— Меликову, значит, в договоре пишем? Ну на-а-а-адо же! Дом-то этих, ну дореволюционных Меликовых будет. Жить не жили, а ночевали, когда в картишки в городе дулись и на этих, ну танцах тряслись. Я вот видите — всё разузнал. Халупа-халупой, да и Григорьевское — не Ярославль, а всё же барская городская усадьба.
С этими словами агент пнул резную балясину, а я чуть не пнула его.
Уже в сотый раз я жалела, что не позволила бабушкиному поверенному Касперу Миллеру взять с нами переводчика. Теперь самой приходилось иметь дело с гадким типом.
— Осторожнее, пожалуйста! Эта лестница намного старше вас, — вежливо попросила я. Ругаться не хотелось, и я постаралась донести своё недовольство при помощи ледяного тона.
— Получается, удачно вы выехали в Британию, а, госпожа Меликова? — замечание Виталий проигнорировал, зато сделал сальную мину и многозначительно кивнул на Каспера, сидевшего поодаль за ноутбуком. — Жениться не женился, раз фамилия наша, но легенду про дворянские корни стряпает вам для тамошнего пафосу? Следом, значит, женится… Прям заранее поздравляю, с виду важный гусь!
Риэлтор противно захихикал, а я поморщилась, отвернувшись к окну. Ну и манеры!..
— А у меня сестра тоже выехала, — обрадовал Виталий. Прелестно! Осталось только его собственную личную жизнь обсудить… — В Турцию, но работа ответственная! Этот, ну… Ресепшен. Глядишь, скоро ей тоже будем корни искать. Хотя там эти… Шейхи. У них, конечно, свои заморочки.
— В Турции шейхов нет, как и в России аристократии. Подробности моей личной жизни тоже нужны для контракта?
— Ну что вы, Алиса Андревна! Это я как умею разговор поддерживаю, к важной детали подвожу. Светская беседа. А то русский скоро забудете, вы вон уже коверкаете. Почти не заметно, но есть.
— Вы говорите прямо! Что за важная деталь? — я едва успела вставить вопрос в непрерывную речь несносного Виталия.
— А деталь такая, что землицы-то при усадьбе в старину было много, а теперь — кот наплакал. Только двор и садик маленький с сарайкой. Четыре сотки садик, а двор и того меньше. Не тесно? Есть интерес по соседству, за забором, ещё участочек для воли приобрести? А то баню негде поставить и этот, ну… Альпинарий.
— Спасибо, земля меня не интересует, — отрезала я. — Той, что прилегает к дому, вполне достаточно.
— Ну да, вам же для пафосу, — стукнул себя по лбу агент. — Жить-то тоже, поди, не будете, как однофамильцы ваши… Но мне и это — вариант. Мне так и эдак интересно.
— Что именно интересно?
— А то интересно, Алиса Андревна, что есть заросший участок позади садика, у которого кадастрового номера не имеется. И на генплане его нету! На старых советских тоже. Я уже по-всякому крутил, в кадастровом отделе целую неделю с девочками чай гонял. Как положено: с коньячком и тортиками. Нету участка, хоть тресни! А если самому рисовать по соткам, то прилегающие, с номерами, смыкаются заборами и… адью.
— Нету — и прекрасно, — сухо прокомментировала я цветистые пояснения. — Закралась когда-то ошибка, вот и оказался клочок между заборами.
— Клочок — это вы погорячились! — заверил Виталий. — Там на мой глазок соток двадцать, а может и больше. Хотел померять, геодезистов привозил — а там тёрн, не продерёшься, и собаки за ним огромные и злющие. Дикие. Мяса не жрут, хоть тресни, кашу не жрут. Пробовал уже травить… И отстрелить не вышло: уходят по зарослям. МЧС вызывал ловить, они помаялись и сказали — нет никаких собак. Ходили туда, значит, в самую крапиву, а твари на них не вылезли.
Агент вздохнул и снова пнул лестницу, словно она и была теми собаками. Меня едва не затрясло, а он безмятежно продолжил:
— Пока я с псинами кумекал, тут уже и вы нарисовались… И давай сразу покупать! Мне бы обождать, да поди найди потом других охочих до такго счастья. И сносить нельзя, чтобы нормально построиться, и даже панелями приличными не обошьёшь. Культура.
— Дикие собаки это опасно, спасибо за предупреждение, — я попыталась свернуть надоевший разговор про ненужную землю.
— Ээээ… нет, Алиса Андревна! Так с темы не съедете и без меня никаких альпинариев у вас не выйдет. Если радуетесь про себя, что вместе с хибарой хороший участок берёте, так халявы не будет, надо делиться по-хорошему. Узаконить землю без Виталика не сможете, тут вам не Ярославль.
— Ещё раз повторяю — мне не нужна земля. Только дом, — я уже готова была повысить голос.
Или теперь уже и повысила?..
Кажется, да, потому что Каспер оторвался от компьютера и бумаг и попытался прислушаться к непонятной для него русской речи. Я состроила в его сторону скорбную мину, жестами извинилась и призвала поскорее продолжить.
— Не нужна, так у меня есть кому продать — соседу с той стороны, — Виталию было решительно плевать на то, что ненужная беседа меня утомила. — Там человек хороший, не бедный. От земли отказываться не дурак. Я же говорю, мне так и эдак интересно.
— Так продавайте! — почти попросила я. Пусть продаёт, что вздумается, только от меня отстанет!
— Отмыть надо. Мы сейчас с вами выйдем на сделку с кадастровыми номерами по дому и по садику, но без межевого дела, — бодро зачастил агент. — А после покупки с собачками разберёмся и закажем обмеры у геодезистов по-человечески. Потом правильное межевое на документики подадим — и хоть себе берите, а хоть соседу. Я дальше раздел оформлю мигом!
— А сделка без этого межевого дела не создаст мне проблем с домом? — подозрительно прищурилась я, невольно вникая во всю эту ерунду.
— Обижаете! — кокетливо ухмыльнулся Виталий. — Закон двоякий, но поворачивает его в этом деле только нотариус. А нотариус свой.
Этот момент мне категорически не понравился. Нужно обязательно всё точно запомнить и попросить Каспера проконсультироваться с русскими юристами!
— Но я предупредил: сосед у вас богатый и щедрый. Съедете с темы — так я заборчик-то сфоткал со всех сторон. Там штакетник низенький с калиткой, о-о-очень старый. Очень-очень прекрасно видно, что не я перед продажей поставил, а давно граница была. Мы тогда у соседа забор снимем и ни в каком суде не докажете, что вам этот участок больше положен. Тут вам не Ярославль, тут всё через меня!
Он что, мне угрожает?! Я поджала губы.
— В сухом остатке — вы передаёте вместе с усадьбой участок без документов, который после покупки следует узаконить с вашей помощью за отдельное вознаграждение, затем оставить при доме либо дать вам его отделить и продать. Я всё верно поняла?
— Абсолютно! — обрадовался надоедливый риэлтор.
— Каков ваш гонорар и прочие расходы, если он остаётся мне?
— Две цены хибары, — уверенно объявил Виталий. — Избушка историческая, конечно, и с центральной водой, газом. Но и это вам земля, а не дрова столетние. Можно пополам, если дорого! — тут же примирительно добавил он. — Половину вам, другую соседу. И все довольные, начиная с меня.
Дом стоил как-то совсем мало, поэтому я согласилась, даже не советуясь с Каспером. Оставалось попросить того проверить правильность всей схемы, и пусть тогда агент узаконит. Меньше возни и меньше Виталия в моей жизни. Судя по всему, участок раньше входил в территорию усадьбы.
В ожидании я снова огляделась. С надеждой покосилась на бабушкиного поверенного. Заканчивать бы уже с этим противным Виталием! Дом мне очень нравился, однако, побродить по нему обстоятельно хотелось без неприятной компании.
Но Каспер всё ещё читал с экрана перевод договора, исправлял что-то и задавал кому-то вопросы по телефону. Он сидел за столом, покрытым чистой и нарядной скатертью — явно старинной, декорированной вручную и с большим мастерством.
— Вроде здесь было какое-то учреждение, но дом выглядит жилым, — протянула я, внимательнее приглядываясь к вышивке.
— Так эти, ну… Бабки две тут и жили с советских времён, — отрапортовал агент.
— Они имели отношение к дому, к старой семье?
— Да не-е-е! Мышь книжная и дворничиха. Тут был библиотечный архив одного ярославского НИИ, — начал выдавать подробности Виталий. На сей раз я отнеслась к его болтовне более благосклонно и внимательно прислушивалась. — Бумажную мышь ещё по молодости её, при совке, десантировали сюда из Ярославля с бумагами и папками, типа в свободное помещение на балансе. Я задолбался им в этот самый институт бабкино добро обратно спихивать перед продажей! После её смерти оно никому не нужно стало. Там какие-то чертежи допотопные, расчёты, бухгалтерия архивная — бред сивый, короче…
Я любовно разглядывала ассиметричную банкетку, прекрасный образчик модерна. Идеальная сохранность и явно оригинальная обивка! Виталий возник перед глазами и с разбегу плюхнулся прямо на неё, настраиваясь от скуки на ещё более обстоятельный рассказ.
— Ну а дворничиха всю улицу обслуживала при совке, приезжая. Из-за мыши тут на бумаге квартиру выделили, чтобы прописать как положено по месту длительной командировки. Мне это очень помогло при оформлении, что дом-то хоть и культура, зато жилой.
Агент ковырнул жаккардовую лилию на обивке ногтем. Я сжала кулаки. Ей-богу — стукну по голове! Ещё один такой номер, и стукну!
— Она ярославскую-то прописку больше не имела из-за переезда. Так и бросил её тут институт в девяностые, — агент моих мучений не заметил, но интерес к лилии, с счастью, потерял. — Никому не интересно было её назад в областной центр тянуть: жильё-то служебное при новой власти перевелось. Жильё с тех пор только за денежки… Ну а дворничиху к ней подселили ещё в семидесятые. Так я про избушку и узнал: мышь померла, а дворничиха ко мне пришла с вопросом, можно ли ей, как всем нормальным людям, право приватизации тут использовать.
— Это что ещё такое?
— Это всем, кто жил в государственном жилье, положено один раз его бесплатно сделать собственным. Если прописка ещё с тех времён. Так что вот бабкам и скажите спасибо: от нищеты на хорошую обстановку денег не было, они всю старину вам по своей нужде и сохранили, так сказать. Ну и мне тоже спасибо можно, — Виталий с сожалением огляделся. — Я обычно такое выгодно отдаю одним ребятам московским. Приезжают на своём грузовике, всякий раритет вывозят для столичных любителей. Такой у них бизнес. А мне хорошо: убираются красиво перед показами клиентам, деньжат немножко подкидывают.
— Что же вы в этот раз не стали? — изумилась я. Не верилось, что ушлый риэлтор может упустить даже небольшую выгоду.
— Из-за дворничихи, — посетовал тот печально. — Сам себе всё испортил, связался с этой реставрационной комиссией, чтобы бабку запугать… Они всё описали тут, сфоткали — не вывезешь уже. Хоть и свои люди, а честь иметь надо: много глаз эти диваны со шкафами теперь видели. Ну да ладно, лес рубишь — щепки летят. Хватит мне по этому вопросу и вашего спасиба.
— В каком смысле — запугать? Вы что, силой у пожилого человека дом отобрали?
— Зачем силой?! Что я — дикий что ли, как те собаки? — надулся вдруг Виталий. — Гражданка обратилась по вопросу оформления недвижимости на платную консультацию к профессионалу. Ко мне, то есть. Ну я ей исключительно юридически и растолковал, что это культура и старина и она не расплатится всё тут поддерживать, а потом замумукается отчитываться. Комиссию пригнал к ней для иллюстрации, проплатил им всё по чести, чтобы табличку повесили. Она после этого и согласилась продавать.
— А сама хозяйка где? Будет только при подписании документов?
— Не-е-е… Договор тоже через меня, по доверенности. Всё-всё через Виталика! Я ей домишко подобрал… в деревне. Не ближний свет оттуда в Григорьевское таскаться. Уже заранее заселил, чтобы покупателей мне не распугивала. На её век хватит, печка не дырявая. Так что не надо мне тут лепить, я не чёрный риэлтор, бабок не обижаю! Тут вам не Ярославль, всё на виду… Вмиг вычислят.
Какой ужасный человек!
В уме я сделала отметку, что надо бы найти старушку и обсудить с ней дальнейшее проживание в усадьбе за вознаграждение. Дому нужен присмотр, она с этим явно прекрасно справлялась. Я всё равно вечно здесь торчать не буду — пережду бурю с наследством, наиграюсь в своё удовольствие с реставрацией и вернусь в Лондон. Фасад, конечно, в плачевном состоянии, да и вообще заняться есть чем. А потом буду наезжать иногда в такую вот чистоту и уют.
Но у судьбы были на мой счёт иные планы…