Из всех потерь самая тяжелая — утрата надежды.
На этот раз и здесь никто не встречал Альсино.
Он внезапно появился утром в проеме люка, светясь, но не ореолом, как при взлете, а приветливой улыбкой.
Застучали о стол брошенные ложки.
Все вскочили, а Оля, раздававшая утреннюю похлебку, вылила часть ее мимо миски Кочеткова.
— Альсино! Наконец-то! — воскликнула девушка, бросаясь к нему. — Мы вас заждались, не знали, что и думать. И я-то хороша! Даже не встретила вас!
— Я не мог сообщить о себе, поверьте. Телепатической связи между параллельными мирами не существует. Даже с вами, Оля, — с мягкой улыбкой добавил он. — Или, может быть, вообще мои способности притупились…
— Приветствуем вас! Каковы результаты вашей глубинной разведки? — тут же приступил к расспросам Кочетков.
— Надеюсь, вы не вылетели на этот раз в трубу? — осведомился дядя Джо. — Хотя один джентльмен уверял, что в жизни события непременно повторяются, правда, с некоторыми изменениями.
— Может быть, он был прав. Мне пришлось опять воспользоваться трубой, вернее, трубчатой опорой, чтобы попасть в подводный понтон и подготовить там шлюзовое устройство.
— Извините, правильно ли я вас понял? — спросил Иецуке. — Мы этим путем все-таки проникнем в ваш мир?
— Это так, но лишь в известной мере, — ответил Альсино. — Я подогнал волновую станцию на самоходных понтонах к тому месту, где мы должны оказаться под водой. Это место отмечено буем. Через понтоны можно будет подняться на платформу, но… К сожалению, это нам не поможет…
— Почему? Почему? — посыпались вопросы.
Альсино сел за стол и пояснил:
— Волновая электростанция — всего лишь огромный специализированный робот, полностью самоуправляемый. На ней нет ни людей, ни плавсредств для сообщения с сушей. Поэтому нам не на чем будет переправиться к людям.
— Но как же так? — изумился японец. — Неужели там нет радиосвязи, чтобы дать о себе знать?
— Станция связана с материком лишь энергетическим лучом, направленным сначала на искусственный спутник в космосе и отраженным оттуда на сушу. У нас в иномире не допускается ничего лишнего. Потому нет и радиосвязи, пользоваться которой просто некому.
— И станция блуждает по океанам, словно слепой щенок? Я правильно понял? — спросил дядя Джо.
— Пользуясь метеоинформацией, можно сделать вывод, что она отнюдь не вслепую направляет самоходные понтоны в наиболее опасные места океана и устанавливает там свой постоянный режим работы. Словом, работают они подобно таким нашим органам, как сердце, печень, желудок, не требующим центрального управления.
— Прекрасно для общественного устройства! — заметил дядя Джо.
— Но не для нашего маленького сообщества, — сухо заключил Кочетков.
— Не повелевает ли нам сам Господь Бог остаться здесь и отвращать примитивных людей от зла?
— Будь я Папой Римским, сэр Чарльз, я бы произвел вас в кардиналы.
— Я не католик, дядя Джо.
— А это бы звучало — кардинал Неандертальский! Правда-правда, как говорит наша Оля. Но я, увы, даже в послушники не гожусь, Чарльз.
— Прошу простить, но послушниками, пожалуй, придется стать всем оставшимся здесь. Энергетический поток для связи не использовать, соблюдая законы физики.
— Этого не может быть, Альсино! Я так верю в вас! Станем робинзонами на затерянной в океане платформе! Наведается же, в конце концов, туда кто-нибудь?
— И застанет на голой железке, где ничто не растет, погибших от истощения ее горе-обитателей, не узнав среди них даже бывшего толстяка, который не привык обходиться без обеда, — уныло сострил дядя Джо и, встрепенувшись, добавил: — Но если нельзя выйти в дверь, надо вылезать в окно.
— Такое окно есть, — неожиданно сказал Альсино.
Все повернулись к нему.
— Я это знала! Правда-правда! Ведь вы все можете!
Альсино поднял голову и посмотрел на Олю:
— Я мог бы сам отправиться за помощью, перейдя в другое измерение, как это делают найны, но не имею права вас оставить среди дикарей. Меня они боятся, а вы для них добыча.
Толстяк передернул плечами:
— Наверняка они начнут с меня.
— Входя сюда, я уже заметил их следы. Дикари не заставят себя ждать.
— Так где же окно? — не терпелось американцу.
— Нам неизвестны ландшафты параллельных миров. Но о них осведомлены найны, переходя туда в наиболее удобных местах. Мне уже приходилось направлять в наш мир одного из них залечивать раны.
— Мохнатика! — радостно догадалась Оля.
— Не сомневаюсь, что ему удалось добраться до дома моей матери, и она позаботилась о нем.
— Так ведь он там, а не здесь, — печально сказала Оля.
— Можно убедить какого-нибудь найна показать дорогу. Поэтому я отправлюсь к ним в стойбище.
— Вам надо сначала как следует отдохнуть, Альсино. Я тоже пойду с вами. Меня они знают в лицо и не откажут в помощи. Они добрые. Зачатки их разума не отбрасывают злых теней. Не правда ли? — Оля с надеждой посмотрела в лицо Альсино.
Он отрицательно покачал головой:
— Кочетков не позволит. Кроме того, я буду передвигаться по воздуху, и на такое расстояние я не смогу захватить вас с собой.
— Я здесь умру, думая о вас.
— Так надо, Оля. Вас поддержат все члены нашей экспедиции. Не сомневаюсь, что за нами сюда пришлют НЛО.
Оля захлопала в ладоши. Это было так неожиданно, что все, ощутив перелом в настроении, улыбнулись.
— Вам надо поспать, Альсино. Может быть, подкрепитесь тем, что я приготовила? Я не все пролила!
— Я зарядился солнечной энергией еще на платформе перед проникновением сюда. Так что спасибо!
Оля уложила Альсино и заботливо прикрыла пледом, как малого ребенка, нежно глядя на него.
Альсино уснул крепким сном. Но сон продлился недолго.
Проснувшись, он встретился глазами с Олей, которая не отходила от него.
— Вы сразу отправитесь? — спросила она.
Альсино кивнул.
— Дождитесь хотя бы, пока жара спадет.
— Надо вернуться засветло.
Остальные участники экспедиции молча стояли поодаль.
— Я уже знаю ваши обычаи, — сказал Альсино. — Предлагаю присесть на дорожку.
— Один джентльмен утверждал, что суеверия хуже религии. Религия основана на моральных принципах, суеверия — на невежестве.
— Могу согласиться с вашим джентльменом. Но я имею в виду народные обычаи, основанные на вековой мудрости. Посидеть перед дорогой — это подумать последний раз отъезжающим, что их ждет в пути, другим же — каково будет остаться.
— Вот мы все и подумаем друг о друге, — сказала Оля.
— И это верно, — согласился Альсино.
Все сели, храня молчание.
Первым поднялся Кочетков.
— Альсино, я прикрою вас с земли.
— Вам, Юра, не поспеть за мной. К тому же я подвергнусь здесь меньшей опасности, чем возвращаясь сюда из сушильной печи кирпичного завода.
— Тогда наденьте бронежилет. Дикари могут стрелять влет, — настаивал Кочетков.
Вслед за Альсино все вышли из аппарата.
С выжженной степи пахнуло жаром, как из печи, с привкусом горьковатого запаха дыма.
Альсино отошел на некоторое расстояние, и, как обычно, вокруг него возник сияющий ореол. Он поднялся над землей и стал быстро удаляться по направлению к лесу зеленых великанов.
Оля заметила, что Кочетков вынес с собой вместо автомата винтовку с оптическим прицелом.
Он вскинул ее, как будто целясь в улетающую фигуру.
— Что ты делаешь! — вне себя воскликнула ошеломленная Оля. — Юра!..
— Наблюдаю за полетом. К сожалению, у нас нет другой оптики.
— Ты меня испугал!
Не только Кочетков в свой своеобразно использованный оптический прицел, но и все остальные простым глазом увидели, что в небе над летящим Альсино появилась, лениво взмахивая крыльями, гигантская птица.
— Юра, Юра! Смотри! — в ужасе закричала Оля.
Один только Кочетков видел в увеличении зубастый оскал летящего следом за птицей ящера: тот высматривал в степи движущуюся добычу. И то, что птица летела невысоко над землей, не меняло его намерений. Птеродактиль стал камнем падать, чтобы с лету сбить ее.
Кочетков действовал быстро и уверенно. Летящее чудовище попало на скрещенные нити прицела, и Кочетков спустил курок.
Нужно было обладать его меткостью, отмеченной не одной медалью на соревнованиях стрелков, чтобы не промахнуться.
Но даже точный выстрел, достигший цели, не мог изменить направления падения ящера. Настигнутый парализующей пулей, он камнем ударился в спину Альсино. И только бронежилет спас его от острых когтей. Непомерная тяжесть навалилась на него, человек и ящер вместе упали на землю, как с крыши высокого дома.
— Ты предвидел это? Предвидел? — крикнула Оля.
Кочетков кивнул и, оставив винтовку, бегом ринулся к Альсино.
Оля летела следом, от ее легкой быстрой ходьбы вздымался пепел.
Лорд на своих длинных ногах тоже не отставал, чего нельзя было сказать о старательно семенившем позади Иецуке и задыхающемся дяде Джо.
Один за другим подбежали они к беспомощно лежавшему на земле Альсино, придавленному темной тушей птеродактиля.
— Это надо же! — с горечью воскликнул Кочетков. — Ведь почти на том же самом месте, а может, и та же самая зверюга!
Прежде всего постарались стащить с Альсино придавившего его ящера.
Пока мужчины разглядывали перепончатые крылья и зубастую пасть чудовища, Оля вытирала платком мокрое лицо Альсино. Он старался улыбаться. Подошел дядя Джо:
— Ничего, ничего! Четыре джентльмена донесут вас, как египетскую царицу, до нашего дворца… Все будет о'кей!
— Я вам помогу. Сейчас будет совсем легко, — пообещал Альсино, когда его поднимали. Он сделал попытку вызвать у себя обнуление масс и потерю веса. И, к своему ужасу, понял, что это ему не удается.
Удар для него был страшнее самого падения… Оля первая заметила беспомощно свисающие руки.
— Он умер! Умер! — в отчаянии воскликнула она.
— Нет! — возразил лорд, ощутив дыхание потерявшего сознание иноземлянина. — Это чудо! Господь спас его!
В полном унынии, загребая ногами пепел, понесли четверо мужчин ставшего им таким родным Альсино. И тут дядя Джо решил поднять у всех дух:
— И никакое это не чудо, сэр Чарльз! Один джентльмен уверял, что если в третий раз останешься жив после падения с крыши небоскреба и пойдешь в закусочную выпить пивка, то это не просто случайность или совпадение, а… привычка. Вот и для нашего Альсино стало привычкой падать — вылетев в трубу, нырнув на дно океана, а теперь вот — в обнимку с ящером. И все без помощи Небес.
— Вы неисправимы, дядя Джо, — сказал лорд Стенли. — Но чудо произойдет с вами, когда вы станете здесь миссионером среди дикарей.
— Если они меня не съедят, — отозвался дядя Джо.
Оля шла рядом и, поймав свисающую руку Альсино, пыталась прощупать его пульс. Альсино был жив. Но, придя в себя уже на постели, приготовленной Олей, и снова попытавшись вызвать у себя эффект обнуления масс, прошептал склонившейся к нему девушке:
— Вот теперь я совсем такой же, как вы все… И не смогу больше интересовать вас.
— Как вы можете так говорить! Я все поняла. Пусть вы стали как мы, но для меня еще дороже!..
— Лучше бы я поломал себе руки и ноги!.. Кости в конце концов срослись бы…
И Альсино снова забылся тяжелым сном. Оля тихо передала остальным смысл его слов.
— Насколько я могу судить по законам физики, — сказал Иецуке, — надежд у нас выбраться отсюда не осталось. Однако в любом деле, в любой ситуации нужна настойчивая последовательность. Надо проанализировать все возможные варианты.
— Одна старая леди говорила мне, что Надежда умирает последней, имея в виду себя, носившую такое имя.
— Ну, если мы еще шутим, значит, существуем! — воскликнул Кочетков. — А по Декарту: раз существуем — будем мыслить!..
Принимая решение, спроси женщину и поступи наоборот.
Оля ухаживала за больным Альсино.
Ему было очень скверно. Он собирал всю свою волю, воспитанную в добровольном заключении в каменной пещере, чтобы достойно держаться, превозмогая боль в спине, но замечал, какое уныние охватило его коллег, не видящих, впрочем, как и он сам, выхода из создавшегося тупика.
Конечно, если какой-нибудь найн не подойдет сюда…
Но на это мало надежды. Судя по следам человеческих ног на пепле в степи, дикари уже наведывались сюда. Это отпугнет осторожных и боязливых найнов. Да и в своих пещерах они вряд ли останутся после набега приморских неандертальцев. Скорее всего, ушли в другие леса, и найти их теперь вряд ли возможно.
Плохим признаком общего состояния было то, что толстый дядя Джо совсем перестал шутить, лорд постоянно молился, Кочетков угрюмо молчал, а японец пребывал в некоем отрешении, словно ломал голову над труднейшей задачей.
Только одна Оля хлопотала по хозяйству, старалась сделать все для Альсино, которому пока не удавалось подняться.
Иецуке и в самом деле решал задачу.
В его сознание глубоко запали слова Кочеткова: «Раз существуем — будем мыслить!» Он повторил слова Декарта: «Мыслю — эрго существую». Надо мыслить, мыслить! Какой он ученый, если не сможет, исходя из определенных технических условий, найти способ сигнализации?
Углубленный в свои мысли, он вышел из «Альсины».
Серебристый корпус корабля в холодном свете ледяной луны казался осколком, чудом попавшим на землю. Таким же лунно-серебристым выглядел и комбинезон на маленьком физике.
Раньше он никогда не задумывался, в кого переселится после смерти его душа. Но теперь эта мысль не давала ему покоя. Если они до конца дней останутся здесь, то не значит ли это, что в своем новом существовании он окажется неандертальцем и будет вместе с шаманом плясать у костра или станет огромным мохнатым найном, которого знал лишь по описаниям?..
С этими мыслями японец медленно прохаживался около «нелетающей тарелки», которая связывала его с недоступным теперь родным миром и сказочно прекрасной Страной восходящего солнца.
Внезапно он почувствовал сильный удар в спину, и, едва устояв на ногах, обернулся, и увидел в лунном свете светловолосого бородатого демона.
Тот держал в руке сломанное от удара о бронежилет копье.
Дальнейшее явилось неожиданностью как для неандертальца, так и для маленького ученого из чужого мира.
Еще студентом в соревнованиях по борьбе без оружия, Иецуке занимал призовые места в своем отнюдь не тяжелом весе и владел приемами, выводящими из строя любого противника. И теперь грузный светловолосый бородач испытал силу рук японца — от неожиданного удара по горлу навзничь повалился на землю.
Иецуке, мгновенно оседлав соперника, так сдавил ему горло, что перекрыл ему доступ воздуха, и бедняга дикарь, захрипев, едва не задохнулся.
Но разве нельзя так же перекрыть энергопоток, собранный в луч и посылаемый волновой станцией в космос? Ведь такая неполадка тотчас будет замечена, и аварийная бригада вылетит на волновую станцию.
К этому простому и неожиданному решению пришел маленький физик, сидя верхом на поверженном дикаре. Дав тому вздохнуть, он перевернул противника на бок и заломил руку за спину. Потом заставил того встать и оказался едва до плеча великану.
Иецуке не хотел причинять ему никакого вреда. Надо было скорее идти к своим и рассказать о пришедшей в голову идее. Как иногда 'меняют необычайные обстоятельства ход мышления, позволяя найти выход из безвыходного положения!..
Но пленника нельзя отпускать, его надо отвести в «Альсину». Появление японца, ведущего захваченного дикаря, ошеломило всех. В отличие от приморских неандертальцев, он был светловолос и бородат, но так же размалеван, правда, не оранжевой, а красной краской.
— Это не главное, с чем я вернулся! — сказал Иецуке. — Прошу простить, но у меня есть более важное сообщение, чем этот бедняга, не имевший представления о борьбе без оружия.
— На всякий случай надо связать ему руки, по крайней мере для того, чтобы освободить ваши, славный наш боец Иецуке, — посоветовал дядя Джо.
— Подведите его поближе ко мне. Мы с ним обменяемся мыслями, и я узнаю об их замыслах, — попросил Альсино.
Неандерталец вел себя мирно. Дал себе связать руки и покорно подошел к Альсино.
— Они намереваются захватить «лунных людей», как они нас называют, — сказал Альсино. — А он послан вперед и считает себя теперь нашим рабом. Просит не есть его сразу. Хочет нам верно служить, как делают все, попавшие в плен.
— Какой ужас! — воскликнула Оля. — Внушите ему, что мы не звери и не пожираем людей! Посмотрите, он похож на того бородача раба, который тащил волокушу приморцев.
— Ему трудно это усвоить, но я попробую внушить ему.
Видимо, попытка Альсино увенчалась успехом, потому что дикарь удовлетворенно улыбнулся, что-то произнеся на непонятном языке.
— Он считает себя убитым и теперь, после смерти, принадлежит нам, — перевел Альсино.
— И у него нет желания убежать? — спросил Кочетков.
— Его одно беспокоит: как бы мы не увезли его к себе на Луну. А ему хотелось бы остаться на Земле.
— Будем милосердны. Сам Господь послал его нам, — сказал лорд.
— Сейчас приготовлю ему поесть. Как мы его назовем? Я предлагаю Лунником. Ведь сегодня полнолуние.
— Не готовьте ему отдельно. Сядем за обеденный стол вместе с ним, — предложил Кочетков.
Дикарь был крайне удивлен, когда ему развязали руки и усадили вместе со всеми за стол, предлагая общую еду.
Он стал что-то говорить короткими отрывистыми словами.
— Он говорит, что «лунные люди» странные и, если они будут возвращаться к себе на Луну, он готов сопровождать их, как раб.
— Вот в этом-то вся и загвоздка! — сказал дядя Джо. — Мы сами бы не прочь в «лунный» рай, да долги не пускают.
— Мне кажется, что наш отважный Иецуке хотел сообщить нам что-то именно по этому поводу, — заметил лорд.
— Сэр Чарльз совершенно прав. У меня есть план, как нам перейти в неомир и добраться до суши.
— Вы серьезно? — спросил Кочетков.
— Вполне серьезно, — ответил маленький физик. — Надеюсь на ваше понимание и рассчитываю, что Альсино подтвердит техническую осуществимость моего плана.
— Вы не боитесь, что дикарь подслушает нас и сорвет ваш план? — с серьезной миной осведомился дядя Джо.
Лорд Стенли расхохотался. Это было так несвойственно для него, что послужило переломом в настроении всех окружающих.
— Он обещает выучить «лунный» язык, — сказал Альсино.
— Однако выслушаем Иецуке. Я думаю, он недаром так долго вынашивал свою идею, — предложил Кочетков.
— Решение пришло внезапно, — признался Иецуке. — Прошу простить меня, но, когда бедняга захрипел, я понял — если можно перехватить горло, можно перекрыть и энергетический луч, и на место неполадки должна вылететь, как я представляю, аварийная бригада.
— Если я не ошибаюсь, — сказал лорд Стенли, — нам предлагают совершить диверсию в выгодных для нас целях?
— Едва ли мы рискнем называться джентльменами, если пойдем на это, — присоединился к возмущению лорда дядя Джо.
— Я не имел в виду диверсию, — оправдывался японец. — Я только обратил ваше внимание на такую возможность.
— Возможность существует, мы можем признать это, — сказал Кочетков, — но…
Оля договорила за него:
— Но мы не вправе пойти на такое, стучась к ним в дверь. Правда-правда! Наш мир и так выглядит в их глазах хуже неандертальского!
Все вопросительно смотрели на Альсино.
— Я должен предупредить, что аварийная бригада может не включать в себя людей, а состоять лишь из биороботов, узко запрограммированных, которые обязаны устранить причину неполадок. А поскольку, тупые и бездушные, увидят эту причину в нас, то, согласно своей программе, должны без раздумий устранить нас.
— Такое программирование не кажется мне вполне гуманным, — заметил лорд Стенли.
— Один джентльмен спросил другого, что такое «гуманность». Тот ответил: «Делать добро другому не во вред себе». «Значит, причинив вред, не жди добра», — сделал вывод первый джентльмен.
— Может быть, это и забавно и даже мудро, но, как мне кажется, не вполне по-христиански.
— А кто сказал, что программисты биороботов исповедуют христианскую мораль? Разве взломать дверь, чтобы войти в гости к хозяевам, это по-христиански? — горячился дядя Джо.
Японец сидел, понуро свесив голову: похоже, переживал критику своего замысла отнюдь не с технической или научной стороны.
— Не огорчайтесь, дорогой наш Иецуке, — утешал его дядя Джо. — Вы пополнили нашу компанию славным парнем, а что касается вашего плана, то во всем виноват Коран. По нему следует поступать наоборот, выслушав совет женщины.
— Я не женщина, — обиделся японец. — И не думаю, что мой план можно было бы выполнить наоборот.
— Я тоже так думаю, — согласился сэр Чарльз. — А что касается Лунника, как назвала его наша выдумщица, то мне представляется актом милосердия отпустить его на волю.
— Я протестую! — вскинулся японец. — Этого нельзя делать!
— Конечно, истинные джентльмены не любят, когда на них нападают с копьями со спины, — шутливо заметил дядя Джо. — И долго помнят об этом.
— Я не потому протестую, — продолжал японец, — что он напал на меня и я пленил его. А потому, что если, отвергая мой план, мы остаемся здесь надолго, если не навсегда, и нам предстоит миссионерская деятельность, то иметь рядом с собой местного человека, которого мы можем воспитать, пока он находится у нас, будет благоразумно.
— Я подарю ему свой свисток, — сказала Оля. — Мы дадим ему пустые консервные банки, которые они, я-то это видела, принимают за бесценные украшения. И, честное слово, его можно уже теперь послать парламентарием к своему народу с предложением мира и дружбы. Правда-правда!
Лунник, наклонив свою светловолосую голову, прислушивался, словно понимал, что речь идет о нем.
— А что думаете вы, Альсино? — спросил Кочетков.
— Всякое проявление доброты восхищает меня, — отозвался тот, — но я читаю мысли нашего гостя, назовем его так. Он думает о недавней победе светловолосых над черноволосыми приморскими жителями. Они убили царька в белой шкуре, и шкура перешла к их царьку. А толстого шамана съели во время победного костра. У них теперь много рабов и рабынь. Он беспокоится, как бы мы его не отпустили. Свои жестоко обойдутся с ним.
— Но почему? Почему? — удивилась Оля.
— Потерявший копье в бою — не воин, — вот что о нем подумают.
— Мне кажется, мы могли бы сделать ему новое копье, — предложил лорд Стенли.
— А я все-таки посмотрю, понравится ли ему свисток, — сказала Оля и пронзительно свистнула.
Неандерталец сначала перепугался от незнакомого звука. Но, когда Оля протянула ему свой подарок и тут же научила, как надо в него дуть, он пришел в восторг.
— Мне кажется, он начнет сейчас плясать, как мой Мохнатик, — засмеялась Оля.
И все-таки решено было отпустить пленного, не держать с целью продолжительного перевоспитания.
Альсино внушил ему, что он должен был передать от имени «лунных людей» своему племени. И в следующий вечер после полнолуния, скорее удивленный, чем обрадованный, русобородый посланец с разрисованным красными полосами атлетическим телом зашагал по степи. Новое копье по образцу обломков старого смастерил ему Кочетков.
Оля смотрела вслед уходящему и о чем-то думала.
— Юра, ты знаешь, эта степь кажется мне океаном, через который нам надо перебраться… И Лунник не идет по нему, а плывет.
— На чем? — спросил Кочетков.
— На плоту.
— На плоту?
— Ну да! Помните норвежского путешественника и ученого Тура Хейердала, который на плоту «Кон-Тики» пересек Тихий океан? Он доказал, что таким путем в далекой древности обитатели Южной Америки могли перебраться на Полинезийские острова.
— Полинезийские острова? — переспросил стоявший рядом Иецуке. — Некоторые ученые полагают, что японцы заселили наши острова, приплыв из Полинезии, но, надо думать, не на плотах.
— А мы сможем на таком же плоту, как «Кон-Тики».
— Сэр Чарльз не напрасно называет тебя неистощимой выдумщицей, — улыбнулся Кочетков.
— Нет! Правда-правда! Я совсем не шучу.
Подошли неразлучные англичанин и американец, наблюдая за уже скрывающейся вдали фигуркой парламентария иного мира.
— Интересно, как понравятся первым «гомо сапиенсам» Олин свисток и консервные банки? — спросил дядя Джо.
— Оля считает, что не он несет свисток и банки, а плот несет его.
— Какой плот? — удивился дядя Джо.
— На котором мы могли бы переправиться с платформы волновой станции на сушу.
— Вы шутите? Откуда там возьмется плот?
— Мы сделаем его здесь. Разборным. Вы ведь сумеете его спроектировать, дядя Джо?
— И вы хотите, барышня, вместо того чтобы по моему совету пресекать энерголуч, самим пересечь океан на плоту? — спросил Иецуке.
— Вот именно!
— Одну леди спросили, что она считает пределом забывчивости? Она ответила: «Не взять с собой зонтик перед дождем». Она ошибалась. Оказывается, можно забыть, что в море шторм и по выбору волновой станции самый сильный. А я, несмотря на толщину, не умею плавать.
— Как англичанин, я должен был бы напомнить вам всем, сколько судов было разбито штормовыми волнами и пошло ко дну.
— Позвольте, — возразил теперь японец, беря реванш за недавнее поражение. — Но корабли имеют плавучесть из-за вытесненной их корпусом воды. Плот плавуч сам по себе. Кроме того, мы могли бы привязать себя к мачте.
— Правильно! — подхватила Оля. — К мачте! Мы воспользуемся попутным ветром. И никакая волна не утопит наш плот, если его сделать из «гигантских былинок». А как — это уж вы придумаете.
— Мне кажется целесообразным на сей счет посоветоваться с Альсино, — заметил лорд.
— А мне хотелось бы напомнить еще раз об одном известном изречении из Корана, — хитро улыбнулся дядя Джо. — По поводу женских советов.
— Лучше из Библии, — посоветовал лорд Стенли. — Построил же Ной свой ковчег.
— Так то ж корабль! И немалого водоизмещения.
— Видимо, тихоокеанские плоты будущих полинезийцев, отправлявшихся из Южной Америки, были построены раньше, — предположил японец.
— Это единственный шанс, нанося возможный ущерб только себе, добраться до суши неомира. Увидеть там мать Альсино и других людей мира Мудрости! Правда- правда!
— Прошу простить меня, это весьма прекрасно для мечты, — сказал Иецуке. — Но сколько времени вы смогли бы прожить без питьевой воды?
— Ах, Иецуке, я понимаю вас. Но вспомните о замечательном французе, установившем несколько мировых рекордов пребывания в открытом океане в одиночку, на утлой лодочке. Этот отважный человек хотел вселить мужество в тех несчастных, которые окажутся после кораблекрушения в открытом море безо всего. И он доказал, что выжить можно. Прочитав о нем, я решила стать географом! Он показал, как обходиться в океане без пресной воды, обходясь морской.
— Ну, извините, — вмешался дядя Джо. — Без виски или содовой я бы обошелся и, как видите, обхожусь, но без пресной воды… Я же высохну, стану походить на моего друга Чарли!
— Вы можете, как и тот француз, обсасывать пойманных им живых рыб. Оказывается, у них под чешуей — очищенная пресная вода.
— Мне кажется, что даже я, никогда не страдавший, как и подобает представителю морской нации, морской болезнью, при таком способе утоления жажды перегибался бы за борт… — сказал сэр Чарльз.
— У меня иное предложение, — вмешался Кочетков. — «Гигантские былинки», из которых мы собираемся строить плот, — полые трубки. Их можно использовать вместо бочек для питьевой воды, захватив ее отсюда из Олиного ручейка.
— Из Мохнаткиного ручья. Правда-правда! — поправила Оля.
Голубоватый простор раскинулся насколько хватало глаз и к горизонту становился синим, как небо над ним. Он жил и дышал размеренно, величественно.
Волны, редкие, огромные, словно бегущие пологие холмы, морской мертвой зыбью катились вдаль.
Ветер дул Оле в спину, толкая ее к этому удивительному океану, и ей хотелось плыть по нему, пахучему от дурманящего запаха бесчисленных цветов, вроде родных, но непомерно больших незабудок.
Дядя Джо, стоявший рядом, произнес:
— Не знаю, что сказал бы мой джентльмен, глядя на эту степь…
— А вот моя поэтесса, — отозвалась Оля, — сказала так:
Дядя Джо прекрасно понимал русский язык и всегда чувствовал поэзию. Однако при этом оставался самим собой.
— Найти? Искать? — переспросил он и сам себя прервал: — Один джентльмен занимался музыкой, писал «Севильского цирюльника».
— Россини, — подсказала Оля.
— Да, да, кажется, он. Говорят, походил на меня в том, что любил сочинять, лежа в кровати. И однажды уронил на нее листок партитуры. Ему было лень вставать, искать его, и он стал сочинять потерянную арию Тореадора заново… Так и вам, мисс Оля, нет нужды искать парус в этой иномирной степи. Мы сами его водрузим вот на этом плоту. Смотрите! Предусмотрена мачта. Вы сошьете полотнище, скажем, из ненужных в плавании пледов, и мы поднимем его на мачту. И стихи ваши станут достоверными! — Он развернул рулон бумаги.
Оля засмеялась:
— Вы закончили чертеж?
— Это самый дорогой чертеж из всех, какие приходилось создавать за всю мою инженерную жизнь.
— Почему?
— Я чуть не остался из-за него без лучшего друга.
— Сэра Чарльза?
— Ну конечно, без моего Чарли! Слава Богу, его удалось уломать. Мы чуть с ним насмерть не поссорились. А один джентльмен говорил, что лучше потерять миллион долларов, чем друга. Но он не знал Чарли, не то увеличил бы сумму во много раз.
Оля улыбнулась.
Она знала о конфликте между друзьями по поводу того, каким должен быть плот, где его собирать и как на него всем перебраться.
Лорд Стенли, гордящийся предками, знаменитыми мореходами (дядя Джо добавлял «и пиратами»), считал, что плот надо делать таким, чтобы в сложенном виде он помещался в «Альсине», а когда она затонет в океане неомира, вытолкнуть плот в свернутом виде через люк и дать ему всплыть. Самим же в аквалангах отправиться следом и уже на поверхности моря развернуть плот, водрузить мачту, натянуть парус, и, не страшась штормов, не тратя времени на посещение волновой станции, плыть на непотопляемом плоту к берегу.
Дядя Джо страшно возмущался. И не только тем, что его друг забыл, что он, «несмотря на свою толщину», не умел плавать, но и тем, что, торопясь за помощью, оставит в стороне волновую станцию, хотя именно ради того, чтобы познакомиться с новой для их мира энергетикой, они отправились в параллельный мир.
Японец готов был поддержать англичанина; Кочетков считал, что ученые сами найдут общий язык. Оля просто пасовала, а Альсино был в таком тяжелом состоянии, что его не рисковали беспокоить.
Решение было найдено, когда Оля напомнила о необходимости запастись питьевой водой на время плавания в океане. Дядя Джо сразу увидел преимущество древовидных травинок. Их стебли, полые внутри, были естественными трубками. Если наполнить их водой, они станут подобием «бочек», способных плавать в море, и плот потянет их за собой.
Японский физик внес решающее дополнение:
— Зачем излишние детали? Как известно, пресная вода легче соленой, и уж если иметь такие «бочки» с питьевым запасом, то лучше просто плыть на них.
Так «бочки» с пресной водой из балласта превратились в несущую основу плота. Решено было собирать его на платформе волновой станции из коротеньких деталей, наполненных водой, длинные же стебли, из которых, по предложению лорда Стенли, собирались делать плот, были бы слишком громоздкими, их не доставить на платформу через шлюзы и трубчатую опору, к тому же, наполненные водой, они слишком тяжелы, и сэр Чарльз первый отказался от собственного плана.
Ливень, потушив степной огонь, как бы провел границу между пожарищем и густыми зарослями трав как раз по «Альсине». Поэтому идти далеко на заготовки не пришлось. Мужчины углубились в заросли, сваливая высокие стебли и превращая их в нужные по длине части будущего плота. Оля без устали курсировала между «лесозаготовками» и своим ручейком с канистрой в руках, наполняя приготовленные «бочки», и напевала: «По улице мостовой шла девица за водой».
Кочетков, трудясь вместе со всеми, не снимал с шеи ремня автомата на случай нападения дикарей.
Чтобы упростить сооружение плота на платформе, решено было предварительно собрать его здесь, на просеке, потом разобрать для доставки в неомир на платформу волновой станции через подводный понтон и трубчатую опору.
— Как и подобает утопающим, поплывем на соломинках, — бодро заключил дядя Джо.
Конечно, Оля уже придумала плоту имя — «Кон-Тики», в память о плавании Тура Хейердала и легендарном древнем инке.
Альсино не выходил, поскольку сломал себе ногу. Если Оля была при нем заботливой сиделкой, то врачом вызвался быть Иецуке.
Ему самому привелось как-то сломать ногу при лыжном спуске, когда он проходил стажировку после окончания Токийского университета в Международном институте физических исследований в Дубне. Ему не стали накладывать гипс, а самолетом отправили в Курган, к «курганскому волшебнику», удивительному хирургу профессору Гаврииле Абрамовичу Илизарову. Его методы поражали в ту пору мир. Вместо лубков или гипса, он ставил изобретенный им простейший аппарат, состоявший из двух колец и соединительных винтов. Кольца закреплялись в костях по обе стороны перелома. Устройство было настолько прочным, что позволяло пациенту, как того требовал Илизаров, на второй же день подниматься с постели и ходить, как будто перелома и не произошло. И кости срастались со сказочной быстротой. Спутник знаменитого Тура Хейердала, тоже повредивший себе ногу при лыжном спуске, доставленный к Илизарову из Италии, покидая его клинику, назвал профессора «волшебником».
Аппарата Илизарова на «летающей тарелке», конечно, не было, но японец хорошо запомнил его конструкцию и взялся своими руками сделать точно такой же из подручного материала. Он проработал без сна целые сутки. Потом Иецуке превратился в хирурга. Сам он никогда операций прежде не делал, но не раз с присущей ему любознательностью присутствовал в операционной Илизарова и теперь взялся просверлить кости на сломанной ноге Альсино и поставить свое самодельное устройство вместо лубков — их мастерила Оля. Но из соревнования «целителей» победителем все же вышел японец: Альсино начал передвигаться и на время забыл, что у него сломана нога. Друзья восхищались способностями своего японского друга. Однако Альсино не тревожили и просили его не злоупотреблять исцелением.
Он знал о замысле своих спутников и одобрял его:
— Во мне крепнет уверенность, что я не зря отправлялся со своей Миссией в ваш иномир. Есть у вас люди, способные мыслить и смотреть вперед.
— Может быть, я ошибаюсь, — сказал лорд Стенли, — но мне кажется, люди должны понять, что предупреждения ваши внушены Небесами.
— Людьми движет только выгода. И надо доказать им, что они получат ее, тогда только они станут нашими союзниками, — заверил дядя Джо. — Один джентльмен… — продолжил он без передышки, но тут же запнулся и неожиданно закончил: — Непременно бы согласился с вами, уверяю вас!
Оля сшивала из пледов, которыми укрывались ее сотоварищи, парус.
Сборка плота в степи подходила к концу. Оставалось поставить мачту и поднять парус. И он поднялся. Выше древовидных трав. На вершину мачты Оля водрузила такой же огромный цветок, из которого сделала когда-то себе шляпку, потерянную при похищении Мохна-тиком.
Может быть, кто-нибудь из его собратьев увидит из чащи эту шляпку?
— Гип-гип-ура! — первым крикнул дядя Джо, когда парус взвился прямоугольным крылом.
— Ура! Ура! — подхватили и остальные спутники.
Но не только «лунные люди» нарушили степную тишину. Громкие воинственные крики, словно эхо, отозвались в густых зарослях.
Кочетков вскинул автомат.
Из чащи выбежала толпа черноволосых дикарей с размалеванными оранжевой краской темными телами.
С дикими воплями неслись они через вырубленную строителями плота просеку на, казалось бы, неминуемые жертвы.
Но нападавших встретил град пуль, и они все до одного полегли на землю, сраженные пулями Кочеткова.
— Что это? Они черноволосые! — крикнула Оля. — «Лунники» не напали бы на нас!
— Не ведают, что творят, — ответил сэр Чарли.
— Хорошо, что мы послушали Юру и не сняли бронежилеты, — признался дядя Джо.
— Но стрел почему-то они не пускали, — заметил японец.
— Всем отступить в «Альсину»! — скомандовал Кочетков. — Я останусь снаружи, в охране.
В люке показался Альсино. Он встал со своего ложа, несмотря на заботу, проявляемую о нем.
— Альсино! Альсино! Как Лунник мог предать нас? — обратилась к нему Оля.
— Но его не видно среди нападавших, клянусь бизнесом.
— Это представляется мне странным, — заметил лорд. — Ведь светловолосые бородачи, по словам Лунника, покорили черноволосых.
— Потому на нас, «лунных людей», и выпустили черноволосых, — объяснил дядя Джо. — Не знакома ли вам такая тактика?..
В чаще снова почувствовалось какое-то движение. Оттуда выбежала стройная женщина и бесстрашно стала обходить павших.
Узнав одного из них, она с громким рыданием бросилась на недвижное тело, прикрыв его волной рассыпавшихся смоляных волос.
— Горюют здесь, как везде и всюду в мире, — глубокомысленно заметил дядя Джо.
— В мирах, — поправил его Иецуке.
— Надо ее как-то утешить, — с сочувствием произнесла Оля. — Альсино, ведь вы можете…
— В этом нет нужды, — строго остановил ее Кочетков. — Прошу — пусть никто пока не выходит из люка. Понаблюдаем, что будет дальше.
— При виде человеческого страдания я не могу не вспомнить о Слове Божьем. Я не ошибусь, если сейчас обращусь с ним к несчастным, — заявил сэр Чарльз, на минуту скрываясь в глубине «Альсины».
Он появился снова с крестом и молитвенником в руках. Словно забыв о просьбе Кочеткова, он спустился из люка на землю и направился к рыдающей женщине.
— Чарли! Чарли! — испуганно кричал дядя Джо. — Они убьют вас. Ведь они же в засаде, скрытые в чаще! Вы выбрали самый неудачный способ покинуть своего друга, и мне это очень жаль!
— Он в бронежилете, — коротко бросил Кочетков…
В полной тишине, прерываемой всхлипыванием горюющей женщины, проповедник приближался к поверженным дикарям.
Лорд Стенли обратил к ним слова молитвенника, который он начал читать вслух на ходу.
Едва ли подобное могло дойти до сознания неандертальцев.
Дошло другое.
Едва приблизилась высокая, худая фигура англичанина к рыдающей над трупом женщине, как бездыханное тело проявило признаки жизни, зашевелилось, приподнялось на локте и встретилось глазами с «лунным человеком».
Не обращая внимания на ошеломленную подругу, «мертвец» вскочил на ноги и бросился в чащобу древовидных трав.
А женщина пала ниц и, касаясь лбом земли, стала что-то выкрикивать.
— О чем она? — спросил дядя Джо Альсино. — Вы, вероятно, улавливаете ее мысли?
— О, да! — отозвался Альсино. — Она возглашает хвалу Великому шаману, Живому Божеству, которое услышало ее мольбы и вернуло из небытия любимого.
Но не только ее возлюбленный «воскрес». Зашевелились и остальные поверженные.
— Кончилось действие парализующих средств, — спокойно заметил Кочетков.
— Теперь уже они все кричат о Великом Шамане и Живом Божестве, — сказал Альсино.
Сэр Чарльз нагнулся и коснулся плеча коленопреклоненной женщины. Она тотчас встала, посмотрела ему в лицо и, приняв, очевидно, какое-то решение, повернулась и направилась к чаще.
Она была прекрасна, эта черноволосая дикарка, похожая на ожившее изваяние, — строго очерченная спина, две пленительные ямочки чуть ниже пояса.
— Это же Ева! Моя здешняя Ева! — не удержалась от восторженного крика Оля, готовая побежать следом за своей знакомой из приморского поселения неандертальцев.
Кочетков удержал ее.
Из чащи послышался знакомый пронзительный звук подаренного Олей Луннику свистка.
— Полиция! — глубокомысленно заявил дядя Джо. — Она всегда поспеет на место происшествия, как в наших лучших кинобоевиках. У нас полное алиби. Мы только защищались.
— Сэр Чарли, надо думать, сумеет объясниться с полисменами, — с напускной серьезностью отозвался японец.
— Это сигнал к атаке, Юра! Будьте наготове, — волновалась Оля.
— Теперь очередь за светловолосыми, — спокойно сказал Кочетков.
И он оказался прав.
Свистки, то короткие, то длинные, продолжали доноситься из чащи. Потом оттуда появился высокий и стройный светловолосый бородач, протягивающий обе руки ладонями вверх. Изо рта он не выпускал свисток, издавая непрерывный звук.
— Так это же Лунник! — радостно воскликнула Оля. — Он вовсе не предал нас!
— Однако он не один. Пока ни в чем нельзя быть уверенными, — предостерег Кочетков.
— Как же мы можем оставить Чарли одного с ними?
— С ними? — спросила Оля. — Ах да, конечно! Посмотрите, вышли еще двое! Один мне внушает ужас! Он в знакомой мне белой шкуре!..
— Она досталась ему от свергнутого царька черноволосых; а, наверное, этот — вождь светловолосых.
К лорду Стенли приближались еще два дикаря, размалеванных красной краской. Сэр Чарльз обратился к ним с длинной увещевательной речью. В ответ все трое пали на колени и коснулись лбами земли.
— Слова Добра дошли до их сознания, — сделал вывод Иецуке.
— Они просто признали «лунную силу», — объяснил Кочетков.
— Как бы то ни было, но один джентльмен всегда знал, когда слово за ним! — И дядя Джо исчез в глубине «Альсины».
— Что он задумал? — встревожилась Оля.
— Не волнуйтесь, — успокоил ее Альсино. — У него неплохой замысел.
— Как вы все угадываете! — восхитилась Оля. — Но с каким «словом» собирается обратиться к неандертальцам дядя Джо? Они же не поймут его английского языка, который даже англичанам, как замечал сэр Чарльз, порой не вполне ясен. Не могли бы вы, Альсино, дать понять им, чтобы они подошли ближе к нам, а вы могли стать их «переводчиком»?
— Не тревожьтесь, Оля. Есть и у меня для них подарок, — говорил дядя Джо, спускаясь из люка на землю.
Смешно переваливаясь, он побежал ко все еще коленопреклоненным дикарям, что-то гоня перед собой.
— Колесо! — воскликнула Оля. — Откуда оно здесь взялось?
— Один джентльмен уверил бы вас, барышня, что у каждого автомобиля должно быть запасное колесо, — с улыбкой сказал японец.
— Иецуке! Я так волнуюсь! А если стрела попадет в незащищенное бронежилетом место?
— Прошу простить, но, видимо, есть защита более надежная, чем броня, — ответил японец.
Дядя Джо бежал, катя перед собой диск с осью, настоящее колесо, неизвестное еще примитивным людям.
— Так дети палочкой гоняют перед собой обручи, — заметил Кочетков. — Но эта игрушка предназначена для взрослых.
— Надо думать, у них появятся теперь и тележки, и коляски, и локомотивы, и автомобили… И они начнут губить природу, как и мы в своем мире, — с грустью заключил японец.
— Пока не поймут наконец, что все виды транспорта могут быть электрическими, а вырабатывать энергию, как говорит нам Альсино, только с помощью солнца, — продолжил Кочетков. — Ради этого стоит перенести все, что выпадает на нашу долю.
Дядя Джо докатил свое колесо, и оно, повертевшись еще немного, улеглось рядом с удивленными дикарями. Первым проявил к нему интерес Лунник. Он вскочил и принялся рассматривать «живую вещь», как он, в переводе Альсино, назвал невиданное чудо.
— Они признали нашего бывшего пленника, побывавшего у «лунных людей», своим Верховным шаманом. Прежний шаман, сопровождающий вождя, сейчас передаст ему свои символы власти над духом, — сообщил Альсино.
Спутник вождя на четвереньках подполз к Луннику, рассматривающему колесо, и протянул ему палочки, символ его власти над душами людей.
Лунник дерзко отбросил их в сторону, указал на колесо, поднял его и попробовал толкнуть. А когда оно покатилось, с криком побежал следом мимо испуганного вождя, кланявшегося «живой вещи».
Чтобы научиться плавать, надо войти в воду
«Лунные люди» прощались со светловолосыми бородачами.
Проводить их, кроме вождя в белой шкуре, явился также и новый Верховный шаман с постоянным символом дружбы «лунных людей» — живой вещью, которую он, священнодействуя, катил перед собой, и «священным» свистком.
Дикари видели, как «лунные люди» прощались с ними, стоя в дверях своей «лунной хижины», и считали, что та взлетит к Луне, хоть и не имела перепончатых крыльев, как у летающей «зубастой смерти».
Но «лунная хижина» не поднялась в воздух. Она уже не могла этого сделать.
Альсино, стоя у пульта, дал последний сверхмощный импульс энергии, еще оставшийся в аккумуляторах, и «лунная хижина» стала растворяться в воздухе…
Она не исчезла, как росинка на лепестке цветка под лучами утреннего солнца, съеживаясь от наслаждения и пропадая в неистовом взлете восторга. Она постепенно становилась прозрачной. Сквозь нее проглядывала выжженная степь и далекое взгорье с начинающимся лесом.
И пейзаж сомкнулся на том месте, где была «лунная хижина». Медленно распрямились пригнутые при ее спуске стебли древовидных трав, обладающие завидной упругостью.
Никто не сумел бы объяснить светловолосым бородачам, куда делась хижина с «лунными людьми». В этот день на небе были сразу и солнце, и луна, что случается не так часто, притом луна чуть ущербная. На ней не хватало как раз того кусочка, который заполнится, когда «хижина пришельцев» доберется до нее… «Лунные люди» ушли домой.
Иное наблюдали через иллюминаторы улетающие на «нелетающей тарелке» люди.
Сначала они видели и Лунника, и вождя, и сопровождающих их бородачей, стоящих на фоне не тронутых пожаром степных зарослей. Потом эта картина стала заслоняться зеленым туманом с мелькающими по нему тенями, наконец совсем исчезла, оставив «Альсину» в полумраке водной глубины.
Потеряв под собой опору, она медленно опускалась на дно, как это и предвидел Альсино.
По команде Кочеткова все надели на себя подводное снаряжение аквалангистов, закрепив за спиной баллоны с кислородом.
— Как это говорится по-русски?.. — спросил дядя Джо, освободившись от бронежилета. — Хрен капусты не слаще?
— Редьки, — смеясь, поправила Оля.
— Редька? Это то, что редко?
— Ах, дядя Джо! То и другое растет из земли в огороде.
— Ах, в огороде? Там, где бузина, а в Киеве дядька?
— Вы знаток русского языка, дядя Джо!
— Изучить язык легче, чем научиться плавать, — вздохнул дядя Джо.
Пол под ногами путешественников качнулся и застыл в наклонном положении.
— Если не ошибаюсь, — заметил лорд Стенли, — то мы опустились на дно.
— Сейчас кабина будет заполнена водой. Сжатый воздух останется только в верхней ее части. Будем к нему привыкать, — объяснял всем Кочетков. — Альсино разведает, в каком направлении нам плыть, чтобы добраться до подводного понтона. К этому месту он подогнал волновую станцию.
— Прошу простить, но предвижу, что при заполнении кабины все наши заготовки будущего плота всплывут.
— Мне кажется, Иецуке, нам будет даже удобно брать их с собой плавающими здесь на поверхности нашего кессона, — заметил сэр Чарльз.
— Как все это необычно! И как жутко, но интересно! Правда-правда! Сама бы я никогда не решилась опуститься в воду на такую глубину, а так… — Оля не договорила, заметив, что Альсино берет с собой моток шнура и собирается идти. — Можно мне с вами, Альсино? Ну пожалуйста, милый! Я пока еще ваша сиделка, а вы мой больной и должны меня слушаться. Правда-правда!
Кочетков по знаку Альсино чуть сдвинул люк, и в щель бьющей струей с шипением ворвалась вода.
— Один джентльмен, попадая в лужу, старался подобрать ноги, но не всегда находил опору.
Вода, постепенно прибывая, наполнила кабину до половины и залила пульт. Деревянные трубки с пресной водой плавали на ее поверхности и, сгрудившись, напирали на людей; приходилось отталкивать их руками.
— Видите, они просятся, чтобы мы взяли их с собой! Правда-правда!
— Да уж здесь их не оставим, — заверил Кочетков.
Люк открыли еще больше. Деревяшки плавали уже выше иллюминаторов. Люди всплыли вместе с ними и хватались за скобы на потолке, которыми пользовались при потере веса.
— Друзья, мы с Олей отправимся на поиски ближайшего понтона. Оля поможет мне и будет разворачивать этот шнур, конец его закрепите здесь. Он послужит вам указателем, куда плыть, — говорил между тем Альсино.
— И Оля станет нашей подводной Аристрахой, протянув в морском лабиринте нить, — пошутил дядя Джо.
— Извините, но ее звали Ариадной[3], — поправил Иецуке.
— А я нарочно, для страха так сказал, — нашелся дядя Джо.
Электрический свет в кабине погас. Очевидно, вода залила через открытый теперь полностью люк аккумуляторы и замкнула накоротко клеммы.
Альсино включил свой подводный фонарик, надел кислородную маску, знаком предложив Оле сделать то же самое. После травмы он не надеялся на былые свои способности.
Нырнув, они подплыли к иллюминатору. В луче фонарика появились замшелые, покрытые илом скалы.
— «Они знакомы мне, — внушил Альсино Оле свою мысль, не имея возможности переговариваться с нею под водой. — Я обследовал их при первой разведке. Теперь найдем корабль».
— «Какой корабль?» — изумленно подумала Оля.
— «Затонул здесь во время шторма несчетные тысячелетия назад, когда еще плавали под парусами. Он укажет нам путь к понтону».
Они вместе выплыли сквозь открытый люк в пугающий Олю мрак «чужой глубины»…
Свет фонариков тотчас привлек внимание обитающих на этой глубине рыб. Они изумленно подплывали к незнакомым существам. Особенно любопытных приходилось отводить руками.
Лучи света скрещивались и расходились, ощупывая дно, но несчастного парусника видно не было.
Неужели аппарат опустился на дно не там, где Альсино оставил буй? Или течением его снесло в сторону?
«Нет, нет! Надо искать!» — гнал он от себя сомнения.
«Нить Ариадны» делала замысловатые петли, отмечая путь глубинных исканий Оли и Альсино.
Наконец Олин луч фонарика все-таки нащупал судно.
Как корабль походил на призрак!.. Оле даже стало жутко. Находясь на такой океанской глубине, он словно гордо плыл по водной глади, а вовсе не лежал беспомощно на боку, прикрытый илом.
Казалось, он вот-вот поднимет паруса и двинется с места…
Корабль стоял, как на плаву, потому что застрял между двумя скалами, навеки застыв в «плавучем положении». Оле казалось, что видение даже покачивается на волнах.
— «Ну вот, теперь можно подниматься, где-то близко должен быть понтон», — поняла Оля Альсино.
«Как же мог так сохраниться бедный красавец?» — подумала Оля.
— «Здесь осталось уже не дерево, из которого когда-то наши далекие предки соорудили парусник. За сотни и сотни веков ракушки так облепили его, что даже при исчезновении древесины ее окаменелые очертания сохранили былой облик уже не существующего судна», — мысленно объяснил Альсино.
Они поплыли, протягивая перед собой лучики фонарей, как слепые — руки.
Но понтон нигде им не встретился.
Альсино заволновался, как обыкновенный человек. Оле это казалось невозможным — ведь, по ее представлениям, он был «сверхсуществом»!..
«Неужели я, — горько размышлял Альсино, — не сумел так настроить автоматы управления самоходными понтонами, чтобы они всегда держали волновую станцию около оставленного буя, отметившего место опускания на дно бывшей «летающей тарелки»?»
Альсино не передал Оле своей тревоги. Она не сумела на сей раз прочитать мысли любимого человека. Но его состояние, неведомо как, ощутилось ею. Она поняла обуревающие его чувства, обнаружив в самой себе доселе неведомые ей свойства женской натуры.
Она подплыла к Альсино и нежно прикоснулась к его плечу.
И это чудодейственно успокоило его.
Он сумел взять себя в руки и, трезво размышляя, понял, что они ошиблись и искали понтон не на той глубине, где он мог оказаться. Надо всплывать выше.
Эту мысль он и передал Оле.
И она тотчас прониклась его обычной уверенностью и спокойствием.
Как мало, оказывается, иногда нужно, чтобы поддержать друг друга! И вот теперь цель найдена! Наконец-то!
«Вы — чудо!» — передала свое восхищение Оля.
«Чудо?» Если б знала она, как поносил он только что это «чудо», осыпая себя неслышными для Оли упреками! Ведь понтон надо было искать много выше затонувшего корабля!
Понтон, как спящее «подводное чудовище», висел высоко над дном.
Лучи фонариков ощупывали его выпуклые стенки. Ракушки успели облепить их, скрыв металл, сделали шершавыми.
Альсино передал Оле, что они у цели. Осталось только найти люк, ведущий в шлюзовое устройство.
Ракушки почему-то меньше облепили его, и он отчетливо выделялся.
Альсино отыскал рычажок и включил внутренние механизмы открытия люка.
«Нить Ариадны» принялась вытаскивать, чтобы при доставке деталей плота не нужно было так петлять, как пришлось это делать Оле с Альсино при подводных плутаниях.
Когда шнур достаточно натянулся, Альсино закрепил его с внутренней стороны открытого люка, и они отправились в обратный путь.
Он оказался много короче, и вскоре кружочек света вспыхнул на серебристом корпусе «Альсины».
Разведчиков встретили радостно.
Приготовились к переброске деревянных деталей плота. Оля, прозванная дядей Джо «сестрой-хозяйкой», хлопотала о запасах продовольствия.
Перед тем, как надеть маску и погрузиться не только в воду, но и в молчание, дядя Джо успел сказать:
— Если для того, чтобы научиться плавать, надо войти в воду, то я начинаю уроки плавания в положении утопленника. — И все посмеялись над этими словами перед тем, как отправиться в путь.
Так начались челночные рейсы между «Альсиной» и понтоном.
Освоиться в воде дяде Джо помогал сэр Чарльз, неотлучно находясь подле друга. «Утопленник» быстро научился делать необходимые движения и потом вспоминал об этих уроках с гордостью и даже удовольствием.
Общими усилиями все детали плота были доставлены в шлюз. Наружный люк задраили. Теперь предстояло подняться на платформу и ощутить простор неомира.
Альсино включил насосы, чтобы откачать воду из шлюза. На поверхности наполнявшей его воды плавали детали плота. Над ними был еще один люк.
— Извините, если бы вы не объяснили мне, — сказал Иецуке, — я подумал бы, что это лаз в башню обычной подводной лодки.
— Вы правы, Иецуке, — сказал Альсино, сняв, как и все остальные, маску. — Понтон и подобен обычной подводной лодке, если не считать начинающейся за этим люком трубчатой опоры, поддерживающей платформу волновой станции.
— Если она стоит на трех понтонах, как на трех китах, — заявил дядя Джо, — то мы пребываем во чреве кита. Не так ли, сэр Чарли? Не чувствуете ли вы себя библейским Иовом?
Кочетков осторожно отдраивал верхний люк, чтобы постепенно стравить сжатый в шлюзе воздух, не вызвав кессонной болезни.
Оля первой заглянула в люк, когда он наконец был открыт полностью:
— Какая прелесть! Синее небо, а на нем звездочка! Разве уже ночь? Ах да! Конечно же мы с «ними» на одной планете, и день и ночь у нас общие. А звездочку из глубокого колодца и днем можно у нас увидеть. Правда-правда!
— Но вот косматое солнце с короной из протуберанцев на звездном небе можно наблюдать только за атмосферой, в космосе, — задумчиво произнес Иецуке.
— Прекрасно! Но как один джентльмен весом в сто пятьдесят килограммов будет подниматься по скобам, которые я вижу с внутренней стороны этой чертовой шахты?
— Не тревожьтесь, дядя Джо, — успокоил Кочетков. — У нас есть шнур, «нить Ариадны». Мы привяжем ее конец к вашему поясу и поможем вам забраться, как это делают альпинисты. А потом тем же путем поднимем и все трубчатые детали плота, которые надо теперь перенести через верхний люк на дно «шахты».
— Я восхищаюсь этой трубчатой опорой, но как в неомире не догадались предусмотреть лифта для подъема вверх?
— Если не ошибаюсь, нам предстоит преодолеть по пожарной лестнице не менее трехсот пятидесяти футов и забраться как бы на крышу, преодолев десятки этажей, — сказал лорд Стенли.
— В молодости мне, из-за отказа подъемника, пришлось однажды вылезать из такой же глубокой шахты. Но в те годы я мало весил. На беду, и того и другого с годами прибавилось.
Вода в шлюзе совсем исчезла. Но намокшие деревяшки перетащили через открытый верхний люк к основанию трубчатой опоры.
Дядя Джо старался не отстать от других и, отдуваясь, говорил:
— Один джентльмен предпочитал спроектировать некое сооружение из нескольких сот тяжеловатых деталей, но не перетаскивать их с места на место.
— Вам еще предстоит поднять отдельные части этой установки наверх, мой друг, и потом собрать, как предусмотрено в вашем же проекте. Надеюсь, вам не понадобится чертеж, который, как мне думается, мог промокнуть?
— Не беспокойтесь, Чарли, моя голова совсем не промокла. Может быть, благодаря маске аквалангиста.
Работа спорилась, и через некоторое время части будущего плота уже были сложены на дне шахты аккуратным штабелем.
— У русских, кажется, это называлось поленницей, не так ли, мисс Оля? — спросил дядя Джо.
— У нас уже начали забывать, что такое полено или поленница, — вздохнула Оля.
— Итак, я начинаю восхождение. Вам нетрудно будет с вашей ногой, Альсино? — спросил Кочетков.
— Поднимайтесь, Юра. Я за вами, вместе с Олей, которая непременно хочет меня «страховать».
— Что делать, Альсино. Вы, как больной, на ее попечении.
Наконец Оля, Кочетков, лорд и Альсино оказались на платформе.
Вокруг бушевал океан. Ветер каждую секунду грозил сбросить людей вниз на бегущие пенные гребни волн и косым дождем бил стоящих на платформе.
Все вчетвером помогали подняться дяде Джо.
— Уф! Бесконечно благодарен вам, джентльмены! — отдувался тот, вытащенный общими усилиями наверх. — Чувствую себя мешком с углем, поднятым из трюма на палубу севшего на мель корабля. Но дождь в этом измерении идет не сверху, как у нас положено, и бьет в лицо без достаточной тактичности. Мне не хочется вспоминать о внутренности трубы, из которой меня вынули, как об уютном гнездышке.
— Тогда выразим сочувствие Иецуке, он уже обвязал внизу штабеля деталей, которые вытащить будет потруднее, чем вас, дорогой Джо, — сказал лорд Стенли, — и поднимается помочь нам.
— Нет, джентльмены! Надо сделать передышку. Раз уж я попал сюда, дайте ознакомиться с чудом местной техники, а не только с горизонтальным дождем, — запротестовал дядя Джо. — Зовите прыткого Иецуке скорее наверх!
— Что ж, — согласился Альсино, — ради этого мы и прибыли сюда. Пойдемте в машинный зал. Иецуке догонит нас.
Во главе с Альсино все вошли в, казалось бы, ничем не примечательное помещение, похожее на такие же в их родном мире.
Мерно гудели огромные машины.
— Это гидротурбогенераторы, — объяснил Альсино.
— Гидро? — удивился дядя Джо. — Разве движение поплавков нельзя сразу превратить в электроток?
— Здесь турбина работает на воде, как на обычной гидростанции. Рабочая вода поступает из водохранилища, как бы поддерживаемого плотиной.
— Но где же здесь плотина? — спросила Оля.
— Ее роль выполняет свежий воздух в цистернах, которыми занята большая часть платформы. Вода накачивается туда вот этими насосами.
— Они похожи на притулившихся в углу бегемотов! — смеясь, заметила Оля.
— Воздух в цистернах сжат до десяти атмосфер. А насосы, преодолевая это давление, нагнетают воду, приводимые в движение поплавками, качающимися на волнах.
— Значит, вода, как я понял вас, под давлением попадает на лопасти турбин, словно поддерживаемая плотиной в сто метров высотой, — предположил подоспевший Иецуке.
— Совершенно так, хоть плотины и нет.
— Но вода ведь морская. Не происходит ли коррозия лопаток? — осведомился дотошный японец.
— Материал, из которого они сделаны, не поддается ни коррозии, ни износу даже под действием океанской воды. И она постоянно циркулирует: из океана в цистерны, а потом под давлением заставляет вращаться колесо турбины и стекает обратно в море.
— Эти насосы напоминают моих собратьев из клуба толстяков, — заметил дядя Джо. — Но один джентльмен говорил, что не в величине дело, а в силе.
— Он был прав, ваш джентльмен. Эти насосы передают силу океанских волн воде в цистернах, всегда сжатой в них до десяти атмосфер.
— Стоп, стоп! — воскликнул дядя Джо. — Мы подошли к самому интересному, как говорил один джентльмен, рассматривая покупаемую лошадь сзади.
— Вы имеете в виду место, куда направляется электрический ток? — спросил Кочетков.
— О нет, Юра! Это еще наш Иецуке объяснял поверженному дикарю. У моего джентльмена самый простой вопрос, имеющий отношение к отсутствию здесь лифтов.
— Я не сказал бы, Джо, что вы выражаетесь слишком понятно, — заметил сэр Чарльз.
Альсино, уже все прочитавший в мыслях американца, не дожидаясь его разъяснений, сразу объяснил всем:
— Вода, отдав свою энергию генераторам, стекает обратно в океан по этим трубам.
— А пожар? — неожиданно спросил дядя Джо.
— При чем тут пожар? — изумился Кочетков.
— Дядя Джо имеет в виду наши противопожарные устройства. Вот пенные струеметатели, которые нейтрализуют очаг пожара, реагируя на температуру.
— А эти шланги? — допытывался дядя Джо.
— Это резервные. По команде автоматов, в случае повышения температуры и недостаточности пенной атаки на огонь, по этим шлангам направляется под давлением та же вода. Она зальет любое опасное место на станции. Шланги присоединены к основным трубопроводам, которые подают воду под давлением из цистерн.
— Вот-вот! — обрадовался дядя Джо. — А можно дотянуть эти шланги до трубчатой опоры, откуда мы только что вылезли?
— Зачем? — удивился сэр Чарльз. — Право, мне кажется, дорогой Джо, мы злоупотребляем досужим любопытством.
Альсино уже все понял и улыбался, а дядя Джо горячился:
— Я восхищен энерготехникой неомира, где все предусмотрено, кроме лифта. И я, с вашего разрешения, позволю одному джентльмену высказать некое предложение.
— Надеюсь, вы имеете в виду самого себя?
— Вот именно, Чарли. Мы используем противопожарное устройство, чтобы залить шахту трубчатой опоры.
— Зачем? — не понимал англичанин.
— И у меня последний вопрос. Насколько я понял, струя воды может быть направлена в любое место платформы?
— Совершенно верно!
— Можем ли мы отвести к шахте электрические провода и спровоцировать их возгорание там?
— Подобное действие не составит труда.
— Это блестящая идея! — воскликнул японец. — Чтобы весь наш груз трубчатых деталей всплыл снизу прямо к нам в руки.
— Я отдаю должное изобретательности дяди Джо, — сказал Альсино. — Но имитировать пожар нет нужды. Достаточно дотянуть шланг до трубчатой опоры.
— Тогда за дело! Юра, надеюсь, вы в числе моих союзников? Олю и не спрашиваю. Наша мисс полезет первая в любой огонь.
— Огня не будет! — отозвалась Оля.
— Надеюсь, это не причинит никакого вреда волновой станции? — обеспокоенно спросил лорд Стенли.
— Разумеется, никакого, — заверил Альсино. Друзья тотчас же занялись воплощением в жизнь идеи дяди Джо — создать так недостающий волновой станции «водяной лифт».
Не прошло и часа, как замысел осуществился, и водяная струя из шланга, подведенного к шахте, стала заливать ее водой.
А еще через некоторое время под восторженные крики пришедших на волновую станцию, так самоуправно совершенствующих ее, все деревянные трубки с пресной водой всплыли почти на уровень платформы. Оставалось лишь брать их с поверхности воды и относить к выбранному для постройки плота месту.
Плот собрали из мокрых деталей на следующий день, как недавно делали это в степи. И он так же устойчиво, как на земле, стоял на недвижной металлической платформе, поднятой над океаном, где, как в шабаше водяных ведьм, разгульно бесновались волны. И словно горные хребты с пляшущими над ними пенными протуберанцами, срывались в невиданном землетрясении с места и, содрогаясь в слепой ярости, устремлялись на платформу, бессильно ныряя под нее.
Альсино ступил на дерево плота и подошел к Оле, прижавшейся к водруженной там мачте.
— Мне жутко, Альсино, — тихо сказала Оля. — Только вам могу признаться, что перетрусила, как заяц. Правда-правда! Хотя сама же и заикнулась о таком путешествии на плоту через океан. Смотрю вокруг, и все кажется, что не могут горы сдвинуться с места и что это платформа несется над ними. И не девятые валы под нами, а горные обвалы.
— Это почти так и есть, — подтвердил Альсино.
Оля недоуменно посмотрела на него:
— Вы шутите! Или мы во власти миража? А этот дождь брызг, заставляющий умыться и протереть глаза, чтобы они видели весь этот ужас?..
— Ветер, конечно, срывает пену с гребней. Но сами волны вовсе не бегут, как нам кажется.
— То есть как это не бегут? Я только и утешаю себя мыслью, что они подхватят плот и доставят нас к берегу.
— Волны не бегут сами по себе. Частички воды лишь колеблются вверх и вниз, передавая это движение соседним слоям, и те тоже начинают колебаться с некоторым запозданием. А миллионы взметнувшихся вверх капелек, удаляясь, выглядят как гребни бегущих волн, бег их — всего лишь передача колебаний от одного жидкого слоя другому.
— Значит, волны не доставят нас к берегу?
— Конечно нет. Вы же сами сшили парус. Только ветер, надув его, погонит плот по волнам к желанной суше, а вовсе не колебания капелек.
Подошли Кочетков с тремя учеными. Услышав конец разговора, дядя Джо вздохнул:
— Ох уж эти мне колебания! Они полезны лишь для часового маятника, а здесь будут выворачивать нас наизнанку. Я предпочел бы плот, поднятый на опорах подводных понтонов выше волн, чтоб не качало.
— В этом случае, извините меня, можно было бы вместо плота просто воспользоваться подводным самоходным понтоном, — высказал предположение японец.
— Корабли у нас теперь всегда подняты над поверхностью моря, — сказал Альсино.
— Увы, по воле Господней мы располагаем лишь этим, нами созданным первобытным плавающим средством, а не подводными или надводными кораблями мира чудес, — вздохнул сэр Чарльз и встал на собранном плоту около водруженной там мачты, высокий, сухой, чем-то похожий на нее.
По разработанному распорядку ему вместе с дядей Джо предстояло привязать себя к ней остатками шнура, чтобы следить за парусом и не быть смытым волной в море.
Кочеткову и Альсино нужно было сделать то же самое, но только у рулевого весла, а Оле и Иецуке, тоже привязанным к плоту, предоставлялась несколько большая свобода передвижения. На них возлагалась забота об общем питании.
— Прекрасный распорядок! — заметил по этому поводу лорд Стенли. — Он сделал бы честь любому из опытных мореходов, которые, вероятно, и не отважились бы на столь рискованное плавание на плоту через океан, разумеется, если бы располагали другими возможностями, которых мы лишены.
— Тем более, сэр Чарльз, что плавание это будет скорее подводным, чем надводным, — сказал Альсино. — А у славных мореходов не было подводного снаряжения.
— Как? — поразилась Оля. — Мы поплывем на плоту в аквалангах?
— Только так, — решительно заявил Кочетков. — Конечно, мы не все время будем над водой, но от непрерывного душа придется защищаться.
Каждый запасся шнуром достаточной длины, чтобы привязать себя к плоту в указанном месте. Иецуке и сэр Чарльз заканчивали расчаливание мачты. Оля подготовила парус. И решили сразу же приступать к спуску.
— Вперед, новоявленные моряки неомира! — воскликнул дядя Джо. — Мой джентльмен очень любил погружаться с головой в ванну, воображая себя искателем жемчуга. Что же касается меня, то я вообще умею плавать только под водой.
— Почти уверен, дорогой мой Джо, что мы найдем жемчуга не больше вашего джентльмена в ванне, но погружаться с головой будем много чаще.
Плот спускали на противоположной набегающим волнам стороне платформы, где поплавки несколько сгладили их буйство.
Толкали плот общими усилиями, подложив под него запасные трубчатые детали, которых сделали больше, чем требовалось. И сооружение сравнительно легко соскользнуло на менее бурную полосу воды за платформой. Она походила на след за кормой, которым любуются пассажиры теплохода, смотря на удаляющийся берег.
Плот сразу запрыгал на усмиренных, но достаточно крупных волнах. Но ему не дали отплыть от платформы и закрепленным остатком «нити Ариадны» подтянули обратно.
Первым, по его собственному настоянию, спустился на «судно» лорд Стенли. За ним, конечно, последовал его друг.
— Сейчас проверим его непотопляемость, — посмеиваясь, говорил, притоптывая толстыми ногами, дядя Джо.
Олю с рук на руки передал Кочеткову Альсино, спрыгнувший с платформы последним.
Кочетков и Альсино сразу взялись за рулевое весло, стараясь поставить плот с парусом под ветер.
Все привязали себя кусками шнура, как было предусмотрено. Каждый знал свое место.
За плечами у всех было по баллону с кислородом, который следовало расходовать экономно. Ведь никто не знал, как долго придется плыть… Масок пока не надевали.
Вскоре выяснилось, что волновая станция удачно выбрала место для работы в открытом океане. Едва плот вышел из «спокойной» полосы, как волны стали не только подбрасывать его, как щепку, но и низвергать в пропасти между зеленоватыми мраморными в прожилках стенами, то и дело заливая водой.
— У моего джентльмена ощущение, что он все время срывается на испорченном лифте в подвал во время наводнения! — прокричал дядя Джо.
И его накрыла с головой очередная волна. Выплюнув воду, он тотчас натянул маску. Его примеру пришлось последовать и другим.
Вода не просто обрушивалась на людей с водяных вершин, она затопляла плот, который, казалось, терял плавучесть и всякий раз уходил под воду, но все-таки упрямо всплывал.
Людям был необходим сон. Он поминутно охватывал их, измученных, обессилевших, но, несмотря на ритмичные погружения, все же дававший редкие минуты передышки.
Только Альсино и Кочетков сопротивлялись — слишком ответственна была их задача у рулевого весла.
К утру намокший, пузырем вздувшийся парус вдруг обмяк, провис. Ветер внезапно стих, а буйствующие валы продолжали бросать плотик, затерянный в неоглядном просторе. Плот выходил из шторма.
На небе появились звезды, и Альсино с помощью захваченных с платформы приборов смог установить местопребывание плота.
Оказалось, что до самого ближнего берега еще очень и очень далеко.
Ветер то появлялся, то сменялся штилем. Волны постепенно превратились в беспредельную, но еще неспокойную гладь, по ней гулял слабый ветерок и хотя медленно, но все же гнал примитивное сооруженьице вперед.
Через какое-то время плот снова попал в полосу бурь. И опять волны налетали на него, негодуя, что не могут пустить ко дну это утлое творение человеческих рук.
Плавание становилось изнурительно однообразным. Альсино с Кочетковым поочередно сменялись у руля с лордом Стенли и дядей Джо.
Проходили дни, которым люди потеряли счет. Все ручные часы давно встали, механизмы на поверку оказались менее выносливыми, чем устремленные к цели люди.
О том, сколько они находились в плавании, можно было судить разве что по обросшим лицам мужчин.
Кочетков теперь оказался с курчавой русой бородкой и напоминал доброго молодца из русских сказок. Дядя Джо зарос, по его собственному определению, не хуже найна. Его друг, сэр Чарльз, сошел бы за средневекового рыцаря, а Иецуке походил на кого-то из своих предков, носивших узкую бородку, которую те отращивали чуть ли не до пояса. У Оли на похудевшем лице были видны только глаза-незабудки, они стали темнее, словно отражали постоянно синеющие над океаном тучи. И только Альсино внешне оставался прежним. Его выносливость и терпение после столь серьезной травмы вызывали всеобщее восхищение. Он выглядел тщательно выбритым, хотя бритвой никогда не пользовался.
Его наблюдения в звездные ночи вселяли надежду — берег приближался.
Но грозно напоминала о себе длительность путешествия — близились к концу запасы продовольствия.
Кочетков день ото дня уменьшал рацион. Пресной воды было достаточно, хотя и она убывала. Но по мере того как вместо нее трубки заполнялись воздухом, плавучесть плота возрастала.
Наконец наступил день, когда продуктовые запасы кончились.
И тогда Оля напомнила всем об отважном французе, который доказал своим путешествием в одинокой лодчонке, что человек в океане, даже лишенный каких-либо продуктов и пресной воды, может выжить. Человек ловил рыбу, и эта пища полностью удовлетворяла все его потребности.
Мужчины сначала с сомнением отнеслись к словам Оли.
— Один джентльмен страдал болезнью печени и отказывался от всего жареного, ему подавали только вареное и пареное. Но кто нам здесь сварит даже из рыбы что- либо, вроде прославленной похлебки мисс Оли?
— Дядя Джо, этот француз ел рыб сырыми.
— Сырыми? — ужаснулся сэр Чарльз.
— Наша барышня права, — вступился Иецуке. — Я уже давно заглядывался на летающих рыб, которые то и дело падают на наш плот, а мы неразумно сбрасываем их в воду. В этом океане нам даже не понадобится никакая снасть.
— Как хотите, но я лучше лишусь половины своего лишнего веса, но ни за что не уподоблюсь ящерам, проглатывающим добычу и не смущающимся тем, что она сырая.
— Даже у наших недавних «друзей» неандертальцев, — поддержал лорд, — был огонь. Не так ли? Они разжигали костры… Но у нас для этого нет никаких возможностей, моя газовая зажигалка давно иссякла, и я вынужден был бросить курить.
— Вы спасли частичку местной атмосферы, друг мой Чарли, — смеясь заметил дядя Джо. — Но все же сырая рыба — это отвратительно.
Тем не менее японец первым показал, как можно преодолеть былые предрассудки.
Он ловил трепыхающихся на плоту летучих рыб, выскакивающих из воды, чтобы глотнуть воздуха. И даже не освобождая их от чешуи, обсасывал их, а потом съедал, уверяя, что утоляется не только голод, но и жажда.
Кочетков первым последовал его примеру, а потом и Оля, морщась, попробовала маленькую рыбку. Она не испытала удовольствия, но мучивший ее голод утолила.
Потом сдались и сэр Чарльз с дядей Джо.
Альсино в пище не нуждался. Когда становилось светлее или проглядывало солнце, он делал свои дыхательные упражнения, получая, как утверждала Оля, солнечную энергию из праны. Она пыталась подражать ему…
Первым крикнул «Земля!», как и подобает потомку славных мореходов, к тому же обладавшему завидным ростом, сэр Чарльз.
— Подсадите меня, подсадите, дядя Джо! — просила Оля. — Я тоже хочу ее увидеть!
Толстяк с кряхтеньем поднял девушку себе на плечо. И она радостно закричала:
— Вижу! Вижу темную полоску на горизонте! Неужели это земля! Вот не подумала бы. Правда-правда!
— Именно так она и выглядит. Господь вспомнил о нас!
— Тогда нужно менять курс, чтобы нас не пронесло мимо, — предупредил Кочетков.
— Именно это меня и беспокоит, — отозвался Альсино. — Плот наш движется не столько от ветра, сколько от увлекающего его течения.
— Неужели мы можем уплыть от земли куда-то в сторону? — ужаснулась Оля.
— Я не раз говорил, что никогда не вредно сказать «почти».
— Прошу простить, но на этот раз мы действительно почти у цели, — сказал японец. — И было бы крайне досадно…
Альсино молчал, вместе с Кочетковым отчаянно загребая рулевым веслом. Оно представляло собой тонкий ствол древовидной травы, на конце которого Кочетков искусно приладил широкую лопасть, сделанную из панелей пульта «Альсины». Входило это весло в рогатку, установленную на «корме судна».
Остальные стали отчаянно подгребать руками.
Общими усилиями удалось заставить плот приближаться к замеченной на горизонте темной полоске земли.
Через некоторое время «впередсмотрящий», как говорят на флоте, лорд Стенли заметил на берегу нечто странное.
— Я не решусь высказать предположение, что это за необыкновенный, направленный к облакам луч?..
Оля с ее острым зрением тоже разглядела какой-то тоненький ствол, поднимающийся с берега и уходящий за облака, поблескивая на солнце.
Альсино тоже увидел странный луч, но не удивился, а скорее обрадовался:
— Это как раз то, что нам нужно, друзья!
— Что? Что именно?
— Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что нам всего нужнее общение с людьми неомира! Не указывает ли этот падающий с неба луч на то, что они уже ждут нас? Не знамение ли это Господне?
— Я боюсь разочаровать вас, сэр Чарльз. То, что вы воспринимаете как луч, идет не с неба на землю, а наоборот — с земли в небо.
— Все ваши моления направлены с грешной земли туда, к Нему!
— Надеюсь, вас не огорчит, если мы еще раз столкнемся с трубчатым сооружением?
— Вы говорите загадками, Альсино, — сказал Кочетков. — Или вы имеете в виду, что мы видим перед собой какое-то техническое сооружение?
— Вы догадались, Юра. В поисках наиболее устойчиво работающей энергетики мы не могли пройти мимо того, что солнце нагревает слои воздуха близ земли больше, чем вверху, за облаками.
— Хотите сказать, что эту разницу температур, плюс тридцать градусов у земли и минус сорок за облаками, можно использовать?
— Простите меня, — вмешался японец, — но меня, как физика, прежде всего интересует, не сталкиваемся ли мы здесь с разновидностью вечного двигателя, перпетуум-мобиле? Но это противоречило бы второму закону термодинамики!
— Подождите, Иецуке! — остановил его дядя Джо. — У меня не меньше вопросов к Альсино, но один джентльмен, которого спросили, чего больше всего он хочет на свете, ответил: «Чтобы больше ни о чем не спрашивали».
— Тем более, — воскликнула Оля, — что на берегу нас уже заметили! Вижу, кто-то бежит нам навстречу! Правда-правда!
По мере приближения плота к берегу, там все явственнее можно было заметить движение каких-то фигур.
— Люди! Конечно же люди! Правда-правда! — вне себя от радости кричала Оля и махала рукой тем, кто мог видеть ее с берега.
Дневной бриз надул парус и ускорил движение плота. Но желание плывущих встретиться с теми, кто сейчас окажет им теплую встречу, обгоняло и сам плот, и ветер, подгоняющий его.
А Оля уже кричала незнакомцам приветственные слова.
— Они вас не услышат, барышня, — останавливал ее японец.
— Если они похожи на Альсино, им вовсе не требуется слышать, они телепатически воспримут нашу радость, и Альсино наверняка может завязать с ними телепатическое общение. Разве не так?
— Если на берегу окажутся люди, то это было бы вполне возможно.
— Но это же люди, люди! — убеждала Оля. — Они даже одеты, как мы, всмотритесь: их комбинезоны серебрятся на солнце!
— Возможно, в этом мире живет тоже много рас, — предположил японец. — Мне кажется, что встречающие уступают Альсино в росте, как, скажем, я сэру Чарльзу.
— А ведь наш Иецуке прав, — решил дядя Джо. — Похоже, у них длинные руки. Но почему они не входят в телепатическую связь с Альсино?
— Роботы не наделены такими свойствами. Они общаются только звуковыми сигналами, — заметил Альсино.
— Я готова обнять и расцеловать первого же робота, которого встречу на берегу!
— Но расцелует ли он вас? — усомнился дядя Джо.
Альсино и Кочетков изо всех сил загребали рулевым веслом, стараясь подогнать плот к приближающемуся берегу.
Теперь встречающие были видны совсем отчетливо.
Волны обгоняли плот, набегали на мелководье, накрывали песчаную отмель кружевной пеной и откатывались обратно.
Оля первая не выдержала, соскочила с плота и, оказавшись почти по пояс в воде, размахивая руками, побежала к берегу.
Ее примеру последовали и остальные.
Покинутый плот не мог угнаться за ними.
Люди бежали, разбрызгивая воду и весело крича.
Беды остались позади!
Незваный гость хуже татарина
Волны с шуршанием накатывались на низкий берег ворошили мелкую гальку и оставляли на ней кружевную кипящую пену.
Чуть выше на пригорке высился огромный прозрачный зонт в виде крыши с тонкими колоннами вместе стен. Под зонтом оказалось кубическое здание, служащее основанием для столба невероятной высоты. Внизу толстый, почти во всю крышу, на которую опирался, он становился тем тоньше, чем выше поднимался превращаясь в исчезающую былинку у самых облаков. Это странное сооружение стояло вертикально, ничем не расчаленное, хотя, казалось, и малого ветра достаточно чтобы его свалить. Но о каких расчалках можно думать при высоте по меньшей мере в километр? Они оборвутся от собственной тяжести, да и сам этот ствол, будь то природного или искусственного происхождения, способен раздавить собственным весом всю нижнюю часть Но вопреки всему столб стоял, как луч, направленный в небо. Этот столб и был замечен плывущими на плоту. А теперь все это увидел дядя Джо, идя следом за бегущими по воде коллегами. Те при каждом шаге вздымали фонтаны брызг, а волны догоняли приплывших словно не хотели расставаться с ними.
Около кипящей исчезающей в гальке пены прибоя стояли существа — встречающие, все низенького роста, с большими головами в виде редьки хвостиком вниз переходящими в тонкую шею над угловатыми плечами. Все были поразительно одинаковы, словно отштампованные. Особенно странными казались их глаза, сходящиеся посередине лица и круто приподнятые к вискам. Вместо носа — одни ноздри, а маленькое отверстие рта вызывало сомнение в его назначении. Но большее и не уместилось бы над остроконечным подбородком.
Оля, веселая и радостная, выбежала из воды и бросилась на шею первому из стоящих на берегу. И тут же в прикоснувшейся к существу руке ощутила боль, как от удара электрическим током.
Следом за Олей на берег вышел Альсино и с непонятными словами обратился к уродцам.
Карлики же равнодушно дожидались, пока все люди выйдут из воды, не обращая никакого внимания ни на сказанные Альсино слова, ни на него самого.
Путешественники, столько перенесшие в океане, были обескуражены холодным приемом со стороны обитателей неомира.
— Эти биороботы, — объяснил Альсино, — запрограммированы для выполнения только одной задачи, и не в состоянии воспринимать ничего, кроме нее.
— Неужели они все такие холодные и тупые? А кажутся милыми, как… Чипполино. Правда-правда!
— Таков персонал этой полностью автоматизированной экспериментальной станции искусственного ветра. Она призвана открыть новую страницу нашей энергетики, заменить миллионы слишком хлопотных волновых энергостанций в океане и на побережье. Вместо них выгоднее использовать разность температур между нагретыми слоями воздуха у земли и холодом заоблачных высот. А этих роботов нужно считать просто частями нового энергетического оборудования.
— Тогда пусть хоть не «кусаются», не колют меня электрическим током! Мой джентльмен сравнил бы их с собаками, которые загоняют пастушье стадо, — пожаловался дядя Джо.
— Им бесполезно что-либо объяснять. Они не понимают, кто мы такие или что мы такое, поскольку это не заложено в программе их мышления. К тому же я, к сожалению, не могу вызвать вокруг себя свечения и обрести потерю массы, что побудило бы их признать меня и выполнять мои указания. Пока я для них не человек…
— Надо думать, — заметил Кочетков, — нам не следует оказывать сопротивление? Здесь нет других зданий, кроме того, что переходит в столб до небес. Туда роботы и будут нас загонять, как пообещал дядя Джо.
— Это не столб, а энергетическая труба, — пояснил Альсино.
— Труба? — удивилась Оля. — Зачем же такая высокая?
— Я вам все объясню, — пообещал Альсино.
— Извините, но разве душа ваша помещается в желудке? — осведомился Иецуке.
— Не будь вы таким знатоком приемов борьбы без оружия, имели бы в моем лице противника тяжелого веса, — шутливо пригрозил толстяк.
— У меня, прошу довериться мне, не поднялась бы на вас рука.
— Но язык-то поднялся, — проворчал дядя Джо. Машинный зал энергостанции искусственного ветра
был как бы приподнят над землей, опираясь на колонны, словно избушка на курьих ножках, по замечанию дяди Джо, но в остальном не отличался от обычной земной электростанции со щитами, усеянными циферблатами приборов. Ветротурбина с электрогенератором, возвышаясь над ее полом, занимала большую часть помещения. Под ними вниз уходил патрубок, подводящий снаружи из-под шатра теплый воздух.
— А все-таки, почему она не падает, эта ваша труба? — наивно спросила Оля, выразив общий интерес ученых, не решавшихся выдать свою недогадливость. — И почему она не раздавит сама себя?
— Потому что она мягкая, — ответил Альсино.
— Мягкая? — удивилась Оля. — Как это может быть?
— Как вы уже знаете, по ней устремляется воздушный поток под влиянием разности температур, как в любой знакомой вам дымовой трубе. К тому же она с высотой уменьшается по толщине, и мчащийся по ней вверх воздух не только надувает ее, но и держит в распрямленном состоянии.
— Поняла! — обрадовалась Оля. — Это как детская игрушка «тещин язык» — свернутая в спираль склеенная из бумаги трубка. Подуешь в нее, и она развертывается во всю длину, хоть к потолку. Правда-правда!
— Ваша образность мышления восхищает меня, Оля! — признался Альсино.
— И в самом деле удачное сравнение! — согласился сэр Чарльз.
— Один джентльмен считал невероятным выражение вашего известного поэта — «облако в штанах». Оказывается, он был не прав! — заметил дядя Джо.
— Но требуется, простите меня, дополнительное разъяснение, — добавил Иецуке. — Воздушный поток может надуть мягкую трубу, поставить ее стоймя, но как она удержится от воздействия наружного бокового ветра? Меня это интересует, как физика.
— А меня — как инженера, — сказал дядя Джо, забыв на некоторое время о своих муках голода.
— Снаружи по всей высоте через равные промежутки труба имеет обручи с самоустанавливающимися против ветра крылышками. Ветер, действуя на них под углом атаки, создает подъемную силу, как в любом летательном аппарате. Она и поддерживает трубу строго вертикально. И, чем сильнее ветер, тем она устойчивее из-за возрастающей подъемной силы. При наклоне трубы угол атаки крылышек и эта сила стали бы еще большими.
— Весьма остроумное решение! — похвалил дядя Джо. — Но если бы ваши конструкторы еще и программировали бы своих биороботов на русское гостеприимство, то ваш мир можно было бы признать истинно мудрым.
— Уверен, что добавленный к столь интересным выводам стакан воды подчеркнул бы это, — поддержал своего друга сэр Чарльз.
— Жаль, что снаружи не удалось как следует рассмотреть эти занятные устройства, — пожалел Иецуке.
— Крепитесь, друзья, — вмешался Кочетков. — Не стоит винить ни роботов, ни их создателей. Ведь в этом мире не едят и не пьют, как у нас. Не правда ли, Альсино?
— Роботы получают энергию от электросети, люди же, вроде меня, в хорошую погоду — прямо от солнца, а в иных условиях используют искусственную пищу, кстати более питательную, чем трупы убитых существ.
— Опять искусственное! — вздохнул дядя Джо. — Ветер — искусственный, пища — искусственная, человекоподобные машины — искусственные. Когда же мы доберемся до настоящих людей? Ведь вы-то не искусственный!
— Можете не сомневаться, дядя Джо! Никакая машина, упав с такой высоты, как мы с птеродактилем, не восстановилась бы, даже при заботливом уходе милой Оли.
— Браво! — воскликнул лорд. — Ответ весьма убедительный. Искусственная пища всегда интересовала меня, если с ее помощью можно помочь голодающим в разных странах.
Когда Кочетков зашевелился, просыпаясь, Альсино пододвинулся к нему и сказал:
— Мы с Олей решили бежать и вызвать помощь. Здесь я лишен телепатической связи.
— Почему с Олей? Зачем подвергать ее такой опасности? — встревожился Кочетков. — И как это можно осуществить?
— Помните, попав в плен к вашим воюющим безумцам, я был заключен вместе с другими несчастными людьми в сушильную печь кирпичного завода и смог оттуда «вылететь в трубу»?
— Но ведь вы тогда обладали способностью обнуления массы, — возразил Кочетков, — и теперь подняться в трубе…
— А сейчас нас с Олей поднимет поток воздуха. Вы чувствуете, через ткань одежды, какой вихрь рвется вверх по трубе?
— Вы хотите взлететь на километровую высоту? Зачем же вместе с Олей? Чтобы упасть оттуда и разбиться?
— Я думал, что вы лучшего обо мне мнения, Юра. Увы, я не могу унести Олю по воздуху, как прежде, но мы сделаем парашюты.
— Из чего вы хотите их соорудить?
Альсино, вместо ответа, похлопал ладонью по упругой стенке энерготрубы, ощущая за ней рвущийся вверх воздушный поток.
— И прямо отсюда вырезать нужной величины куски ткани?
— Именно так, Юра.
— Я смогу вам в этом помочь, джентльмены! — внезапно вмешался дядя Джо. — Берусь спроектировать управляемые парашюты. Наметим их контуры на поверхности трубы не хуже, чем на листе ватмана. Стропы сделаем из кусков «нити Ариадны», оставшиеся у нас на поясах! Надо только заточить мой охотничий нож!
— Спасибо, дядя Джо, ваша помощь будет незаменимой. Насколько я могу судить, Альсино, вы хотите вырваться за пределы энергостанции, где какое-то защитное поле мешает вашей телепатии?
— Совершенно верно, Юра! Улетев отсюда, я смогу наконец телепатически связаться с матерью. И мои собратья тотчас придут вам на помощь, доставят пищу и питье.
— Это вселяет надежду! Но при чем тут Оля? В чем необходимость ее участия в этой операции? Кроме того, она ведь никогда не прыгала с парашютом.
— Что из того, что я не прыгала? У любого спортсмена один из прыжков когда-то был первым. Почему я не могу открыть свой счет вместе с Альсино?
Кочетков пристально, как-то особенно, взглянул на Олю. Девушка почему-то смутилась, опустила глаза. Ей показалось, что Юра проник в ее сокровенные мысли. А мысли эти, как она считала, для всех должны были оставаться тайной!
Оля никогда не думала, что самый счастливый день в ее жизни будет именно таким. Что в плену у бесчувственных и тупых роботов услышит она самые желанные слова, только что произнесенные Альсино. Неужели он повторит их сейчас?..
— Знаете ли, Юра. Я настаиваю на участии Оли в этом деле, потому что люблю ее. И хотел по нашей традиции представить ее своей матери как невесту, в чем только что признался Оле, пока вы отдыхали.
Альсино говорил об этом просто, с такой подкупающей искренностью, как о самом понятном и естественном для них с Олей, что она лишь вспыхнула, внутренне ликуя:
«Любит! Любит ее этот замечательный сверхчеловек, посланец высшего разума, с призывом предотвратить всеобщую катастрофу миров! Ее, самую простую «земную девушку»! «Иноземлянин»! Ну и что? Для нее единственный во всех мирах!»
И она, забыв и о Юре, и об ученых, и о глупых роботах, торчащих в зале как не завинченные болты, бросилась к Альсино:
— Я тоже люблю тебя, с тех, первых незабудок, которые просила не забыть! Люблю, люблю!.. Но ты это и сам знаешь, потому что всегда читаешь мои мысли.
— Это верно, я читаю твои мысли, как и ты научилась читать мои. Потому я и не сомневался в твоем согласии.
— Но я боюсь. Нет, не километровой высоты, а твоей матери. Что я для нее? Полудикарка… Правда-правда!
— Моя мать, Моэла — воплощение доброты и мудрости. Она Верховный Судья и Координатор одного из наших центральных округов, куда мы и доберемся после спуска, вызвав помощь.
Поэтому дядя Джо, прочертив сначала своим ножом контуры парашютов, должен будет вырезать лишь углы прямоугольников и те места, где сэр Чарльз привяжет к парашютам куски шнура.
Пока все было тихо. Мерно жужжала ветротурбина. Но при первых же надрезах, сделанных дядей Джо, послышался свист воздуха, врывающегося в патрубок через надрезы. Это тотчас же отметили приборы на пульте, и сигнал был принят биороботами.
Трое из них направились к площадке, вероятно чтобы устранить причину «подсоса воздуха».
Дядя Джо и лорд Стенли торопливо заканчивали свои операции.
Оля и Альсино стояли, как бегуны на старте, готовые в любой момент прыгнуть в образовавшееся окно.
Наконец из стенки трубы был вырезан первый прямоугольник, и его тотчас стало втягивать внутрь. Стропы натянулись. Сейчас Альсино нырнет в трубу.
Сэр Чарльз подсадил Олю, устроив ее у себя на плече.
Роботы не были запрограммированы для физической борьбы и в первый миг оказались беспомощными против странно ведущих себя пришельцев.
Первый робот пытался подняться с пола. Второй спешил заменить его, очевидно не понимая, отчего тот упал. Он тупо повторил то, что делал первый, и стал подниматься по ступенькам, но тем же приемом был сброшен на пол. Привлеченные происходящим, остальные роботы, сделав вывод об опасности, которую представляют собой эти двуногие биосистемы, тотчас применили имевшиеся у них парализующие трубки, отчего Кочетков и Иецуке, скорчившись, упали у подножья лесенки. Путь на платформу был свободен, а там дядя Джо уже помогал Оле нырнуть с плеча лорда вслед за Альсино. С ножом в руке он обернулся к подходившему роботу и упал, сведенный судорогой.
В следующее мгновение и у сэра Чарльза подкосились его длинные ноги, словно из-под них выдернули опору, а Оля почувствовала, как натянулись стропы, втягивая ее внутрь трубы. Девушка исчезла в проеме.
Она, как казалось ей, недвижно повисла там в полной темноте. Прорезанное окно ушло куда-то вниз.
Восходящий поток воздуха увлекал Олин парашют и ее вместе с ним все выше и выше, но она не ощущала подъема. Кажущийся покой и темнота страшили ее.
Она подумала о друзьях, оставшихся с тупыми роботами, ей слышен был последний крик Юры, пожелавшего им с Альсино доброго пути, словно они садились в поезд. Но главная мысль была об Альсино. Он улетел первым. Что-то с ним? Где он?..
Неожиданно яркий свет ослепил ее.
Вместе с парашютом ее выбросило в облако. Но она не сразу поняла это.
Вокруг было до боли в глазах светло и в то же время ни земли, ни Альсино не было видно. Мириады светящихся капелек сливались в обволакивающий туман.
Одна из закрепленных строп резала плечо. Хотелось рукой поправить ее, но Оля боялась.
Чего боялась? Юра и дядя Джо обучали ее управлению парашютом, чтобы, используя спуск, лететь в желаемом направлении. Важно оказаться на земле как можно дальше от станции.
Оля потянула на себя неудобную стропу и почувствовала облегчение. Значит, она в состоянии управлять полетом, вернее, спуском.
Туман рассеялся. Ветром парашют отнесло от трубы, и он, выйдя из облака, теперь продолжал спускаться. Оля, как и учил ее дядя Джо, быстро овладела стропами и стала заметно удаляться от ветростанции.
Теперь Оля видела энерготрубу целиком — она казалась ей перевернутой, толстая вверху и «острым» концом как бы упирающаяся в землю.
Как ни была подавлена Оля всем, что с ней произошло, она не могла не восхититься открывшимся под нею с километровой высоты видом. Земля под нею казалась неоглядной, и от ощущения огромности простора захватывало дух. Берег моря с белой кромкой прибоя изгибался излучиной с уходящими от него разноцветными полями.
В этот утренний час бриз всегда дует с моря, и парашют относило от энергостанции.
«Совсем как в энерготрубе! — непроизвольно подумала Оля. — Иецуке сейчас объяснил бы ей, что сказывается разница температур между сохранившим дневное тепло морем и остывшей за ночь сушей».
Она поискала глазами Альсино и увидела вдруг желтое, как и энерготруба, пятнышко много ниже себя.
«Конечно, это он! — обрадовалась девушка. — Кто же еще, кроме него в комбинезоне, может серебриться под кусочком ткани, вырезанной из энерготрубы?
Как права была бабушка Евлалия Николаевна, назвав как-то Альсино парашютистом! Он тогда не подозревал, что ему придется так спускаться на землю в своем неомире!»
Оля старательно подтягивала стропы, чтобы приблизиться к Альсино. Главное теперь — быть вместе с ним!
Теперь бриз проносил спускающиеся парашюты над голубоватым от цветения полем.
Земля заметно приближалась. И странно, снижаясь, Оля испугалась высоты, о которой сначала и не думала вовсе, находясь в облаке много выше…
Горизонт, показавшийся вверху высоко поднятым, как бы снизился и сузился. Земля оказалась совсем-совсем близко.
Теперь надо, как учили Юра и дядя Джо, не стараться приземлиться на ноги, не пытаться спружинить ими, а лучше повалиться на бок, даже перекатиться по земле, лишь бы ноги уцелели…
Оля выполнили все советы и, уже лежа на земле, ощутила, как ее «заботливо» накрыл собственный парашют.
Ей пришлось долго выбираться из-под шуршащей ткани, чтобы оглядеться вокруг.
И она вся сжалась, увидев, что к ней приближается чья-то фигура. И даже зажмурилась, продолжая лежать, а приоткрыв веки, поняла, что ее разглядывает пусть незнакомый, но человек! Какая радость! Это же не робот!
— «Вы не ушиблись? Кто вы, девушка?» — на ее родном языке, заботливо спросил подошедший.
Человек не шевелил губами, и Оля поняла, что он ей передает свои мысли. Совсем как это может делать Альсино!..
— Альсино? Где Альсино? — спросила она.
— «Он сейчас придет. У него немного болит нога, — мысленно ответил Оле незнакомец. — Я — археолог, — продолжал он. — Мои роботы раскапывают древний город, трагически погибший несколько тысячелетий назад».
Он уже не спрашивал, кто Оля и почему здесь, прочитав, конечно, это в ее мыслях.
— Надо помочь нашим друзьям на энергостанции. Биороботы могут расправиться с ними, — тут же обеспокоилась Оля. — Защитное поле мешало там Альсино телепатически связаться с кем-либо и попросить помощи. Наши друзья погибают от голода и жажды.
— «Это странно, — отозвался археолог. — Но на энергостанции нет никакого защитного поля. Каждый из нас может оттуда свободно связаться телепатически, с кем хочет».
— Но Альсино почему-то не мог.
— «Очевидно, по какой-то другой причине».
«Но какая она, какая?» — вертелась в мозгу у Оли. Она постаралась встать, освобождаясь от закрепленных на поясе строп, и вдруг увидела идущего прямо к ней прихрамывающего Альсино.
«Ну конечно, сказывается его недавнее падение с птеродактилем! Не потому ли он и не мог телепатически связаться с людьми на энергостанции или на плоту в океане?»
— «Очевидно, так оно и есть», — ответил Оле археолог, словно она произнесла свою догадку вслух.
Он чем-то походил на Альсино, этот молодой ученый, откапывающий древний город: у него было чисто выбритое лицо и красивая голова.
Оля вскочила и, кивнув новому знакомому, побежала навстречу Альсино, бросившись ему на шею.
— Альсино, милый! Наконец-то мы вместе!
— Теперь мы всегда будем вместе, — ласково ответил он.
Археолог деликатно отвернулся.
— Отсюда ты беспрепятственно можешь вызвать помощь, Альсино! Здесь ничто не помешает телепатической связи!
— Оля, милая! Ты только что обсудила этот вопрос с так радушно встретившим нас ученым. Бесспорно это так! Из-за птеродактиля я уже не способен на дальнюю телепатию, но хоть ближнюю не утратил…
— Как же так? А во время разведки?
— Это непоправимая моя ошибка. Я оказался на волновой энергостанции и не сообщил о нашем положении в прамире. Неоправданно хотел, чтобы мы непременно сами добрались до неомира. Но никогда я не допускал мысли, что утрачу способность телепатической связи… И собирался вызвать помощь не в прамире, проникать куда мы избегаем, а на волновой станции.
— Понимаю, понимаю тебя! Правда-правда! Но сейчас мы дождемся здешней «летающей тарелки»?
— Нет, Оленька, я уже попросил археолога вызвать помощь вместо меня, но, думаю, что еще раньше это сделали по своим рабочим каналам биороботы, едва обнаружив неполадку.
— А мы? Нам придется возвращаться теперь туда? Я боюсь…
— Нет, Оля, мы не вернемся. Мы ведь договорились с тобой отправиться прямо к моей матери.
— И увидим твой мир! Как хорошо! — Глаза у Оли засияли.
— Такой ты и войдешь в мой мир… — залюбовался ею Альсино.
— Войду, войду! — обрадованно подтвердила Оля. — Вместе с тобой, как в сказку! Правда-правда!
— Вовсе не в сказку, а в самую реальность. Археолог, поняв, о чем говорили Оля с Альсино, с готовностью заверил:
— «Конечно, я заменю вашего друга. Я уже передал вызов с просьбой о помощи. Но я и сам отправлюсь на энергостанцию, чтобы увидеть ваших друзей».
— Оторветесь от своих раскопок? — удивилась Оля.
— «Что вы! — отдалось в ее сознании. — Ведь это самая величайшая находка для меня! Встретиться с людьми, жившими в период ядерных войн, материальные остатки которого мне удается здесь раскапывать! Прошли многие тысячелетия с той поры, а радиоактивность в котловане около оплавленных домов по-прежнему велика и опасна. Там могут находиться лишь мои неоценимые помощники — роботы».
— Ты убедишься, друг, — вслух, чтобы и Оля слышала, сказал Альсино, — что не все современники ядерных войн были их сторонниками. А мы с Олей пойдем до ближайшей станции подземного труботранспорта, как ты мне объяснил.
— «Счастливо вам! — отозвался молодой ученый. — Ваша цель прекрасна!»
Свечение окружило его, и он, поднявшись в воздух, полетел к видневшейся вдали энерготрубе.
— Когда-то здесь протекала река близ погибшего портового города. От нее остался только ручей. Археолог указал, как пройти к нему. Ведь ты хочешь пить.
— Я со страху даже про жажду забыла! Пойдем скорее! Я могу выпить целую реку, если бы она здесь протекала, как сказал бы дядя Джо. А радиоактивность?
— Она осталась лишь на дне котлована. А зараженная вода в когда-то существовавшей здесь реке утекла тысячелетие назад.
Оля с Альсино шли по едва заметной тропинке среди цветущего поля.
Ручей оказался похож на тот, у которого в прамире плясал Мохнатик.
Оля встала на коленки и принялась полными пригоршнями зачерпывать воду и жадно пить.
Потом умыла лицо и, посвежевшая, обернулась к Альсино:
— А ты помнишь, как мы вместе пили ключевую воду в овраге близ полянки с незабудками?
— Я все помню, помню все, что связано с тобой, — отозвался Альсино. Он не мог оторвать глаз от девушки, как тогда, впервые, на той полянке под Москвой…
— Ну вот я и готова к любому путешествию, хоть на край света! Правда-правда! — весело объявила Оля. И глаза ее опять засияли.
Оля была рядом с любимым, и солнце светило так ярко, и цветы приветливо кивали венчиками. И никакой нужды гадать по ним — «любит-не-любит» не было!..
— Да, об этом можно не гадать, — подтвердил не сказанные Олей слова Альсино.
Оле и Альсино пришлось пройти мимо вырытого невдалеке от тропинки на берегу ручья огромного глубокого котлована.
Оле хотелось подойти поближе при виде копошащихся на самом дне биороботов, похожих издали на оловянных солдатиков, но Альсино сдержал ее, напомнив о радиации.
— Толща наносного слоя защищает от нее, но здесь он снят.
— Как странно, — задумчиво сказала Оля, — что в вашем мире происходили ядерные войны!..
— Увы, да, Оленька! Только непоправимое несчастье заставляет иногда образумиться людей. Так произошло и с нашими далекими предками.
Оля с ужасом смотрела на обнажившиеся после раскопок руины когда-то прекрасного города.
— Может быть, и у нас будут раскапывать города, в которых мы жили? — с грустью сказала Оля.
— Чтобы этого не случилось у вас, мы и добрались сюда.
— Неужели в недопустимости войн надо убеждаться на примере вашей истории? — с той же грустью в голосе спросила Оля.
Альсино не хотел волновать ее и сказал:
— Обойдем эти раскопки стороной.
И все-таки Оля заглянула в котлован. При виде обнажившихся на его дне оплавленных стен былых зданий, на которых представила себе тени исчезнувших прохожих, она поежилась, но не дала себе сникнуть, а заставила почти шутливо, как поступил бы дядя Джо, заявить:
— Куда же мы пойдем дальше? Опять в трубу? Мало нам вылететь в одну, а уж ищем под землей другую.
Альсино же, на полном серьезе поддерживая ее иронию, говорил между тем:
— Что делать! Весь наш мир пронизан трубами, впрочем, как и любой живой организм, начиная с костей и кончая капиллярами в тканях.
— И плот наш был трубчатым… И первая музыка родилась из трубочки пастушьего рожка! Правда-правда!
Ручей делал крутой поворот, путники, следуя его руслу, повернули, и перед ними открылся совсем другой вид. Небольшие рощицы окружали пруды яркой васильковой воды.
Оля залюбовалась неожиданным сочетанием цвета склоненных к пруду деревьев. Их кудрявая листва свисала к поверхности воды, словно подернутой раскрашенным льдом.
— Это что? Какое-нибудь место для отдыха?
— Нет. Это цех искусственной пищи.
— Цех? Такой красивый? Но искусственная пища!.. Одно упоминание о ней связано с чем-то невкусным…
— Она ничем не хуже естественной. Пленка на поверхности пруда с питательной средой — это выросшие на ней микроорганизмы. Они и придают воде такой необыкновенный цвет.
— Но они же противные!
— Ничуть. Их белок одинаково бесцветен и безвкусен, как и повсюду, где содержится. Но получать его непосредственно из микроорганизмов, напоминающих дрожжи, много выгоднее и рациональнее, чем откармливать растениями животных, а потом поглощать их трупы. Питательных веществ при этом оказывается в десять раз меньше по сравнению с тем, что содержится в пленке таких вот прудов.
— Не знаю, как это на вкус, но я так голодна, что готова съесть всю питательную пленку с любого пруда! — заявила Оля. — Кроме того, она выглядит так красиво. И вообще мне хочется подпрыгнуть и полететь над вашими просторами. Правда-правда! Помнишь, как мы летали над Москвой-рекой?
— Конечно помню! А я мечтаю, чтобы былая способность обнуления масс вернулась ко мне.
— Так вот какой у вас цех! А я думала, это какое-нибудь унылое серое здание. Но свои биомашины вы делаете ведь не под открытым небом?
— Вероятно, где-то здесь есть здание и такого цеха, раз тут недалеко станция подземного труботранспорта.
— Ой! Видишь группу людей? Они идут к нам… Но это вовсе не люди! Это ваши противные биороботы. Может, их послали за нами? Смотри, один перешагивает через ручей и идет прямо к нам… Что ему нужно? Что?
Оля вцепилась в руку Альсино, смотря на приближающегося робота.
— Это, скорее всего, продукция того цеха, о котором упоминал археолог. Все они только что сошли с конвейера, как у вас говорят.
— А тогда что ему надо от нас?
— Цеха у нас рассредоточены, приближены к местам, где живут те, кто работает в них, а между собой цеха связаны подземными трубами (опять-таки трубами) электромагнитного транспорта, перебрасывающего сделанные детали.
Альсино объяснял это, стремясь отвлечь Олю, победить ее неприязнь к появившемуся роботу. Но она недоверчиво смотрела на «человекоподобное чудовище»…
В машинном зале по-прежнему нескончаемым напевом жужжала ветротурбина, бесшумно двигались биороботы, занятые наложением заплат на прорезанное в ветротурбине отверстие.
На площадке лежали четыре, казалось, бездыханных тела пришельцев из иномира.
Роботы, выполняя заложенную в них программу, равнодушно перешагивали через них. Те уже больше не мешали и не могли нанести ущерб энергостанции.
В открытую дверь машинного зала, светясь аурой, влетел археолог. Роботы сразу же признали в нем Человека, способного дать им запрошенные по каналам связи указания.
Археолог опустился на пол машинного зала около гудящего электрогенератора и направился к лесенке, ведущей на площадку.
Он уже знал из обмена мыслями с Альсино, каким способом им с Олей удалось выбраться отсюда.
При виде скорченных тел таких же людей, как и та девушка близ раскапываемого котлована на месте былого города, он снял со стены какой-то прибор и облучил им пришельцев, лежащих ближе к лесенке.
Сначала зашевелился Кочетков и сразу же вскочил на ноги. Иецуке, придя в себя, сел, недоуменно глядя на археолога. Тот походил на Альсино, но одет был совсем по-другому, в просторную одежду, напоминающую легкий оранжевый халат.
— «Я прилетел к вам по просьбе Альсино», — обратился археолог к двум пришедшим в себя людям.
Кочетков понял его по-русски, Иецуке — по-японски, оба невольно удивленные его безукоризненным произношением, хотя никаких слов он не произносил.
«Разумеется, так и должно быть! — разом подумали они с Кочетковым. — Ведь в неомире люди общаются друг с другом без сотрясения воздуха».
— Где же наша Оля, где Альсино? — спросил Кочетков.
— «Они направились к ближайшей станции подземного труботранспорта».
— Мы нанесли ущерб вашей энергостанции и глубоко сожалеем об этом, — сказал японец. — Но, поверьте, у нас не было иного выхода.
— «Мне уже все известно, — беззвучно отозвался археолог. — Скоро здесь будут те, кто может вам помочь».
Биороботы покорно посторонились, когда Человек, признанный ими, подошел к лежащим на полу телам сжавшегося в комок дяди Джо и изогнувшегося дугой сэра Чарльза.
Дядя Джо под действием направленного на него луча пришел в себя и произнес:
— Пить! Пить! Я мог бы выпить целый океан, даже если он соленый.
— Господь послал вас, нашего избавителя, — сказал очнувшийся сэр Чарльз.
— «Вам нужна вода, но ее здесь сколько угодно».
— Где? Где? — поразился дядя Джо. — Я готов окунуться в нее с головой, поскольку уже плаваю не хуже утопленника.
— «Она, как запас мощности, хранится в подземном резервуаре под высоким давлением».
— Под давлением? — воскликнул дядя Джо. — Так пусть струя, как при пожаре, ударит мне в живот. Он уже начинает дымиться от жажды.
— «Вообще-то она предназначена для запасной гидротурбины, начинающей работать при понижении наружной температуры и ослаблении восходящего ветра в трубе, но я могу направить струю прямо на платформу, здесь есть запасной кран».
— Ба! — ударил себя по лбу дядя Джо. — Так же, как на волновой станции! Там-то я догадался! И здесь, оказывается, не могли обойтись без этого!
Археолог открыл кран, и струя воды ринулась из незамеченного прежде дядей Джо трубопровода.
Американец бросился к ней и, подставив голову, жадно пил, пил…
Сэр Чарльз, а затем и Иецуке с Кочетковым присоединились к нему, подставляли руки, набирая воду в ладони.
— Никогда не смогу себе этого простить, — корил себя дядя Джо, отдуваясь и фыркая. — Оказаться таким тупым, как обух топора, не догадаться, что они должны были рассчитывать на колебания температуры, компенсировать это резервной мощностью тех же цистерн!..
— Не сокрушайтесь, дядя Джо. Прошу простить меня, но на волновой станции с их цистернами вам просто меньше хотелось пить.
— Ведь даже Альсино не смог подсказать нам этого! — добавил Кочетков.
Археолог смотрел на утоляющих жажду людей, был он сосредоточен, как будто вел беседу с кем-то незримым. Вода большой лужей разлилась по платформе. Стоявший там биоробот, превратив одну из своих рук в швабру или нечто похожее на нее, стал мыть пол.
— «Помощь скоро прибудет, и вам доставят еду, в которой вы так нуждаетесь», — пообещал молодой ученый.
— Чтобы убедиться в этом, достаточно прощупать через этот толстый живот мой позвоночник, — отозвался дядя Джо.
— «Я знаю, как вы голодны, — улыбнулся археолог. — А в недогадливости вы можете упрекать не только себя, но и меня. Я не позаботился об утолении голода ушедшей с Альсино девушки».
— Не беспокойтесь, наш избавитель, — сказал лорд. — Я подозреваю, о ней есть кому позаботиться в вашем мире.
Пока шел этот разговор, археолог выключил воду и вместе с пришельцами спустился в машинный зал.
Биороботы уже закончили наложение заплаты. Ветротруба была восстановлена, к тому же пол в машинном зале чисто вымыт и сверкал, как зеркало.
— «Роботы четко выполнили свою работу», — заметил археолог.
— О, несомненно! — ответил дядя Джо. — Они так ловко разделались с нами.
— Но все-таки, прошу простить, — улыбнулся японец. — Они не успели помешать выполнению задуманного нами плана и наши друзья на свободе.
— Надеюсь, мы все будем теперь на свободе, — сказал Кочетков.
— «Человек у нас не может быть не свободным, — заверил археолог. — И вы можете покинуть этот зал когда захотите».
— Вы для нас посланец небес! — воскликнул сэр Чарльз. — И мы готовы ответить вам своей признательностью за вашу доброту.
— «Вы очень поможете мне, — передал свою мысль молодой ученый. — Ведь вы — современники того давно прошедшего для нас времени, материальные остатки которого мы раскапываем в этих местах. Мне не терпится расспросить вас, как можете вы жить в такой скученности, в таких строениях. Нам удалось раскопать стену с запечатленными на ней тенями живших, но испарившихся людей. Как мог человек тогда у нас, а сейчас у вас противопоставить себя природе, забыв, что он лишь часть ее?»
— Нет ничего легче признаться вам, какие мы дикари, — вздохнул дядя Джо.
— Именно для того, чтобы не допустить оплавление наших домов, мы здесь, — сказал Кочетков.
— И мы охотно выйдем с вами из этого помещения под небесный свод, чтобы воздать хвалу Господу, пославшему вас.
— Думаю, что сейчас в небе появится еще кое-что важное для нас, — ответил Кочетков лорду, направляясь к выходу.
Встретившийся ему на дороге биоробот почтительно посторонился.
— Несомненно, программа роботов уже откорректировалась на более вежливое обращение с нами, — обрадовался дядя Джо. — Вот если бы они еще догадались приготовить нам бифштекс с луком и поджаренной картошечкой! Я проглотил бы язык!
Сэр Чарльз с укоризной посмотрел на него и облизнул губы.
— А вот и посланцы небес, — указал на небо Кочетков.
Все увидели в небе три летящих правильным треугольником предмета, быстро приближающихся к ветротрубе. Они походили на шляпы с приподнятыми выше дна полями и двигались совершенно бесшумно. Вокруг каждого из них заметно было сияние даже при солнечном свете.
Археолог, видимо, поддерживал телепатическую связь с подлетающими аппаратами.
— Один джентльмен, будучи дипломатом и узнав, что при телепатическом общении не сможет врать, сошел с ума.
— Надеюсь, дорогой Джо, что вам не грозит подобная участь, — заметил сэр Чарльз. — Ведь ваши рассказы об одном джентльмене всегда так правдивы!
Все три аппарата мягко приземлились вблизи энергостанции, выпустив по три, похожих на лапы, опоры.
Из открывшегося люка ближнего аппарата появился карликовый робот, внешне похожий на уже знакомых обитателей энергостанции. Он выбросил лесенку, и двое роботов, один за другим, неуклюже спустились на землю.
Роботы направились к энергостанции, неся с собой какие-то предметы.
К величайшему удовольствию дяди Джо, они, вместе с присоединившимися к ним роботами из другого аппарата, разложили складной стол и поставили около него легкие стулья.
Роботы принесли с собой сосуды. А когда с них сняли крышки, то дурманящая волна аромата изысканной горячей пищи вскружила голодным пришельцам головы.
— Вот где истинное гостеприимство! — воскликнул дядя Джо. — Уж не знаю, как назвал бы его мой джентльмен, который всегда считал, что путь к сердцу человека лежит через его желудок!
Тем временем из люка первого аппарата появился человек в длинной, до пят, темной одежде.
В отличие от Альсино, на грудь его спускалась седая борода.
Он засветился аурой и, не пользуясь поставленной роботами лесенкой, по воздуху спланировал на землю.
Следом за ним последовало еще три таких же седобородых старца в темных мантиях.
Все они направились к сидящим за столом пришельцам. Кочетков поднялся при их приближении.
— Мы рады приветствовать вас в нашем мире, — сказал первый старец. — Я речевед по специальности и изучал языки параллельного мира по звуковым радиоперехватам. И буду беседовать с вами на знакомом всем вам наречии, выражая мысли и моих спутников.
Дядя Джо, уже успевший набить себе рот привезенным угощением, едва выговорил:
— Спасибо, сэр, за ваше внимание. Мы в нем очень нуждались.
— Надеюсь, вам не причинили вреда? — спросил старец.
— У нас нет претензий к защитным автоматам станции, и мы восхищены всем увиденным в вашем удивительном мире, — ответил Кочетков.
— Поступок ваших роботов, если мне позволено будет выразить свое мнение, я полагаю, нисколько не разочаровал нас, — добавил лорд.
К столу подошли остальные старцы.
Гости из иномира сочли должным оторваться от столь желанной им еды и подняться со своих мест.
Первый старец жестом руки радушно усадил всех и сел сам. Остальные тоже опустились на поднесенные роботами складные стулья, задумчиво разглядывая пришельцев.
— Мы проведем беседу за столом, — предложил первый старец. — Но прошу вас, не прерывайте еды, если она вам нравится.
— О, сэр, я проглотил бы язык, если бы не боялся потерять вкусовые ощущения.
— Наш голод утолит не только чудесная еда, но и знакомство с чудесами вашего мира, — от имени всех сказал Кочетков.
— Вы хотите приобщиться к нашим знаниям? — спросил первый старец.
— Вы помогли бы этим нашему миру подняться на новую ступень развития.
— Вы видите перед собой весь состав Высшего Координационного Совета нашего мира, а в моем лице Первого из этих координаторов. И нам хотелось бы обсудить с вами целесообразность вашего проникновения к нам.
— Целесообразность? — насторожился Кочетков. — Но именно она и привела нас к вам. Ваш посланец Альсино бессилен был убедить наши высшие круги в опасности развития науки и техники прежним путем, ведущем к экологической или военной катастрофе.
— А не кажется ли вам, уважаемый офицер…
Кочетков поразился: Координатор знает даже такую подробность о нем!
— …что обретенные вами знания могут быть не столько полезны, сколько опасны для вашего мира?
— Но мы, все пятеро, включая отсутствующую здесь девушку, Олю Грачеву, собираемся посвятить себя борьбе с опасностью, которую вы имели в виду. Мы поможем Альсино, как очевидцы его мира.
— Вы офицер армии, задача которой — убийствами добиваться поставленной перед нею цели. Есть ли у вас уверенность, что знания желанных для армии средств, для нас, обыденных и безвредных, у вас по воле властей не станет способом истребления?
— Я уверен, убежден, что эти знания не будут во вред людям! — горячо возразил Кочетков.
— Своим долгом перед Господом Богом мы сочли бы сейчас подтверждение слов нашего друга, — сказал лорд Стенли.
— Тогда я обращаюсь к вам, почтенный лорд Стенли, и попрошу сказать нам, как вы охарактеризовали бы самому Господу Богу, которого вы упомянули, нравственное состояние человечества, представителем которого, по собственному убеждению, вы являетесь.
— Конечно, сэр, я готов заверить вас и других членов Высшего Совета, что нас, конечно, никто не избирал демократическим путем и никакие органы власти не давали нам полномочий. Единственной, избравшей нас для этой Миссии, была наша совесть. Мы хотим служить всем нашим народам, предотвратить и войны, которые вы подразумевали, и грозящую не только нам, но и вашему миру глобальную экологическую катастрофу. Поэтому мы просим рассматривать нас как возможных ВАШИХ посланников в наш мир, где мы будем отстаивать право на существование всех созданных Богом параллельных миров, — как перед палатой лордов, закончил сэр Чарльз.
— Мы уяснили ваши стремления, но хотели бы, чтобы и вы поняли, что становитесь, побывав у нас, носителями ОПАСНЫХ ЗНАНИЙ и для вашего, и для нашего мира, поскольку они могут быть использованы в губительных целях.
— Простите меня за вмешательство, — произнес Иецуке. — Но нет никаких оснований подозревать нас в намерении выдать кому бы то ни было «опасные», как вы их назвали, знания. Представления о ваших волновых станциях и экспериментальной станции искусственного ветра могут повернуть всю нашу технологическую цивилизацию. Стоя накануне израсходования природных ресурсов, наш мир поймет нас, свидетелей ваших достижений, и пойдет по вашему пути.
— Ваши слова звучали бы убедительно, если бы вы могли заверить нас, что во главе вашего мира стоят разумные, гуманные люди, хотя, конечно, там есть и такие. Но все же ответьте мне, пожалуйста, на такие вопросы. Первый: был ли за последнее время хоть один год, когда у вас не велась бы где-нибудь кровопролитная война?
Друзья переглянулись.
— Один джентльмен, когда его спросили, изменяет ли ему жена, ответил, что ЭТО ВСЕМ ИЗВЕСТНО, но он узнал об этом последним, — вставил дядя Джо, дожевывая то, что счел за великолепный бифштекс, о котором так мечтал.
— Наш друг имеет в виду, что с помощью ваших исследовательских аппаратов, регулярно изучающих нас, вам это известно, — пояснил Кочетков.
— Вопрос второй. В конце последней крупной войны у вас применили ядерные взрывы. Осознан ли у вас везде их вред? Уничтожены ли запасы таких ядерных устройств?
— Увы, пока нет, — сокрушенно признался лорд Стенли. — Но Господь тому свидетель, что в продолжающихся конфликтах они все же не были применены и сами эти войны порой были вызваны необходимостью обуздать властителей, стремящихся разжечь еще более крупный пожар.
— Но даже мирное использование ядерных устройств, — добавил Иецуке, — приводит иногда к очень печальным последствиям. Вот почему мы так хотим перенести ваш опыт и знания в наш мир, прошу простить нас за это.
— Значит, как я понял, кровопролитные войны продолжаются у вас и сейчас, хотя вред их сознается всеми?
— Совершенно верно, — признался Кочетков. — Ведутся в разных местах и, главным образом, на националистической или религиозной почве.
— Нам известны национальные различия в вашем мире, и, конечно, мы не находим оправдания стремлению какого-нибудь народа силой доказать свое превосходство над другими. Но такие столкновения полыхают по всей вашей земле. И даже из-за того, как верить в Бога?
— Да, это так, — сокрушенно признался лорд Стенли. — Хотя наши международные организации стараются всеми мерами прекратить эти кровопролития.
— К сожалению, даже тот аппарат, на котором мы с помощью вашего посланца Альсино добрались до вас, был поврежден во время пролета над местом, где велись военные действия, — добавил Кочетков.
— Вы сами подтверждаете всю опасность вашего возвращения с обретенными здесь знаниями.
— Но, простите меня, мы вовсе не собираемся использовать их в таких целях, — запротестовал японец. — Кроме того, мы пока ничего, помимо устройства волновых станций и энерготрубы искусственного ветра, не знаем.
— Но вы ведь стремитесь познать наш мир, наш образ жизни, наши научные достижения. Допускаете ли вы, что это будет использовано во вред вашему человечеству?
— Вы считаете, что среди нас может найтись предатель? — возмутился дядя Джо, в котором сейчас трудно было узнать обычного шутника.
— Никто из нас не подумал этого, — возразил Первый Координатор. — Скажите, аппарат, который доставил вас сюда, вы строили только впятером?
— Нет, что вы, почтенный Координатор! — вмешался лорд Стенли. — Господь помог нам найти с помощью нашего Кочеткова такой завод, который предоставил для этой цели и технологическое оборудование, и своих рабочих, и инженеров.
— А этот завод строит какие-нибудь летательные аппараты?
— Этот завод изготовлял лучшие истребители в мире, — сказал Кочетков.
— Истребители? Что они истребляют?
— Конечно, противника… в воздухе, — смутился Кочетков.
— Вот видите. Сколько людей принимало участие в сооружении аппарата, во много раз превосходящего своей маневренностью эти «истребители». Вы уверены в своих пятерых друзьях, но можете ли вы ручаться за всех других, занимающихся на своем заводе созданием орудий смерти?
— Но им ничего не известно!
— Тот, кто изготавливал части вашего аппарата, может сделать их еще раз.
— Но этого не может быть! — воскликнул дядя Джо. — Хоть у нас и говорят: «Никогда не вредно сказать «почти»».
— И это «почти» может послужить распространению опасных знаний в вашем неосторожном мире?
— Господь не допустит этого. Мы будем молиться, — уверил лорд.
— Хотите ли вы, чтобы опасность такого распространения тех знаний, которые вы обретете, углубившись в наш мир, еще более возросла?
— Конечно нет! — ответил за всех Кочетков.
— А разве в вашем, столь мирном и разумном мире есть еще что-то такое, что могло бы привести к трагическим последствиям у нас? — спросил японец.
— Вы могли бы узнать много очень опасного для вас, начиная с обнуления масс и кончая биороботами, которых легко превратить в послушных и бездумных солдат- убийц, или способ использования энергии пустоты, которая материальна, как и все сущее.
— Вы имеете в виду вакуум? — уточнил физик.
— Ваши теоретики должны знать, что энергия пустоты превосходит ядерную так же, как яркость солнца — самую тусклую звездочку.
— Так зачем же вам волновые станции или эта ветротруба? — удивился дядя Джо.
— Все процессы на Земле обязаны Солнцу. Всякое добавление к его энергии какой-либо другой, будь то атомная, термоядерная, вакуумная или полученная сотни миллионов лет назад первобытными лесами от Солнца, губительно. Оно приведет к перегреву планеты, таянию льдов, поднятию уровня океана, потопу и экологической катастрофе, которая скажется и на нашем мире. Нельзя нарушать установившийся баланс между получаемой энергией от Солнца и излучаемым планетой в космос теплом.
— Поняв это, мы и прибыли к вам, чтобы изучить безвредную энергетику и отказаться от сжигания ископаемого топлива, загрязняющего атмосферу и препятствующего излучению тепла с Земли, — сказал Кочетков.
— Наши попытки использовать солнечную энергию, которая испаряет воду с поверхности водоемов и проливает ее дождями, порождает реки, которые мы запруживаем для своих гидростанций, ничтожны по сравнению со всеми тепловыми установками, — добавил Иецуке.
— Нам, членам Высшего Координационного Совета, радостно, что вы понимаете наши доводы и согласитесь с тем, что вам полезнее всего покинуть наш мир и немедленно вернуться в свой.
— Как? Так сразу?! — воскликнул дядя Джо.
— К тому же и Альсино еще нет с нами, и девушки Оли. Мы не можем разлучиться с ними, — убеждал Кочетков.
— О них мы позаботимся. А вам предоставим вот этот аппарат. — И Первый Координатор указал на третью «летающую тарелку». — Вы будете доставлены в самое короткое время в ваш мир, где сможете использовать уже обретенные знания в отношении волновых станций и энергостанций искусственного ветра. И постарайтесь изменить свою вредную для всех параллельных миров энергетику.
— Но наша задача не ограничивалась только приобретением технических знаний, — вмешался сэр Чарльз. — Высокая нравственность вашего общества могла бы, по воле Господней, послужить образцом для всех наших народов.
— Но разве таким образцом переустройства вашего мира не могут служить представления об этом у ваших передовых людей, к которым мы с готовностью причисляем и вас?
— Прошу простить и поправить меня, если я ошибаюсь, но не кажется ли вам, — начал Иецуке, — что высылка нас силой не совместима с вашей высокой моралью?
— Была бы несовместимой, если бы вы сами не осознали целесообразность своего немедленного возвращения в родной мир.
— Один разорившийся джентльмен решил покончить с собой, но, узнав, сколько будут стоить его похороны, решил, что дешевле будет жить. Очевидно, нам нужно прийти к такому же выводу, — невесело пошутил дядя Джо.
— Мы рассчитывали, что в вашем мире нам помогут вернуться к себе, но не сразу же, — попробовал протестовать Кочетков.
Первый Координатор проницательно посмотрел на него.
— Мы ни в чем не убедили вас? — спросил он.
— Нет, почему же? С точки зрения логики вы безупречны.
— Не только я один. Я предупредил, что, владея вашим языком, выражу мнение всех членов Высшего Координационного Совета.
— Ваши мысли убедительны, и наше упорство было бы бессмысленным, — признался Кочетков. — Но разве Альсино и Оля не могут вернуться вместе с нами?
— Это невозможно, — решительно ответил Первый Координатор, видимо заранее поддержанный и остальными членами Координационного Совета.
— Должны ли мы подчиниться вашему решению, как внушенному Высшим Разумом Господним? — спросил сэр Чарльз.
— Исходящим от Высшего Разума безусловно, — заверил старец.
— Одного джентльмена спросили, готов ли он броситься под поезд. Он ответил, что готов, если поезд уже ушел.
— Считайте, что этот поезд уйдет вместе с вами, — улыбнулся старец.
— Таково решение Высшего Координационного Совета? — угрюмо спросил Кочетков и получил утвердительный ответ.
— Что делать! — воскликнул дядя Джо. — Правда, у меня были другие представления о правах человека, но, по крайней мере, я плотно поел, ибо кухня здесь превосходная.
— Права человека не могут быть противопоставлены правам человечества, которое не должно получать опасных знаний.
— Следовательно, нам ничего другого не остается, как признать, что мы уже получили все необходимые сведения, хотя никогда не вредно сказать «почти», — грустно заключил дядя Джо.
— Мы не опустимся до того, чтобы вынудить вас выслать нас.
— Господь указует нам путь, и прав наш командир, понимая, что вы добиваетесь от нас добровольного согласия, — отозвался лорд.
— Согласие всегда лучше вражды, — глубокомысленно заметил Иецуке.
Уныло шли четверо путешественников в сопровождении четырех седобородых старцев к предоставленной им «летающей тарелке», рядом с которой два услужливых робота-пилота уже установили лесенку.
— Любопытно, — поинтересовался дядя Джо, — их «летающая тарелка» отличается от нашей?
— Не стремитесь, Джо, обрести излишне опасные знания, — укорил его сэр Чарльз.
— Неужели здесь нельзя найти парикмахерскую? — вздохнул дядя Джо.
Члены Высшего Координационного Совета наблюдали, как вошли бородатые пришельцы в предоставленный им аппарат.
В глазах Первого Координатора стояла грусть.
— Надеюсь, — передал он своим собратьям, — эти самоотверженные люди поняли, что подчиняются не силе, а разуму.
Люк, после того как в него втянули лесенку, закрылся.
«Летающая тарелка» окуталась светлым ореолом и неслышно поднялась в воздух, растаяв в нем…
Выход для человечества перед лицом грозящей ему экологической катастрофы только в изыскании нетрадиционных источников энергии.
Прослушав заключительную часть рассказа Оли Грачевой, я выключил магнитофон и задумался. Задумался как инженер.
Едва ли человечество через несколько поколений сможет жить, как в былые времена, получая энергию благодаря сжиганию горючего, нанося вред природе и истощая богатства недр. Ведь в таком случае нашим праправнукам может остаться мир без каменного угля и нефти, сожженных предками. В результате развития современных химических производств будет поврежден озоновый слой атмосферы, отравлены водоемы. Всемирным потопом грозит «парниковый эффект» от сжигания горючего в мириадах двигателей на заводах и в бесчисленных котельных. Научные конференции рассматривают причины нарушения теплового баланса планеты, оценивают результаты изменения климата, таяния полярных льдов с поднятием уровня океанов. Под водой останутся развитые приморские страны. Начнется переселение народов, войны за обладание жизненным пространством, утратятся достижения цивилизации…
И я подумал, что не только в сказочно развитом параллельном мире, засылающем к нам свои «летающие тарелки», возможны волновые станции. Я представил себе, что на воздвигаемых на шельфах платформах для добычи нефти вместо бурового оборудования могли бы стоять агрегаты волновых станций, а использование разницы температур на поверхности земли и за облаками вполне реально даже при современном развитии техники.
Даровая энергия сама просится нам в руки. И вполне можно вообразить, что на наших дорогах и улицах будут мчаться не мириады автомашин, выбрасывающих в воздух продукты сгорания, а электромобили, уже существующие сейчас. Если мощные электросети будут получать электрический ток от волновых станций или установок искусственного ветра, то транспортные средства могут заряжаться энергией не на заправочных станциях, а у любого столба электропередачи, где есть розетка, куда можно включить штепсель. И не стоит пугаться километровой высоты воображаемых энерготруб, ибо технически это, как мне кажется, разрешимо уже сегодня. Словом, мы сами можем создать у себя «параллельный мир» с его удивительными достижениями. И преодолеть при этом придется не столько технические, сколько совсем иные трудности. Хотим мы этого или не хотим, но, видимо, придется отказываться от принципов сиюминутной выгоды и понять наконец, что недопустимо затоплять «рукотворными морями» жизненные пространства, кормившие наших дедов, чтобы торчали потом из загнивающей воды верхушки деревьев или колокольни разрушенных церквей. Лучше использовать оборудование гидроэнергетики на волновых станциях, хотя бы на побережьях, где они заменят нефтяные вышки, производя неисчислимо большое количество энергии, нежели отдает добытая и с «выгодой» проданная нефть. Солнечная энергия, источник всей жизни на земле, должна стать единственной жизненной силой для наших обездоленных потомков. Но хотелось бы дать им в руки технические решения, которые могут быть найдены уже сегодня. Ведь не можем же мы жить по принципу известного французского короля, провозглашавшего: «После нас хоть потоп!» Этого потопа люди не допустят. И уже переходят от мечтаний и гипотез к проектам, чтобы завтра осуществить их, изменив всю экономику человечества, предотвратив грозящие ему беды.
И мне показалось, что в увлекательном рассказе Оли о приключениях и переживаниях героев в иных мирах кроется нечто более существенное, над чем можно было бы задуматься всерьез.
Ариадна — в греч. мифологии дочь критского царя Миноса. Помогла афинскому герою Тесею выйти из лабиринта, снабдив его клубком ниток, конец которых был закреплен при входе («нить Ариадны»).