В подвале они записывали на магнитофон ответы Брена на свои вопросы они сказали, что все это матчими, спектакль, и никакого значения не имеет.
Но эта лента все ещё существует, если Илисиди не уничтожила её. Она не могла оставить её в Мальгури, союзникам, которых вроде бы предала.
Если Илисиди ленту не уничтожила - значит, лента у них, с собой.
Он остановился, нарушив строй. Притворился, что у него непорядок со стременем, и сидел, согнувшись на сторону, пока мимо быстрой целеустремленной рысью проносился всадник за всадником.
Брен отдал повод, когда мимо проехал Банитчи, а самый последний охранник немного сбавил ход, чтобы впустить его в колонну.
- Банитчи, у них есть магнитофонная лента, - сказал Брен. - Они меня допрашивали о пистолете.
Тут же ударил Нохаду каблуком и пролетел мимо охранников, когда Нохада понеслась вперед.
Догнав четвертую метчейту в строю, Нохада ударила её в круп - отнюдь не мягко, ткнула боевым наконечником, и всаднику пришлось резко осадить своего скакуна, чтобы предотвратить драку.
- Простите меня, нади, - сказал Брен; он едва дышал, сердце гулко стучало. - У меня перекрутилось стремя.
Ну вот, драка почти что состоялась и помогла Нохаде в значительной степени поднять увядший боевой дух, даже если бы она не отбила своего места в строю.
Однако драка вовсе не помогла Брену - у него по-прежнему раскалывалась голова, а рука разболелась ещё сильнее: Нохада добавила, уж очень энергично рвала поводья.
* * *
Серый дневной свет плавно сползал в вечер, постепенно тускнея под косым дождем - до сумерек, до призрачного полусвета, который, обманывая глаз, мелкими шажками спускался в черную беззвездную ночь. Брен думал, что им придется сбавить скорость, когда наступит вечер, - но атеви неплохо видят в темноте, и метчейти, наверное, тоже: Бабс держал все ту же ровную, пожирающую мили, рысь, переходя на напористый шаг только на подъемах, но никогда не сбивался с темпа на ровных низких местах - не пускался в галоп и не ленился; а Нохада время от времени делала вылазки вперед, жаловалась, вскидывая голову и дергаясь на ходу, когда занимающая третье место в иерархии метчейта не пропускала её, и весь путь превратился для Брена в непрестанную кошмарную битву - лишь бы сохранить контроль над своевольной тварью, лишь бы уши оставались настроены на шорох листьев - единственное для него предупреждение, что надо пригнуться, потому что впереди низкая ветка, под которую передние всадники успели нырнуть, вовремя разглядев в темноте.
Дождь, должно быть, прекратился некоторое время назад, но Брен заметил не сразу - с листьев над головой все ещё капало и ветер сдувал брызги.
Но когда они вырвались на чистое место, оказалось, что тучи уже разошлись, открыв панораму звездного неба и укрытых тенями холмов; эта картина могла бы ослабить в нем клаустрофобию, вызванную полной тьмой, - но она снова породила неотвязные мыcли о корабле, появление которого угрожает этому миру, и ещё о том, что если они не доберутся до взлетной полосы к рассвету, то окажутся на равнине голенькими, ничем не защищенными от самолетов из аэропорта Майдинги.
Илисиди говорила, что они достигнут Уигайриина к полуночи, но этот час давно миновал, если Брен ещё не разучился определять время по звездам у полюса.
Когда колонна снова полезла в гору - вверх, вверх по каменистому холму - он, усталый, измученный болью, начал твердить: Господи, дай мне умереть... Тут Илисиди крикнула "стой", и он решил, что скоро они двинутся дальше, а значит, впереди ещё столько дороги, сколько уже проехали.
Но потом он увидел наверху растрепанную кромку кустов на фоне ночного неба, а Илисиди сказала, чтобы все спешились, потому что дальше на метчейти ехать нельзя.
Ему тут же захотелось, чтоб надо было ехать ещё и еще, потому что только теперь до него дошло, что все ставки уже сделаны. А сейчас группа начнет действовать по тому варианту, на который согласились Банитчи и Чжейго, - после того, как Банитчи тщетно пытался оспорить его перед выездом с привала. И предстоящее пугало его до беспамятства.
У Банитчи не будет никакой помощи, кроме меня, - даже Чжейго, насколько можно судить. А мне ещё надо что-то решить с компьютером... сейчас - последняя возможность отправить его с Нохадой - и надеяться, надеяться, что грумы, верные Илисиди, спрячут его от мятежников.
Но если мятежники сейчас в Мальгури, то они очень заинтересуются, когда появятся метчейти, - а если у нас все пройдет гладко и мы быстро улетим отсюда, компьютеру будет уделено самое пристальное внимание.
Бачжи-начжи. Оставить компьютер кому-то - значит слишком много просить от Фортуны и слишком сильно надеяться на Случай. Он развязал ремешки, на которых держались сумки за седельной подушкой, снял сумки - словно самое простое и обыденное на свете дело делал, только руки все время дрожали - и съехал на землю, придерживаясь за посадочный ремень, чтобы не подломились трясущиеся коленки.
Резко вырвалось дыхание. Он прислонился к твердому теплому плечу Нохады и отключился на несколько секунд, снова почувствовал холод подвала, шнуры на руках. Услышал шаги...
Пришел в себя и попытался забросить сумки на плечо.
Чья-то чужая рука забрала их у него.
- Для меня это не груз, - сказал хозяин руки, а Брен застыл, глупо пялясь в темноту, разрываясь между желанием поверить в сочувствие, которого атеви не имеют, и страхом перед их предусмотрительностью, за которой может стоять Сенеди, - не знаю, не могу сообразить, не хочу поднимать скандал, если есть хоть малейшая возможность, что они просто ничего не знают о машине. Ее принес Джинана. А погрузил в сумки грум.
Человек с сумками отошел. Нохада оттолкнула Брена боком и побрела по склону туда, куда устремились все метчейти: один из охранников Илисиди сел на Бабса и поехал обратно, а все остальные куда-то двинулись, теперь пешком, наверное, к стене, о которой говорила Илисиди и в которой должны быть открыты ворота, как обещала Илисиди, - дай Боже - и не будет никаких осложнений, и все мы сядем в самолет, и он понесет нас прямо в Шечидан.
Человек, забравший сумки, обогнал Брена длинным уверенным шагом, направляясь вверх по темному склону, вверх, куда шли Сенеди и Илисиди. Это только подтвердило самые худшие опасения Брена, теперь надо не упускать этого человека из виду - и надо рассказать Банитчи, что происходит, но Банитчи опирался на Чжейго и ещё на кого-то, сзади, ниже по склону, и понемногу отставал.
Брен растерялся - наедине переговорить с Банитчи невозможно и уследить сразу и за ним, и за тем, с сумками, тоже невозможно. Он ограничился тем, что постарался идти - хромать - примерно посредине между двумя группами; брел и проклинал себя, что не сумел соображать побыстрее и не придумал, как помешать тому человеку забрать сумки и как дать знать Банитчи, что в этих сумках, не раскрывая ничего охраннику, который его поддерживает; а сказать Банитчи что-нибудь сейчас - это все равно что заорать вслух.
Притвориться, что нужно что-то взять из личных вещей?
Может и получиться. Он заторопился, сбивая дыхание, обгоняя передних одного за другим.
- Нади... - начал он.
Но, уже поравнявшись с тем человеком, вдруг увидел впереди обещанную стену - наверху, на самом гребне холма. Древние ворота были открыты, к ним вела едва освещенная звездами, заросшая травой дорога.
Они уже добрались до Уигайриина.
XV
Стена была сплошной темнотой, ворота, казалось, никогда уже не повернутся на своих петлях.
Тени Илисиди и Сенеди прошли в числе первых туда, где царствовал бурьян, где лежал под ногами древний булыжник, а вокруг стояли старинные строения, на мостовую, напоминающую церемониальную дорогу Бу-чжавида, может быть, тоже построенную ещё до раги - мысли разбредаются самыми иррациональными фантастическими тропками, думал Брен, изо всех стараясь не отстать от охранника Илисиди, который нес его сумки и компьютер.
Банитчи и Чжейго были где-то сзади. Те, кто шел впереди, двигались со всей поспешностью, какая была под силу Илисиди, опирающейся на трость и руку Сенеди, - а Илисиди, когда набиралась решимости, перемещалась довольно резво.
- Я уже могу нести сам, нади, - сказал Брен, пытаясь снять ремень своих сумок с плеча охранника - а тот все отодвигался. - Мне не тяжело. Я хочу взять кое-что из сумки...
- Сейчас некогда искать кое-что, нанд' пайдхи, - отвечал тот. - Лучше старайтесь не отставать. Пожалуйста.
Просто смешно! Брен оступился, потерял равновесие, потом рассердился и разозлился, а злость никак не подсказывала разумных действий. Держаться поближе к этому охраннику, не затевать больше разговоров о вещах, пока не остановимся, попробовать объявить, что в сумке - лекарство, которое ему надо принять, как только они окажутся в самолете, а после засунуть сумку под сиденье, подальше от чужих глаз - никакого плана получше он не смог выдумать, пока ковылял по булыжнику, а каждая косточка ныла, и голова от напряжения болела все сильнее.
Началась лестница - тоже под открытым небом, тоже заросшая жесткой травой - в том месте, где дорога тянулась между явно заброшенными зданиями. Теперь шли медленнее - ступеньки трудно давались Илисиди; какой-то из охранников помоложе просто подхватил её в охапку и понес на руках.
Надеяться, что так же поступят с Банитчи, не приходилось. Брен оглянулся назад и приостановился, но кто-то из охранников тут же взял его за руку и повел вперед, говоря:
- Не отставайте от нас, нанд' пайдхи, вам помочь?
- Нет, - сказал Брен и хотел добавить, что помочь надо Банитчи.
Впереди бахнуло. Пуля ударила в человека, с которым он говорил, тот покачнулся и оперся на стену. Посыпались новые выстрелы, пули свистели, били в стены вдоль дороги, рикошетировали с визгом, а охранник, схватившись за бок, втащил Брена в укрытие - какой-то дверной проем или арку навалился сверху и пригнул ему голову, потому что стреляли теперь со всех сторон.
- Надо выбираться отсюда, - прохрипел Брен, но охранник упал, а огонь не прекращался. Брен начал на ощупь искать, куда попала пуля, нашел мокрое от крови место, попытался прощупать пульс и не нашел. Но тело было обмякшее, Брен такого никогда не видел, - убит, решил он, и его передернуло; звуки выстрелов отдавались от стен, непонятно было, откуда стреляют, непонятно даже, где свои, где чужие.
Банитчи и Чжейго взбирались по лестнице. Человек, который сейчас лежал без движения у него на колене, успел затащить его в надежное убежище арка, за ней проход, который вроде бы тянется куда-то между бурьянами, и Брен подумал, что это, может быть, кружной путь вниз с холма и тут можно пройти, не выходя снова на дорогу.
Брен пошевелился, мертвое тело соскользнуло с его колена на землю, он ещё постарался придержать голову, чтобы не ударилась о камни - что за глупость! - приподнялся немного и, оставшись на корточках, начал на ощупь пробираться вдоль стены; он был испуган, взволнован, он не знал, куда девались Илисиди и Сенеди и кто стрелял - люди Табини, мятежники или кто-то еще.