На смену непреодолимому влечению к Сафарову пришла жгучая ненависть. И более сильного чувства она не испытывала никогда. Теперь Елена Станиславовна могла понять, почему в России периодически отстреливают так называемых предпринимателей. Причины для этого могут быть вполне уважительными!
Надо идти в милицию. Но перед этим не помешает проконсультироваться с фээсбэшником.
Пригласил Елену Станиславовну Ивлев к себе на работу.
Как на исповеди, Семкина рассказала, в каком тяжелом финансовом положении сейчас находится, как ее кинула «Мебельная епархия» при активном участии мерзавца Сафарова. Попросила совета — есть ли смысл обращаться в милицию?
Ивлев сочувственно выслушал. После паузы сообщил:
— Елена Станиславовна, сейчас мы никаких активных мер по данному делу принять не можем. Вы не смотрели криминальные новости? Вчера было совершено покушение на Гузькова — человека, который все решает в «Мебельной епархии». Ночью была сделана успешная операция, но сейчас он находится в крайне тяжелом состоянии в институте Склифософского… С точки зрения гражданского права в этой сделке комар носа не подточит. Все документы в порядке. Можно зацепиться лишь за то, что такая сделка противоречит здравому смыслу с коммерческой точки зрения и что Сафаров получил в собственность эти злополучные векселя. Но предположим, что против Сафарова будет возбуждено дело о мошенничестве. Что это вам даст, даже если Гузьков встанет на ноги? Во-первых, дискредитацию перед клиентами и партнерами. Черный пиар вряд ли пойдет вам на пользу. Во-вторых, у меня есть информация, что Сафаров был обманут, но доказать это теперь будет очень трудно, если не невозможно. Проще доказать, что он вступил в сговор с Гузьковым. Но даже и в этом случае вернуть деньги вам будет проблематично, я думаю, они давно уже растворились в банковском мировом океане. И потом, представьте себе, что в ходе следствия Сафаров исчезает или погибает! Учитывая специфику «Мебельной епархии», вероятность такого поворота довольно велика. Даже если его в СИЗО посадить. А нет человека — нет дела, и денежки ваши плакали.
— Так что же мне делать, Леонид Павлович?
— Давайте подождем, выживет ли Гузьков. А я пока подумаю, как его можно «зацепить».
Елену Станиславовну такой ответ вряд ли устраивал. Как была неопределенность, так и осталась. Все равно решать ей.
В сумочке зазвонил мобильник. Высветился номер Артема. Вчера вечером Артем позвонил и сказал, что задержится. Поговорили, потом он добавил: «Ну если что, мамуль, не волнуйся, если вообще сегодня не приду!» — «Я тебе дам — не приду!» — полушутя-полусерьезно ответила Елена Станиславовна. Артем ночью и правда так и не появился — и вот сейчас звонит.
— Да, Артем, я тебя слушаю!
— Это не Артем, с вами говорит Сафаров. Елена Станиславовна, срочно приезжайте, Артем сейчас у меня.
— Что-то случилось?
— Боюсь, что да. Записывайте адрес… — Рафаэль объяснил, как до него добраться.
Бледный Артем лежал на диване, голый по пояс. Шея и правое плечо обмотаны толстым слоем пропитанного кровью бинта. У Семкиной упало сердце:
— О господи, сынок, что случилось?
— Не волнуйся, мама, все в порядке! Повреждены только мышцы…
— Как это «в порядке»! — Слезы сами собой струились по ее щекам. — Кто это тебя? Он?
— Да при чем тут Рафаэль Фарухович! Так получилось! Я сделал то, что давно должен был сделать! Да не плачь ты, в конце концов все обошлось! — Артем повернулся всем корпусом к Рафаэлю. — Говорил я вам, не нужно было ей сообщать!
Рафаэль сделал успокаивающий жест:
— Нужно, Артем, нужно. Здесь тебе не шутки, от этого, может, твоя жизнь зависит… А мать ты подвел! У нее и так проблем выше крыши, а тут еще ты со своими подвигами. Ты понимаешь, что тебе сейчас нужна квалифицированная медицинская помощь?!
— Так расскажет мне наконец кто-нибудь, что случилось? — воскликнула Семкина.
Сафаров пояснил:
— Ваш сын застрелил Гузькова и его охрану. И сам получил ранение в шею и руку. Кажется, ранения не опасные, в мякоть, но он потерял много крови. К тому же надо, чтобы его осмотрел врач. Отправить его в больницу мы не можем. Надо искать врача, который не станет докладывать в правоохранительные органы!
Елена Станиславовна хотела было засесть за телефон, обзвонить своих знакомых. Но, подумав, решила поступить иначе:
— Подождите, я скоро приеду или позвоню!
Семкина вдруг вспомнила, что у нее в поликлинике работает отличный хирург — женщина, с которой она в прекрасных отношениях… Ах, Артем, как он мог так поступить! Такой всегда тихий и скромный! Можно даже сказать, кроткий.
Конечно, когда погиб отец, он переживал очень сильно, но старался не показывать виду. Стойко перенес, по-мужски.
Елена Станиславовна вспомнила, как Сафаров иногда подолгу разговаривал с Артемом. Иногда даже слышала обрывки разговоров — кажется, Рафаэль рассказывал ее сыну о производственных проблемах. И она относилась к этому если не одобрительно, то терпимо: какой будет вред, если мужчина поговорит с парнем! А ведь вот как они вылезли, эти разговоры!
Не сразу, но все-таки врач согласилась помочь.
Раны и правда оказались неопасными. Произведя осмотр, женщина заявила, что надо их зашить…
Во время операции, проводимой под местной анестезией, Рафаэль и Елена Станиславовна сидели в комнате и тихо переговаривались. Семкина выспрашивала подробности случившегося. Сафаров не стал скрывать, что держал Артема в курсе всех происходящих вокруг «Эванса» событий. Кто же знал, что он поведет себя как неуловимый мститель?
Елена Станиславовна, которая еще несколько часов назад готова была разорвать «продажную сволочь» на куски, теперь спокойно с ним разговаривала. Проблемы с «Эвансом» показались малозначащими по сравнению с тем, что произошло с сыном.
Старшему советнику юстиции Неберущему Вениамину Сидоровичу никак не давали покоя мысли о превратностях правосудия. Он много рассуждал о том, насколько эффективнее можно было бы бороться с преступностью, если бы изменить уголовный и уголовно-процессуальный кодексы.
Он даже ловил себя на мысли, что в долгие часы бессонницы или иногда при просмотре телепередач формулирует и переформулирует про себя статьи кодексов.
В результате такой умозрительной индивидуальной законотворческой деятельности получалось, что по тем ведомым им делам, где преступникам удалось уйти от правосудия, на этот раз не везло и они оказывались там, где полагается, — в тюрьме.
Дело Гузькова-Воротова-Салтыкбекова — яркий тому пример. Гузьков и Воротов должны были париться на нарах за свои грехи, а они из-за неувязочек в УПК наслаждаются жизнью!
И поэтому, когда Вениамину Сидоровичу поручили дело, возбужденное по факту покушения на убийство Гузькова и убийства двух его телохранителей, он увидел в этом карающую десницу высших сил (жаль, что не правосудия).
Ему не было жаль пострадавших, но он со всей ответственностью взялся задело. Пусть пострадавшие и преступники, но тот, кто это сделал, — такой же, как они.
Пока криминалистическая бригада осматривала место преступления, Неберущий и два оперативника, выделенные в его распоряжение, опрашивали свидетелей.
Но оказалось, что никто ничего не видел. Даже работник, выполнявший обязанности по охране автомобилей, в этот момент отлучился «по нужде».
Кое-какие зацепки все же остались — следы крови на асфальте, которые могли оставить нападавшие.
От гузьковского окружения добиться ничего не получилось. Никто никаких «предположений и подозрений не имеет».
Неберущий вызвал на допрос Воротова Александра Александровича. Сан Саныч сказал, что «ничего не знает, врагов и подозреваемых у него нет, предположений — тоже.
Вениамина Сидоровича это не обескуражило. Записи Ершова, которые он внимательно прослушал, хранились теперь у него и в рабочем, и домашнем компьютере.
Следователь по призванию, Неберущий горел от нетерпения выяснить, какую роль в этой истории играли подчиненные Гузькова и Семкиной и, возможно, сторонники убитого криминального авторитета Грузина (если таковые не перевелись).
Начал он с Семкиной. Приехал к ней на работу.
Елена Станиславовна все-таки сумела собраться и прийти в себя после перенесенных потрясений. Врач порекомендовал Артему пока никуда не перемещаться, так что парень оставался у Сафарова. Стало быть, лучше пока и Сафарова не трогать.
Неберущий не стал крутить вокруг да около, допрос начал с нападения. Иногда такая тактика дает результат.