Потом он сворачивал на боковую тропинку, терявшуюся среди заросших могил, и, пройдя несколько шагов, садился на старинную чугунную скамейку. Неподалеку начинался ржавый лес восьмиконечных крестов. Они налезали друг на друга, словно хозяева их, и после смерти старались отвоевать себе лишний кусочек жилья, и Громов подумал: «Им и сейчас тесно, а вот этим… этим просторно, как и при жизни».
Да, склеп был поставлен на века — полированный шведский мрамор и тяжелая гранитная колоннада. Он тоже чувствовал себя хозяином, этот склеп…
Громов усмехнулся: «Здесь ты еще можешь властвовать. В мире мертвых».
Невдалеке послышалось шарканье, и сквозь оголенный кустарник Громов увидел тяжело ступающего человека. У него была сгорбленная спина и устало опущенные плечи. До закрытия кладбища оставалось совсем немного, а старик не спешил. Он даже остановился и несколько минут сосредоточенно набивал трубку. Потом вытащил из кармана пальто свернутую газету и, похлопывая ею себя по ноге, пошел дальше.
«Почему он не спешит? — с интересом подумал Громов. — И к какой могиле он пришел?»
А старик между тем, не взглянув на Громова, миновал скамейку и направился к склепу Келлеров. «Неужели? Да нет, так не бывает. Конечно же, он пройдет мимо».
Но старик подошел к часовне. «Ничего особенного, — снова подумал Громов, — склеп мог заинтересовать. Постоит и уйдет».
Старик не уходил. Откуда-то появился оперативный работник, переодетый маляром, стал красить ограду.
«Условный знак!» — Громов встал и, стараясь ступать как можно тише, пошел к кустам…
Старик изумленно посмотрел на самозванного маляра, спросил:
— Кто велел? Это же камень!
— Из конторы распорядились, — равнодушно буркнул «маляр».
— Как из конторы? Что тут, хозяев нет?
— Говорят, нет.
Старик поманил «маляра» пальцем.
— Послушайте, дружок, вы давно служите на этом кладбище?
— Третий год.
— Тогда не скажете ли, любезный, куда девался сторож, Прохором звать его?
Дальше события разворачивались по намеченному плану, «Маляр» повел старика к «нужному человеку» для каких-то объяснений, по дороге их остановил «невесть как» забредший на кладбище милиционер, а еще через час любопытный посетитель уже сидел в кабинете Громова.
Оба молчали. «Гость» вертел в руках потухшую трубку и рассеянно смотрел в окно.
«Кто ты? — думал Громов. — Будешь говорить правду или будешь юлить, лгать, изворачиваться?» И строго спросил:
— Что вы делали на кладбище?
— Я? — улыбнулся старик. — М-м… Гулял. Случайно зашел.
— И склепом интересовались тоже случайно? — в тон ему спросил Громов.
— Ну почему же? — слегка протестующе сказал старик. — Я этот склеп давно знаю, потому и поинтересовался.
— И про сторожа «случайно» спросили? — словно не слыша, продолжал Громов.
— Я? Про какого сторожа? — во взгляде гостя мелькнула тревога.
— Про убитого, — тихо сказал Громов.
Резко отодвинув стул, старик встал.
— А вы сядьте, — сочувственно сказал Громов. — И расскажите.
Старик опустил голову.
— Да… Да… Это было. Спросил.
— Зачем?
— Не… не знаю. Просто так.
— Вы знали, что сторож убит?
— Нет! Честное слово, нет!
Громов посмотрел ему в глаза. Они были прозрачные, голубые и, право же, очень честные. Громов помолчал, достал бланк протокола допроса, устало сказал:
— Теперь я должен перенести наш разговор на бумагу. Ваша фамилия?
Старик протянул паспорт.
— Келлеров?! — вскрикнул Громов.
— Да…
— Родственник графов?
— Каких… графов?! Нет, нет!
Наверное, Громов не сумел бы объяснить, почему в следующую секунду он открыл ящик стола и, достав найденный в сторожке портрет графа Келлера, показал его старику.
— Знакомы?
Келлеров охнул и медленно сполз со стула.
…Когда врач привел его в чувство, он схватил со стола портрет, всмотрелся и… истерично захохотал:
— Эполеты… Звезды… Ха-ха-ха… Реникса, сударь мой, какая это все реникса!
Потом он ушел, отказавшись отвечать на вопросы, и Громов не задерживал его, потому что кто же арестовывает за подозрительное любопытство и сходство фамилий, если в этом сходстве еще не разобрался до конца и сам следователь!