Хан вошел, когда старший инспектор дочитывал отчет Кармона. Тот провел большую работу, как это принято писать в официальных бумагах. Не он один, конечно, — с помощником следователя Артуром Кашенилем. В биографии Альтермана не осталось, пожалуй, белых пятен, и Беркович с некоторым недоумением узнал, что вскоре после репатриации Натан участвовал вместе с ультралевыми в акциях протеста против оккупации Израилем палестинских земель. Был задержан полицией, но отпущен, когда дал показания против тех, с кем выходил на демонстрацию. Факт говорил о многом. Например, о том, что Натан, видимо, легко поддавался влиянию — кто-то же надоумил его принять участие в демонстрациях, к которым Альтерман вряд ли чувствовал врожденную предрасположенность. Будучи задержан, поддался влиянию полицейского следователя и рассказал все, что знал об организаторах левого марша. Настучал, в общем. А потом, видимо, испугался, тоже характерная реакция, и больше в левых «тусовках» не участвовал.
Несколько листов Беркович пробежал по диагонали, предполагая вернуться к ним позже, — это были протоколы официальных допросов Рины, Леи (в присутствии Рины), Марии Вайншток, Сергея Гольца, Веред Кошман, Эстер Мизрахи и еще семи соседей семьи Альтерман. Кармон и Кашениль задавали стандартные вопросы, ответы тоже разнообразием не отличались, все это Беркович уже знал и сам.
Хан вошел без стука и, не дожидаясь приглашения, сел на пластиковый стул, придвинув его к столу и повернув экран компьютера так, чтобы оба могли видеть.
Эксперт продиктовал код, Беркович ввел число и вызвал файл с «результатами обследования артефактов №№ 30-1, 30-2 и 30-3 по делу об убийстве Натана Альтермана № 6430а». Написано было много, были здесь и фотографии уродцев в разных ракурсах и разных лучах, в том числе рентгеновских.
— Итак, отпечатки пальцев, — сказал Хан, когда Беркович прокрутил текст до конца. — Их очень мало, и все принадлежат семейству Альтерман: Натану, Леи и Рине. Никто, кроме них, не мог принести эти предметы в квартиру. Если бы существовал некий Икс, он оставил бы молекулярный след — частицу пота, кожи, чего угодно. Если бы отпечатки были стерты, мы обнаружили бы следы этого действия. Если бы Икс был в перчатках, мы обнаружили бы частицы латекса или любого другого материала. И, конечно, обнаружили бы следы магического ритуала, если бы таковой был совершен с помощью этих предметов.
— Когда ты начинаешь говорить официальным языком, — мрачно заметил Беркович, — это означает, что сказать тебе на самом деле нечего.
— Абсолютно нечего, — согласился Хан. — Настолько нечего, что это само по себе становится очень подозрительным, если ты меня понимаешь.
— Не понимаю, — буркнул старший инспектор.
— Любая вещь, — терпеливо произнес эксперт, — грязная по определению. Как ни отмывай, как ни очищай — если, конечно, это делается непрофессионально и в домашних условиях, — следы все равно остаются. Хотя бы несколько «чужих» молекул.
— Да-да, — нетерпеливо сказал Беркович. — Это понятно.
— Если понятно, — пожал плечами Хан, — то чего ты не понимаешь? Одно из двух: или никто, кроме Альтерманов, к куклам не прикасался, или некто приволок в квартиру Альтерманов специальную аппаратуру, с помощью которой уничтожил все свои следы, включая молекулярные метки, прежде чем оставить кукол там, где они были найдены.
— То же самое, — добавил эксперт, — относится к Фредди Крюгеру. С той разницей, что на этой кукле вообще нет никаких следов, кроме крови Натана.
— А твои? — оживился Беркович. — Ты брал куклу, прятал в пакет, потом доставал, чтобы провести экспертизу… Я тоже брал в руки куклы, а потом тот, кто за ними приходил, чтобы отвезти в лабораторию.
— Борис, — осуждающе сказал Хан, — ты меня сегодня поражаешь. Конечно, эти следы исключены из рассмотрения.
— Понятно, — пробормотал Беркович. — Иными словами — полная гарантия…
— Полную гарантию не даст никто, — назидательно произнес эксперт. — Доверительная вероятность обычная, на уровне чуть больше трех сигма, девяносто девять и восемь десятых процентов. Достаточно для предъявления артефактов в суде.
— В суде над кем? — осведомился Беркович.
— Это твоя проблема.
— Разве? Ты утверждаешь, что никто не мог использовать Фредди Крюгера как орудие преступления. Кукла сама оказалась в запертой комнате, убила Альтермана…
— Как в дурном голливудском боевике, — подтвердил Хан. — И не думай, что это мне нравится. Если следов нет, очевидно, преступник сумел их уничтожить. Следовательно, он прекрасно представляет себе возможности современной криминологии и, более того, владеет способом уничтожения даже молекулярных меток.
— Три уродца тоже каменные? Мне показалось, что это засохшая глина.
— Камень. Две куклы — песчаник разной плотности, одна — известняк.
— И Фредди Крюгер? — удивился Беркович.
— Нет, Фредди — гранитный, очень твердый.
— Что тверже — известняк или песчаник?
— Известняк.
— Понятно, — пробормотал Беркович, прокрутив на экране текст экспертного отчета и записав несколько чисел в блокнот. — Вижу… Марина — из песчаника, плотность две целых одна десятая, Ким — известняк, плотность две целых шесть десятых. Фредди Крюгер тяжелее других больше чем вдвое.
— Марина? Ким? — переспросил Рон. — Кто это?
— Неважно, — отмахнулся Беркович. — Потом объясню. Я пока сам не понимаю, в чем тут суть. Не хватает мне женской интуиции. Каменные куклы. Обработанный камень. Кто-то его резал, шлифовал…
— Я об этом думал, — кивнул Хан. — Поручил Рами — он у меня специалист по экспертизе каменных артефактов.
— Рами Коэн? И что? — с интересом спросил старший инспектор.
— Предварительное мнение Рами сказал сразу: обработка довольно грубая, некоторые места похожи на недавний слом — у одной из кукол, той, что без левой ноги, эту ногу, похоже, отломали, причем не очень давно. А другая, что без рук, видимо, так была и сделана. И еще… Рами не может определить возраст кукол. Обычно это довольно легко — по степени обработки, по характеру слома, по виду шлифовки… Местами камень выглядит отшлифованным давно, и Рами не берется указать время, а местами — совсем недавно, может, месяц или два назад. Сломы тоже — есть свежие, есть очень давние. Странно, правда?
Беркович молчал, обдумывая пришедшую в голову мысль. Глупая мысль — не умнее, по крайней мере, чем идея о магии вуду, но все же…
— Я просмотрел кое-какую литературу, — продолжал эксперт. — Похоже, наш случай — единственный в современной криминалистике.
— Это обнадеживает, — пробормотал Беркович.
Хан внимательно посмотрел на приятеля.
— Что-то должно быть, — сказал он после паузы. — Преступник нас переигрывает. Я не знаю, как он это делает. Ты исключаешь Лею и Рину? Их следы есть на всех куклах.
— Кроме Фредди Крюгера.
— Да, — согласился Хан. — На орудии убийства следов нет вообще.
— Лея неплохо знает природоведение, — задумчиво произнес Беркович. — У нее по этому предмету высокие оценки. Но ты знаешь, на каком уровне изучают природу в пятом классе? Рина — типичный гуманитарий. Невозможно предположить, что одна из них… или они вдвоем… придумали и сумели…
— Значит, — заключил Хан, — был кто-то еще. Мощный ум, прекрасный умелец. Ты допрашивал всех, кто общался с Альтерманами, всех, кто бывал у них дома. Кто из этих людей подходит?
— Никто, — буркнул Беркович.
— Муж Марии Вайншток — физик?
— Ну и что? Теоретик. О таких говорят — руки-крюки. По словам Марии, муж даже тройник починить не мог — отвертка из руки выпадала. Я разговаривал с ним. Что-то он знает, о чем-то умалчивает. Наверняка какая-нибудь чепуха, которой он придает повышенное значение. В конце концов, выясню, конечно, что он не хотел сказать при первой встрече. Вайншток на роль подозреваемого не тянет — его в день убийства и в стране не было.
— Если отбросить все невероятные гипотезы, — с мрачным выражением лица процитировал Хан, — та, что останется, какой бы невозможной она ни выглядела, и будет истинной.
— И ты туда же, — с горечью произнес Беркович. — Вайншток мне уже цитировал Холмса. На самом деле, если отбросить невероятные гипотезы, не останется ни одной, и выбирать не из чего.
Помолчали.
— Что ты собираешься предпринять? — осторожно поинтересовался Хан.
— Завтра, — сказал Беркович, — отчет о расследовании потребует Хутиэли. Через пару дней об отсутствии результата доложат генералу. В воскресенье, если у меня по-прежнему не будет ни одного подозреваемого, следственную группу заменят — скорее всего, дело передадут Гурвицу, а он…