"Возможны машины для плавания без гребцов, так что огромные корабли, предназначенные для морского или речного плавания, ведомые одним человеком, могут двигаться с большей скоростью, чем если бы были полны множеством людей. Можно же изготовить телеги, не требующие для себя тягловых животных, а способные двигаться cum impetu inaestimabili34, как представляем мы себе вооруженные косами колесницы, на которых сражались древние. И машины для летания возможны, так что человек, сидящий внутри, проворачивал бы определенный механизм, с помощью которого искусственные крылья били бы в воздух, как у птицы в полете".
Так писал Роджер Бэкон, но должны были пройти еще три столетия, прежде чем люди начали систематически скрытые клады сил и пользы, которые само давно уже предчувствовал под глухой поверхностью будничных людских занятий.
Сарацины дали христианству не только своих философов и алхимиков, но дали ему еще и бумагу. Возможно, не будет излишне смелым утверждение, что именно бумага дала возможность духовно возродить Европу. Бумага была китайским изобретением, известным, правдоподобно, уже во II веке до н.э. В 751 г., в Самарканде, китайцы напали на мусульман-арабов; нападение удалось отразить, а среди пленных очутилось несколько способных бумагоделателей, от которых и научились их искусству. Арабские бумажные рукописи IX века существуют еще до сих пор. Христианский мир познакомился с бумагоделательной промышленностью либо через Грецию, либо, когда были захвачены мавританские бумагоделательные фабрики во время того, когда христиане вновь завоевывали Испанию. Только в руках испанцев-христиан промышленность эта позорно увяла. До XIII века в христианской Европе хорошей бумаги не производилось, но потом итальянцы обогнали весь остальной мир. Только лишь в XIV веке с производством бумаги ознакомились немцы, и не ранее, чем под конец этого века бумага сделалась дешевой настолько, чтобы на ней было выгодно печатать книги. Печать, как одно из самых бросающихся в глаза изобретений, появилась теперь совершенно естественным и необходимым образом, в результате чего интеллектуальная мировая мысль вступила в новую, необычайно плодотворную фазу. Теперь она уже не ступала по узенькой тропочке от одного разума к другому, но широким трактом, на котором встречались тысячи и десятки тысяч человек.
Немедленным последствием этого изобретения стало огромное количество библий. Школьные учебники тоже подешевели. Умение читать быстро распространялось. Количество книг не только увеличивалось, но и сами книги становились более легкими для чтения, а тем самым - более понятными. Вместо того, чтобы торчать над непонятными каракулями, и только лишь после их расшифровки размышлять над их значением, читатель мог теперь думать и осмысливать по мере чтения. Благодаря этому число читающих увеличилось.
Книга перестала быть богато изукрашенной игрушкой или же тайной ученого. Люди начали писать книги, просматривать и читать которые мог каждый. И писали их уже не на латыни, а на своем собственном языке. Именно с XIV века собственно и начинается история европейской литературы.
До сих пор мы говорили только лишь о сарацинском влиянии на возрождение Европы. Теперь давайте обратимся к вопросу монгольских завоеваний. Они в огромной степени распалили географическое воображение европейцев. В течение какого-то периода, во времена Великого Хана, вся Азия и западная Европа были в близком контакте друг с другом; все дороги были открыты и представители всех народов гостили при каракорумском дворе. Границы между Европой и Азией, вознесенные религиозной стычкой христианства и ислама, была снесена. Папы питали огромные надежды обратить монголов в христианство. До сих пор у тех единственным видом религии был шаманизм, вид очень первобытного язычества. Посланники папы, буддийские священники из Индии, парижские, итальянские и китайские фокусники, византийские и армянские купцы жили при монгольском дворе вместе с арабскими чиновниками, индийскими и персидскими астрономами и математиками. В истории очень много говорится о походах и жестокостях монголов, но очень мало об их любопытстве и желании учится. А ведь они тоже в огромной степени повлияли на мировую историю, пусть даже не творческий народ, но как переносчик знаний и методов. Все, что мы можем узнать об этих туманных, романтических фигурах, какими были Чингиз или Хубилай, указывает на то, что это были монархи, самое малое, одинаково интеллигентные и творческие, как и блестящий, но экзотичный Александр, или же как творец политических упырей, храбрый, безграмотный, но богослов, Карл Великий.
Одним из интереснейших гостей при монгольском дворе был некий венецианец, Марко Поло, который впоследствии описал свое путешествие в книге. В 1272 году он прибыл в Китай вместе с отцом и дядей, которые однажды уже эту дорогу прошли. Пожилые произвели на Великого Хана глубокое впечатление; это были первые представители "латинского" мира, которых он до сих пор видал; он отослал их назад с просьбой привезти с собой учителей и ученых, которые смогли бы ему изложить христианскую доктрину; помимо этого он просил, чтобы они привезли ему другие различные европейские вещи, которые до того пробудили его интерес. Их визит в сопровождении Марко стал очередным, вторым путешествием.
Эти трое венецианцев отправились по дороге на Палестину, а не на Крым, как в предыдущий раз. С ними была золотая табличка и другие знаки от Великого Хана, что должно было весьма облегчить их путь. Великий Хан просил привезти ему немного оливкового масла из лампы, что горит в Храме Гроба Господня в Иерусалиме, потому-то именно туда они вначале и отправились, а уже потом, через Киликию в Армению. Так далеко к северу они заехали потому, что как раз в это время египетский султан напал на монгольские территории. После этого, через Мессопотамию, они добрались до Ормуза в Персидском заливе, как будто намеревались предпринять путешествие морем. В Ормузе они повстречали купцов из Индии. По каким-то причинам они не сели на корабль, но повернули на север, через персидские пустыни, потом через Памир - в Кашгар, а через Котан и Лоб Нор добрались до Хуанхэ и в Пекин. В Пекине пребывал Великий Хан, который принял их весьма гостеприимно.
Более всего Хубилаю понравился Марко; тот был молодым и понятливым, кроме того он хорошо выучил татарский язык. Здесь венецианец получил чиновничий пост, и его неоднократно высылали по делам, чаще всего в юго-западный Китай. Поначалу рассказы Марко Поло возбудили недоверие, но затем распалили воображение всей Европы: "на всем тракте великолепные постоялые дворы для путешествующих" - "чудесные сады, поля и виноградники" - "многочисленные аббатства буддийских монахов" - "фабрики по производства шелка, тонкой тафты и бархата" - "бесконечная цепь городов и деревень" и т.д. и т.д. Он рассказывал про Бирму и ее огромную армию с сотнями слонов, про то, как монгольские лучники победили этих животных, и про завоевание Пегу. Он рассказывал о Японии, сообщая о преувеличенных количествах золота в этой стране. Целых три года Марко был губернатором в Янг-чоу, и китайцы не считали, будто он слишком чужестранен по сравнению с каким-либо иным татарским чиновником. Вместе с посольством мог он посетить и Индию. Китайские хроники 1277 года упоминают некоего Поло, члена императорского совета, что является очень ценным подтверждением как в основном правдивого рассказа Марко Поло.
Публикация рассказа о путешествии Марко Поло вызвало в Европе огромное впечатление. Европейская литература XV века, а в особенности роман, полна названий, заимствованных из истории Поло, например, Катай (северный Китай), Камбулак (Пекин).
Через пару веков о путешествиях Поло читал некий Христофор Колумб, генуэзский мореплаватель, у которого появилась великолепная мысль, как добраться до Китая, плывя на запад вокруг света. В Севилье находится один экземпляр книги о путешествии в Китай с собственноручными заметками Колумба. Именно такое направление Колумб избрал по многим причинам. Дело в том, что до того, как турки заняли Константинополь (1453 г.), он был беспартийным торжищем между Востоком и Западом, и генуэзцы вели там свободно торговали. Но "латинские" венецианцы, завзятые соперники генуэзцев, были союзниками турок против греков, так что теперь уже Константинополь не был доступен для генуэзцев. Уже давно забытое открытие того, что земля круглая, наново находило признание в умах людей. Так что идея плыть на запад, чтобы добраться до Китая, приходила в голову сама собой. Этому способствовало и изобретение компаса, благодаря чему теперь уже мореплаватель не зависел от хорошей погоды, когда дорогу ему указывали звезды; норманны, каталонцы, генуэзцы и португальцы уже достигли Канарских и Азорских островов и Мадейры.
Тем не менее, Колумб встретил массу трудностей, прежде чем достал корабли для проверки собственной идеи. Он ездил от одного европейского двора к другому. Только лишь в Гранаде, только что отвоеванной у мавров, он получил помощь от Фердинанда и Изабеллы35, и смог наконец отправиться в неизведанные дали с тремя небольшими корабликами. Через два месяца и девять дней он прибился к суше, которую считал Индией, но который на самом деле был новым континентом, еще неизвестным старому свету. Он возвратился в Испанию с золотом, хлопком, чудными животными и птицами и двумя разрисованными индейцами дикого вида, которых собрались окрестить. Колумб назвал их индейцами, поскольку до конца жизни верил, что открытая им земля - это Индия. Потребовалось много лет, чтобы уверить людей, что новый континент Америки умножил богатства мира.
Успех Колумба многих привлек к морским путешествиям. В 1497 году португальцы обошли Африку морем и добрались до Индии, а в 1515 году португальские корабли добрались до Явы. В 1519 году Магеллан, состоящий на испанской службе португальский моряк, вышел из Севильи с пятью кораблями в западном направлении; из этих кораблей в 1522 году возвратилась одна "Виттория", первый корабль, который на самом деле обошел вокруг света. На борту остался 31 человек, из 280 отплывших. Сам Магеллан погиб, убитый на Филиппинских островах.
Напечатанные на бумаге книги, новый взгляд на мир, который сделался шарообразным и доступным со всех сторон, видения удивительных стран, удивительных животных и растений, удивительных обычаев и привычек, открытия в дальних морях, на небе, новых путей и жизненных запасов - все это совершенно неожиданно упало на европейские умы. Греческие классики, давным-давно захороненные и забытые, дождались новых переизданий и исследований и перекладывали людские мысли золотом мечтаний Платона и традициями веков республиканских свобод и достоинства. Римляне первыми ввели в западной Европе закон и порядок, а католическая Церковь возобновила их дело; но, как и при господстве Рима, так и Церкви, любопытство и жажда нового были подпорядочены организации, которая их и ограничивала. Между XIII и XIV веками европейские арии, благодаря положительному влиянию семитов и монголов, а также обнаружению греческих классиков, порывают с латинской традицией и вновь поднимаются до положения духовных и материальных проводников человечества.
Глава пятидесятая
РЕФОРМА ЛАТИНСКОЙ ЦЕРКВИ
В огромной мере результаты этого возрождения разума подействовали и на церковь. В ней произошел разлом; та же часть, которая уцелела после этого разлома, подверглась глубочайшим изменениям.
Мы уже говорили о том, как в XI и XII веках Церковь была близка к абсолютной власти над всем христианским миром, и о том, как в XIV и XV веках власть над умами и людскими деяниями начала сходить на нет. Мы уже описывали, как религиозное рвение народа, которое до того являлось основой и силой Церкви, обратилось против нее же в результате гордыни, преследований и централизации самой церковной организации, и как предательский скептицизм Фридриха II способствовал непослушанию князей. Великая Схизма до последнего уменьшила религиозное и политическое значение Церкви. Теперь же на нее с двух сторон ударили еще и повстанческие силы.
Учение Виклифа широко распространилось по всей Европе. В 1398 году некий ученый чех, Ян Гус, прочитал в Пражском университете ряд лекций об учении Виклифа. Учение это довольно-таки быстро вышло за круг образованных людей и пробудило огромный энтузиазм у народа. С 1414 по 1418 год совещался всеобщий собор в Констанце с целью ликвидации Великой Схизмы Гус получил приглашение на этот собор, куда и отправился, имея письмо о защите от самого императора. Только письмо это никак не помогло; ученого теолога схватили, обвинили перед судом в ереси и сожгли живьем (1415 г.). Это стало причиной восстания гуситов в Чехии - первая из большого числа религиозных войн, которые предшествовали разлому в латинской Церкви. Папа Мартин V, избранный в Констанце главой объединенного христианства, объявил против восставших крестовый поход.
Всего против этого небольшого, но воинственного народа было направлено пять крестовых походов, и все они закончились безуспешно. Все европейское отребье было брошено против чехов, точно так же, как в XIII веке против вальденсов. Только чехи, в отличие от вальденсов, верили в силу оружия. Направленные против чехов крестоносцы разбегались от самого скрипа гуситских боевых телег и от далекого эха пения гимнов; они не дождались даже решающей битвы (под Домарлицами, 1431 г.). В 1436 году собор в Базеле заключил с гуситами перемирие, принимая ряд обвинений, выдвинутых против католической церкви.
В XV веке страшная эпидемия вызвала всеобщую общественную дезорганизацию всей Европы. В народе царила чудовищная нищета и разочарованность, а в Англии и Франции крестьяне бунтовали против собственных господ. После гуситских войн эти крестьянские восстания приняли религиозный характер. На развитие этого движения в немалой степени повлияло книгопечатание. В средине XV века типографии работали в Голландии и Рейнской области, откуда это искусство распространилось в Италию и Англию. Прямым последствием этого стало огромное количество библий, которые с охотой приобретались, что, в свою очередь, оживило религиозные дискуссии. Европа сделалась читающим обществом до такой степени, которой ранее не достигало никакое человеческое сообщество. Это неожиданное пробуждение умов, наполнившихся более светлыми взглядами и более доступными фактами, произошло как раз в тот момент, когда Церковь была разделена и погружена в хаос, когда она была неспособна к действенной защите; одновременно и князья жадными глазами глядели на богатства клира, хозяйничающего на их землях.
В Германии борьба с Церковью сконцентрировалась вокруг личности бывшего монаха Мартина Лютера (1483 - 1546), который в 1517 году выступил в Нюрнберге, предлагая диспут на тему различных ортодоксальных доктрин и обрядов. Вначале, по обычаю схоластов, он вел дискуссию на латыни. А затем взялся за новое оружие, которым было печатное слово, и расширял собственные взгляды по всей Германии, обращаясь к простому народу. Были попытки обезвредить его, подобно Гусу, но, благодаря печатному прессу, теперь уже царили другие отношения, а у Лютера имелось слишком много откровенных и скрытых друзей среди германских князей.
В этом столетии дерзких идей и пошатнувшейся веры существовало множество повелителей, которые видели собственную выгоду в разрыве религиозных связей между собственным народом и Римом. Они сами хотели сделаться главами более национализированной религии. Англия, Шотландия, Швеция, Норвегия, Дания, северная Германия и Чехия - одна за другой страны отрывались от римско-католической общности, чтобы никогда уже в нее не возвратиться.
Принимавшие в этом процессе участие князья в самой малой степени заботились о моральной и интеллектуальной свободе собственных подданных. Религиозные сомнения и народные восстания были им нужны только лишь для укрепления собственного положения по отношению к Риму; как только же разлом сделался свершившимся фактом, как только устанавливалась национальная церковь под властью короны, они тут же взялись за подавление повстанческих движений. Только в учении Иисуса всегда имелась какая-то особенная жизненная сила, пробуждающая чувство справедливости и самоуважения, вопреки всем видам верности и субординации, как светской, так и церковной. Каждая такая княжеская церковь имела в своем лоне несколько сект, которые не допускали вмешательства между человеком и Богом ни светского повелителя, ни папы. Например, в Англии и Шотландии имелись секты, которые считали Библию единственной направляющей в вопросах веры и жизни. Они отбрасывали предписания государственной церкви. В Англии такими вот диссидентами были нонконформисты, которые в XVII - XVIII веках сыграли огромную роль в политике государства. В своей оппозиции против светской главы церкви они зашли столь далеко, что даже отрубили голову Карлу I (1649 г.), и в течение одиннадцати счастливых лет Англия была республикой под правлением нонконформистов.
Отрыв этой большой части северной Европы от католического христианства обычно называется Реформацией. Эти потери были столь неожиданными и серьезными, что вызвали глубокие перемены и в самой римско-католической церкви. Церковь была реорганизована, и в ее жизнь вступил новый дух. Одним из главных творцов этого возрождения был молодой испанский солдат, Иньиго Лопез де Рекальде, более известный как святой Игнатий Лойола. После ряда романтических приключений он сделался священником (1538 г.); ему было разрешено основать Общество Иисуса, где он пытался привить благородные и рыцарственные традиции военной дисциплины, чтобы передать их на службу веры. Иезуиты создали самые крупные из до сих пор известных пропагандистко-миссионерские общества. Они понесли христианство в Индию, Китай и Америку. Именно они сдержали скоротечное разложение церкви. Благодаря их усилиям во всем католическом мире поднялся уровень просвещения; они отточили католическую мысль и повсюду разбудили и освежили понятие о совести; они же подтолкнули протестантскую Европу к подобным просветительским мерам. Сильная и предприимчивая римко-католическая церковь, которую мы знаем теперь, в значительной мере является плодом этого вот иезуитского возрождения.
Глава пятьдесят первая
ИМПЕРАТОР КАРЛ V
До определенной вершины Священная Римская Империя дошла во времена правления императора Карла V. Это был один из самых необыкновенных монархов, каких Европа когда-либо видала. Какое-то время казалось, что это величайший монарх после Карла Великого.
Своего величия он создал не сам. В огромной мере была она результатом деяний его деда, императора Максимилиана I (1459 - 1519). Способы расширения границ государства были самыми различными: война либо политическая интрига; Габсбурги же стремились к этой цели путем соответствующих браков. Свою карьеру Максимилиан начал, обладая Австрией, Штирией, куском Эльзаса и еще кое-какими клочками наследства Габсбургов; женился же он - имя невесты нам мало интересно - на Нидерландах и Бургундии. После смерти своей первой жены он потерял большую часть Бургундии, зато оставил себе Нидерланды. После этого он безрезультатно пытался вступить в брак с Британией. Императором он сделался после смерти своего отца, Фредерика III, и в 1493 году женился на миланском герцогстве. В конце концов он даже женил своего сына на психически больной дочери Фердинанда и Изабеллы, той самой колумбовской королевской пары, которая управляла не только объединенной Испанией, Сардинией, королевством Обоих Сицилий, но и всей Америкой к западу от Бразилии. Благодаря этому Карл V унаследовал большую часть американского континента и около трети не занятой турками Европы. Нидерландами он овладел в 1506 году. Когда же в 1516 году умер его дед Фердинанд, Карл сделался истинным владельцем испанских доминионов, поскольку мать его была психически больна; когда же в 1519 году умер Максимилиан, Карла в 1520 году избрали императором в относительно молодом возрасте: а было ему тогда двадцать лет.
Это был светловолосый юноша с не очень-то интеллигентным выражением лица, у него была толстая верхняя губа и длинный, неуклюжий подбородок. Он очутился среди молодых и храбрых индивидуумов, ведь это была эпоха великолепных молодых монархов: Франциск I вступил на французский трон (1515 г.) на двадцать первом году жизни; Генрих VIII сделался королем Англии (1509 г.) в восемнадцать лет. В Индии в это время правил Бабур (1526 1530), в Турции - Солиман Великолепный - оба чрезвычайно способные монархи, впрочем, Лев Х (1513 г.) был исключительно способным римским папой. Папа и Франциск I пытались сделать невозможным избрание Карла императором, опасаясь концентрации столь громадной силы в руках одного человека. Свои кандидатуры на императорскую корону выставили и Франциск I, и Генрих VIII. Но существовала уже давным-давно установленная традиция габсбургских императоров (начиная с 1273 года), которую Карл поддержал золотом, и таким образом победил всех своих соперников.
Поначалу юноша был всего лишь отличной марионеткой в руках министров. Но постепенно ему удалось завоевать независимость и взять власть в собственные руки. Он даже начал понимать всю сложность тех проблем, в которые впутывало его высокое положение. Ведь положение это было равным образом великолепное и опасное.
В самом начале своего правления он очутился в ситуации, которую создала в Германии агитация Лютера. У императора имелись причины встать на стороне реформаторов, против папы, не желавшего допустить его выбора в императоры. Но, будучи воспитанным в Испании, в этой архикатолической стране, он решил выступить против Лютера. В результате этого у него начались трения с протестантскими князьями, в особенности же - с саксонским электором. Карл встал над краем пропасти, которая должна была разделить христианства на два воюющих лагеря. Все его намерения засыпать эту пропасть были непродуманными, благородными и бесплодными. В Германии вспыхнуло сильное крестьянское восстание, которое еще более усилило всеобщее политическое и религиозное замешательство. К этим домашним неприятностям присоединились нападки на империю, идущие с востока и с запада. На западе только лишь ожидал случая отважный соперник Карла, Франциск I; на востоке же - турки, всегда готовые к завоеваниям. Сейчас они находились в Венгрии и, будучи союзниками Франциска, требовали давным-давно просроченные дани с австрийских владений. Карл мог распоряжаться армией и испанским золотом, но было чрезвычайно трудно получить какую-либо денежную помощь из Германии. Все его социальные и политические неприятности усложнялись вдобавок еще и финансовыми недоборами. Пришлось прибегнуть к разорительным займам.
Говоря в общем, Карл, вступив в союз с Генрихом VIII, вышел с победой из торгов с Франциском и турками. Главным полем сражений была северная Италия; с обеих сторон командование было совершенно слабым; любое продвижение вперед или отступление зависели от свежих подкреплений. Германская армия напала на Францию, но ей не удалось захватить Марсель, поэтому она возвратилась в Италию, там потеряла Милан и закрылась в осажденной Павии. Франциск I долго и безуспешно осаждал Павию, в конце концов, когда его захватили врасплох свежие германские силы, понес поражение и, будучи раненным, попал в плен. Но довольно-таки скоро, папа вместе с Генрихом VIII, все еще опасаясь растущего могущества Карла, повернули против него. Плохо оплачиваемые германские войска в Милане, которыми командовал коннетабль36 де Бурбон, заставили своего командира идти на Рим. В 1527 году они захватили и разграбили город. Папа укрылся в замке святого Ангела, а на улицах в это время царили разбой и резня. В конце концов, папе пришлось выложить немецким войскам выкуп в размере 400000 дукатов. Десяток лет всех этих сражений полностью оголил Европу. Император триумфально вступил в Италию. В 1530 году папа короновал его в Болонье; это был последний император, которого короновали подобным образом.
Тем временем турки достигли в Венгрии оглушительных успехов. Они разбили и казнили венгерского короля, в 1526 году заняли Будапешт, а в 1529 году Солиман Великолепный был близок к захвату Вены. Император был крайне огорчен всеми этими неудачами, поэтому он прилагал все усилия, чтобы отпихнуть турок; только германские князья ничего не хотели слушать про объединение - даже перед лицом врага, чуть ли не стоящего на их границах. Франциск I был неумолим, в результате чего вспыхнула новая война с Францией; но, опустошив южную Францию, Карл в 1538 году склонил своего соперника к более дружеским отношениям. Франциск вместе с Карлом заключили союз против турок. Тут же протестантские, то есть те германские князья, которые решили отделиться от Рима, создали собственную лигу, направленную против императора (шалкальдская Лига), в связи с чем Карлу пришлось отбросить мысль о возвращении Венгрии в христианский мир и заняться начинающейся в Германии гражданской войной. При своей жизни он был свидетелем лишь ее начала. На самом же деле это было кровавая, глупейшая грызня князей за верховное руководство, которая то вспыхивала войной и пожарами, то вновь распадалась на скрытые махинации и дипломатические интриги; весь этот змеиный клубок княжеских интриг продолжил свое существование вплоть до XIX века, каждый раз опустошая центральную Европу.
Похоже, что император совершенно не понимал суть сил, вызвавших все эти столкновения. Ведь для своего времени и положения он был исключительно достойным человеком, который разъедающую всю Европу религиозную рознь принимал за простые теологические разногласия. Потому-то он в напрасном усилии помирить спорщиков созывал съезды и соборы. На них рассматривались спорные формулы и религиозные проблемы. У исследователя германской истории имеется масса хлопот с подробностями Религиозного Мира в Нюрнберге37, с постановлении съезда в Регенсбурге38, аугсбургского перемирия39 и т.д. Здесь мы отмечаем их только лишь в качестве подробностей, отравляющих жизнь этого выдающегося монарха.
На самом же деле никто из всего множества европейских князей и монархов никогда не поступал от чистого сердца. Распространившийся религиозный фермент, стремление простого народа к правде и общественной справедливости, развитие знаний тогдашнего времени - все это было только лишь пешками в княжеской дипломатии. Генрих VIII английский, начавший карьеру книгой, направленной против ереси, за что и получил от папы титул "защитника веры", присоединился к протестантским князьям (1530 год), поскольку возжелал получить развод с первой женой, чтобы жениться на молодой даме по имени Анна Болейн и одновременно захватить все богатства английской церкви. Швеция, Дания и Норвегия перешли на сторону протестантов еще раньше.
Германская религиозная война началась в 1546 году, через несколько месяцев после смерти Мартина Лютера. Мы не станем здесь углубляться в подробности данной кампании. Саксонская протестантская армия понесла ужасное поражение под Лохау. Весьма странным образом, в котором можно было усмотреть вероломство и предательство, главный противник императора, Филипп Гессенский, был схвачен и посажен в крепость; турки же успокоились обещанием ежегодной дани. В 1547 году к громадной радости императора умирает Франциск I. Таким вот образом в 1547 году достигает некоего порядка, пытаясь установить мир там, где его еще не было. Но в 1552 году война в Германии вспыхнула наново; Карл сбежал из Иннсбрука, чтобы только не попасть в руки неприятеля. Договор, заключенный в Пассау (1552 г.) должен был создать равновесие, которое, в свою очередь, тоже долгим не было...
Таким вот образом, очень кратко, и представляется политика империи в течении тридцати двух лет. Здесь кажется весьма знаменательным, насколько война за перевес в Европе охватила умы. Ни турки, ни Франция, Англия или Германия не привязывали особого политического внимания к громадному континенту Америки, не оценили они и значения новых морских путей в Азию. А в Америке происходили эпохальные перемены: Кортес с горсткой людей завоевал для Испании огромную неолитическую державу в Мексике, Писарро преодолел Панамский перешеек (1530 г.) и поработил такую же страну чудес, Перу. Только все эти события ничего особенного для Европы не значили, если только не считать того, что в испанскую казну потекли живительные реки серебра.
После перемирия в Пассау в характере Карла проявились его оригинальные черты. Сейчас он был абсолютно исчерпан и разочарован собственным имперским величием. Он видел невыносимое бесплодие всех этих европейских свар. Он никогда не мог похвастаться здоровьем - по природе своей он был, скорее, болезненным, а сейчас ужасно страдал от подагры. И он отрекся от престола. Все свои суверенные права в Германии он передал брату Фердинанду, а Испанию и Нидерланды Карл отдал сыну Филиппу. После чего, с возвышенным энтузиазмом скрылся в тиши монастыря в Юсте, среди дубовых и каштановых лесов, к северу от долины реки Тахо. Умер Карл в 1558 году.
Очень много и весьма сентиментально писалось о том, как отрекся от мира этот усталый, величественный титан, которому люди обрыдли до такой степени, что в суровом одиночестве он отправился на поиски божественного спокойствия. На самом же деле, пустынь его была не одинокая и не столь суровая: при императоре было сто пятьдесят дворян, он окружил себя пышностью и великолепием двора, лишенного всех его неудобств. Филипп же был послушным сыном, для которого любое замечание отца было приказом.
И если Карл и утратил интерес к делам европейским, оставались другие вещи, способные в любой момент вывести его из состояния безразличия. Рассказывает Прескотт40: "В чуть ли не ежедневной корреспонденции между Кихадой и Газтелем с государственным секретариатом в Вальядолиде нет, по-видимому, ни одного письма, в котором бы не говорилось о том, что император ел или же, как он себя чувствовал. Известия об одном проясняют или дополняют другое. Редко встречается, чтобы государственный департамент занимался бы подобными проблемами. Нелегко было удержать чиновников департамента в серьезности в этом наводнении депеш, смешивающих политику с гастрономией. Курьеру, посылаемому из Вальядолида в Лиссабон, приходилось делать значительный крюк, чтобы в Харандилье забрать припасы для королевского стола. В четверг он привозил рыбу для завтрашнего jour maigre41. Поскольку Карл считал, что форель из этой округи слишком мала, приходилось присылать большие из Вальядолида. Более всего он любил рыбу всех сортов, как, впрочем, все, что по виду или привычками на рыбу походило. Угри, лягушки, устрицы занимали почетное место на королевском столе. Маринованную рыбу, особенно сардины, он предпочитал всякой другой и всегда жалел, что не взял с собой большего ее запаса из Нидерландов. Он просто не представлял себе праздника без паштета из угрей"...
В 1554 году Карл получил буллу от папы римского, Юлия III, освобождающую бывшего императора от обязанности поститься и позволяющую ему принимать пищу с самого раннего утра, еще до причастия.
Еда и лечение были возвращением к самым элементарным вещам. Карл так никогда и не привык к самостоятельному чтению, но требовал, чтобы ему читали вслух за обедом, как это делал Карл Великий, после чего, как прибавляет от себя хроникер, делал от себя "сладостные и богоспасительные замечания". Карл забавлялся механикой, слушал музыку или проповеди и проявлял определенный интерес к государственным делам, которые все еще доходили до него. Смерть императрицы, к которой он был весьма привязан, обратила его мысли к религии, что приняло форму скрупулезности и церемониальности; каждую пятницу в компании монахов он занимался самобичеванием, причем столь усердно, что кровь лилась ручьями. Все эти "упражнения", да еще подагра, развили в Карле ханжество, до сих пор затеняемое политической предусмотрительностью. Появление протестантских проповедников неподалеку от Вальядолида привело его в бешенство. "Передай от меня великому инквизитору и всему совету, чтобы они были на постах, и чтобы они приложили топор к корням еще до того, как зло успеет разрастись..." Он размышлял о том, а не было бы лучше отбросить в этих вопросах естественный ход правосудия и не проявлять какого-либо милосердия; "в противном случае, преступники, по отношению к которым проявлена милость, могут вернуться к своим преступлениям". Образцом же он выставлял собственное поведение в Нидерландах, "где все, кто погряз в заблуждениях, были сожжены живьем, а тому, кого удалось склонить к покаянию, всего лишь отрубили голову".
Чуть ли не символичным, в связи с местом и значением Карла в истории, является его живая заинтересованность похоронами. Он как будто бы чувствовал, что нечто великое в Европе упокоилось и нуждается в похоронах, что над чем-то следует написать Finis. Карл не только принимал участие в любых похоронах, проводимых в Юсте, но и устраивал богослужения за умерших дальних родственников, в особенности же - в каждую годовщину смерти жены; и в конце концов устроил похороны самому себе.
"Часовня была обита крепом, так что сотни свечей едва пробивались через мрак. Монахи в орденских сутанах и весь императорский двор в траурных одеяниях окружили стоявший посреди часовни гигантский катафалк, тоже весь черный. Отслужили заупокойную службу и среди мрачных монашеских жалоб были прочитаны молитвы за душу покойного с просьбами принять его в сонм благословенных. Озабоченные происходящим присутствующие истекали слезами, представляя себе кончину своего повелителя - а может они и вправду были до глубины души тронуты видом этой достойной сожаления комедии слабости людской. Закутавшись в черный плащ, со свечою в руках, Карл глядел на собственные похороны; болезненную эту церемонию он закончил, отдав собственную свечу священнику, как бы в знак того, что отдает свою душу Всевышнему".
Не прошло и два месяца от этого маскарада, как Карл скончался. А вместе с ним умерло и кратковременное величие Священной Римской Империи. Держава его уже была разделена между братом и сыном. Священная же Римская Империя издыхала вплоть до Наполеона I. Но еще до сих пор не захороненная ее традиция отравляет политическую атмосферу.
Глава пятьдесят первая
ИМПЕРАТОР КАРЛ V
До определенной вершины Священная Римская Империя дошла во времена правления императора Карла V. Это был один из самых необыкновенных монархов, каких Европа когда-либо видала. Какое-то время казалось, что это величайший монарх после Карла Великого.