Как ни странно, проделана вся эта монументальная работа была лишь для того, чтоб через мир иной попадать в мир Алисто, и там уже строить и созидать так, как захочется. В более понятных терминах, не для Зака, а для тех, кто все это читает, поясню на более наглядном примере. Например, есть интернет сайт, который надо взломать. Но нет к нему доступа. Но есть возможность создать на нем страницу, которая будет якобы находиться тут, но физически — на другом компьютере. С которым работать намного проще. И вот через тот, другой компьютер, и через эту страницу уже начинать взламывать то, что надо. Действия внешне несколько избыточные и неразумные, но в данном конкретном примере действительно оказалось проще слить два мира в один, и потом тянуться правой рукой через левое плече, чем ломать защиту мира Алисто и влезать туда напрямую.
Как уже можно догадаться, тем самым вторым миром была Иноземия. Причем тогда она ни Иноземией, ни миром не являлась, а была, как и мир Алисто, отдельным исследовательским проектом по исследованию все уже забыли чего. И тогда она не была землей по ту сторону гор, потому что изначально по ту сторону гор вообще ничего не было. Не дошли руки у проектировщиков там что-то создать. А была она вроде отдельного континента, расположенного на другой стороне планеты. Так было удобнее, потому что, хоть оба мира и воспользовались стандартными параметрами всех физических констант и стандартными видами всех законов, так можно было спокойно при желании менять что-то в Иноземии, не воздействуя на мир Алисто, и наоборот.
Такое положение дел продолжалось до тех самых пор, пока мир не приобрел самосознание и независимость. А вот дальше началось самое интересное.
С одной стороны, Иноземия не была частью мира Алисто, вся информация о ней находилась на другом компьютере, и она должна была исчезнуть, как и все следы былого. Но с другой стороны, если уж мир становился реальным, если планета превращалась из набора нулей и единиц в атомы и молекулы, то и то, что на ней находилось, должно было стать реальностью, вне зависимости от того, где именно оно пребывало до этого. Возникла некая неопределенность, решить которую теоретически было проблематично, и верный ответ мог дать только эксперимент. Впрочем, сам Ажау, как и все остальные жители мира Алисто, были уверены в том, что никакой Иноземии не существует.
Противоположного мнения была сама Иноземия. В процессе взаимодействия с миром Алисто она находилась в нем только образно. То есть там пребывали только самые глобальные сведения, вроде типа и формы объектов, их материалов, физической географии и геологии. Более глубокие подробности, вроде атомарной структуры конкретного бруска железа или деталей поведения определенной молекулы кислорода из верхних слоев атмосферы, находились на сервере, и передавались лишь по мере необходимости. После же отделения вся эта информация оказалась утерянной. То есть теперь люди дышали уже не смесью из кислорода, азота и углекислого газа, а воздухом. И состояли не из молекул, а из костей и крови. Если в мире Алисто все осталось по прежнему, он продолжал оставаться миром, где физика ведет себя по законам физики, а химия — химии, то Иноземия стала некой абстракцией. Теперь, если бы нашелся ученый, способный изобрести атомарный микроскоп, обнаружил бы, что никаких атомов не существует, а есть лишь материя, способная делиться до бесконечности. Впрочем, вся эта несуразность физики обычных людей обошла стороной. Им совершенно без разницы, из чего они состоят, и почему все падает вниз, а не вверх. Просто так оно происходит, и нечего себе голову забивать пустяками.
А вот что им было не безразлично, так это то, что Иноземия полностью поменяла свою географию. Тут дело было вот в чем — изначально там, где ее поместил Ажау, был океан. Коренной океан мира Алисто, с водой из водорода и кислорода, с рыбами и китами. Океан этот был тут все время, просто на него на некоторое время наложилась Иноземия. После же обретением мира свободы океан, как нечто более физическое, начал Иноземию гнать прочь. И выгнал в то единственное место, где ей никто не мешал — по эту сторону гор. Дело в том, что хоть изначально тут и планировалось продолжение материка, со своими странами и народами, отделение не дало эти планы закончить, и образовался даже не вакуум, а информационная пустота. Миру Алисто ее было нечем заполнить, вот он и заткнул ее первым, что попалось под руки. Иноземией. Так, что это устроило абсолютно всех. Иноземия была довольна, что осталась существовать, а не ушла в небытие, мир — что остался целостным, без чужеродных нарывов и информационной пустоты.
Однако все же частью мира Алисто Иноземия так и не стала. Она была от него отделена не просто горами и морями, а другими законами физики, другой структурой вещества. Атомы воздуха и воды просто не понимали, как им быть. Они обходили Иноземию стороной, а то, что находилось внутри Иноземии, наоборот, не могло покинуть ее пределы. Образовался отдельный мир, мир в мире, где жизнь шла своим чередом, не пересекаясь с окружающим пространством.
Однако если на бытовом уровне миры не взаимодействовали, на глобальном они были тесно между собой связаны. И именно через такую связь скрытые возможности, которые Ажау оставил для себя в мире Алисто, автоматически продублировались в Иноземии, хоть и в несколько видоизмененном виде. Так они хоть и позволяли творить все, что пожелаешь, но в строго определенных граница — лишь внутри Иноземии, и лишь то, что не будет противоречить законам мира вокруг нее. Что, если посмотреть более глобально, означает, что границ по сути не было никаких.
Однако если основные скрытые возможности находились под контролем Ажау Гаста, в замке Гаст, и доступ к ним мог получить любой потомок Гаста, при условии, что он будет самым младшим, то побочные скрытые возможности просто витали в воздухе, дожидаясь, пока придет кто-то и их из него кристализирует.
Этим кем-то был именно Ажау Гаст. Только, небольшое отступление в истории, не тот Ажау Гаст, который в это же время мотался по миру Алисто, развлекая себя всеми возможными способами. Вернее тот, но только уже из более позднего этапа его жизни. Как это получилось? Очень просто. Машина времени. После того, как Зак вернулся из своего похода по Иноземии, и рассказал обо всем, что произошло Ажау Гаст, тот понял, что он натворил. И решил все это исправить. Ради этой цели он создал машину времени, перенесся в начало времен, проник в Иноземию, и сделал то, что у него попросил Зак. А именно: «Запрячь ты эти скрытые возможности так, чтоб до них никто и никогда не добрался. А я потом, через пару сотен лет, приду, и отключу их.» Естественно, что для того, чтоб их запрятать, надо было сначала эти возможности обрести. Что Ажау со своим многовековым опытом и мудростью и проделал. После чего, решив, что хуже от этого не будет, провел еще несколько экспериментов над миром, в частности воспитал на свой вкус жителей одной из стран, Этросгаста, создал систему моментальных подземных коммуникаций, поработал немного богом Южного мира, в частности продлив срок жизни некоторых из его жителей в десять раз. Просто так, подарка ради. Естественно, что подарком этим воспользовались не все, многие погибли, доказав, что такого дара они были недостойны. Однако некоторые, в частности Ажау Джуниор Гаст, смогли воспользоваться всеми плюсами жизни в восемьсот лет, истратив ценный дар на пользу себе и обществу. Кроме этого, в Иноземии момента становления Ажау вырезал у людей из памяти некоторые куски. Так, например, все забыли, что раньше они жили на материке. И горы на востоке были восприняты как нечто само собой разумеющееся. А поколения, родившиеся уже после этого, даже не представляли, как может существовать мир без неприступных гор. Так, частично благодаря вмешательству Ажау Гаста, жизнь в Иноземии продолжала идти своим чередом, и угроза обретения каким-то психом скрытых возможностей и дальнейшего конца света временно отошла на второй план.
Для того, чтоб она оттуда и не возвращалась, Ажау сделал все возможное, чтоб жители Иноземии не смогли дотянуться до божественных сил. Но в то же время надо было постараться сделать так, чтоб Зак в свое время смог это сделать. Самым надежным способом это обеспечить, как посчитал Ажау, было запрятать все глубоко под землю на краю света, после чего пустить гулять по миру красивую легенду, которая Зака просто обязана была заинтересовать. Тут в распоряжении Ажау оказался Миакдем, который тогда звался не Миакдемом, а совершенно по другому. Он, точно так же, как и Ажау Джуниор, был из разряда долгоживущих, однако предпочитал держаться в тени, занимаясь наукой и время от времени имитируя собственное рождение, взросление, старение и смерть. Настолько успешно имитируя, что за сотни лет никто к его тайне так и не подкопался. Именно ему передал Ажау часть сведений о источнике силы, утаив два самых важных. Первое — пройти туда невозможно, потому что даже успешного преодоления всех преград на пути станут две решетки, поднять которые может только Ажау Гаст. И второе — даже если кто и сядет на трон силы в полдень, но при этом будет состоять не из атомов, а из материи, то ничего он не получит. Таким образом, как показалось Ажау, он надежно обезопасил источник силы, и в то же время достаточно заинтересовал Миакдема, чтоб тот загорелся этой идеей. Дальше проще. Заперев все ловушки, поставив надежную стражу, закрыв все двери на пароли, Ажау вернулся в то место, где его народ построил прекрасную усыпальницу, улегся там в криосон. В качестве будильника должен был сработать сигнал, что кто-то таки получил скрытые возможности в свое полное распоряжение. Он и сработал сутки назад, оповестив Ажау, что все закончено.
Однако законченным оказалось далеко не все. Потому как план, изначально такой красивый, как оказалось, хоть и увенчался триумфом, был близок к провалу. Проснувшись и пролистав в автоматической базе данных события последних веков Ажау понял, насколько все пошло наперекосяк. И сколько возникло разных временных казусов, которых он всеми силами пытался избежать.
Начать хотя бы с того, что, проникнув в Иноземию, тем самым Ажау открыл между двумя мирами щель, хоть и до сих пор узкую, но постоянно разрастающуюся. Сначала сквозь нее проходили лишь отдельные атомы, по потом ее ширина стала расти, и вот около двух десятков лет назад сквозь уже могли пройти даже люди. И прошли. Два человека. Отец и мать Зака Менского. Став после Ажау первыми существами из молекул, попавшими в Иноземию.
Кстати, есть одна техническая подробность, на которой следует обязательно остановиться. А именно: процесс жизнедеятельности тех, кто попадал в Иноземию из мира Алисто и наоборот. Потому что тут, на самом деле, возникает огромная сложность — легким нормального человека нужен не воздух, а молекула кислорода; желудку нужна не еда, а белки, жиры, углероды и прочие соединения; глазам нужен не свет, а кванты электромагнитного излучения. Ну и так далее. И, увы, разрешить эту проблему без помощи чуда невозможно. А потому никто этого и не делал. Все пользовались тем, что Ажау, проникнув в Иноземию первым, позаботился, чтоб все, что будет соприкасаться с человеком из нормального мира, хотя бы на время, но тоже становилось нормальным. Самому то ему ничего не грозило — Ажау был по настоящему бессмертен, и ни еда, ни воздух для него были не обязательны. Такие вот есть плюсы у того, кто сам под себя творит мир. Ну и уж, раз мы начали рассказ о процессе жизнедеятельности, сколь бы это не было неприятно, закончим на том, на чем все заканчивается. Если продукты, что потреблялись, становились вещественными, то продукты, что выделялись, опять превращались в монолитную материю.
Зачем все эти трудности были нужны? Затем, чтоб не нарушить единственный по настоящему незыблемый закон этого мира. А именно — количество информации есть постоянная величина. Увы, даже став свободным мир Алисто не смог стать более вместительным, и то, что в других мирах называют законом сохранения энергии, или законом сохранения вещества, что на самом деле идентично, тут выразилось в постоянство информации. Это было, на самом деле, совсем не плохо. Даже наоборот, очень хорошо. Так как можно было без зазрений совести заставить работать вечный двигатель, перемещаться за ноль времени из любой точки вселенной в любую, и вообще делать все, что нормальная физика как правило не позволяет. А огромный информационный запас позволял не волноваться по поводу того, что на тебя в мире не хватит места. Но все же. Сколько бы этой информации не было, брать ее на придание физичности целому материку было бы слишком расточительно. Потому и Ажау, как единственный человек, понимающий, что вокруг происходит и к чему это может привести, и решил — пусть все будет так, как было. Тем более, что индивидуальность Иноземии не сильно сказывалась в бытовых вопросах. То есть тут сила тяжести, например, являлась константой и не зависела от высоты, но для того, чтоб это почувствовать, надо было для начала выйти в космос, а к этому дела пока даже не шли.
Однако дыра, оставшаяся после прохождения Ажау, способствовала как раз обратному. Медленно, но верно в Иноземию попадали отдельные атомы, а отдельные куски иноземной материи шли в обратную сторону. Смешиваясь, два типа вещества постепенно выравнивали ситуацию, и относительно скоро, по планетарным меркам, Иноземия, увы, потеряет свою индивидуальность, и весь мир станет монотонным корпускулярно-непонятным. Лет этак через миллион… А то и больше.
Однако в данной ситуации был важен не результат, а сама тенденция. Цель между мирами, проявляющая стремление к расширению, не могла привести ни к чему хорошему, и хоть закрыть ее судя по всему мог бы только Зак, до того, как в первый раз отказался от божественных сил, замедлению процесса ее расширения Ажау собирался посвятить ближайшие сколько понадобиться лет своей жизни.
Помимо этого, неучтенными в плане Гаста оказалось куча других факторов. Так, например, вся его надежнейшая система защиты трона силы оказалась полностью разбитой. Причем разбил ее не Зак, и даже не Йодол или Квэрт. Это сделали, как ни странно, самые обычные жители Южного мира, которые восприняли эту систему исключительно как набор удобных подземных коммуникаций, и в таком ключе все эти века с ней и обращались. Многочисленные ловушки были давным-давно обезврежены, методом проб и ошибок, без раздумий жертвуя собой, люди очистили подземелья от всяких неудобств. И даже то, что оставалось, как правило работало совершенно иначе, или вообще не работало. Взять хотя бы тех же стражей, которые должны были по мере поступления новых искателей счастья по одному вылупливаться и стоять до последнего. Их всех самым наглым образом разбудили, перепрограммировали и угробили ради совершенно непонятной цели, причем сделал это не какой-нибудь мудрый гений, а самый обычный человек. Единственное, что успокоило Ажау — решетка, последнее препятствие, отключить которое мог только он сам, по прежнему надежно защищала трон от непрошеных гостей.
Тут историю Ажау прервали самым наглым образом. И проделал это теска Гаста, товарищ Джуниор.
— Тот человек, который разбудил монстров, это Йодол Тсерк?
— Нет, — отрицательно покачал головой Гаст, — Если ты имеешь ввиду вот этого бравого воина, то нет. Это проделал совершенно другой человек, я не знаю, как его зовут, но как я понял — он торговец, и все его называют ВильВрат…
— Вильврат Третий? — переспросил Зак, — Так я его знаю, он как раз из тех, что и папа с Корчем…
— Нет, — высказал свое мнение Корч, — Это не может быть он. Я знаю Вильврата долгие годы, он бы никогда не сподобился на такой поступок. Он хоть и человек у себя на уме, но чтоб совершить такое… У него бы на это не хватило зла в душе.
— Слушай, а этот Вильврта, он коричнево-оранжевым был? — решил уточнить Зак.
— Да, вроде как, — немного подумав, подтвердил Гаст, — Впрочем, чего вы мучаетесь, если хотите — могу вам его портрет показать, я сделал фотографию. Хотел после разборок с вами пойти с ним разбираться, он столько моей работы угробил, что… — Ажау достал из кармана листок бумаги, с которого на наших героев уставилась физиономия того самого Вильврата, о котором сразу же и подумал Зак.
— Что же, Йодол, — Джуниор задумался, — Я не снимаю с тебя обвинений в измене, потому как мои данные достоверно указывают, что ты замышлял мое физическое устранение, но обвинения в организации нападения на Отсилаказ этих тварей с тебя сняты. Тот, кто называет себя Ажау Гастом, позволь мне с этим человеком поступить так, как он заслужил.
— Позволяю, но только после того, как я выясню, каким именно образом он все это проделал… Больше вопросов нет? Хорошо, тогда я продолжаю.
Помимо того, что Ажау, проснувшись, выяснил обзорно нынешнюю ситуацию в мире, более подробное внимание он уделил истории Зака, который, как он уже знал, сейчас находиться где-то возле трона силы, а значит за границами следящей аппаратуры Гаста. Сделал он это лишь для того, чтоб ответить вечно любопытному Менскому на его вопросы, но при этом выяснил много интересного для себя самого.
Хоть формально история и началась лишь недавно, с проникновением родителей Зака в Иноземию, для понимания некоторых ее деталей опять следует вернуться в начало времен, чтоб проследить за еще одним забавным витком истории. А именно, тем, который описывает знак силы, имеющий огромную мощь в Иноземии, но за ее пределами не значащий ровным счетом ничего. На самом деле история возникновения этого знака проста. Его нарисовали. Сделал это не бог, не король и не провидец, а дизайнер, живший когда-то в том самом мире, из которого обретя самосознание и бежал Алисто. Имени этого дизайнера увы история не сохранила, но зато сохранила упоминание о том, для чего этот знак был нужен. Для того, чтоб представлять Иноземию графически среди множества иных миров, моделируемых внутри сервера. Выражаясь иным языком, это было что-то вроде иконки, выбрав которую человек указывал, что его интересует именно этот мир, а не какой-либо другой. И до того, как Иноземия стала частью мира Алисто, в ней самой этот значок был самым обычным рисунком, не имеющим никакой силы.
Однако в момент начала независимого существования миру Алисто понадобилось как-то идентифицировать автономное образование внутри себя, и самым простым способом проделать это было взять уже готовый рисунок, и не мучиться долго. Однако в результате этого произошли события, как и любые стихийные катаклизмы, логикой необъяснимые. В тот самый момент, как мир Алисто поставил знак тождества между картинкой и огромным материком, внутри Иноземии эта картинка приобрела огромную силу, которую можно было направить как на разрушение, так и на созидание. Почему так произошло — разве что сам Алисто может рассказать, но его попробуй допроси, он по своему статусу как-никак даже не бог, а персонифицированное самосознание всего окружающего мира. Однако, как предположил Ажау… Впрочем, что именно он предположил — упустим, так как именно в этот момент Зак сознательно сделал очень глубокий зевок, дав Гасту понять, что технические подробности можно было бы несколько сократить.
Именно это Ажау и проделал, поняв недвусмысленный намек. Потому он сразу же пропустил все, что давал знак своим владельцам, как именно он помогал им править и тянул из них жизненные силы, а сразу же перешел к тому, как этот знак стал гербом Менских. Дело в том, что, прибыв в Иноземию, Гаст почти сразу же встретился с этим знаком, и, как знаток геральдики, определил, что это изображение он уже видел. Причем не где-нибудь, а во дворце в Мене, где этот знак встречался на каждом углу. Как всем уже известно, Зак — дальний потомок Ажау, а в те далекие времена еще были живы и здоровы дети Гаста, уже начинавшие собирать вокруг себя в Мене и Оисе народ, творя на пустом месте новые страны. Именно к ним, загримировавшись и перемахнув через горы, обратился Ажау, пожелав выяснить, откуда они взяли этот рисунок, втиснув его в свой герб. И каково же было его удивление, когда, как оказалось, никто этого знака прежде не видел. Однако знак был в принципе ничего, а потому старшая дочь Гаста, чье имя не имеет никакого уже значения, хоть и может быть найдено в родословной Менских, фамильным жестом почесав затылок буркнула: «А что, красиво. Раз уж мы себе тут страны строим, то надо бы аристократами стать. А какой же аристократ без герба… Спасибо, дядечка, не хочешь ли у нас тут придворным художником остаться?». Только после этих слов до Ажау и дошло, что это он сам своим безмерным любопытством поспособствовал становлению герба Менских, вмешавшись в историю, и только тогда он дал себе клятвенное обещание, никогда больше так не поступать. Естественно, не сдержав его, но это уже другая история, знать которую Заку пока не положено.
Теперь на счет того, почему Зак иногда видел этот знак там, где остальные его не могли заметить. Тут все тоже несколько странновато, но очень просто. Зак мог заметить этот знак там, где он был. Крышу офиса корпорации Мен действительно венчал этот знак, установленный по приказу Квэрта, и тут как раз ничего сказочного не было. А вся необычность заключалось в другом — жители Иноземии не способны были увидеть весь этот знак целиком. То есть когда он состоял из двух отдельных половинок, третей или четвертей — без проблем. Но достаточно было им соединиться вместе, как для иноземцев этот знак сразу же пропадал. Причину этого опять следует искать в начальных днях, однако делать этого нет никакого смысла, так что обойдемся и без этого.
Тем более, что, дослушав до этого момента, Зак, как настоящий экспериментатор, не поленился провести эксперимент. Подойдя самым наглым образом к отцу, с которым еще и парой слов не перебросился, он вежливо попросил:
— Дай.
Хоть и не уточнялось, что именно и на каком основании, Квэрт понял просьбу Зака, и, сняв с шеи свою половину медальона, протянул сыну. Не долго думая, тот их прижал друг к другу, после чего вопросительно повернулся к иноземцам.
— Он пропал, — ответил на непроизнесенный вопрос Джуниор, — Появился, — добавил он после того, как Зак опять отвел половинки, — Опять пропал. И опять появился.
— Ага, значит вот как… Интересно, — высказал свое мнение Зак, — На, — вежливо вернул он обе половинки Квэрту, — Это, похоже, ты потерял. Кстати, на счет потерял… Ажау, как там этот амулет оказался? Чего это он там лежал, а?
— В принципе, я могу тебе ответить, но… Во-первых, рядом с тобой стоит твой отец, который может намного лучше меня изложить эту историю, так как именно он принимал в ней участие, а я лишь обзорно все это обозрел со стороны. А во-вторых, ты лучше этого не делай. Не пришло еще время. Хоть конкретно сейчас я из прошлого, но туда я попал из будущего, так что немного лучше знаю, что тебе надо знать, а что — нет.
— Не понял? Это что, какая-то тайна?
— Конечно же нет! Просто понимаешь, когда ты отправляешься в прошлое, то намного легче, когда ты его не знаешь. Тогда можно творить все, что угодно, не задумываясь о разных парадоксах истории. Так, например, ты мне просто скажешь — сделать так, чтоб никто не смог добраться до светлого трона силы. Вот и прекрасно. Я вернусь в прошлое, и буду на свой собственный рассудок творить, что захочу. А если бы ты мне сказал, что именно я должен сделать, и как — я бы начал волноваться. У меня бы, конечно, все равно все бы вышло, историю не изменить, только ты был на такое способен, пока не отказался в первый раз от своих возможностей. Но было бы не так легко на душе.
— Так ты что, хочешь сказать, что мне надо будет отправляться в прошлое, и там тоже что-то менять? — высказал почти гениальное предположение Зак.
— Ну… Тяжело сказать. Скажем так, по твоему собственному времени — нет, не надо. Так как ты уже побывал в том прошлом, и все сделал. Но если смотреть с точки зрения истории, то ты отправишься туда из будущего, хотя это будет на твое будущее, а твое прошлое… Впрочем, тебе все это пояснят. Не скоро, но пояснят. Подождешь?
— Подожду, что же мне еще остается…
Мягко говоря, Зак был несколько заинтересован. То есть в том, что бывают путешествия во времени, он нисколько не сомневался. Сам на примерно две тысячи лет вперед переносился, и ничего. Однако идея, что путешествовать можно не только куда-то далеко, а и по соседним годам, при этом не единожды, а регулярно, гуляя по времени как по пространству, была для него несколько нова. Увы, это только для тех, кто на фантастике воспитан, подобные идеи кажутся очевидными. Для тех же, кто первый раз о машине времени узнал от собравшего ее ученого, а также лично был знаком с тем, кто ее спроектировал, идеи о временных кольцах и парадоксах приходилось придумывать самим. На собственной, так сказать, шкуре.
— Итак, со знаком власти разобрались, теперь, если никто не против, — беглый взгляд в сторону кивнувшего Зака, — продолжим.
Из времен незапамятных наконец перенесемся в близкое прошлое. Увы, как именно Квэрт с женой попадали в Иноземию Гаст не наблюдал, его камеры покрывали исключительно поверхность Иноземии, всю. Но вот зато момент их появления и все дальнейшие их действия можно было проследить очень четко. Попав в совершенно незнакомое место, они и не думали страдать или паниковать, а сразу же взялись за дело. Для начала занявшись сельским хозяйством, они постепенно, собрав достаточно информации о мире вокруг, решили захватить всю власть в Иноземии. А так как сделать это военным или политическим способом было за срок человеческой жизни нереально, то был выбран способ финансовый. Основана корпорация Мен, которая неспешно, но стабильно, проникала на все новые рынки, вытесняя и поглощая своих конкурентов. Очень скоро у нее не оказалось ни одного достойного соперника, но в то же самое время оказалось, что способность устроить финансовый крах еще не значит абсолютную власть. И тут как раз под руки матери Зака подвернулась книга Вонау, да не простая, а полный вариант, который в печать так и не пошел. Как именно подвернулась — отдельная история. Не важно. Отличался этот вариант от остального тем, что помимо туманных намеков содержал и самую обычную техническую документацию: что такое трон силы, что он дает, как до него добраться. На самом деле это был тот самый черновик, с которого Вонау, литературно обработав, приукрасив и затуманив, и написал свою книгу. Но это не важно. Посовещавшись, родители Зака решили этой книге поверить, и поселились в Ропе, чтоб там неспешно продумать план дальнейших действий.
На этот план ушло два года. Причем от идеи проникнуть в Южный мир обычным способом пришлось сразу же отказаться — его флот часто топил тех, кто плыл в его воды, даже не поинтересовавшись, торговцы ли это, дипломаты или просто заплутавшие путники. Примерно то же самое происходило на суше. Но вот зато под землей стражу никто и не думал ставить, так как никто не знал, что там Ажау Гаст себе организовал тайные путепроводы.
Почти никто не знал. Один человек в давние времена все же решил проследить за тем, куда это товарищ бог время от времени отличается, и выяснил про секретный ход у водопада. Как звали этого человека тогда не важно, однако ныне он гордо отзывался на имена Миакдем или Корч. Именно он, подождав, пока Ажау заснет своим вечным сном, через этот самый ход проник в его гробницу, все там детально изучил, понял, как что работает и как все это запустить не включая систему с паролем. После чего это знание он самым надежным образом сохранил, время от времени пользуясь этим ходом для того, чтоб ненадолго пропадать из Южного мира, создавая впечатление о собственной смерти. Ну и, конечно же, одним изучением гробницы он не ограничился, выходя иногда на свет божий и даже научившись маскироваться под жителя Этросгаста. Бывал регулярно он и в Ропе, и в СОСе, и даже в Великославию заглядывал, проездом пересекая Окраину. Ну и, конечно же, вызнавал и вынюхивал, воруя как чужие оригинальные идеи и открытия, так и чертежи с этими идеями, чтоб потом в Южном мире для своего очередного молодого воплощения обеспечивая бурный карьерный рост. Именно тогда он научился идеальной маскировке, когда человек не пытается выглядеть как кто-то другой, а превращается в кого-то другого на самом деле. Переиграв с превращениями, Корч наконец просто забыл, какая из его личин является настоящей, а какие выдуманы. Впрочем, это его совершенно не волновало.
Так вот, во время своей последней поездки на север он и узнал про Мен, про семью Менских, а, устроившись в их дом садовником, и про их планы. Эти планы были ему на руку, так как обеспечивали свержение его давнего неприятеля, Ажау Джуниора Гаста, с которым они еще в детском доме в соседних комнатах росли, за одни игрушки дрались. Потому Корч решил несколько поспособствовать Квэрту с женой. Он помог им наткнуться на древний манускрипт, написанный им же самим за день до этого, в котором туманно описывался метод тайного проникновения в Южный мир. Это была своеобразная проверка, смогу ли Менские разгадать эту загадку. Проверку они успешно прошли, хоть на это и понадобилось почти два года. Успешно без всяких проблем пробравшись через Этросгаст, не методом Зака, а методом Корча, они добрались до Южного мира и тут уже занялись непосредственным проникновением к светлому трону.