Она отодвинула стул, Сенеди во мгновение ока оказался рядом, помог, сунул ей под руку трость.
- Пошли, пошли, я вам покажу все остальное в Мальгури. Позвольте продемонстрировать вам Мальгури, который вы себе воображаете.
Брен не знал, что делать. Она не была врагом - по крайней мере он надеялся, что она ему не враг, и вовсе ему не хотелось делать из неё врага. Табини, черт его побери, сунул меня сюда, знал ведь, что бабушка здесь. Банитчи без конца упрекал, что я принял приглашение, не выслушав, сами понимаете, мудрых советов Банитчи, - а теперь, доверившись гостеприимству вдовы, пайдхи не видел никакого выхода, разве что со стонами рухнуть на пол и изобразить недомогание - то-то порадуется повар, и без того расстроенный; или же просто встать из-за стола, двинуть следом за старухой и смотреть на то, что она хочет показать.
Последний вариант, похоже, самый безвредный с точки зрения поддержания мира. Вряд ли Банитчи дал бы другой совет...
И вот Брен последовал за Илисиди на другой конец террасы, оттуда вниз по каменным ступеням, на другую террасу, а с той - по следующей лестнице на третью террасу, все ниже и ниже, до самого двора, вымощенного камнем, спокойно, неспешно, с Сенеди, вышагивающим впереди вдовы, и четырьмя её телохранителями, замыкающими процессию.
Спускаться пришлось заметно дальше, чем ожидал Брен. Маршрут включал в себя самую заднюю часть крепости и пролегал сначала через обнесенный стенами двор, потом через пахнущий землей другой дворик, тоже огороженный стенами, - здесь он уже начал испытывать неуверенность относительно направления, в котором они двигаются, и относительно разумности прогулки с этим отрядом чужаков.
Банитчи меня убьет, думал Брен. Чжейго объявит мне Намерение. Если охрана вдовы сама не имеет таких планов с самого начала. Банитчи знать не будет, куда я девался, - если уже не следит...
Ну да, это вполне в его стиле...
Что-то грохнуло, как молот, в ворота перед ними, Сенеди открыл створку - и оттуда донесся свирепый визг, подобного которому Брен никогда не слышал в натуре, только в пьесах матчими...
Метчейти, сообразил он с замиранием сердца, видя, как сначала Сенеди, а за ним и вдова проходят в ворота. Лошади, пользуясь отдаленным соответствием.
Но слово лошадь никак не охватывает эту сплошную тьму за воротами, которую не в силах сдерживать слуги, дергающую головой, угрожающую жуткими роющими клыками - лошадью это чудовище можно называть лишь в том смысле, что атеви на таких ездят верхом, да, это лошадь, но только по атевийским меркам, создание, которое помогло атеви пересечь континенты, которое таскало их повозки и охраняло их границы.
Животное вздергивало голову, демонстративно не подчиняясь грумам, ощеривало грозные зубы (на клыках были надеты золотые колпачки). С расшитой, сверкающей от бус уздечкой, с буйной развевающейся гривой, на таком близком расстоянии оно выглядело свирепым, устрашало своей огромностью и беззаботной силой, с которой таскало грумов.
Брен остановился в воротах, посчитав, что так будет благоразумнее, но Илисиди спокойно шла дальше вслед за Сенеди. Остальные охранники теперь к их первоначальному числу добавились ещё трое - прошли мимо Брена, говоря, что бояться совершенно нечего, что бы ни твердили ему зрение и слух; он собрал всю решимость и двинулся за спиной у последнего, терзаясь в обществе этих великанов неожиданным искажением перспективы: весь мир внезапно приобрел атевийские размеры, и хрупкая старая атева, опирающаяся на свою клюку, стоящая рядом с жутким чудовищем и протягивающая к нему руку, оказалась такой же огромной, с той же гигантской масштабной шкалы, и таким же пугающим пятном черноты. Такую картину можно было увидеть в Мальгури и несколько веков назад. На месте Илисиди мог стоять какой-то айчжи вполне воинственного возраста...
Он с содроганием смотрел, как метчейта опустила огромную голову и взяла что-то с ладони Илисиди. Проглотила - и принялась, часто посапывая, похватывать её пальцы сильно вытянутой верхней губой, словно искала ещё кусочек, - играет, понял Брен, играет с деликатностью в каждом движении, отзывается на ласку старухиных пальцев, чуть опуская голову, и в каждом прикосновении такая мягкость - поверить невозможно, ведь эта зверюга только что так таскала грумов...
Притворство, напускная ярость, понял он. Это чудовище - ручное домашнее животное, любимое и ласковое. А все представление должно было нагнать страху на пайдхи, глупого земного человека.
- Идите, идите сюда, - сказала Илисиди, оглянувшись на него.
Оперлась рукой на шею метчейты, используя животное как подпорку вместо трости - и требует, чтобы я тоже подошел к этому чудищу!
Ладно, атеви и раньше пытались разыграть его - включая Табини. Атеви при дворе устраивали ему ловушки, чтобы сокрушить его достоинство, а вместе с ним - и авторитет. Так что Брен знал правила этой игры. Он призвал на помощь умеренный гнев и любопытство, которого заслуживало это животное, подошел с замиранием сердца и протянул руку, надеясь, что вдова вовремя предупредит, если существует реальная опасность.
Но полностью на такое предупреждение он не полагался. Он был готов убрать руку. Метчейта вытянула к нему шею - и отдернула.
Он сделал то же самое - и сердце гулко ударило в ребра.
- Еще раз, - сказала Илисиди. - Еще раз, пайдхи. Не бойтесь. Он уже целый год не откусывал пальцев, а то и два.
Брен собрался с духом и вытянул руку второй раз - теперь и он, и зверь повели себя осторожнее; ноздри метчейты быстро раздувались и снова открывались, обнюхивая его - так Брен решил, когда вспомнил, что эти животные в основном полагаются на обоняние - когда-то он это узнал во время подготовки. Голова метчейты была длиной с руку Брена - от плеча до кончиков пальцев. Огромное туловище заслонило солнце. Животное осмелело, теперь оно ощупывало его руку хватательной верхней губой, в общем-то как будто и не угрожая, но смещая его пальцы к торчащим кверху клыкам в золотых колпачках.
На носу у метчейты выделялась небольшая костная пластина, голая, гладкая, серого цвета. Любопытная губа была покрыта мелкими морщинами и сходилась в узкий клин между двумя клыками в золотых колпачках. Метчейта исследовала пальцы Брена, то принюхиваясь, то обдавая его могучим дыханием, с явным восторгом, дергала ушами, как при общении со вдовой, и вроде бы не обижалась, что у него нет ничего вкусного. Щекотала мягкую кожу у него между пальцами и пробовала на вкус кончики пальцев шершавым как напильник языком.
Она уже не шарахалась от него, и его тоже не пугало больше это забавное грубое прикосновение, она с энтузиазмом облизывала ему пальцы, чуть не сдирая кожу, а он испытывал и восторг, и боязнь, и очарование от того, что хоть какое-то существо в этом мире встретило его с таким полным, незамысловатым любопытством - и спокойно приняло то, с чем встретилось. И метчейту не оскорбил его непривычный вкус - вот так, вдовствующая айчжи, сорвались ваши планы!
И тут метчейта допустила совсем уже крайнюю и непредвиденную вольность - потянулась носом к его лицу. Он вскинул руки, чтобы отогнать её, - а в следующий миг уже ошарашенно глядел на эту гору мрака с каменных плит двора.
- Эй, - сказала Илисиди, придерживая своего зверя за узду, и повернулась к лежащему Брену, - по носу хлопать нельзя, нанд' пайдхи. Бабс извиняется, так ведь, Бабс? Что, не ожидал почувствовать у себя на носу руку, а, бедняга?
Брен кое-как поднялся - череп ему удалось спасти от удара о камни, но не спину. Отряхнулся и упрямо протянул руку метчейте снова - среди атеви нельзя показывать нерешительность, пусть даже вдова посмеивается над его неудачей и толкует, что ему надо взять Нохаду, это скакун сравнительно спокойный.
- Взять... куда, айчжи-май?
- Осматривать Мальгури, естественно, - заявила Илисиди, как будто его согласие прийти на завтрак распространялось и на все прочее.
Она передала трость Сенеди, поддернула подол пальто и хлопнула Бабса по плечу - Брен уже знал из телепередач, что это сигнал животному выставить переднюю ногу. Кто-то из охраны подсадил Илисиди сложенными вместе руками, и она лихо взлетела отработанным движением на седельную подушку, и её движение совпало с рывком кверху Бабса, который снова поднялся, плавно и быстро, словно исполнил учтивый поклон. Они башней высились над Бреном, Илисиди и метчейта, черным силуэтом на фоне неба - зверь, сплошное пятно темноты, и Илисиди, блеклые глаза которой были единственными светлыми точками на этом силуэте, словно фигура из свирепого прошлого Мальгури; живая статуя метнулась мимо, развернулась и остановилась, нетерпеливо дергаясь и дожидаясь воли и движения.
Тем временем закипела бурная деятельность перед соседним зданием, где помещались стойла, - грумы выводили оттуда других метчейти, целое стадо черных теней, высоченных, зловещих - для всех членов отряда Илисиди.
И для Брена.
- Простите меня, - начал он, когда Сенеди знаком велел грумам подвести к нему одно из животных. - Тут недоразумение. Я не умею ездить верхом. Не забывайте, меня отправили сюда ради моей безопасности, несмотря на значительные сложности, которые создает мое отсутствие при дворе в решении критически важных дел, - а я даже не проконсультировался со своими охранниками, чья репутация зависит...
Нохада заслонила перед ним все - живая гора между ним и каменной стеной Мальгури.
- Дайте ей познакомиться с вашим запахом, - сказал Сенеди, забрал у грума повод и остановил животное. - Только не нажимайте ей на нос. Реакция совершенно непроизвольная. Клыки, конечно, прикрыты колпачками, но все равно - можно изрядно пострадать.
Метчейта вытянула шею, лениво обнюхала его руку, потом с чуть большим любопытством изучила одежду, лизнула в лицо и потянулась к шее. Мотнула головой, он шагнул назад, но запоздал - тупой клык ударил по челюсти, из глаз искры посыпались - Сенеди тем временем удержал метчейту, а слуги, не обращая внимания на протесты Брена, приготовились подсадить его тем же манером, как подсадили Илисиди.
- Просто поставьте ногу вот сюда, нанд' пайдхи, и все будет нормально.
- Да не умею я ездить верхом, черт возьми, я даже не знаю, как это делается!
- Ничего страшного, - сказал Сенеди. - Просто держитесь за седельные кольца. А поводья бросьте. Она пойдет за Бабсом.
- Куда? - тупо спросил он. - Куда это мы едем?
- Да просто наружу и обратно. Давайте. Я гарантирую вашу безопасность, нанд' пайдхи. Все совершенно нормально.
Назвать Сенеди лжецом, когда Сенеди говорит как профессионал? Вокруг люди, за которыми ты решил следовать, наплевав на осторожность, потому что не хотел, чтобы тебя разыграли или запугали и тем вынудили отступить. Сенеди поклялся, что ты будешь в безопасности. Теперь за твою шкуру отвечает Сенеди, и Банитчи заставит его за тебя ответить - если понадобится, то и жизнью.
Пайдхи может умереть лишь до определенной степени. Его вполне можно заменить, буквально в течение часа после того, как на Мосфейре узнают, что он сломал себе шею.
- Под вашу ответственность, - сказал он Сенеди и взял в руку поводья. - Табини-айчжи действительно зарегистрировал Намерение. Полагаю, вам известно, что произошло сегодня ночью.
С этими словами он приготовился сунуть ногу в стремя, оставив все беспокойства на долю Сенеди. Брен решительно хлопнул Нохаду по плечу, чтобы она - или он, или оно - вытянула ногу: он видел по телевизору, как садятся на метчейту.
Но когда Нохада отвесила короткий поклон, он не нашел стремени на месте, или нога не попала на место, - а грумы тем временем подкинули его вверх, к седельным кольцам. Плюс ко всему, Брен был для них непривычно легок и взлетел куда быстрее, чем ожидал, а потом, не успел он приземлиться на седельную подушку, как Нохада выпрямила ноги и поднялась.
Нохада завертелась на месте, а Брен повалился на другую сторону, отчаянно вцепившись в кольцо, - но его поймали охранники.
Атеви редко смеются вслух. Но Илисиди рассмеялась, а Бабс взметнул голову, вертясь и фыркая, пока грумы пытались поймать Нохаду.
Теперь уже выхода не было. Никакого. Он отряхнулся, забрал у Сенеди поводья и на дрожащих ногах двинулся возобновлять знакомство с Нохадой, которая выставила его таким дураком.