- Только не говори, что сочувствуешь мне, - буркнула я, - или я потеряю остатки достоинства.
Предупреждение было ненужным. Амальрик знал меня слишком хорошо, чтобы заговорить.
Я подумала о той минуте, когда увидела в глубине грота лицо матери, почувствовала запах сандалового дерева и услышала неразборчивый шепот. Почему тогда прогнала ее? Почему я отвернулась? Да потому, что там не было призрака. Видение - лишь результат моей слабости, продукт воображения. Но я тут же возразила себе: воображение или нет, но на секунду я все-таки поверила. Был ли это призрак или игра воображения, я отвергла его. Почему? Я не знаю. Ответ если и был, то находился на дне черной бездны.
Амальрик сказал, словно сумев прочитать мои мысли:
- Мать гордилась бы тобой, старшая сестра.
- Откуда ты знаешь? - чересчур резко спросила я. - Ты же ее едва помнишь.
Амальрик опустился на мягкий ковер и прислонился к моей ноге. Так он сидел когда-то давно, когда был маленьким мальчиком, а я была мудрой и отважной старшей сестрой.
- Ты много мне рассказывала о ней, - ответил он, - я уверен, что это было бы так.
Я фыркнула, но на самом деле была рада.
- Какой же была мама? - спросил он. Голос его зазвенел, как у ребенка.
- Ты уже все знаешь сам.
- Расскажи снова, - попросил он. - Она была красива?
- Прекрасна, - ответила я, вспоминая ее гладкую кожу, большие глубокие глаза и стройное тело.
- Она была нежной и мудрой?
- Самой нежной и самой мудрой из всех матерей.
- Расскажи, почему она решила назвать тебя Рали.
- Ты слышал это уже тысячу раз.
Но брат сжал мою руку, и я принялась рассказывать. Я никогда не могла ни в чем ему отказать.
- В деревне, где она родилась, у колодца стоял древний идол. Это была статуя молодой девушки, она жила очень давно. Ее нашли в лесу, некоторые говорили, что ее вырастили звери. Она не знала, что хорошо, а что плохо, и вела себя так, как подсказывал инстинкт. Она была сильнее любого мальчишки и всегда побеждала их в состязаниях. И она была прекрасна, и все парни за ней бегали. Жителям не нравилось ее поведение, и старейшины изгнали ее. Вскоре после этого на деревню напали враги. Их было много, и все свирепые. Казалось, что поражение неминуемо. Но девушка появилась из темноты на спине огромной черной кошки, а за ними - все животные, обладающие клыками или когтями, с ревом выскочили из леса и растерзали вражеских солдат. А потом все звери исчезли, и девушка с ними. Легенда утверждает, что, если беда придет снова, девушка вернется. Поэтому в деревне стоит эта статуя, напоминая, что чужое и странное - не обязательно плохое и злое.
- И они назвали ее... - подхватил Амальрик.
- Да. Они назвали ее Рали.
- Почему?
- Потому что... - Я вспомнила, как мать рассказывала мне эту историю в самый первый раз. Я сидела у нее на коленях, и она обнимала меня. Я задавала те же вопросы, а она отвечала так, как я собиралась ответить.
- Мать говорила, что это старое слово... на языке ее деревни "рали" означает "надежда". Это слово пришло ей на ум, когда она в первый раз поднесла меня к груди.
Мы долго сидели молча. Потом Амальрик хлопнул меня по плечу и встал.
- Спасибо за рассказ.
Я усмехнулась.
- Это мне надо благодарить, дорогой брат. Хотя ничто и не изменилось, твой хитрый трюк заставил меня почувствовать себя лучше.
Амальрик не стал возражать. Он взял меня за руку и сказал:
- Я снова подниму этот вопрос в Магистрате.
Я только кивнула. Но в душе проснулась слабая... надежда.
В тот вечер весь город собрался в Амфитеатре. Богачи сидели рядом с нищими, толстые купцы теснились с торговцами рыбой, рыночная гадалка - с тощей длинноносой дамой. На огромном помосте в центре арены стояли наши вожди: магистры, Гэмелен и его воскресители, военные, богатейшие купцы и немного сбоку, но все равно на почетном месте - мой брат Антеро. Магия увеличила их фигуры и усилила голоса, чтобы народ мог видеть и слышать.
Я знала, что Амальрик, как и обещал, поговорил в Магистрате насчет маранонской гвардии. У него не было времени сообщить мне о результате, но я знала, каким было решение, потому что за час до церемонии в наши казармы пришел скороход. Магистрат просил нас, защитниц Ориссы, принести в Амфитеатр статую Маранонии, чтобы ей были возданы почести и принесены обильные жертвы.
Другими словами, нам сказали "нет" и бросили кость, чтобы мы заткнулись.
Я ни слова не сказала своим стражницам, когда мы строились вокруг статуи на огромной арене Амфитеатра, - их лица сияли гордостью. Улыбка Полилло могла осветить ночь, а Корайс от волнения забыла наорать на одну из своих подчиненных за пятно на золотом плаще. Я и сама гордилась своими солдатами за их воодушевление, профессионализм, преданность, несмотря на то что знала, какое горькое разочарование ждет нас всех через час. Я смотрела в лицо Маранонии, запрокинув голову, и шептала свою молитву, благодаря богиню за то, что она дала мне возможность командовать таким войском. Она мне не ответила, но я с радостью увидела вспышку в ее алмазных глазах. Она казалась еще выше, чем обычно, в одной руке - факел, в другой - золотое копье.
Я опустила глаза. Высокий, неуклюжий Гэмелен шел в центр арены, чтобы вознести моления богам. Его длинные седые волосы и борода развевались от быстрого шага. Он остановился и вскинул худые, костлявые руки, отбросив рукава черного плаща.
- Все поклоняются Тедейту! - закричал Гэмелен.
- Все поклоняются Тедейту! - взревела в ответ толпа.
- О повелитель Тедейт! - раздавались над Амфитеатром слова Гэмелена. Твой народ собрался сегодня, чтобы попросить помощи в этот тревожный час. Злые колдуны злоумышляют против нас. Они хотят покорить наши земли - твои земли - и поработить нас, твоих преданных рабов. Орисса в смертельной опасности, о повелитель Тедейт. Орисса...
Злобный вой заглушил голос мага. Ясное звездное ночное небо заслонила плотная туча, по краям ее сверкали молнии. Вой перешел в два голоса, выговаривающие нараспев в унисон:
Демон идет,
Пожирает.
Западня захлопнута,
Мыши пойманы.
Демон идет,
Убивает.
Все, даже малые дети, знали, кому принадлежат эти два голоса. Архонты Ликантии нанесли в этой войне удар первыми. Удар мог стать и последним, потому что целый город оказался в Амфитеатре как в ловушке, во власти магии архонтов.
За моей спиной словно ударил гром, я резко повернулась и успела увидеть, как огромные ворота Амфитеатра слетают с петель, сбитые исполинской силой. Ворота еще не успели упасть, как на арену впрыгнул гигантский демон. Он приземлился на четвереньки и покрутил головой, осматривая место своего пира, обещанного ему архонтами. Это существо походило на помесь собаки с большой обезьяной. Оно присело на задние лапы, изготовившись к следующему прыжку, хлеща себя по бокам гибким длинным хвостом. У чудовища были руки, покрытые темной клочковатой шерстью. Они выглядели зловеще, но еще больший ужас наводили его клыки. Собачья морда, маленькие обезьяньи уши, три налитых кровью глаза довершали портрет монстра.
В толпе, вначале окаменевшей от ужаса, началась паника. Раздались визги и крики, люди беспорядочно убегали во всех направлениях. У Гэмелена и других воскресителей совсем не было времени, чтобы придумать защитное заклинание, если оно вообще существовало против такой могучей магии.