- Голова, так продолжим наш разговор. Ты слышишь речь аборигена?
- Слышу.
- Ложь его - типична, она порождена скудостью жизни. Вот он сейчас врет, брат мой, по необходимости, по ритуалу и больше - из любви к искусству. Ложь его оценивается соплеменниками больше как литературное произведение - ведь каждый из тех, кто сидит у костра, знает, что может человек и чего не может.
Ложь безобидна до тех пор, пока она не становится оружием власти.
Но то - к слову. Вернемся немного назад. Итак, я понял, что совершенствование человека - бесконечно, как бесконечна Вселенная.
Я отверг образ жизни типичного землянина и держал себя в черном теле - был погонщиком коней, охотником, егерем заповедника.
Я построил себе дом в тайге, сам выращивал овощи, питался тем, что давало мне мое поле.
Некоторые считали, что психика моя надломлена, другие сочувствовали моим неудачам, а женщина, которую я любил, - жалела. Потом ей надоело жалеть и она ушла. Лишь дядя мой, Логвин-старший, не смеялся над моими заблуждениями, не сочувствовал и не жалел, потому я и здесь. Все, Голова, на сегодня. Хватит. И пора спать.
- Спокойной ночи, Логвин-младший.
- Спокойной ночи, Голова.
2
В кабине прозвучал колокол тревоги. Он включается в том случае, когда компьютер танкетки не может принять решения. Я открыл глаза и увидел за стеклом перекошенное лицо Скалы. Вид у него был весьма потрепанный, он плющил нос о стекло, коровьи глаза его были вытаращены, будто кто-то сзади давил брата моего за шею. Парень, ясное дело, не спал ночь - витийствовал. И напереживался к тому же. Я нажал кнопку в изголовье, дверь отошла, и Скала, разламываясь, точно плохо склеенная кукла, пополз на карачках и ткнулся головой мне в живот. Я отстранил его и встал с ложа.
- В чем дело, уважаемый?
- Прости, брат! - Скала поднялся с колен и молитвенно сложил руки возле горла. - Беда, Пришелец, беда!
- Ты объяснишь толком? Ты же мужчина, воин и сын вождя из клана воителей, ты выжимаешь из пепла воду, и голос твой слышит небо.
- Вырви мое сердце и отдай его птицам - я виноват!
- Понимаю; нагородил старикам сорок бочек арестантов, теперь представить себе не можешь, как выворачиваться?
- Я сказал: Пришелец-сотрясатель, содрогатель и стиратель, он принесет в деревню Камень, на котором записаны Истины, он согнет в дугу киня, он закроет ладошкой, если захочет, конечно, созвездие Трех Братьев, он друг Вездесущего и Неизмеримого!
- Что касается Вездесущего, ты явно загнул - на "ты" с ним я еще не общался; высоко сидит, он не моего ранга гражданин. В остальном же так и есть - приволоку я вам камень. И киня убью, но как-нибудь потом. Что еще?
- Я воспаряю, брат мой; ты даешь мне надежду жить, но я еще сказал от твоего имени, что у нашего Пророка в голове дыра и что иметь лишь одну Истину в запасе - скучно.
- Ты правильно оттенил этот важный момент, друг. Но ведь то - не мои слова?
- Не твои. Я наврал.
- Вот именно. И что же ответили старики?
- Они ответили; он оскорбил нас и пусть несет наказание, мы, ответили, забьем его грязный рот песком, чтобы ни одно хулительное слово о Пророке не гневило нас больше.
- Суровый, однако, приговор. Но как же они забьют мой рот песком, брат? Мне стало немного грустно, что с самого начала возникают непредвиденные сложности. Надо будет, видимо, пугать здешнюю публику, а это не входило в мои планы. - Язык твой - враг твой, брат мой Скала!
- Это так. Ты простишь меня, Хозяин?
- Я тебя прощаю.
- Буду слугой твоим до последнего дыхания, Хозяин! А мы победим?
- Мы обязательно победим!
- Ты бог или человек, Пришелец?
- И бог, и человек.
- Так не бывает! - Скала осторожно сел на водительское кресло.
Вид у него был квелый: он верил мне и не верил. Ему очень хотелось, чтобы я был богом и мог все. Я и могу почти все, но я человек. Ему того не понять пока.
- Так как же они накажут меня, Скала? Есть хочешь?
- Накорми. А времени у нас мало.
Скала ел жадно, речь его была тороплива и невнятна, но "лингвист" переводил.
- Когда мы жили у воды, которая никуда не течет, лишь качается, мы были многочисленны и сильны.
- Слышал уже,
- Мы воевали и искали сражений. Когда мы уставали от войны, мы кричали врагам своим; - Выставляйте богатыря, у нас есть богатырь, и пусть они сражаются до пота. Сильный победит, слабый заплачет, как старуха. И мы посмеемся над слабым.
- Разумно.
- Наши старики отбирали у женщин новорожденных и растили из них силачей. Не все новорожденные годились для такого дела. Младенцев никто после не видел - они воспитывались отдельно. Наши силачи всегда побеждали, они ломали врагов, как сучья, и множили славу народа. Скоро старики крикнут тебе, Пришелец: Выходи бороться, и мы посмеемся над твоей немощью! Они выставят против тебя силача.
- И когда они крикнут?
- Скоро. Я приду за тобой. Ты боишься?
- Нет, не боюсь.
- Мне страшно, брат: наши богатыри, как гласят предания, никогда не падали наземь.
- Упадут. Возвращайся к старикам, скажи им: "Пришелец сердит, он чтит обычаи народа и готов к любым испытаниям".
- Я запомнил.
- Ступай.
- Я вернусь. Скоро.