— Так ты не принц?
— А ты не королева? Меня зовут Андрей.
Она покрутила головой, укладывая на место волосы, словно говоря: нет.
— Какой еще Андрей?
— Я пришел сверху, — он закатил глаза и потыкал пальцем в плафон.
Воцарилась тишина. Андрей огляделся. В комнате стояла аккуратно застеленная железная кровать с точеными хромированными шишечками, сжимавшими, словно в маленьких кулачках, блики от плафона. В углу был умывальник, с таким же синим кувшином, что и в «супружеской спальне» — очевидно, здесь действуют свои законные стандарты обстановки. Под кроватью что-то шуршало и шевелилось.
— Откуда ты знаешь мое имя? — спросила Индия.
— Это трудный вопрос. Я бы тоже тебя о многом спросил… Кто такой «принц»?
— Принц, Солнечный Принц. Его слуги похитили меня и держат здесь, в этой комнате. Впрочем, она ничем не хуже той комнаты, где я живу. Солнечный Принц сватается ко мне.
— И ты согласна?
— Я пока думаю… Какой же ты весь грязный! — воскликнула Индия, пытаясь отряхнуть его плечо. — И как только я могла спутать тебя с Принцем?
— Наверное, ты просто очень хотела его увидеть, — насупившись, сказал Андрей.
— Может быть, и хотела. А может быть — и не очень. Я не выношу насилия. Постой-ка! Да у тебя кровь…
— Ерунда! Какой-то монстр оцарапал стрелой из арбалета.
— Какой-то — кто?
— Монстр. Их тут полно в коридорах.
— Не знаю такого слова. Раздевайся. А с арбалетами у нас ходят создания.
Индия сдвинула молнию его куртки и распахнула борта.
— Рубашка вся в крови! Я перевяжу тебя.
Ловкие белые пальцы расстегнули пуговицы, одну за другой. От ее прикосновения Андрея бросило в жар.
— Пустяки… — бормотал он. — До свадьбы заживет…
— До какой свадьбы?
— У нас так говорят. Поговорка, значит…
Андрей стоял перед ней, уже по пояс голый, Индия аккуратно повесила его куртку, рубашку и майку на спинку стула.
— А я думала, ты тоже выходишь замуж.
— Замуж — это если девушка, а если парень, то говорят — женится. А что значит — создания?
Индия подошла к кровати и откинула одеяло.
— Создания мастера Рубиндо, — говорила она сквозь зубы, потому что старалась надорвать край простыни. — Когда на нас напали слуги Принца, отец был вынужден создать свою армию. Это черепусики, они добрые.
Послышался треск: Индия отделила от простыни полосу, вышел довольно длинный бинт.
— Как это создать? Он что — бог?
Андрей подумал о саркофаге, о мумии… Что, если все это имеет какое-то отношение к древнему Египту, его языческим богам?
— Что такое бог? — поинтересовалась Индия.
— Это… — Андрей запнулся, подумав, что сейчас не время и не место читать девушке из подземелья лекцию по такому сложному вопросу.
Индия говорила на чистом русском языке и в то же время не знала некоторых слов. Да что там слова! Дело ведь не в словах «бог» или «монстр», а в самих понятиях. Андрей стоял и смотрел на девушку, на картину, висящую над кроватью… Нет, это вовсе не картина, а просто лист старой пузырчатой фанеры, зачем-то вставленный в рамку.
Индия подошла с развевающимся бинтом в обеих руках.
Рана была действительно пустяковой: короткая царапина чуть ниже левого соска. Андрей заметил, что и на левой руке девушки красуется серебряная змейка с изумрудном глазом.
— Красивые, правда? — Индия отвлеклась от перевязки, вращая руками. — Это подарок Принца. Они появились сегодня ночью, пока я спала.
Андрей заметил, что браслеты сидят туго, и непонятно было, как их снимать и надевать. То же самое, что портрет, колпак и все остальные вещи.
— Ты ведь никогда не была наверху? — спросил он.
— Не была и не буду, — сказала Индия с грустью.
Она возилась с перевязкой, задевая волосами его лицо. Андрей чувствовал запах девушки, сладко-острый, чем-то напоминающий корицу.
— Почему же не будешь? Думаю, мы скоро выберемся отсюда.
Он сразу пожалел, что сказал «мы».
— Нет, мне туда нельзя, — сказала Индия, поправила готовую повязку и отошла на шаг, любуясь своим произведением.
Ее запах остался с ним, он исходил из разорванной простыни, которая теперь опоясывала его поперек груди и крест-накрест, через плечи, делая его похожим на какого-то старинного солдата.
— Какой-то ты странный, — заметила Индия. — Слишком темный, что ли…
— Просто загорелый. На Бабошке, на озере…
Она вытянула свою белую, словно лилия, руку, вдруг положила ладонь ему на живот. Холодная, как лягушка.
— Ты что — горел?