— Он поет, свистит, танцует, обучен грамоте?
— Нет, его придется убить и высушить. Потом растолочь и приготовить чудодейственный порошок. Я как раз рассказывал почтенному Паш-мурте, где я обнаружил это необычное творение природы. Как-то буря прибила наш корабль к одинокому острову в Южном океане. В поисках пропитания мы высадились на берег и наткнулись там на необычный ручей, достаточно широкий и бурный, с водами странного цвета. Вернее, цвет определить было невозможно, так как он постоянно менялся. Поток вытекал из одной скалы и скрывался под другой, не соединяясь с морем…
— Погоди-ка, — перебила Зана. — Этот порошок, о котором ты говорил, — он для чего?
— О, это самое чудесное снадобье, о котором мне приходилось слышать! — воскликнул Сантидио. — Но позволь рассказать все по порядку…
Зана кивнула одной из служанок, и та удалилась куда-то за вышитые занавески. Дон Эсанди успел поведать, как испуганные обитатели острова, завидя вооруженных людей, униженно просили не лишать их пропитания, когда в зале, неслышно ступая мягкими туфлями, появился сутулый мужчина в черной одежде без украшений.
Его седые волосы падали на несвежий воротник, усыпанный перхотью. Человек поклонился и уселся в одно из кресел.
— Это мой лекарь Родарг, — представила его хозяйка, — он сведущ во многих снадобьях и с интересом послушает твою удивительную повесть, мой милый Сантидио.
Путешественник расцвел от этого «милого Сантидио» и с воодушевлением продолжал:
— После расспросов выяснилось, что раз в год в разноцветном потоке появляется огромный краб, чей панцирь сияет, словно радуга. Как он попадает туда из моря, аборигены не знают, хотя, я думаю — через подземные пещеры. Его ловят и обменивают на товары, которые привозят купцы из Вендии, что позволяет племени безбедно прожить до следующего года. Они не подпускают к потоку других обитателей острова, который весьма обширен. Иные племена приносят им съестное, получая взамен вендийскую утварь и оружие. Нас они поначалу приняли за вооруженных грабителей.
— Видно, немало стоит этот краб, если вендийцы снабжают за него целый остров, — задумчиво проговорила Зана. — Но твой подарок не слишком велик. Дикари тебя обманули?
— Нет-нет, — запротестовал Сантидио, — огромный краб действительно появился…
— Отчего же вы его не забрали?
— Тем самым мы обрекли бы на голодную смерть целое племя. Другие аборигены никогда не дали бы им еды, а земля племени Краба скалиста и бесплодна. Хотя капитан и предлагал то же самое, да и команда роптала…
— Узнаю гуманиста Сантидио, вдохновителя тайного братства «Белой розы»! Почему же капитан корабля не настоял на своем?
— Потому что это был мой корабль и мой капитан, — нетерпеливо ответил дон Эсанди, — и мы пустились в путь, чтобы изучать страны и народы, а не грабить беззащитных дикарей. Кроме того, тот большой краб — самка, которая производит в разноцветном ручье свое потомство. Обычно одного детеныша, аборигены отпускают его на волю. Но на сей раз их было два, и я счел возможным забрать одного малыша, чтобы привезти в Зингару и подарить женщине, которая столь умна, что предпочитает украшениям и нарядам различные диковинки.
— Что скажешь, Родагр? — обратилась Зана к лекарю, никак не отреагировав на комплимент Сантидио.
— Я слышал об этом крабе, — проскрипел человек в черном, — хотя и думал, что это сказки. Говорят, порошок, из него приготовленный, излечивает от многих недугов вплоть до слепоты, если его принимать небольшими дозами. Если же растворить в вине целую горсть и выпить — это придает силу, стремительность и порождает неукротимую волю к победе. Хотя стигийские колдуны используют его и в других целях…
— Об этом мы поговорим после, — резко прервала его хозяйка дома. — Так, говоришь, неукротимая воля к победе…
— Да-да! — с воодушевлением воскликнул дон Эсанди. — Я знал, что ты сразу меня поймешь. Увы, политическая жизнь государства с некоторых пор стала слишком зависеть от результатов соревнований на ипподроме. Это чрезмерное увлечение молодого наследника скачками… Все по-прежнему?
— Еще хуже, — сказала донна дель Донго, — после того как Элибио получил корону, он велел устраивать забеги четыре раза в месяц, и благоволит той партии, которая выигрывает. Что еще можно ожидать от шестнадцатилетнего мальчишки?!
— Насколько я слышал, «зеленые» сегодня победили.
— Уже второй раз подряд. Этот ничтожный Скалидо больше думает о банях, чем о тренировках Я давно говорила, что надо найти нового фаворита.
— Зачем? — тонко улыбнулся Сантидио. — Теперь он будет выигрывать, только выигрывать…
— Но много ли получится порошка из этого создания? — кивнула Зана на ларец, куда ее собеседник снова водворил краба.
— Достаточно! Уважаемый Родагр имеет не совсем верные сведения. Стоит добавить пары крупиц в обычную измельченную известь, чтобы она приобрела все свойства чудесного снадобья. Так что Скалидо или кто-то другой, если мы так решим, сможет побеждать многие годы. Зингаре нужна стабильность и одна правящая партия.
Лицо Заны посветлело.
— Ты очень поумнел с тех пор, как отказался от короны в пользу ничтожного Кантарнадо, — произнесла она томно. — Насколько я знаю, парламент — это была твоя идея. Скажи, милый, зачем понадобился весь этот цирк, который уже более двадцати лет развлекает лавочников?
— Не надо, Зана, — печально отвечал Сантидио, — в зрелом возрасте на многое смотришь другими глазами, чем в молодости…
— Что ж, — весело сказала блистательная донна, — может быть, когда доживу до твоих лет, я вступлю в партию «зеленых». А что хочешь предложить мне ты, купец?
Паш-мурта снова поднялся и поклонился. Потом приосанился и хлопнул в ладоши.
Трое чернокожих невольников внесли в зал большой ящик, сбитый из крепких оструганных досок, и поставили его возле стола. По знаку своего господина они сняли переднюю стенку и извлекли на свет нечто, сверкающее бронзовыми отливами. Водрузив свою ношу на резной табурет, рабы удалились.
Это была статуя обнаженной девушки: ноги чуть согнуты, колени слегка разведены, в раскрытых ладошках на уровне плеч — два медных светильника. Паш-мурта подошел к изваянию, чиркнул кресалом и зажег в светильниках масло.
Зана молча рассматривала девушку из своего кресла.
— Изящно, — произнесла она, наконец, тоном ценителя. — Неплохая лампа для моей спальни. Сколько ты за нее хочешь?
Паш-мурта назвал цену. Черные брови хозяйки дома удивленно взлетели вверх.
— Она что, из чистого золота? — спросила донна.
— Подобно крабу уважаемого Сантидио, это необычная статуя, — произнес Паш-мурта торжественно. — Вот она-то умеет петь, свистеть, танцевать, правда не уверен, что обучена грамоте.
Он щелкнул пальцами, и статуя ожила. Это был странный медленный танец, бедра и ноги девушки плавно двигались, а тело и руки оставались неподвижными: пламя светильников горело все так же ровно.
— Черная магия! — воскликнул лекарь.
— Ты колдун? — спросила Зана работорговца.
— О нет… — начал тот, но дон Эсанди не выдержал и рассмеялся.
— Прости нам маленький розыгрыш, Зана, но это — живая девушка. Хотя она может обращаться в настоящее изваяние и стоять часами в самых немыслимых позах. Чтобы произвести на тебя должное впечатление, мы намазали ее бронзовой краской. Ваная, покажи, что ты еще умеешь!
Рабыня легко закинула ногу себе за плечо и поставила на узкую ступню один из светильников.
— Лампы уже нагрелись, — задумчиво молвила донна дель Донго, — ей что, не больно?
— Как-то она разгребала раскаленные угли костра, в котором невольники пекли рыбу, — сказал Паш-мурта. — Удивительно, но на ее пальцах не осталось ожогов.
— Я покупаю эту рабыню, — поднялась хозяйка из своего кресла. — Она составит подходящую компанию моим уродцам. Прием окончен, господа. Дон Эсанди, жду вас завтра к обеду. Нам надо многое обсудить.
— О моем появлении… — начал было Сантидио, вставая, но хозяйка прервала его нетерпеливым взмахом руки.
— Разумеется! Купец может получить плату у моего управляющего. Всего хорошего.
Когда дон Эсанди и работорговец откланялись, Зана подошла к девушке и провела пальцем по ее животу.