Счастье, это когда счастливы родные и близкие тебе люди. Они защищены от бед и невзгод, здоровы, сыты, спокойны, и ты знаешь точно, что завтра это не изменится. Там, на Церере, она была счастлива! И близкие, ставшие ей роднее родных, тоже были счастливы!
Она потрясенно сняла очки и потерла лицо ладонями: Боже, как просто!
Общество, отвергающее ее, и она, отвергающая это общество, сколько таких? Сколько подобно Пейджам, достойны, жить счастливо?! Сколько забитых в рамки стандартов общества и мечтающих вырваться? Помочь не себе, близким? Сколько тех, кто живет в ладу со своей душой, а, следовательно, наперекор сообществу для тела? Разве в этом обществе есть место таким? А если создать свое общество, общество отверженных обществом, общество, отвергающее общество. Создать города, поселенья на одной из планет и собрать там тех, кто не забыл честь и справедливость, не сдал в ломбард правду, не забыл о том, что он человек, а не зверь-мутант…"
— Как Вас зовут? — обратилась девушка к священнику.
— Отец Гаррет, — тихо ответил он и увидел, как золотистые глаза девушки становятся карими. Он даже замер от поразившего его подозрения.
— Спасибо Вам! — За что? — искренне удивился отец Гаррет. — За Ваше наставление! Теперь я знаю, зачем жить? Я столько лет шла по дороге ненависти и разрушала себя, но теперь с этим покончено, и не важно, что было. Вы правы, все так просто! Я разрушала, а нужно было созидать! Я наделена огромной властью, у меня есть все, чтобы создать совершенное общество, и я его создам. Мы часто делаем не то, что хотим, там этого не будет! Бог каждого наделяет чем-то особенным, но мы прячем это, словно стесняемся своей одаренности. Вынуждены прятать, иначе засмеют, затопчут. У нас ведь не принято выделяться, быть не как все чревато. Поэтому и калечим себя, гнемся, равняясь на безликую толпу, выкорчевываем ростки Божьего дара, сами, не дожидаясь, пока это сделают другие, те, которые уже погасили в себе Божью искру. Нас постоянно толкают в другую сторону от своих желаний, принуждая жить, как надо другим и это вечное «надо» висит над нами, как задолжность, как тягостная обязанность, не давая выбраться из порочного круга «за» и «против». Нас с рождения, словно обкладывают пустыми картонными коробками с надписями- указаниями: нельзя, можно, правильно, не правильно, долг, общественное мнение, статус… С каждым годом их все больше и больше, и вот они уже не только закрывают обзор, не дают проникнуть свету, но и грозят обвалиться, погребая человека. Один распинывает их всю жизнь, чтобы хотя бы перед тем, как его «завалит» посмотреть что там за ними, а другой и не пытается вырваться. Ему так проще. Куда не глянь, инструкция, все четко, ясно и никаких неожиданностей, непредсказуемых поворотов. В итоге живут нереализованные личности, бредут, как слепые, туда, куда им указывает мораль общества, множат обиды, завидуют, убивают себя! Я создам общество, в котором каждый будет делать то, что ему по нраву и оплачиваться будет не количество просиженных часов, а душевный порыв, то, что он вложил в дело и не важно вырастил он новый сорт… капусты или воспитывает ребенка — у каждого свое призвание. В том обществе не будет надобности лгать и льстить, никаких каст, сословий, престижных мест. Мы все равны перед Богом и там тоже все будут равны. Я сделаю людей счастливыми, пусть не всех, пусть часть! Я дам им стабильность и возможность реализоваться, это будет общество равных и близких по духу! Никаких сумасбродных правителей! Никаких глупых стереотипов! Никаких рамок!
— Это утопия, — покачал головой отец Гаррет, задумчиво разглядывая странную девушку.
— Да! Да, я знаю, — нечто подобное уже пытались создать, но потерпели поражение. Эта утопия будет жить в единстве с природой и своей сутью, вдали от зловредного общества, диктующего свои права, а нам обязанности. Не будет его тлетворного влияния, и утопия сможет выжить! Спасибо вам! — Сэнди схватила рюкзачок и заспешила к выходу. У самых дверей она остановилась, словно опомнилась, повернулась и низко поклонилась священнику.
— Спасибо Вам и прощайте.
Отец Гаррет стоял и смотрел на удаляющуюся фигурку, и ему вдруг вспомнились слова хефесского пророчества: "Когда в дебрях ума не останется мысли, новый день возродит жизнь и даст пищу свету и знанию. Восстанет природа против насилия и зла творимого и кинет вызов ослепшим безумцам и сотворит невиданное: того, кто, не имея места в этом мире, сотворит мир, не имеющий места. И жизнью своей совершенство докажет право на совершенное. Братство людское вернется к матери своей природе и откажется от него печать, канут в лету войны и злоба, перестанет корысть и зависть терзать людские души. Каждый познает себя и обретет счастье. Рай вернется и больше не нарушатся законы мирозданья…"
Священник покачал головой: "Нет, это невозможно. Люди мечтают о счастье, но не замечают его, мечтают о покое, но деградируют в нем. Только боль и страдания заставляют их думать. Мудрость редко сопровождает счастье. Оно, как и любовь, слепо, а без мудрости мимолетно. Мир не станет совершенным, пока люди живут для себя и своего бренного тела, а по-другому они жить не умеют. Страсти раздирают нас, ненависть и зависть руководят нами и множат грехи поколений. Жестокая черствость и эгоизм неистребимы, а альтруизм обречен на вымирание". Священник вздохнул и пошел к алтарю молиться за еще одну угодную Богу душу.
Сэнди дошла до знакомой скамейки и села, обдумывая свою идею.
На улице уже стемнело, и темные пятна деревьев шумно играли с ветром, урча и качаясь в такт его пассам. Девушка с удовольствием вдохнула прохладный воздух, на душе было удивительно спокойно и светло. Все недавние печали и волнения, обиды и тревоги казались теперь такими никчемными, глупыми и совершенно пустыми. Она улыбнулась великанам-кедрам и вытащила трубку телефона. Пора звонить домой, путешествие закончилось. Она больше не станет бродить по развалинам своей жизни, пусть зарастают сорняками и летят в тартарары, у нее теперь другой путь, другая жизнь. Она набрала номер Кирилла…
Глава 25
Кирилл четвертый день не мог найти себе места. Поиски зашли в тупик, принцесса как в воду канула. Капитана мучили неприятные мысли, а сердце давила горечь обиды и на себя, и на нее.
Он стоял на площади небольшого северного городка Шеллаки и смотрел, как хлопья снега падают с темного, ночного неба. Старинные большие круглые часы на ратуше пробили полночь, и стрелки двинулись дальше, не обращая внимания ни на снег, ни на странного парня, пытающегося взглядом остановить их, ни на автопланы, приютившиеся на краю площади, ни на суету, устроенную глупыми людьми в неурочный час.
Кирилл повернулся и уже хотел сесть в автоплан, как в нагрудном кармане куртки запиликал телефон. Он устало поморщился и достал трубку:
— Слушаю.
— Кирилл, здравствуй! Это Сэн… э-э, Анжина. Извини, я тебя не разбудила?
— Госпожа? — переспросил парень, еще не веря в удачу, — Вы?
— Да, Кирилл.
"Да, Кирилл", — эхом отдалось в голове, заполняя каждую клеточку осознанием, это она! Она жива!
— Где Вы?!! — закричал он, и от автопланов тут же отделились люди, бегом направляясь к нему. Парень жестами показал: засеките, откуда звонок, вызовете планер.
Принцесса же от крика капитана даже трубку на минуту от уха убрала, испугавшись за свои перепонки, и поморщилась:
— Не кричи, пожалуйста, без ушей оставишь. Как у вас дела? — Как у нас дела?! Да причем тут мы?! — возмутился до глубины души капитан. — Где Вы?! Зачем Вы ушли?! Мы с ума здесь сходим! Как Вы могли?! У Вас все нормально? Госпожа?!
— Да, Кирилл, у меня все отлично, не беспокойся. Я в Эвистоне, в парке на скамейке сижу, приезжай или вышли кого-нибудь. Извини, что так получилось, а у Микса и Ферроу я сама прощенья попрошу. Как они, кстати? — Да нормально, нормально, — кивнул он в трубку и, прикрыв ее рукой, заорал окружившим его ребятам:
— Парк! Эвистон! Быстро! Все тут же пришло в движение: кто-то вызванивал Яна, кто-то поднимал полицию Эвистона, кто-то давал отбой другим постам. Над площадью шурша опускался планер и завис в ожидании пассажиров, разрезая лопастями хлопья снега, кружившего над ночным городком. Кирилл забрался в планер, не отнимая трубки от уха, и все просил:
— Вы не уходите, госпожа, подождите, пожалуйста, мы скоро. Ему на колени кинули открытый ПэМ, ткнули пальцем в маленькую точку восточнее Шеллаки на склоне Дерверского хребта и прокомментировали: минут 10 пути.
Капитан кивнул и рукой показал: поднимайте планер, полетели! — Госпожа, мы будем минут через 10! — крикнул он в трубку.
— Да, ладно, ладно, не спеши, я подожду. — Сэнди отключила связь, закинула ногу на ногу и, подперев рукой подбородок, стала ждать свою кавалерию. Ожидание оказалось недолгим, буквально через минуту свет прорезал темноту и ослепил ее. Полицейские автопланы окружили скамейку и зависли, вытряхивая на территорию парка свое содержимое. От одного несмело отделилась мужская фигура с плоским кейсом в руках и приблизилась, склоняя голову чуть ли не до земли
— Я доктор Карр, Ваше Высочество, здравствуйте. Как Вы себя чувствуете? Сэнди вздохнула, рассматривая пожилого, лысоватого доктора с усталыми, сонными глазами. "Сколько суматохи из-за моего сумасбродства. Людям спать надо, а их из-за меня из теплой постели на улицу. Одни неприятности и беспокойство от меня!"
Через час она была уже во дворце.
Всю ночь и все утро ей пришлось провести под бдительным оком Яна, но к обеду девушка решительно вырвалась из дружеских лап эскулапа и переместилась в библиотеку. Ей не терпелось заняться делом.
Принцесса открыла ПэМ и принялась изучать геофизические и климатические данные на своих необжитых планетах. Кирилл, решивший больше ни на минуту не выпускать Анжину из поля зрения, как бы она ни противилась, бесцеремонно «отсвечивал» за спиной и, вытягивая шею как гусь, всматривался в диаграммы на мониторе, пытаясь понять, чем таким увлекательным занялась госпожа?
— Это что? — наконец не смог сдержать любопытства капитан. — Это? — улыбнулась девушка удивительно светлой, нежной улыбкой, окрасившей ее прекрасное лицо утонченным очарованием беззащитной женственности. Кирилл так и застыл, никогда она так не улыбалась, не была столь женственна и ранима, как сейчас. Он словно к чуду прикоснулся и не в силах был отвести от нее глаз. Из головы тут же выскочили все вопросы
— Эй, капитан! — тихо позвала Анжина, иронично изогнув бровь. Кирилл очнулся, смущенно опустил глаза и хрипло бросил:
— Простите.
— Все-таки ты странный парень, Кирилл. То смотришь на меня, как на явление Бога народу, то смущаешься, словно тебя родители за просмотром порножурнала застукали, — улыбаясь, качнула головой принцесса. — Ладно, загадочный мой, присаживайся рядом, не мучайся. Тем более мне твоя помощь понадобится. Может, посоветуешь что, одна голова хорошо… а чем больше, тем лучше. Это Энта, планетка небольшая и по климату средней полосы весьма приятная. Хочу здесь «город-сад» организовать. Построим города, космопорт и заселим людей, пусть живут. Соберем тех, кто уже достаточно натерпелся. Дадим им жилье, работу.
— Госпожа, а в чем смысл? «Селенга», "Вильмонт", «Мюррейс» уже давно занимаются подобным и весьма успешно, но они осваивают с помощью поселенцев новые земли для строительства заводов, которые не дают размещать на населенных планетах из-за опасности для здоровья и жизни людей. Они добывают полезные ископаемые запрещенными конституцией галактического союза методами, не тратя средств на технологию очистки от загрязнений, стоят секретные исследовательские центры, лаборатории. Это выгодно, никаких налогов и неприятностей, связанных с нарушением общегалактических законов, к тому же совершенно бесконтрольно. А в чем ваша выгода? Вам-то, зачем селить там людей?
— Я хочу создать новое общество, без сословий, каст, материальных ценностей вместо души, сломать гнилые рамки стандарта. Человек рождается свободным, но его загоняют в них, лишая права выбора, свободы, как животное в загоне, и тем самым превращают в животное. Сначала в семье таких забитых обществом родителей прививаются догмы: нельзя и можно, хорошо и плохо, затем в образовательных заведениях продолжают «насиловать» чужим мнением… После окончания гимназии одаренный художник идет в юристы и не потому, что хочет этого сам, а потому, что это престижнее и выгоднее материально. Если у тебя не богатая семья и папа с мамой не могут обеспечить плату за учебу там, где ты хочешь учиться, ты идешь по той же дороге, выбираешь, где наиболее перспективная, хорошо оплачиваемая специальность, но так, чтобы за учебу меньше платить. И выходят врачи, которым плевать и на пациентов, и на медицину вообще, педагоги, мечтающие, чтобы их ученики шли как можно дальше вместе со всей педагогикой. Программист работает электриком, пилот — водителем, актер — наладчиком, архитектор — санитаром, и получается бардак. Я хочу на этой планете создать общество свободных, счастливых людей, которые не будут зависеть от мнения чужого дяди, будут работать там, где они хотят, получать оплату за то, что им по нраву, во что они вкладывают душу. Конечно, не все сразу, но туда поедут и дети, а у детей будут дети и, может быть, они смогут освободиться от стереотипов, от вечного давления со стороны правителей, людской молвы. Я поставлю всех в одинаковое положение: обеспечу жильем, работой. Обеспечу бесплатное медицинское обслуживание, учебу, никаких налогов. Здесь люди постоянно заботятся о хлебе насущном, им не до высоких идей, так погибают гении, бездарно тратя жизнь на обеспечение своего тела. Там они будут обеспечены всем: высокая оплата, квартиры, низкие цены на продукты и товары потребления, это даст возможность людям жить для души, а не для тела. Мы построим города так, что бы они были на само… Это все, конечно, надо еще обдумать, как впрочeм и многое другое: устав, законы, но общая концепция останется незыблемой. Переселенцев, кстати, всех нужно будет проверять. Сам знаешь, сказать могут одно, а на деле окажется другое, но в этой сфере ты ас, тебе и карты в руки.
— По-моему, это благородная, но глупая затея. Вы хотите изменить общество за счет людей, которые его же и создали, ерунда получается. Вековые традиции, мораль, стереотипы, впитанные с молоком матери, невозможно вытравить за счет тех, кто их и создал, а уж изменить самого создателя тем более. Вы решили устроить бурю в стакане.
— Ну и пусть, пусть хоть в стакане что-то изменится. Я знаю, что-то подобное уже было и безвозвратно кануло в лету, но может быть, нам удастся, именно нам. Во всяком случае, люди, которые будут там жить, не потеряют ничего, кроме неустроенности и страха перед злым миром. Давай попробуем? Кирилл вздохнул и скептически улыбнулся.
Через полтора месяца авантюрная идея принцессы обрела четкие границы. Был возведен космопорт, и заложен фундамент первых трех городов. Уинслоу помог составить наиболее приемлемый кодекс по правам и обязанностям переселенцев, где были четко обозначены и досконально отработаны любые нюансы. Поступили первые заявки от желающих улететь на Энту. Дело сдвинулось с мертвой точки, и поздно было думать и гадать, насколько бессмысленна эта затея, она уже воплощалась в жизнь, уже имела место.
Г лава 26
— Не могу понять, почему ты тянешь?! Почему?! У тебя больше нет времени на раздумья, совет состоится через 8 дней. Ты понимаешь, что это значит? Ты должен дать ответ, нравится тебе это или нет. К чему тянуть? Мы больше не можем себе этого позволить! Ты знаешь, какие проценты капают каждый день? Как ты собираешься гасить долги? Пока не решен этот вопрос, мы не можем взять ни одного гало с арестованных планет! А те доходы, что есть, еле покрывают внутренние расходы, ты же у нас щедрый, такие астрономические суммы в реформы вбухиваешь! Да тебя скоро банкротом объявят, и звиздец благотворительности, а заодно и всей империи на радость врагам! — возмущенно втолковывал Крис другу.
Король Мидона стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел, как дождь заливает сад, вот и зима пришла.
— Как ты не можешь понять, что это прекрасное решение всех проблем?! Всех! И враги смолкнут, и ты сможешь проводить любые реформы, делать что захочешь, родственнички влиятельные помогут. Империя станет единой, никто уже не посягнет ни на твою корону, ни на твою собственность! А там, глядишь, детишки пойдут, будет кому трон наследовать. Не станешь же ты век свою Сэнди ждать? Глупо, Рич. В конце концов, на ней свет клином не сошелся. Может, она уже благополучно замуж вышла, устроилась где-нибудь на побережье маленькой планетки и думать о тебе забыла, а ты из-за нее всю империю под удар!
— Я про нее не забыл, понимаешь? — Ричард развернулся к другу, прислонился плечом к стене и, сложив руки на груди, качнул головой, не понимаешь.
— Да Бог с тобой, Рич, что тут понимать? Ты ее знал-то всего ничего, а душу себе скоро год будет, как надрываешь! Помешательство просто какое-то! Ну что ты в нее вцепился, как одержимый? Что в ней такого экстраординарного? Красива, не спорю, даже очень, но ведь у тебя не хуже были, а ты о них и не вспоминаешь. Да ты свистни только, любая принцесска прибежит, подол до ушей задрав. Неужели ты не понимаешь, что эта валькирия с темным прошлым тебе не пара? Что она может тебе дать кроме неприятностей? Ни кола, ни двора, ни богатой родни, а отвагу и ум никуда не пришьешь. Не можешь ты на ней жениться, не можешь, пойми! Даже если очень захочешь, даже если она согласится! Ты только представь, какой шум поднимется, если узнают, что ты на трон безродную нищенку посадил, рабыню беглую, отбывавшую срок за убийство в портовом борделе! Доказывай потом, что она белая, пушистая и ни в чем не виновата. Да никто и слушать не станет. Спала с мужиками? Спала! Была рабыней? Была! А по доброй воле или по принуждению, это уже частности.