Камера показала лицо программиста. Кажется его звали Боб... Или Бен...
Клэр вскрикнула, когда голубоватая вода в океанариуме окрасилась черной кровью.
Тигровая акула словно нехотя перевернулась на спину и, сперва как бы играя со своею жертвой, острыми краями жабр ударила барахтающегося в воде человека.
Но стоило капле крови раствориться в сотне кубометров морской воды, как, почуяв наркотик человечьей крови, акулы заметались...
Они рвали и рвали тело... Уже не узнаваемое тело в белом лабораторном халате...
И пошли вдруг белыми буквами титры:
"Роберт Костаниди, осужденный окружным судом штата Массачусетс на смертную казнь за двойное убийство, по специальной программе Министерства юстиции был переведен в Центр Ред-Рок с отсрочкой исполнения приговора, получив возможность работать программистом. Роберт Костаниди намеренно допустил сбой в программе координатного контроля за позиционированием объектов Ред-Рок, что привело к тому, что двое ценнейших сотрудников Ред-Рок, доктор Розен и доктор Безансон, едва не погибли, заблудившись в пустыне..."
Никита Захаржевский - Георг Делох
Рассел-Сквер - Кромвель-Роуд Лондон, Великобритания
Июль, 1996
Входя в читальный зал библиотеки Британского Музея, Никита не преминул отметить про себя, что так же, как и он теперь, в зал этот некогда входили и господин Владимир Ульянов Ленин, и товарищ Карл Маркс...
"А теперь вот и я сподобился", - сказал Никита сам себе, ощущая приятный привкус на сердце, и от того, что в Лондоне, и от того, что деньги кой-какие есть, и от того, что вообще все может теперь по-новому в жизни повернуться.
В зале заявок, у конторской стоечки, где посетители самостоятельно брали бумажные талончики с номерами оборудованных компьютерами мест, Никита отметил сутулого чудака в очках. Тот стоял перед ним, и когда неловко протянутая Никитой рука коснулась рукава светло-серого пиджака, сутулый повернул к Никите худое, отмеченное шикарными пшеничными усами лицо, и улыбнувшись сказал свое "sorry".
Никита тоже дружелюбно улыбнулся и извинился на свой манер:
- Milles pardones, monsieur...
С тем и разошлись к своим компьютерам.
Никита тупо вбил в окошко поискового сервера условные слова: Lermon, Lerma и Lermont...
Машина бесшумно пошевелила мозгами и явила на дисплее список документов, где эти слова встречаются.
Таковых было не так уж и много.
Никита мышкой поймал кнопку "печать" и, подождав, покуда не исчезнет появившееся на экране изображение песчаных часов, направился к принтеру.
Там он снова увидел сутулого с пшеничными усами.
- Is it yours? - спросил сутулый, с улыбкой протягивая Никите вынутый из принтера лист.
- Yes, it's mine, thank you, - ответил Никита.
И тут взгляд сутулого скользнул по бумаге, все еще находившейся у него в руках.
- Excuse me, your name is Zakharzhevski? - спросил он в изумлении.
На шапке документа пользователь обязательно вводил свое имя и здесь не было ничего удивительного.
- Your name is Zakharzhevski? - настойчиво переспросил обладатель пшеничных усов.
- Да, - выдавил из себя Никита...
И уже через полтора часа они в нанятом профессором классическом черном такси-кэбе производства "Бритиш Лейлэнд", подъезжали к профессорской квартире. Вернее к тому, что англичане называют home-sweet home - к таунхаусу, который по сути является частью дома, но имеет отдельный вход и даже малюсенький палисадник с розарием.
Кромвель-роуд, 36. Профессор Делох...
* * *
- Вы ищете Лерму и Лермонта? - еще раз переспросил Делох, подавая Никите стакан с битым льдом, - а вам бы следовало искать сразу потомков Оссиана...
- Кого? - переспросил Никита...
Ему нравилось в этой квартирке. Здесь пахло русским духом.
Иконы. Рублевская Троица - список в натуральную величину, Казанская, Смоленская, Иверская, Спас Нерукотворный в серебряном окладе. Достоевский полное собрание на русском, словарь Даля, история Карамзина, Иловайского. Портреты Толстого, Чехова и Блока...
- Вам бы сразу потомков Оссиана искать, - Никитушка, - повторил Делох, - помните такого? Ну, у Лермонтова:
Под занавесою тумана,
Под небом бурь
Среди степей
Лежит могила Оссиана
В горах Шотландии моей,
Лечит к ней дух мой усмиренный,
Родимым ветром унесенный,
Чтоб от могилы сей забвенной
Вторично жизнь свою начать...
Никита пристыжено кивнул, мол, знаю, мол, помню...
- Оссиан - шотландский бард, что-то вроде шотландского Гомера... Лермонтов очень чувствовал родственную связь, и я бы поискал вместе с вами, - ворковал Делох, улыбаясь пшеничными усами.
- Оссиан? - еще раз переспросил Никита.
- Ну да, Оссиан - черный ворон Хайлендеров, как его еще звали за то, что он всегда носил на плече черного Рейвена-хранителя. Третий век нашей эры, и благодаря Джемсу Макферсону, который в шестьдесят втором году позапрошлого века выпустил стилизацию под Оссиана, Рейвен Хайлендеров и сейчас очень на слуху. Как ваш родственник Лермонтов у русских.