- Никто не собирался тебя здесь бросить, - хмыкнул я. - Этого еще только в моем лесу не хватало... Кроме того... ты меня забавляешь.
Минуту назад побелевшие щеки толстяка мгновенно налились кровью.
- Я лишь хотел подарить вам лошадей.
- О! - только и смог выговорить принц.
В лиге отсюда, на бугре, стоит мертвое, но все еще крепкое дерево. На его ветвях, в ожидании, когда мы уйдем, сидела стая ворон. Их интересовали трупы.
В полуверсте у ручья голодный, худой и со свалявшимся от долгой спячки мехом весенний медведь безуспешно пытался поймать шуструю рыбешку. Он, конечно же, слышал шум с этой стороны, но ветер еще не донес запах крови. После полудня ветер сменится.
Кобылка и два жеребчика, привязанные за голые ветки орешника в логу в ста шагах от поляны, уже почуяли кровь. И услышали хлюпанье медвежьих лап по воде. Жеребцы нервно переставляли подкованные копыта и пучили глаза. Кобылка опустила голову и вся дрожала. Они очень надеялись на людей, но боялись издать хоть звук...
Пока я ходил за лошадьми, чужеземцы отрубили оленю ногу. Я их понимал - они хотели есть и видели лишь гору мяса с рогами. Это же не они отпускали душу князя-оленя на небесные пастбища.
2
Руна "Жизнь" похожа на дерево с могучими корнями и пышной кроной. Её я начертал первой, как знак того, что жив. И задумался. Следовало оставить сведения о себе, коли уж я дал слово проводить Ратомира в Росток и буду вынужден покинуть лес. Отец отправит кого-нибудь по моим следам. Подождет еще несколько дней и отправит. Следопыты легко найдут ту маленькую полянку с останками и следы, уходящие на север. Две лошади с седоками, еще одна - свободна, и я - бегом. Легко решить, что двое незнакомцев взяли меня в плен...
Вторым знаком стала руна "Странник". И "Долг" сразу - следом. Они поймут. Должны понять! Сын Белого оказался в долгу перед чужестранцами.
Потом я подвинул кусок бересты, чтоб следующие знаки шли ниже первых трех, и добавил руну "Обретение". Она похожа на солнце в зените - яркая, светлая, теплая. Мне всегда она нравилась больше других. Благо, что и значений у неё было уйма.
Указывать, что двигаюсь в сторону Ростка, смысла не имело. Не пней же дубовых, а настоящих лесовиков отец пошлет на поиски единственного сына. Ну, пусть и не первого ребенка в семье - у меня четыре старших сестры, - но сына-то единственного!
А вот что сделать нужно было обязательно - это оставить весточку матери. Все-таки я младший из детей. И хотя уже который год в одиночку бегаю по нашему лесу, в Росток ездил только с отцом и дядьями. Мама точно станет волноваться... И следующей руной стала перевернутая "Волнение". И завершила все послание "Любовь".
Старики говорят - руны больше передают настроение пишущего, чем их общепринятый смысл. Ну, вроде как наконечник стрелы, который я использовал вместо стила, сам вычерчивает невидимые линии, передающие другое, скрытое послание. Изменяющее смысл священных знаков. Может и так. И даже - хорошо, коли так. Ибо составлял я послание семье ранним утром, усевшись на седло лицом на восход и хорошенько помолчав. Был я расслаблен и сосредоточен. И волновался лишь о том, чтоб моя семья не волновалась.
Вышло вроде неплохо.
Подошла моя соловая лошадка. Ткнулась в ухо - поблагодарила за спокойную ночь. И за то, что, увидев, в каком состоянии копыта, весь день бежал рядом, а не взгромоздился в седло. Времени и инструментов, чтоб облегчить страдания желтовато-золотистой, с белыми гривой и хвостом, поджарой кобылки у меня не было.
Ночью приходил медведь. Он был сыт и любопытен. Поздоровался со мной и неслышно ушел. Наверное, заторопился к заваленному сучьями и хвоей трупу наемника. Медоеды отчего-то предпочитают слегка подгнившее мясо.
Жеребчики всхрапывали и били копытами. Плясали, пытаясь заслужить благосклонность кобылки. И совсем не боялись. Соловушка хитро щурила глаза и потряхивала гривой, отгоняя кружившую над поляной летучую мышь.
Потом они уснули. Так и застыли живыми идолами в разных местах поляны. И тихонько сопели. Почти не слышно на фоне богатырского храпа жреца Пареля.
Послание я прикрепил к стреле и всадил на пол пробоя в пень на берегу ручья. Видно с любого места поляны.
- На ящериц охотишься? - проходя к ручью, съязвил жрец. И через минуту шумно фыркал, плескаясь на бережку.
Принц, уже умытый и даже относительно причесанный, румяный от студеной воды, натягивал рубаху. Держать тело в чистоте - один из заветов отцов. Слышал я, есть далеко на юге народы, вообще не моющиеся. Да только не слишком-то я и поверил этим байкам. Человек, день не мытый, пахнет отвратительно. Через неделю его запах будет выбивать слезы из глаз. А уж через год... И представить себе не могу.
- Не так уж и часто наш юный Арч промахивается, - льняная рубаха плотно, как перчатка обтянула мокрый торс воина. - Если тебе интересно, на кого он устроил охоту, посмотри, брат Парель, что находится на острие его стрелы!
Губы сами собой расползлись в улыбку. Похвала чужеземца оказалась неожиданно приятна.
- Оставил послание, - признался я. - Чтоб родные не волновались.
- У тебя борода отрастет до пояса, - хрюкнул жрец, на секунду перестав баламутить воду в сонном лесном ручье. - Пока твоя родня найдет это место.
Оставалось лишь презрительно хмыкнуть. Брат Парель, признающийся в полной слепоте и невежественности, - это ли не забавно?
- И как скоро, по-твоему, твои соплеменники получат это послание? - заинтересовался принц.
Я пожал плечами. Следопыты лесного народа могли оказаться в окружающих поляну кустах уже сейчас.
- Я бы хотел, чтобы отец прочел мое послание как можно быстрее, - громко, четко выговаривая слова, сказал я. И снова улыбнулся, глядя, как самоуверенность чужеземцев брызгами полетела в разные стороны, пока они затравлено озирались.
Принц первым сумел взять себя в руки.
- Нам придется оставаться в городе какое-то время. У тебя теперь есть меч. Хочешь, я буду учить тебя владению клинком?
- Это будет интересно, - уклонился я от прямого ответа. Пока меня интересовал совсем другой клинок. Маленький нож с закругленным лезвием, чтоб обработать копыта моей соловой лошадки.
Собрались быстро. Даже у брата Пареля было не слишком много поклажи.
Жрец почти самостоятельно забрался в седло.
- Благослови всеблагой Басра путь наш, - отдуваясь от непомерного усилия, взвыл упитанный кому-то-брат. И что есть силы поддал пятками в бока жеребца.
Я снова бежал рядом с моей девочкой. Иногда держался за луку седла. Иногда просто, у праздно болтающегося стремени. Это не трудно, коли знаешь как.
Торжественность соснового бора сменилась неряшливостью осинника. А та, в свою очередь, - веселыми березовыми перелесками. Стали попадаться вырубки. Пока мы не выскочили на глиняный утес, с которого город был виден как на ладони. И сверкающее на полуденном солнце озеро, словно волшебная аура, окружало выстроенный на полуострове Росток.
Южные ворота в высоченных, сложенных из убитых деревьев стенах выходили не на юг. А Северные не на север. Единственная дорога, связывающая город с остальными орейскими княжествами, начиналась от Южных - купеческих. А Северные звались княжескими, но перед ними только и было, что здоровенная вытоптанная поляна - вечевой дол.
- Слава Басре, добрались, - шумно вздохнул жрец, словно последние сутки бежал на своих двоих, а не восседал на смирном коньке.
- Мне нельзя в Росток через эти ворота, - махнул я рукой на Южные. - Лесной народ должен входить в город через те.
До княжьих ворот было на лигу дальше, и я надеялся, что иноземцы, уставшие от долгого путешествия по необитаемым землям, позабыв про все, ринутся к ближайшим. Тогда, я посчитал бы, что мой долг выполнен, и, поправив копыта соловушки, со спокойной совестью отправился бы домой.
Как бы ни так.
- Значит, мы тоже войдем теми воротами, - совершенно серьезно, не обращая внимания на возмущенные вопли брата Пареля, заявил принц. - Традиции нужно чтить.
Впрочем, между воротами было не больше полутора лиг. Мы спустились с утеса по разъезженной лесорубами тропе и вскоре оказались на дороге, среди многочисленных телег крестьян, спешащих в город на рынок. Пришлось сбросить капюшон плаща. Не подобает сыну Белого скрываться, словно вор. Да еще почти у стен Ростка.
Первый же мужичок, разглядевший мой лесной наряд и светлые волосы, а потом и моих спутников, открыл рот от удивления. И тут же поделился наблюдениями с пассажиркой телеги - здоровенной бабищей в ярких платьях. Та последовательно совершила три позабавившие меня действия: отвесила оплеуху вознице, широко улыбнулась и, растянув и без того необъятную юбку, склонила голову.
- Здравствуйте! - звонким тонким голосом, гаркнула она, привлекая внимание других странников.
Пришлось кивать и улыбаться. Кивать и улыбаться, кивать и улыбаться... И так до самых ворот.