Словом, он почувствовал себя оказавшимся в ситуации, когда его собственная воля перестала иметь всякое значение. Какие-то чуждые силы распоряжались его судьбой, его мнение никого не интересовало. Он начал принимать это как неизбежное, как то, с чем бессмысленно бороться. Вчера он был главный инженер, сегодня - бездомный беглец. А что будет завтра, он и сам не знает.
Для него было тяжелым ударом, что Ирья не приехала в Пярну. Он ждал ее с утра до вечера. В голове мелькали бесконечные предположения. В конце концов пришлось остановиться на одном: Ирья все узнала и отреклась от него.
Да, Ирья удалялась от него с каждым днем - Элиас это понимал, возврата к ней поистине не было, и все-таки он с прежней силой тосковал по ней. И тоска становилась все мучительнее.
Утром его разбудил зять.
Расставив ноги, Роланд стоял перед ним с винтовкой. Приставил винтовку к стене сарая и сказал:
- Это тебе.
Элиас приподнялся. Кто прислал винтовку? Ойдекопп? Ну нет, винтовка ему не нужна. К чему она ему? И что они вообще затеяли?
- Поскорее одевайся, Ойдекопп и все остальные уже ждут, Юло отведет тебя к ним, он там курит внизу.
Элиас вскочил и, с трудом сдерживаясь, процедил: - Мне спешить некуда. Я никому ничего не обещал. Зять смерил его взглядом. Нет, он уже не улыбался, как всегда, по-приказчичьи.
- Это что еще... значит?
Тон зятя стал вдруг угрожающим, даже хамским. Да, это был совсем другой человек.
- Не надо мне вашей винтовки, - сказал Элиас по возможности спокойнее.
- Черт бы тебя побрал! - взорвался Роланд. - Так вот ты какой! Пока мы были тебе нужны, мы на что-то годились. А теперь, когда ты нам нужен, тебя нет. Свинья! Из-за тебя я рисковал всем-всем, а ты... Свинья!
Этот взрыв поколебал самоуверенность Элиаса. Не потому, что его напугала ругань, нет, но Роланд сумел задеть больное место. Какой бы он ни был, этот Роланд, он без колебаний принял его. И в самом деле рисковал всем. Свободой, благополучием, добром.
- Я перед тобой в большом долгу, - буркнул Элиас. Роланд тут же успокоился.
- Бери винтовку и пошли, - сказал он своим обычным голосом, разве что еще немножко сиплым от недавнего возбуждения. - Не заставляй себя ждать.
Сказав это, зять повернулся и вышел из сарая.
Элиас стряхнул с одежды клочья сена, схватил винтовку и последовал за ним.
Когда он вышел, спина Роланда уже исчезала в кустах.
Чуть в стороне его ждал Юло.
Минут десять Юло, сын хозяина соседнего хутора, и Элиас шли молча: Элиас - сзади, Юло - впереди. У Элиаса не было никакого желания разговаривать, и Юло, видимо, понимал его настроение.
Больше всего Элиаса раздражало навязанное ему оружие. Он держал винтовку за цевье, как носят какую-нибудь дубинку, а не огнестрельное оружие.
Оба шли быстро. Юло все прибавлял шагу - Элиасу стоило труда поспевать за ним. Вскоре между деревьями замелькали какие-то здания. Минуту спустя они оказались во дворе большого незнакомого Элиасу хутора. Жилой дом с антресолями, каменный хлев, старинного вида амбар из крупных бревен, колодец с насосом. Между амбаром и хлевом росли высокие плакучие березы, за домом виднелся яблоневый сад.
На дворе толпилось много народу.
Юло скрылся в доме, Элиас остался на дворе. В толпе Элиас узнал тех, кто был вчера у Ойдекоппа: Самый старший из них, бородатый, сидел на приступке амбара. Ногами он сжимал карабин.
Вскоре из дома вышли Ойдекопп, Юло, Харьяс и еще три-четыре человека. Все, кроме Харьяса, были вооружены. На груди у Ойдекоппа висел автомат.
Ойдекопп подошел к Элиасу и молча стиснул его руку. Потом посмотрел на часы и объявил:
- Пора начинать..
После того как все столпились вокруг него, он пояснил:
- Пойдем через Метсаэрское пастбище. Будем держаться за деревьями и кустами. Со стороны шоссе к нам подойдет Аоранд со своим отрядом. Бояться нам некого. Раньше, чем из Пярну явится милиция, немцы будут уже здесь.
"Откуда взялся у Ойдекоппа немецкий автомат?" - подумал Элиас. Кто-то сказал:
- Так вот оно что! Значит, немцы так близко!
Ни Ойдекопп, ни кто другой не откликнулись на возглас.
Вдруг раздался спокойный голос:
- Я с вами не пойду.
В человеке, который это произнес, Элиас узнал невозмутимого хуторянина, которого звали Сассем. Это он не верил вчера ничьему радио и советовал не соваться башкой в огонь.
Ааду Харьяс подскочил к Сассю:
- В такой момент каждый из нас обязан что-то сделать во имя освобождения родины. Подумай, Сассь! Время-то какое! Точно такое же, как освободительная война, а ты ведь в ней участвовал.
Но Сасся это не смутило.
- Не забывай, что я дрался и с ландесвером.
- Сейчас некогда спорить, - заявил Ойдекопп кате- горическим офицерским тоном. - Мы никого не принуждаем, но нечего и не забудем! Люди! За мной!
И размашисто зашагал первым. Сассь и еще несколько совсем незнакомых Элиасу крестьян все же не пошли за ним.
Юло, по-прежнему шагавший впереди Элиаса, оглянулся через плечо и сказал с невеселой улыбкой:
- Вечная наша беда - никогда весь народ не бывает заодно.
За спиной глухо слышались разговоры:
- Если немцы до вечера не придут, здорово мы влипнем. Позвонят в Пярну, прикатит истребительный батальон и спалит всю деревню.
- Пожалуй, было бы умнее не слишком злить красных. Можно ведь подождать денек-другой.
- Где же они, эти немцы? Дошли хоть до Мыйзакюлы?
Элиас слышал эти разговоры, но делал вид, что они его не интересуют. С того момента, как на сеновале ему вручили винтовку, все пути к отступлению были отрезаны Сейчас он хотел только одного - чтобы все поскорее кончилось.