Murray Leinster • Regulations • Thrilling Wonder Stories, August 1948 • Перевод с английского: В. Гольдич, И. Оганесова
Хотя ужасный шум в темноте производил всего лишь бог росы, Фанес позволил себе открыть глаза. Потом он слегка приподнялся. Над койкой Болеса горел приглушенный свет, и тот торопливо собирал мешок для визита в торговый центр на Лэмпианских холмах. Еда, фляги и другие товары, чтобы обменять все это на волокно ллосса, которое на Земле стоило на вес платины.
Фанес извиняющимся жестом поднял руки, когда тот резко повернулся к нему. Болес негодующе фыркнул.
— Это всего лишь один из богов, — пренебрежительно сказал он. — Они всегда шумят перед рассветом.
Фанес сделал вид, что глупо ухмыляется, словно только что проснулся. Он был в курсе существования бога росы. С мозгами у него было лучше, чем у Болеса, и во всем, что имело хоть какое-то значение на Ориксе, он разбирался лучше его, хотя пробыл на маленькой планете всего пять месяцев. Благодаря своим познаниям он не спал уже несколько часов, лихорадочно размышляя, не лучше ли из общих соображений прикончить Болеса сегодня утром. На то была причина, но ему хотелось посмотреть на Болеса, вернувшегося с Лэмпианских холмов, где ему предстояло обнаружить, что торговый центр обращен в пепел, от деревушки хонки остался лишь черный шрам на зеленой поверхности Орикса, а корабль, доставляющий припасы, успел улететь.
Было бы забавно посмотреть, как Болес пытается прожить на Ориксе без припасов с Земли до того момента, как прилетит следующий корабль. Фанес решил не убивать его сегодня, пусть сначала узнает, какой он глупец. Между тем Болес смотрел на него свысока.
— Я знаю, — зевнув, ответил Фанес. — Но сегодня утром шум заметно громче, чем обычно. Интересно…
— В инструкциях сказано, что не стоит связываться с местными обычаями и религией, — сурово заявил Болес. — Нам не платят за проявление интереса. Кончай заниматься ерундой.
Болес проверил оборудование по списку. Потом бросил взгляд на приборную панель и в строгом соответствии с правилами принялся переписывать показания в вахтенный журнал. Температура. Влажность — всегда от 97 до 100 процентов днем, но иногда снижается до 90 процентов ночью. Ионизационная константа воздуха. Фанес с иронией наблюдал за пылом Болеса. Много им будет толку от этих наблюдений!
— Я разберусь с журналом, Болес, — нетерпеливо сказал он. — У меня будет возможность им заняться, когда ты уйдешь.
— Пока я здесь, заполнять журнал по инструкции должен я, — упрямо возразил Болес. — А когда меня нет — правила говорят, что это должен делать ты. Достаточно выполнять инструкции, Фанес, и все будет в порядке.
Дьявольский шум, который создавал бог росы в джунглях, становился все громче. Ни один человек, говорилось в «Инструкциях для Орикса», никогда не видел бога росы. Но местные божества играли важнейшую роль в жизни хонки, и продолжение успешной торговли требовало уважать их верования.
— Будь они прокляты! — бросил Фанес с иронией, внешне при этом выказывая раздражение. — Как жаль, что инструкции не позволяют человеку бороться с шумом. Трудно переносить, когда каждое утро тебя будит какой-нибудь бог хонки, голос которого подобен вою шестнадцати пароходных гудков — причем у каждого своя тональность.
Болес, одетый в водонепроницаемый комбинезон, пожал плечами. На Ориксе, где никогда не идет дождь, все равно приходилось носить непромокаемую одежду.
— Послушай меня! — твердо сказал Болес. — Ты должен это понять! До того как был построен форт, на Ориксе находился исследовательский отряд Компании. Ты же читал отчеты. Они изучали планету и поведение аборигенов, а потом оставили инструкции для нас, работников форта. Они написали хорошие инструкции. Если им следовать, с тобой ничего не случится. Точно так же и в отношениях с хонки.
Хонки каким-то образом сообразили, что нужно делать, чтобы все шло гладко. Они пришли к своим выводам не научными методами, а как люди в далекой древности. Нет, они не стали называть эти правила инструкциями. Они назвали их религией. Однако сработало. Для хонки религия оказалась хорошей инструкцией, и лучше ей не противоречить. Тогда у тебя не будет никаких неприятностей.
— Уверяю тебя, — скептически сказал Фанес, — я не стану убеждать хонки стать атеистами.
— Да, — кивнул Болес. — И это тоже. Не убеждай. Болес застегнул молнию комбинезона. Затем он занялся
многочисленными ремнями, на которых крепилось необходимое оборудование. Фанес наблюдал за ним, с трудом скрывая улыбку. Значит, ему не следует противоречить религии хонки?
Окна форта задрожали, когда бог завыл особенно громко. Он, Фанес, знал относительно религии хонки такое, о чем Болес даже не подозревал. Очевидно, исследовательский отряд тоже не владел этой информацией. Боги, ревущие в темноте, могли вызвать любопытство даже у людей вроде Фанеса, всегда презиравшего такие глупости, как религия и инструкции. Фанес получал особое удовлетворение, нарушая все ограничения относительно хонки под самым носом у Болеса. Он установил камеру со вспышкой, которая реагировала всякий раз, когда бог росы начинал реветь, так что у Фанеса имелась его фотография.
Ослепительная вспышка напугала бога. Он бросился бежать и врезался в ствол дерева. Кристалл с его изображением лежал в кармане пижамы Фанеса, а рядом с деревом он нашел сувенир религии хонки. Он оторвался от головного убора бога росы. Фотография показывала, сколько таких сувениров украшало этот убор. Поэтому Фанес и планировал убийство на утро, однако окончательного решения так и не принял. Перспективы могли легко вскружить человеку голову.
Фанес мыслил с удивительной ясностью и тщательно продумал свой план. Он получился великолепным. Фанес искренне жалел, что никто никогда о нем не узнает. Однако в плане возникло два неожиданных изменения — одно было вызвано полученным по радио сообщением, а другое определялось решением Болеса отправиться на Лэмпианские холмы.
Теперь Фанес, если ему захочется, может оставить Болеса в живых, чтобы тот осознал, в какое серьезное положение угодил. Когда Болес вернется, а это произойдет не раньше чем через шесть дней, он все поймет. Быть может, не все, но сувенир — небольшой, оставленный на полке там, где его нельзя не заметить, — позволит ему восстановить по частям всю историю, пока он будет вести безрадостную жизнь на Ориксе и ждать, когда прилетит другой корабль.
Болес успел пристегнуть все атрибуты, настоятельно рекомендуемые инструкцией для путешествий по Ориксу. Снаружи все еще было темно. Бог росы продолжать реветь, хоть уже и не так громко.
— Все, — коротко сказал Болес. — Я ухожу. И не забывай следовать правилам, пока меня нет!
— Интересно, какое из них я намерен нарушить в твое отсутствие? — с иронией спросил Фанес. — То, в котором запрещается приставать к местным женщинам?
Болес без улыбки покачал головой. Женщины Орикса, с зеленоватой, напоминающей хитин кожей, никогда не привлекали людей.
— Нет, — угрюмо ответил Болес. — Но твое отношение к делу мне не нравится. За инструкциями стоят опыт и разум — даже за инструкциями хонки, которые они называют религией. Быть может, мне следовало… — Он колебался, и Фанес холодно подумал, что жизнь Болеса повисла на волоске, хотя сам он ничего не подозревал. — Ладно, — наконец сказал Болес. Необходимость его убивать отпала. — Надеюсь, ты справишься. Пока.
Он вышел и закрыл за собой дверь. В промежутке между двумя воплями бога росы послышалось негромкое хлюпанье. На Ориксе не бывает дождей. Никогда. Поэтому к рассвету на деревьях в джунглях скапливаются огромные капли росы.
Так что Болес, шествовавший по густому кустарнику, периодически оказывался под водопадом, льющимся с ветвей.
Фанес негромко рассмеялся и вынул руку из-под водонепроницаемого одеяла, без которого человек на Ориксе спать не может, если не хочет проснуться мокрым насквозь. Он посмотрел на вытащенный пистолет. Во время беседы с Болесом он не выпускал оружие из рук — и был готов спустить курок в любой момент. Возможно — вполне возможно, — он совершил ошибку, оставив Болеса в живых. Но тот ушел без оружия. На Ориксе оружие не требуется. Хонки никого не убивают. Им запрещает религия. Кроме того, у людей, как и у хонки, красная кровь, а религия не позволяет аборигенам смотреть на все, что имеет красный цвет.
Фанес встал и внес поправки в систему космической связи. Рация молчала в течение последних четырех дней — с тех пор, как он услышал, что грузовой корабль прибудет на десять дней раньше, чем его ждет Болес. Он ничего не знал, поскольку Фанес оставил эту информацию при себе. А теперь он ушел, корабль прилетит и улетит, а до возвращения Болеса произойдет много интересного. Восстановив связь, Фанес принялся неторопливо одеваться, улыбаясь собственным мыслям.
Постепенно рев бога росы стих. Фанес выглянул в окно. Небо на востоке, где сейчас вставало местное солнце, уже заметно посветлело. Однако мир еще не успел обрести цвет. Он оставался по-ночному серым. Появился белый диск солнца. На Ориксе нет дождей — именно из-за этой аномалии небо при восходе и закате никогда не бывает алым.
Орикс — магниевая планета. Магний там можно найти повсюду, как на Земле — натрий. Кроме того, здесь часто встречаются соединения хлора. Как и на Земле, повсюду есть соли, так что на Ориксе превалируют хлориды магния, в частности в телах хонки и насекомых — животных здесь практически не водится, — а также в соках деревьев и почве. Результат получается поразительный. Определенные вещества поглощают влагу из воздуха до тех пор, пока сами не становятся растворами, а хлорид магния является хорошо растворимым соединением.
Вот почему все на Ориксе поглощало влагу и удерживало ее. Все здесь было влажным. Если в результате экстраординарных событий образовывалась пыль, она очень быстро пропитывалась водой и становилась грязью.
Иными словами, на Ориксе не было пыли, не могло быть красочных закатов и восходов, в небе никогда не собирались тучи, а значит, на землю не проливались дожди. А раз не было дождей, не возникало ручьев, прудов, заводей или озер. Всю поверхность планеты покрывали джунгли, получавшие влагу от росы, которая собиралась только на твердых поверхностях.
Не слишком приятное место обитания для людей, но хонки не знали другой жизни, строили дома и делали инструменты из мыльного камня, тщательно соблюдая табу своей странной религии. Их культура оставалась на зачаточном уровне развития. Хонки не знали огня, поскольку на планете не бывало молний. И не открыли металлы, ведь без огня невозможно плавление. Вся их жизнь подчинялась сложной обрядовой системе.
Даже расположение их поселений определялось религиозным отвращением к красному цвету. Вот почему они не могли обрабатывать почву из красной глины. Однако ближайшая деревенька могла не опасаться случайного святотатства. Поля, над которыми ревел бог росы, были синевато-серыми, липкая почва — о чем Фанес знал на основании личного опыта — отличалась удивительной клейкостью, и только яркие лучи солнца могли ее немного подсушить.
Он с удовольствием позавтракал. До настоящего момента он не совершил ничего противозаконного, если не считать отключения радиосвязи, а это никто не сумел бы доказать. Он не стал убивать Болеса. Он еще мог отказаться от своих планов и рассказать Компании об открытии, получить повышение и увеличить доходы на несколько сотен кредитов в год. Фанеса поражала глупость людей, не способных поступить так, как он, чтобы провести остаток жизни в роскоши, которую дает лишь огромное богатство. Впрочем, Фанес, вне всякого сомнения, был очень умен. Он всячески себя одобрял.
Закончив завтракать, он вновь выглянул в окно. Солнце успело подняться над джунглями, придав ландшафту особое великолепие. Огромные капли росы, сверкавшей в его лучах, покрывали каждый лист. Лишь там, где прошел Болес, листья стали почти сухими. Те деревья, которых он коснулся, лишились алмазных россыпей. Роса скатилась на землю. Его путь можно было легко проследить. Он ушел в сторону Лэмпианских холмов.
За спиной Фанеса забормотала включенная рация:
«ПРОВЕРКА ДЛЯ ТОРГОВОГО ФОРТА НА ОРИКСЕ. КУРС И СКОРОСТЬ ОСТАЮТСЯ ПРЕЖНИМИ. МЫ ПРИЗЕМЛИМСЯ ВОЗЛЕ ФОРТА ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ДВА ЧАСА ПЯТНАДЦАТЬ ЗЕМНЫХ МИНУТ».
Грузовой корабль посылал сообщение уже далеко не в первый раз.
Впрочем, сейчас это интересовало Фанеса меньше всего. Он застегнул пояс с пистолетом, зашел в кладовую и открыл ящик, в котором все пять месяцев пролежало плазменное ружье. Он тщательно его почистил и зарядил. Затем подошел к двери, распахнул ее, направил ружье на джунгли и выстрелил.
Образовался выжженный круг диаметром в десять ярдов. Над ним поднимался дым. Вскоре он исчез. Его частицы не могли долго сохраняться в столь влажном воздухе. На них конденсировалась вода. И дым превращался в туман. А туман становился дождем. Солидный душ пролился на выжженный участок джунглей. Недогоревшие угольки погасли.
Фанес ухмыльнулся. Он не ожидал такого поворота событий, но это показалось ему забавным. Сегодня все вокруг веселило его. Солнце поднялось выше, и мерцающая роса испарилась. Тумана не образовалось, но воздух был настолько напоен влагой, что становилось трудно дышать. Фанес вспомнил лекцию, которую с важным видом прочитал ему Болес. Каждая капля росы, утверждал он, является маленькой лупой. Она фокусирует лучи утреннего солнца на листе, обжигая его поверхность. Так что оглушительный утренний рев бога росы приводит к тому, что листья начинают вибрировать, и капли стекают вниз. В результате урожай хонки не сгорает. Но, лишившись поддержки бога росы, хонки будут обречены на голод.
Фанес закинул плазменное ружье за спину, убедился, что пистолет, висевший на поясе, заряжен, и зашагал в сторону поселения хонки. Там, в хижинах из мыльного камня, жили четыре с лишним сотни аборигенов. Кожа хонки имела зеленоватый оттенок и, хоть отличалась от хитина насекомых, была довольно толстой и прочной — хорошо сгибалась только в районе суставов.
Хонки были серьезными и спокойными существами, жизнь которых целиком и полностью определялась религией — как и жизнь Болеса, поклонявшегося инструкциям. Болес утверждал, что религия хонки и есть их инструкции, — вероятно, он был прав. Однако Фанес не был набожен и не подчинялся никаким правилам — за исключением тех, что придумал сам.
Он шел, и джунгли высыхали у него на глазах. Теперь у него уже не было ощущения, что он идет под душем. Если не считать слишком влажного воздуха, Фанес не ощущал дискомфорта. Через полчаса он вышел на синевато-серое поле, где хонки выращивали урожай. Он нетерпеливо улыбнулся и зашагал через поле к деревне. Однако он замедлил шаг, чтобы повнимательнее взглянуть на почву.