- Их милость, - рябой рыбоглазый слуга, говоривший так, что приходилось выискивать среди сказанных слов хоть отдаленно знакомые, слегка повел носом в сторону бородатого. - Спрашивает: кто ты, молодой господин, и откуда? И что делаешь на его земле?
- Что за милость такая? - не понял я.
- Барон Соломон Эмберхарт, сер. Могу я узнать ваше имя?
- Арч Белый, сын Ветви из Великого леса, - решил все-таки представиться я.
- Спасибо, молодой господин, - подобострастно поклонился слуга и бегом отправился к барону. Только за тем, впрочем, чтоб получить тяжелую оплеуху и тут же вернуться.
- Это начинает меня забавлять, - сдвигая меч на живот, ухмыльнулся я. - Твоя милость заикается? Или есть какой-то другой ущерб, раз не может спросить сам?
- Что вы, сер, - испугался рябой. - Их милость совершенны во всем. А моя участь - им слова незнакомцев носить, ибо не пристало...
- Удивительный обычай.
- Вы, видно, издалека?
- Лес... земли моего отца расположены к востоку от Ростока, что в орейском краю.
- Видно, это очень далеко. О ростокском герцоге я еще слышал...
Я пожал плечами.
- Их милость спрашивает, что вы, сер, видно, рыцарь, раз у вас меч на поясе.
Вопрос заставил меня задуматься. Раньше-то я думал, что рыцарь - это доспешный всадник с длинным копьем. Что-то вроде каменьских конных латников. Оказалось - следовало из самой постановки вопроса, что достаточно было подвесить клинок на бок...
- Я не намерен участвовать в основном турнире, - наконец осторожно выговорил я.
- Мой добрый господин может помочь славному рыцарю, - заторопился белоглазый возница. - И конем, и доспехами. Баронам Эмберхарт нужны верные люди...
- Зачем?
- Скоро же война, - удивился слуга, и добавил торопливо. - Это же все знают.
- Я не нуждаюсь в помощи.
- Но вы один. На этой маленькой лошадке... И отряд воинов... И не в таверне, а у костра на опушке леса...
- И что? - этот скользкий тип начинал меня злить. Как и его назойливый хозяин.
- Нет-нет. Что вы... Так что мне передать моему господину?
- Передай... Скажи, я польщен его вниманием. Мы вскоре покинем его земли, раз он не рад гостям из орейских княжеств...
Второй раз барон слушал рябого гораздо дольше, и обошлось без рукоприкладства. Наверняка сын престарелого владыки вонючего города не слишком торопился на турнир, раз вместо того чтоб пришпорить коней, шагом подъехал ко мне. И снова я поискал глазами лук.
- Должна быть причина для отказа, - уперев кулак в бедро, надменно выговорил барон, останавливая коня в шаге от меня. - Я не помню среди своих врагов каких-то Белых... Но ты наверняка уже пообещал кому-то свой меч и кнехтов?!
- Кнехтов? - у этого человека была странная манера говорить. Складывалось впечатление, будто мысли бурным потоком неслись в его голове, иногда вынося на берег мутную пену слов.
- Это твои кнехты? - бородач слегка повел подбородком в сторону замерших за моей спиной дружинников.
- Эти воины выполняют приказы моего друга.
- И кто же твой друг? Он есть в моем списке? Сколько бы вам ни обещал Готтард, я плачу вдвое!
- Вы, должно быть, богаче Готтарда, - улыбнулся я.
- Потому он жаждет мои земли.
- Меня это не касается, - я поморщился. - Мы едем на турнир.
- Вот именно!
Я совершенно его не понимал. Местные владыки варились, словно овощной суп - то сверху свекла, то капуста, не замечая пламени, полыхающего за тонкой гранью котла. При этом, оспаривая друг у друга горсть смердящих городов, считали себя не иначе как вершителями судеб мира. Мне представлялась смешной их суета, и я не видел причин это скрывать. В ответ на мою ехидную улыбку, наследник Эмберхарта положил руку на навершие меча.
Из облака пыли, почти постоянно висящего над дорогой, проявился Ратомир. Раздвинув лошадью дружинников барона, подъехал ко мне.
- Прости, твоя светлость, - прогудел принц из-под глухого, закрывающего лицо шлема. - Я поздно понял, что тебе неприятно в городе... Тем более - этом.
Это был удивительный день! Фантастический, чудесный мост с волшебными изваяниями. Бесконечный, запутанный, суетливый, плохо пахнущий, переполненный жаждавшими злато людьми город. Песчаная опушка рощи странных деревьев и странный, под стать своему городу, барон. И в довершение всему этому шквалу открытий - принц, всерьез озабоченный моим самочувствием в селении.
- Светлость? Юный рыцарь - герцог? - ошарашено качая головой, проговорил незнакомый дворянин из свиты бородача.
- Это еще кто такой? - скривился барон.
- Барон Яггер, - представился принц. И сказано было таким тоном, что я сразу понял - он имел право на это имя. - А ты, судя по черной мухе на штандарте, сынок старого пройдохи Эмберхарта?!
Клянусь пролежнями Спящих, командир не уставал меня удивлять. Впервые за все время нашего знакомства он принялся намеренно провоцировать кого-то на бой.
- Это благородная оса, - тут же вскричал другой из сопровождавших барона рыцарей с гербами. - Имея наглость оскорблять моего сюзерена, имей смелость открыть лицо!
- Если я вижу муху, сидящую на куче навоза, то и скажу, что это муха на дерьме, - прорычал принц. - А чтоб доказать свою смелость, благородные господа обнажают мечи, а не лица! Впрочем, продажным душонкам это недоступно!
Звонко вжикнул вылетевший из ножен меч.
- Я сталью вобью эти слова тебе в глотку! - отважно вскричал оскорбившийся за другого рыцарь и спрыгнул с коня. - Я сер Вернер.
- Ах, оставь, сер Вернер, - неторопливо покинув седло, продолжал принц. - Семейка торгашей не заплатит за свою честь. У них ее все равно нет. К золоту честь не липнет.
- Убей наглеца, Вернер, - почти равнодушно выговорил бородатый предводитель отряда. Только тогда меч Ратомира блеснул под нежарким осенним солнцем.
Сталь скрежетала о сталь, дол терся о дол. Хищные клинки скользили в страшном танце, жаждая крови. Я знал, на что способен принц с мечом в руках, и нисколько за друга не переживал, хотя и видел - соперники вполне достойны друг друга.
- Хилгардская школа, - прорычал баронский прихвостень, на минуту отскакивая.