- Привет. - Она улыбнулась, хотя догадывалась, зачем я пришел.
- Дело касается вечеринки... - начал я.
- Вот как, вечеринки! - Она насторожилась.
- Боюсь, - продолжал я, - что вам придется отказаться от этой затеи. Жильцы возражают, грозят съехать с квартиры. А в этом случае и вам придется уехать, потому что мне ничего не останется делать, как запереть дом.
- Вижу, что миссис Скрабс уже наговорила вам с три короба.
- Не только она.
Фэс колебалась, кусая губы. На меня она не глядела.
- Вот уж не думала, что они такие ханжи! - сердито сказала она. Я промолчал.
- Ладно, - сказала она наконец, - вечеринки не будет.
Но она все-таки ее устроила. В понедельник, после возвращения из Уэрпуна, я, не заезжая домой, поехал прямо на работу. В десять часов на моем столе зазвонил телефон. Я поднял трубку:
- Контора фабрики "Модная обувь".
- Это из полиции, - раздался голос. - Пожалуйста, попросите Алана Маршалла.
- У телефона.
- Это вы арендуете дом номер четыре по Роджер-стрит в районе Альберт-парк?
- Да.
- В вашем доме драка. Вам лучше сейчас же приехать. Мы подождем вас.
- Что случилось?
- Одна баба стукнула кулаком другую, та позвонила в полицию. Трудно разобрать, в чем дело. Сейчас они перестали орать, но обязательно сцепятся снова, если вы их не усмирите. Сколько вам надо на дорогу?
- Полчаса.
- Ладно, только, пожалуйста, поспешите.
Когда я подъехал к дому, двое полицейских стояли на веранде, разговаривая с буфетчицей Джин, которая, видимо, в то утро на работу не пошла.
- Я решила, что мне лучше дождаться вас... - сказала она мне потом.
У стоявших с ней полицейских был вид людей, вынужденных заниматься пустяками, тогда как им это по чину и по должности не положено.
Были они рослые, самоуверенные, казалось, сама профессия защищала их авторитет от всяких посягательств.
- А вот и вы! - произнес один из них; по его виду я заключил, что этот человек вполне доволен своим положением в жизни, что он уравновешен и привычки его сложились раз и навсегда.
- Да. Так что же все-таки произошло? - спросил я.
- Две ваши жилички сцепились, потом одна из них нам позвонила.
- Миссис Скрабс, - пояснила Джин Оксфорд.
- Она самая. Потребовала, чтобы полиция защитила ее от соседки.
- От Фэс, - добавила Джин.
- Вот-вот. Мы приехали и разняли их. Сейчас они поливают друг дружку грязью; драться они больше не станут, просто им хочется отвести душу. Потом тут затесался чей-то муж...
Полицейский повернулся к Джин:
- Как зовут того парня, с длинной шеей?
- Мистер Скрабс - Перси, - ответила она.
- Да, да. Он обвиняет девушку, живущую наверху, что она ударила его жену в живот.
- У нее язва желудка, - заметил я, считая, что это сообщение должно пробудить к ней сочувствие.
- Да ну, язва желудка! - усмехнулся полицейский. - Судя по всему этому, желудку изрядно досталось нынче утром.
Он посмотрел на часы.
- Уже без двадцати пяти одиннадцать, - обратился он к своему спутнику.
- Да, я вижу, - откликнулся тот. - Нам пора идти. - И повернулся ко мне: - Обыкновенная драка с похмелья; если они опять сцепятся, успокойте их. Пошли, Тед.
Когда они ушли, Джин сказала:
- Фэс устроила-таки вечеринку. С того все и пошло.
- Устроила все-таки? Господи! - я был вне себя. - Здорово же она меня провела! Бог и верь после этого женщинам! А вы знали, что она и не подумает отказаться от своей затеи?
- Конечно. Своим отъездом вы ей развязали руки. Кто бы мог ей помешать?
- И какая же это была вечеринка? - спросил я, смущенный своим легковерием.
- Известно какая, - сказала Джин. - Вы должны были знать наперед, что здесь может случиться. Половина парней приехали пьяными. Сначала пели, танцевали, потом начали ссориться из-за девушек.
Я решила, что на всякий случай надо пойти туда. Я выпила с ними и сказала Фэс, что нора расходиться, не то явятся фараоны, но она уже ничего не соображала. Повисла на каком-то парне, глаза шалые, говорить с ней было уже бесполезно.
Почти никто из матросов не понимал по-английски, так что с ними тоже бесполезно было говорить. Расселись прямо на лестнице, бродили по передней. Беда в том, что уборная-то внизу. Двое парней свалились с лестницы на радость миссис Скрабс.
- Но наверх она не ходила пли все-таки не утерпела? - спросил я.