Ну, еще бы, утереть нос самому ревизору, да еще и по делу, к Вяземскому, казалось бы, не имеющему отношения.
— Перед самым началом учений возле склепа задержали двоих туристов, — пояснил в ответ на жадный взгляд Пухова старший лейтенант. — Их оттуда в пожарном порядке перебросили в город, ведь вот-вот ждали газовую атаку. Пока эти туристы или бродяги, не поймешь кто, в комендатуру не обращались. Живут себе в гостинице, отдыхают после пустыни…
— Мужчина и женщина? — уже деловито уточнил Пухов. — Он — похож на медведя, массивный, но ловкий и страшный. Голову или бреет, или просто рановато облысел. А она — маленькая, худая, черненькая, вот только с яркими, светлыми глазами?
— Мужчина и женщина — точно, — подтвердил Вяземский. — Примет не знаю, но уверен, что они. Больше в город никто не прибывал, а уж из расположения полигона — тем более.
— Вы удивительный везунчик, Валерий Петрович, — задумчиво сказал Пухов. — Мне кажется, вы и сами не представляете, какой… что здесь, сейчас, что тогда, в Австралии… по вам же без малого взвод палил, а хоть бы одна царапина. Так ведь? И вот теперь… Вы знаете, что ваши фигуранты и наши общие подозреваемые поселились в одной гостинице со мной и моей помощницей?
— Опаньки, — только и смог сказать Вяземский, пропустивший мимо ушей вечерний доклад Василисы о перемещениях туристов-бродяг.
"Контролирует их — и ладно", — подумал тогда старший лейтенант.
— Давайте не будем тянуть резину и немного форсируем события, — предложил тем временем Егор Алексеевич. — Вы ведь сегодня в патруле будете вечером?
— Так точно, — ответил Вяземский, уже не удивляясь всезнанию ревизора.
— Так вот, после дежурства заходите к нам, в гостиницу. Знаю, что вы свою предпочитаете, офицерскую, но в этот раз сделайте исключение, — попросил Пухов. — И если наши фигуранты в этот момент будут в местной столовой, то попробуйте поговорить с ними… Просто поговорить, оценить, что это за люди, на что способны… но — без обострения ситуации. Поговорили и разошлись.
— А если…
— Ну, если их не будет в столовой, то вы спокойно пойдете домой отсыпаться, — сказал Пухов. — И вот еще что…
Он протянул старшему лейтенанту маленький, похожий на обычный жестяной значок предмет.
— Микрофон, современными методами не обнаруживается, перехват передачи невозможен, — пояснил Егор Алексеевич. — Прицепите его к себе на форму, а я послушаю ваш разговор…
— Прямо сейчас прицеплять? — уточнил Вяземский, вовсе не желающий, что бы всеведающий ревизор слушал его разговоры в течение всего дня.
— Цепляйте сейчас, а перед входом в столовую включите, — пояснил Пухов. — Видите, тут на обороте красная риска? Сдвигаете её в сторону, и микрофон заработает…
— Понятно… — кивнул старший лейтенант.
Контролер поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен, и прощаясь, сказал:
— И вот еще что… передайте капитану Вершинину, что я не пойду смотреть на дезинфекцию, не люблю всякие ужасы. Пусть проводит мероприятие, как он привык, без оглядок на проверяющих… До вечера, Вяземский…
В первый раз за недолгое пребывание в гостинице, спустившись из номера к выходу, они никого не увидели в холле. Привычная администраторша-"портьерша" куда-то исчезла, и Паша чуть озадаченно покрутил в руке ключ от их апартаментов. Впрочем, может быть, здесь и не нужно было сдавать ключи, уходя из гостиницы? Недаром же к ним прицеплен такой маленький, игрушечный брелок?
— В город собрались? Прогуляться?
В холл стремительно выскочила официантка Надя. Сегодня она была одета в мешковатый камуфляжный комбинезон, точно такой же, какой был вчера на часовом, остановившем их в пустыне после выхода из склепа.
— А где же наша э-э-э..? — поинтересовался Паша, поздоровавшись с девушкой церемонным наклоном головы и указывая на пустующее место администраторши.
"Как-то неудобно, что мы даже имени её не спросили", — мелькнуло у него в голове.
— А Нина Петровна на кухне, возится с сегодняшним обедом, — сообщила Надя, — а вам она нужна? А зачем?
Паша показал официантке ключ от номера, но та не поняла:
— Замок что ли сломался? Так это мы разом…
Девушка не успела извлечь из кармана свой блокнотик, как оказалось, годный на все случаи жизни, но её Паша остановил:
— Нет, с замком порядок, вот только ключ хотели оставить, вдруг — потеряем?
— Не потеряете, — засмеялась Надя, — его нельзя потерять. Да и пусть бы и потеряли. Ключей у нас что ли нет в запасе…
Паша молча сунул ключ в карман, а Надя внимательно, чуть поджав губки, посмотрела на Аньку. В короткой юбке, открытой блузке под распахнутой короткой курточкой, в сапожках на маленьком каблучке та выглядела совсем не для прогулок по мусульманскому городу, но Надя перевела взгляд на Пашу и сказала:
— Ладно, с таким спутником и в мечеть зайти нестрашно…
— А что — бывало, когда страшно? — уточнила Анька.
— А что ж вы хотите? — чуток удивилась Надя. — Тут же спокон веку бабы с ног до головы в черном ходили. И сейчас ходят. В пустыне с этим, конечно, попроще, но тут — город, магометане стараются веру блюсти, особенно после того, как наши сюда пришли. Нам ведь просто плевать на все их верования и обычаи, а они бесятся от этого…
— И что — бывали эксцессы? — спросил Паша, явно польщенный неожиданным званием пугала для местных.
— Ну, кто бы такое допустил? — засмеялась Надя. — Вот разве что плевали на некоторых, да гнилыми фруктами закидывали… Только сейчас вряд ли… и фруктов гнилых уже нет, беженцы всё подчистую сожрали, и плюнуть — со слюной плохо, вода нынче дорога, да и почти вся — у нас, в артезианах. Попробуй, плюнь — весь квартал по соседям побираться будет.
— Сурово тут, однако, — прокомментировал Паша.
— С ними по-другому нельзя, — серьезно ответила Надя, выходя первой из гостиницы и останавливаясь у импровизированного крылечка. — Кроме силы — ничего понимать не хотят. Вот так и приходится уговаривать: кулаком…
Паша и Анька невольно остановились рядом с девушкой. Обрывать беседу на полуслове казалось им невежливым, а предлагать свое общество для прогулки по городу — преждевременным. Но Надя сама сделала это:
— Так вы куда собирались? Я — к Йохиму, у него всегда полно всяких старых безделушек, прямо антиквариат настоящий. Его здесь никто не ценит, считают обычным хламом. А мне нравится. Пойдемте со мной?
— Пошли, — кивнула Анька.
Во-первых, им было всё равно, куда идти, во-вторых, сопровождение местного человека совсем даже не повредит при знакомстве с городом более детальном, чем вчерашний проход по улицам от аэропорта, ну, и, в-третьих, "старые безделушки" пробудили в Аньке женщину, пусть и равнодушную ко всяким побрякушкам и стекляшкам, но все-таки…
Второй взгляд на город оказался более внимательным и благожелательным, чем сутки назад. Паша отметил, что улицы здесь, пусть и пыльные, но чистые, а высокие заборы, отгораживающие дома от проезжей и прохожей части, пусть и разнокалиберные — аккуратно подогнаны друг к другу и выкрашены охрой. За заборами кое-где зеленели верхушки деревьев.
И еще — по улицам ходили люди в причудливых местных одеждах: странной и иной раз комичной помеси европейских пиджаков с азиатскими шароварами, тонкой кожи сапог с маленькими каблуками и почти старорусскими онучами. Иногда, в сопровождении мужчин, появлялись и женщины с головы до ног укутанные в балахоны черного и темно-коричневого цвета с частыми сетками перед глазами, что бы невозможно было разглядеть не только лицо, но и фигуру. И вообще, существо в балахоне было женщиной лишь по контрасту с мужчинами, а так — ни возраст, ни фигура не определялись на первый, неопытный взгляд.
А вот взгляды местных мужчин на голые анькины ноги горели угрюмой, с трудом сдерживаемой ненавистью. Паша заметил, что чаще всего местные переводили взгляд с анькиных ног на него, и тут же ярость в их глазах сменялась бессилием. Все-таки никто из встреченных ими по дороге к маленькой рыночной площади не мог даже близко сравниться с Пашей по росту и ширине плеч. "И в самом деле — только силу понимают и чтут", — вспомнил Паша слова официантки.
А Надя шагала рядом, но чуть в стороне, как бы не разбивая сопровождаемую парочку, и оживленно болтала о том, как попала в этот город после третьего курса института, когда пришла пора определяться с направлением дальнейшего обучения. А училась она на повара… да-да, на специалиста общественного питания, в высшем учебном заведении. И курс был рассчитан на шесть лет обучения, с перерывом на практику после третьего и пятого года. Поначалу даже не верилось, что такое вообще может быть, но Надя рассказывала так увлеченно, с такими подробностями, а главное — совсем без расспросов со стороны Паши и Аньки, что первичный скепсис растворился в потоке её слов без остатка.
За разговором, вернее сказать — монологом Надежды, как-то незаметно, они добрались до торгового места Йохима.
— Надя-ханум! Здравствовать! — поприветствовал её старик. — Смотреть-брать пришла? А это — друзья? Их видел, но они тогда были не твои друзья…
— Не болтай, старик. Давай-ка, покажи, чего еще понабрался за неделю? — сурово осадила его Надя, а спутникам своим объяснила: — Ему дай волю — до вечера трепаться будет, а сам по-русски грамотно двух слов связать не может. Да и у меня времени нет, его сплетни базарные слушать…