрыл лицо ладонями. — Но в первую очередь надо забрать у Левиса опекунство. Она уже сегодня непременно должна остаться у нас, к Тифу девочке возвращаться нельзя! И я сейчас же пошлю за Зорой. Только как всё это сделать, не разворошив осиное гнездо?.. Номинально они виновны и как Связанные огребут по полной! А к Левису даже прицепиться не за что.
— Нет, папа. В первую очередь ты должен сделать совсем другое!
Тит прищурился и покосился на Нику, явно не понимая, что она имеет ввиду. Я слушала, затаив дыхание, как эти двое решают мою судьбу и поражалась, насколько серьёзно Имидор разговаривает с совсем юной дочкой.
— Ну же! — поторопил он в итоге.
— Ты обязан рассказать ей про Путь сердца.
— Даже не думай! — судья взвыл, как иерихонская труба. — Она потащится к своему Дрею и убьётся, поверив в наивные сказки!
— Это не тебе решать, — отрезала Ника, даже не моргнув. — Одну наивную сказку они уже претворили в жизнь. Ты обязан рассказать, как снять обвинение.
— Его можно снять?! — воскликнула я. — Что же никто до сих пор не сказал?! Почему не объяснили мне сразу, вместе с приговором? О, да я на что угодно ради такого готова!
— Молчи, дитя! Ты не представляешь, о чём говоришь!
— Так расскажите!
— Я расскажу, — Имидор вскочил и навис надо мной, — потому что обязан, — он с укором оглянулся на дочь, как на предательницу, и снова развернулся ко мне. — Но ты сию секунду об этом забудешь и даже думать о таком не станешь, поняла?
— Нет, — ответила я, поджав губы и вздёрнув нос. — Не поняла. И обещаний таких авансом давать не стану.
— Значит, не станешь?! Тааак… Тогда ждём Зору! Пусть она вам обеим вправляет мозги.
Разъярённый судья выбежал из гостиной и громко хлопнул дверью, но через секунду сунулся обратно и рявкнул, ткнув пальцем в дочь:
— Не сметь рассказывать без меня!