— А Деду вообще много чего известно, — ответил за него Блямс. — Он даже помнит времена, что были до Долгой Зимы, Длинной Ночи и даже до Огненного Шторма!
Ника с явным недоверием взглянула на старика.
— Это так, — подтвердил он, — я действительно родился еще до Огненного Шторма.
— Сколько же вам лет?!
— Когда Огненный Шторм прокатился по земле, мне было столько же, сколько, думаю, тебе сейчас. Вот и считай.
— Я никогда не видела таких… старых, — все еще с недоверием в голосе заметила Ника.
Дед лишь усмехнулся в бороду.
— Я помню свою бабушку, — продолжила девушка, — она дожила почти до шестидесяти и была совсем-совсем дряхлой, едва ходила. А вы вовсе даже не дряхлый.
— Это потому, что я клятву дал, — без тени улыбки пояснил старик. — И пока ее не исполню, дряхлеть не могу. Не имею права.
— И вы взаправду помните Долгую Зиму?
— Да.
— И Длинную Ночь?
— Да.
— И Огненный Шторм?
— Да, Ника, помню, — в третий раз подтвердил Дед.
— И… даже то, что было до них?
— Ну, мне хоть и порядочно лет, но маразмом покамест не страдаю — на память не жалуюсь.
— А что до них было?
— О чем именно ты хочешь узнать, девочка?
— Правду говорят, что на месте Больных Камней и Мерцающих Руин раньше стояли большие города?
— Это правда.
— А… кто в них жил, мы или хриллы?
— Нет, Ника, хриллов тогда вообще нигде не было — ни в городах, ни в поселках.
— Ка-ак? Откуда же они пришли?
— Они не приходили. Мы, люди, сами их создали.
— Мы? Сами? Зачем?! — округлила глаза девушка. — Мы что, дураки?!
— Расскажи ей, Дед, — тихо попросил Блямс.
— Холодает, доложу вам, — заметил старик. Он плотнее запахнул просторный грязно-зеленый плащ и придвинулся поближе к огню. — Как бы к утру иней не выпал…
Дед вытащил из-за пазухи кожаный кисет и короткую деревянную трубку, неспешно набил ее, раскурил, выпустил один клуб пахучего дыма, за ним второй, третий… наконец, прокашлявшись для прочищения горла, он начал:
— Семьдесят лет прошло, а вспоминать начнешь — так будто бы вчера… Я уже говорил, что к моменту Огненного Шторма мне было пятнадцать лет. Поэтому всего я, понятное дело, не знаю, но кое-что… Короче говоря, родители мои — и мать и отец — работали в Университете криптогенетики. Точнее, в научно-исследовательском центре этого университета. Центр располагался на территории Йеллоустоунского национального парка. Сейчас все эти слова — «университет», «научно-исследовательский центр», «лаборатория» — навряд ли что кому-либо говорят. Увы, — вздохнул старик, — значит, вам придется просто поверить мне на слово: мои родители были учеными-криптогенетиками и работали в неком секретном научно-исследовательском центре, упрятанном глубоко в толще Скалистых гор. Назывался он «Эдем». О, это был целый подземный город — несколько километров тоннелей, просторных служебных и жилых помещений, со всеми удобствами. У нас в Эдеме даже свой транспорт ходил — прямо под землей! Многие сотрудники не только работали, но и жили там, внутри скалы, почти безвылазно. Особенно те, кто трудился под началом профессора Агинского. Мои родители были из их числа. Энтузиасты своего дела, фанатики! Порой месяцами наружу не выходили. И я жил вместе с ними.
О существовании Эдема мало кто знал. Как я сказал, это было строго засекреченное учреждение, и верховодили в нем военные. Кроме того, места там, доложу вам, глухие, безлюдные — даже в те времена такими были… Но не это главное. Важно то, что первого хрилла вывели именно у нас, в Эдеме. Точнее, в лаборатории профессора Виктора Агинского. Да-да! Это я доподлинно знаю. Надо отдать Агинскому должное — ученым он был незаурядным, может быть — гениальным. Да и личность далеко не ординарная… Прирожденный лидер, умел убеждать людей. И, как оказалось, не только людей. Но меня опять повело в сторону… О чем бишь я? Ах да! Только звали мы его — не профессора, а первого хрилла, — так вот, звали мы его не хриллом, а палеоантропом. Или неандертальцем. А чаще просто Адамом. Как рассказывали мне родители, Адам принадлежал к числу тех древних существ, которые когда-то, в незапамятные времена, населяли нашу планету. А потом — опять же очень-очень давно, еще в глубокой древности — существа эти вымерли. Ну, вымерли и вымерли. И слава богу… Но ученым Эдема как-то удалось оживить одного из них.
Все это дело долгое время — много лет — держали в глубокой тайне. Проект «Адам» (так назывался эксперимент по возрождению неандертальца) был еще секретнее, чем сам Эдем. Но годы шли, Адам рос… И вот наступил тот неизбежный момент, когда ученые (а может, кто-то другой за них — я не знаю) решили похвастаться открытием перед широкой публикой. Предъявить, так сказать, своего питомца людям. Причем — сразу всем. Тогда такое было еще возможно… Тогда у нас была цивилизация! В те времена, доложу вам, все люди, если у них возникало желание, могли слышать и даже видеть друг дружку в любой момент, какие бы расстояния их ни разделяли. Можете мне не верить, но это чистая правда.
— Я знаю, — прошептала Ника, — мне бабушка в детстве рассказывала: про телевизоры, телефоны, коп… копм… ком-пью-те-ры.
— Молодец твоя бабушка, — похвалил Дед, — облегчила мне задачу. Впрочем, я снова отвлекся… Известие о том, что ученым нашего университета удалось оживить древнее вымершее существо — диковинного палеоантропа, — вызвало в мире небывалый интерес. Настоящий ажиотаж! Поэтому, когда объявили, что Адама покажут по всем главным каналам связи, к экранам приникла пропасть народа. Оттого-то и вышло, что изображение нашего палеоантропа одновременно смотрело неисчислимое число людей — значительная часть человечества.
А потом случилось ужасное. Не знаю, как проклятому хриллу удалось такое, только все люди, которые на свою беду послушали шипяще-хрюкающую речь палеоантропа и заглянули в его древние буркалы, превратились в покорных, нерассуждающих думмов. Они стали рабами хрилла! Увы, подобная участь не минула и моих родителей. А вот сам я думмом не стал. Хотя тоже сидел перед телеэкраном.
— Почему? — спросила Ника.
— Сейчас это неважно… Об этом мы потолкуем в другой раз. Так вот, таким-то образом большая часть взрослого населения планеты оказалась порабощенной одним-единственным хриплом. Разум всех, кто видел его, уснул навсегда. Внешне это выглядело так, как если бы все зрители в одно мгновение впали в странное оцепенение. Вы, друзья мои, знаете, что когда человек превращается в думма, внешний мир почти перестает для него существовать. Он просто не воспринимает его. Точнее, думм перестает реагировать на что-либо без приказа своего хозяина-хрилла.
Но и это бы еще полбеды! Правительства соперничающих с нами великих держав — России и Китая, — обнаружив, что миллионы их граждан в мгновение ока превратились в тупое инертное стадо, решили, что мы применили к ним какое-то неизвестное психотропное оружие. И не раздумывая нанесли по Америке ракетно-ядерный удар… На этот случай у нас имелась специальная система противоракетной обороны. Увы, многие военные чины, которые должны были принимать решения, тоже превратились к тому времени в тупых думмов. Поэтому почти все русские, китайские и… не знаю чьи еще ракеты достигли целей — упали на наши города. Ну, что было дальше, вы, конечно, знаете: мы нанесли ответный удар по всем, кого только смогли достать… И случилось то, что случилось. Мир людей — наш прежний мир — сгинул в пламени Огненного Шторма. Черный дым пожарищ затянул небеса непроницаемым покрывалом, превратив дни в одну Долгую Ночь. Следом за Долгой Ночью пришла Длинная Зима… Все крупные города были разрушены. Погибло все, что связывало нас с цивилизацией. Не стало электричества, машин, телевидения, телефонов, интернета… Связи между людьми, которым удалось пережить ядерный кошмар, нарушились, пресеклись… да что говорить! Много, много всего, что прежде казалось нам таким обычным и обыденным, — исчезло навеки. Распалась нить времен…
Дед, захваченный собственными воспоминаниями, помолчал, а потом продолжил снова:
— К счастью для меня и к несчастью для прочих выживших, наша лаборатория в Скалистых горах уцелела. А значит, уцелел и трижды проклятый хрилл Адам. О, он оказался весьма хитрым и коварным типом, этот палеоантроп! Адам понимал, что несмотря ни на что — пускай даже человеческая цивилизация безвозвратно погибла — одному ему ничего не светит. И вот он задался целью во что бы то ни стало возродить к жизни свой неандертальский народ. А это значило — обзавестись потомством.
Для начала чертов монстр овладел всеми женщинами, каких только смог отыскать. Их оказалось человек тридцать. Целый гарем себе, гаденыш, обустроил! Дело в том, что от связи палеоантропа с человеческой женщиной всегда родится палеоантроп. И наш Адам, по всей видимости, об этом знал. Но все равно навряд ли у него вышло бы что-нибудь путное… если бы у Адама неожиданно не объявился преданный и верный друг. Да, да! Нашелся такой отщепенец среди университетской братии. Тот самый, кому Адам прежде всех остальных обязан своим появлением на свет, — его непосредственный создатель, профессор Виктор Агинский. Как и я, Агинский не превратился в думма. Почему — точно не знаю. Возможно, он просто не смотрел той роковой трансляции, а может, подобно мне, оказался не подвержен парализующему воздействию палеоантропа. Так вот, этот самый профессор Агинский (гореть ему в аду!) с согласия своего чудовищного питомца взял у него маленькие кусочки плоти и вырастил из них сразу сотню клонов, то бишь копий Адама.
Они-то и стали первыми, как мы их называем теперь, хриллами.
Хриллы, доложу вам, взрослеют чрезвычайно быстро. Гораздо быстрее нас, людей. Через двенадцать-тринадцать лет новорожденный хрилл становится полноценным самцом. А Виктор Агинский к тому же изобрел способ еще более ускорять созревание клонов. Поэтому не прошло и десяти лет, как у Адама появилась сотня взрослых сородичей. А с учетом потомства, родившегося к тому времени естественным путем — от женщин, — и того больше. Маленькая армия! К счастью, возможности нашей лаборатории не позволяли выращивать более ста клонов единовременно. Иначе их число каждый год увеличивалось бы в геометрической прогрессии. Но все равно, хриллы множатся, как тараканы: ведь помимо клонов, они плодятся и обычным, естественным способом — как от собственных самок, так и — главным образом — от наших, человеческих женщин. Каждый хрил, будь он клон или нет, достигнув зрелости, немедленно обзаводится гаремом из пяти-шести, а то и более девушек, добытых им во время вылазок. Каждая из которых ежегодно рожает по новому хриллу. А когда выходит из детородного возраста, идет на корм тем же хриллам… Прости, Ника, но правду лучше знать. Так вот, по моим прикидкам, общее число хриллов на сегодняшний день — где-то около десяти — пятнадцати тысяч. И это не считая детенышей. По нынешним скудным временам — целый, доложу вам, народ… Проклятая хриллская стая!
Единовластным правителем нового народа стал Адам. Уже на третий год своего правления он повелел называть себя Аском Первым, Великим Ваном всех венов и Повелителем зворгов. «Вены» — так хриллы именуют себя сами, ну а «зворгами» зовут нас, людей.
Я уже говорил, что профессор Агинский, благодаря своей вредоносной активности, сумел войти к бывшему подопытному в полное доверие. А в дальнейшем и вовсе стал, что называется, его правой рукой. Аск Первый даже присвоил Агинскому официальный титул — Вторая Голова Великого Вана. Этот гад пережил своего питомца-хозяина. Не удивлюсь, если он и посейчас жив, хотя ему должно быть тогда не менее девяноста девяти лет. Ну а теперешний Великий Ван, Аск Третий, — это внук того самого Адама — родоначальника хриллского племени.
М-да… Однако я забежал вперед. Давайте опять вернемся к истокам, лет на шестьдесят назад. Так вот, понятное дело, что эдакой прорве хриллов требовалась соответствующая кормовая база. Которую, с учетом стремительного роста численности, необходимо было постоянно расширять…
Всех «лишних» сотрудников Эдема съели уже к исходу третьего года нового проекта Агинского — проекта по возрождению неандертальского человечества. Сам профессор назвал свое очередное детище — проект «Палеореванш». Мне лично думается, что Виктор Агинский к тому времени окончательно повредился в уме. Как бы то ни было, именно по его совету на четвертый год «Палеореванша» Аск Первый начал предпринимать так называемые «поисковые экспедиции», проще говоря, разбойничьи вылазки для отлова уцелевших после Долгой Зимы людей. С тех самых пор в поисках людей, переживших Конец Света, и рыскают повсюду отряды хриллов. Участь тех, кого они обнаруживают, незавидна: их либо обращают в думмов, либо сжирают. И еще неизвестно, какая доля тяжелее… Еще раз прости, Ника, но ты знаешь об этом лучше меня… Ладно, не плачь, не буду больше про это… Но помимо еды и исполнителей-рабов, самцам хриллов требуются женщины. Ведь у самих хриллов самок крайне мало. Они встречаются только среди потомства, рожденного естественным путем. А все клоны — самцы. Поэтому женщин они себе также добывают в подобных «экспедициях».
— Откуда вам столько известно? — всхлипнув, спросила девушка. — И про хриллов, и вообще?
— Да уж не понаслышке, — печально усмехнулся старик. — После Огненного Шторма я провел в Эдеме, превращенном Аском в свою потаенную столицу, еще долгих одиннадцать лет… Мне, как и всем остальным, кому он сохранил жизнь, пришлось работать на Аска и его прислужников. Но в конце концов мне повезло, причем дважды: я сумел сбежать из Эдема, а посланные за мною вдогон отряды хриллов меня не поймали.