Глава
4
Грустить долго не в моих правилах. Тем более, когда повода нет. А еще я очень люблю путешествовать, поэтому и все случившееся со мной воспринимала радостно-восторженно. Да, и в оставшемся где-то там мире меня никто не ждал. А деньги.… На жизнь себе я и сама заработаю, а заработанные отцом у Лютого будут в сохранности.
Зато в этом мире где-то есть Ник и мне нужно его найти. Он обязательно поможет встать на ноги. Обещал же когда-то.
«Он и жениться обещал», — хмыкнула я, вспоминая этот момент, и нашу с ним серьезную уверенность.
— Если ты женишься, то мы потом поссоримся из-за грязных носков, разведемся и будем ругаться и делить все нажитое непосильным трудом, — отговаривала я его от такого опрометчивого решения с рассудительностью девятилетки.
— Давай, ты лучше будешь моим братом? — после некоторого размышления предложила я, даже не надеясь, что он согласится, и моя заветная мечта, лелеемая тайком ото всех, осуществится.
— Хорошо, — выдыхает он с явным облегчением. Видимо, идея жениться и ему не пришлась по душе. И добавляет требовательно: — Но мы всегда будем друзьями!
— Всегда-всегда! — поспешно соглашаюсь я, не желая терять своего единственного друга. Ну, и пусть про него нельзя никому рассказывать — главное, что он есть.
«Ник?» — улыбнувшись воспоминанию, позвала я своего названного братца.
«Бель? Ты где?»
«В лесу», — усмехнулась я, абсолютно не представляя как на этот вопрос ответить. ДЖПС тут точно не работает. Компас наверняка сбоит. Карты у меня нет. Попадалово.
«А что видишь?»
«Три сосны, дуб и эти.… Как ты их назвал? Икреи».
«И как я тебя должен искать?» — расстроенно пробормотал Ник.
«Не знаю. Придумай что-то. Ты же мужчина!»
«Ладно. Найди на небе красное светило и иди на него, никуда не сворачивая. Найдешь, что-то помимо леса сообщи».
«И все? — разочарованно выдохнула я. — А как же полетать над лесом на златокрылому пегасе в поисках потеряшки, а мне развести костер и с помощью столба дыма подавать тебе сигналы?».
«В священном лесу нельзя охотиться, разводить костры, да и летать без разрешения над ним невозможно».
«Странно, а откуда тогда взялся злостный нарушитель всех этих «нельзя»?» — пробормотала я про себя, но была услышана Ником.
«Кто?»
«Не знаю. Но он сказал, что я, как честная женщина, обязана взять его в мужья».
«Что ты сделала, Бель?» — подозрительно поинтересовался Ник.
«Вытащила стрелу из упавшего с неба тела», — призналась, не понимая из-за чего вообще весь сыр-бор.
«А потом?»
«А потом мы поспали, утром он обозвал меня полукровкой, а я пригрозила лишить его бубенчиков».
«И все?»
«Все! Ник, что происходит?» — вот не нравятся мне эти его вопросы.
«Ничего. Я придумаю, как защитить тебя, сестренка»
«От чего?» — удивилась я.
«От брака с этим неизвестным».
«А зачем меня защищать? Я не собираюсь за него замуж!».
«В нашем мире все не так просто, как в вашем. И проведя с ним ночь наедине, ты согласилась на помолвку».
«Так ничего же не было», — мысленно застонала я, отгоняя от себя воспоминание о том, как ночью прижималась к теплому телу.
«И это может сыграть нам на руку. Главное, чтобы он сам не воспылал желанием на тебе жениться».
Выдохнула сожалеюще. Эх, зря не захватила с собой пособие «Как отделаться от парня», даже фильм не смотрела, сейчас бы точно пригодилось. Ну, ничего я и сама что-нибудь придумаю. Например, потопчусь ногами по его больному месту. А какое у мужчин больное место? Правильно, самолюбие! И я с утра по нему уже потопталась. Улыбнулась, довольная собой.
«А как он меня найдет? Я от него ушла, даже не представившись и сама его имени не знаю».
«Запросто. Если ты и правда спасла ему жизнь, то магия будет считать, что на нем долг жизни и не даст ему отдалиться от тебя, пока он с тобой не рассчитается».
«Он мне ничего не должен. Я помогла ему безвозмездно, то есть даром…», — пробормотала я.
Но молчавший Ник, четко давал понять, что огородиться от этого навязанного мне долга простым признанием его отсутствия не получиться. Вот и спасай после этого!
«Тогда, нужно придумать мне несчастный случай и пусть он меня спасет. Допустим, я зависну над пропастью, а он меня вытащит, и мы в расчете».
«Не сработает. Нужна реальная опасность».
«А там что нереальная? А вдруг сорвусь? — мысленно возмущалась я, кипя от негодования. Не знаю, что я больше не любила: быть должна или когда мне были должны. Ни тот, ни другой вариант меня не устраивал, особенно сейчас в свете какой-то незримой связи с абсолютно посторонним наглецом. — Ладно, с этим понятно. Но при чем тут женитьба?»
«Да, мало ли когда он сможет долг тебе отдать? У нас в мире никаких войн и катаклизмов нет. Живут все долго…»
«Еще скажи счастливо», — поддела, срываясь, я братца.
«Ну, это уж кто, как устроится. Так что жить ему рядом с тобой не одну сотню лет, от тебя не отойти, семью не завести…»
Я бы, наверное, посочувствовала и прослезилась, если бы альтернативой этому не была бы несчастная жизнь со мной. Или счастливая? Не… Я даже покачала головой, отметая это предположение. Мы с этим чистокровкой точно счастливы не будем.
«Ладно, поняла, прочувствовала, но быть жертвой и заложницей ваших традиций не согласна».
«Тогда, когда он тебя найдет, предложи ему должность Тени — телохранителя»
«Пусть сначала найдет», — огрызнулась я, непонятно на что злясь: то ли на мир с его подвывертами, то ли на себя и свои опрометчивые поступки.
«Белочка, ты не переживай, мы что-нибудь придумаем».
«Я и не переживаю. Всегда есть возможность решить проблему радикально», — коварно призналась я, отгоняя яркие картинки жестокого убийства зарвавшихся мужчин.
Все же иногда я совсем не белая и пушистая, а кровожадная и в колючках.
***
Шла я довольно бодро, а еще и с музыкой. И хотя петь не умела, и мне, как говорится, медведь на ухо наступил, но стоило замолчать и от гнетущей тишины и одиночества хотелось выть белугой. Такую роскошь я себе позволить не могла, поэтому терзала лес и его обитателей всякими веселыми песенками. И то ли музыка для этого мира была в новинку, то ли я пела как ультразвуковая сирена, но никто из местных зверушек беспокоить меня не решился.
Примерно час спустя я вышла к реке. Облегченно выдохнула, и допила последние пару глотков воды из бутылки. Набрала в котелок воды, кинула таблетку и, прикрыв крышкой, оставила отстаиваться. Сама же раздевшись до белья, отправилась мыться. Вода оказалась бодряще-холодной, и понежиться не пришлось. Быстро ополоснувшись, выскочила из воды и обнаружила возле своих вещей чистокровку.
— Что это? — спросил он, совсем не вежливо тыкая пальцем в мое белье.
Дернула полотенце, решив игнорировать хама-сталкера, и закуталась, чувствуя, как от холода стучат зубы. Взмах руки и меня обдул ветерок, оставляя полностью сухой. С одной стороны удобно, с другой я хотела переодеть белье, а в присутствии этого сделать это проблематично.
— Отвернись, — попросила я, не теряя надежды на благоразумие своего сталкера.
— Зачем? Там не на что смотреть, к тому же должен же я оценить прелести своей будущей жены, — криво оскалился этот хам, нагло щуря глаза.
С минуту выжидающе смотрела на него, но поняв, что ничего не дождусь, а корчить из себя девственницу на выданье, оставаясь в грязном белье, не имеет смысла, принялась раздеваться, медленно, томно, будто под музыку. Что ж тебе же хуже будет, красавчик.
Серые глаза потемнели, став почти черными, когда я, прикрыв грудь рукой, второй сдернула с себя бюстгальтер и уронила его под ноги наглеца. Взмахнула пару раз ресницами, кокетливо прикусила нижнюю губку, а когда он, судорожно сглотнув, машинально сделал шаг ко мне, зарядила коленкой по тем самым бубенчикам.
— Я предупреждала! — бросила ему, подобрала вещи и, отойдя в сторону, быстро оделась.
Перелила воду в бутылку, досадуя на то, что этот озабоченный лишил меня возможности ее вскипятить для надежности. Собрала то немногое, что достала, рассчитывая сделать привал, и подхватив рюкзак с арбалетом, отправилась дальше.
«Ник, я речку нашла. Пойду вдоль нее вниз по течению», — и, дождавшись братского одобрения, облегченно выдохнула.
То, что этот недомуж следует за мной, поняла почти сразу. Да, и не рассчитывала я на то, что один удар по самому драгоценному вернет ему благоразумие. Но, как ни странно, идти стало не так боязно. И в какой-то момент я даже расслабилась и с любопытством принялась разглядывать окружившую меня красоту.
А посмотреть было действительно на что. Заповедный лес радовал красочными полянами цветов, в излучинах реки цвели лотосы и кувшинки, и какие-то неведомые мне ярко-красные лучащиеся цветы.
Заинтересовавшие меня цветы росли посреди воды на небольшом черном холмике и выглядели довольно странно. Не сдержав любопытства, полезла к одному из таких цветов, чтобы рассмотреть поближе.
Под ногами что-то дрогнуло, рождая ощущение, что я стою на чем-то зыбком, болотистом, а потом земля подо мной разверзлась, и я начала проваливаться, в зловонную топь. Моментально утонула почти по живот. Стараясь не делать лишних движений, развернулась, легла плашмя, насколько это было возможно. Положив поперёк арбалет, попробовала подтянуться, осторожно вытягивая на поверхность верхнюю часть тела, перемещая центр тяжести с ног на туловище, но одно неосторожное движение и арбалет ушел глубже.
Перестав дергаться, повернула голову, в поисках какого-нибудь деревца или палки, чтобы ухватиться, но, как назло, поблизости ничего не было.
— Хварта, хватайся!
Рядом со мной упало длинное бревно. Сделав резкий выпад, ухватилась за него. Меня потянули. Ощутила, как с громким чавканьем неохотно высвободила мои ноги гиблая трясина, и поползла по-пластунски. Меня подхватили за плечи и выдернули на сушу. Подняла глаза на спасителя и облегченно выдохнула. Кажись, я только что избавилась от недомужа — мне вернули долг жизни.
— Ты, что, хварта, не знаешь, что красты цветут только на трясине?
— Спасибо, — пробормотала я, стаскивая с себя рюкзак и мокрые вещи, а потом, ухмыльнувшись, добавила, — что просветил. И поздравляю, теперь не нужно жениться на полукровке. Ты свободен от обязательств!
С чистого безоблачного неба на меня полилась вода, смывая грязь, а несколько минут спустя подул легкий ветерок, и я уже опять была чистой и сухой. Посмотрела удивленно на своего благодетеля:
— Благодарю, — пробормотала и потянула за веревочку, вытягивая арбалет.
Достав пачку влажных салфеток, вытерла любимое оружие и рюкзак. И кинув последний взгляд на коварные цветы, отправилась в путь.
— Ты хоть пользоваться им умеешь? — спросил меня мой преследователь, кидая цепкий взгляд на мое оружие.
Скривилась. Я всерьез рассчитывала на то, что этот надоеда от меня теперь отстанет, а он все еще плетется следом.
— Хочешь побыть мишенью и проверить? — колко поинтересовалась, оборачиваясь на голос.
— Меня зовут Анддендаар дес эрг Джанлуси, — с легким поклоном представился мне вдруг парень.
— Ибби, — как можно вежливее ответила я, стараясь повторить его имя, чтобы запомнить. Но сбилась уже на первом слоге.
— Ибби и…? — ожидая продолжения, вопросительно взлетели темные брови моего спутника.
— Ибби и все, — решение об имени я приняла еще ночью, сидя на дереве. Почему-то быть Изабеллой Фетисовой в этом мире не хотелось, Бель же я решила приберечь только для Ника, а для остальных стану Ибби. С фамилией вопрос же решить собиралась с Ником, но так и не обсудила это момент, уж слишком шокировало меня мое почти замужество.
— Куда вы направляетесь, Ибби? — решил устроить мне допрос этот Анден.
— Туда, — неопределенно махнула рукой я в нужную сторону.
— Разрешите вас проводить?
От этой неожиданно возникшей церемонности захотелось скрипнуть зубами, но делать этого не стала. Хочет вежливо и на «вы», будет ему на «вы». Быстрей бы уже от него избавиться.
— Только, если у вас нет никаких срочных дел, и это не составит вам труда, ваше благородие, — аж язык свело от вычурности этой простой фразы.
Похоже, избавляться от этого навязчивого типа гиблое дело.
«Ник, ты мне срочно нужен! Когда уже ты меня найдешь?» — кинула я мысленный призыв своему вечному визави и наткнулась на глухую стену.
***
В тишине и молчании мы пошли вдоль реки. Присутствие этого навязчивого знакомого выводило меня из себя и дарило странное ощущение защищенности. Мажористый и бесцеремонный. Знаю я таких. Сама могла бы быть в их компании, только никогда не считала, что деньги, власть и обстоятельства рождения дают право быть хозяином жизни. И не чье-нибудь, а моей. Снисходительные улыбочки и ухмылки, бросаемые периодически в мою сторону, раздражали, вызывая желание надавать тумаков или, в крайнем случае, устроить спаринг. Не привыкла я, чтобы на меня смотрели так высокомерно, так будто имеют превосходство надо мной. А эти раздевающие взгляды, фамильярные шуточки вообще верх наглости. Терпеть такое не могу.
Пока шла и крутила это все в голове, стала напоминать себе паровой котел: дотронься, скажи хоть слово — взорвусь, и мало не покажется, кто не спрятался, я не виновата, он сам пришел. При этом чем больше эмоций кипело в душе, тем более уравновешенной и спокойной я становилась внешне. Не к месту вспомнилось, как в классе пятом, выступая на школьном семинаре перед высокой комиссией из министерства, получила от директора характеристику: «А Белла, тут и говорить нечего — железная леди». Пришла домой вся зареванная и в слезах, ну никак не улыбалась мне роль Маргарет Тетчер. А вернувшись домой, услышала от отца рассказ о возникновении прозвища и посмотрела на это совершенно по-другому: если она смогла сделать из подколки, которой ее хотели уколоть и обидеть, огромный комплимент, то и я так смогу.
Когда огромный диск опустился за горизонт, мы наткнулись на первое поселение. Я рассчитывала, что первым будет маленький поселок, но нет, перед нами раскинулся огромный величественный замковый городок. Острые шпили, сложенные из темно-зеленого камня, сверкали в заходящих лучах местного солнца будто брильянты. Как завороженная шла я на этот свет, привлеченная красотой камня.
— Нам не стоит сюда заходить, — отдернул меня за руку этот Анбаран.
Осуждающе посмотрела на сильные пальцы, обхватившие мое предплечье. И выдохнула огорченно, отметив, что мое тонкое запястье в объятии его руки выглядит таким по-детски хрупким, что кажется, надави он сейчас чуточку сильнее, и я услышу характерный треск. Жуть.… Эта моя мнимая беспомощность, от которой моментально захотелось избавиться, порождала желание резко выдернуть руку и тут же отпрянуть, едва не зашипев от раздражения. Вот только следовать желаниям не всегда самый лучший вариант поведения.
— Вам не стоит, вы и не заходите, — холодно отрезала я, бросая презрительно-предупреждающий взгляд на вцепившиеся в меня пальцы.
Рука тут же разжалась. И случилось непредвиденное:
— Извините, — пробормотал мужчина, так неловко, будто это было какое-то совершенно незнакомое ему слово, и он не уверен в правильности произношения, даже немного стесняется.
Подавила смешок в самом зародыше. Нельзя смеяться над мужчиной в такие моменты, мало ли какие комплексы разовьются у него потом на эту тему, все его последующие пассии по головке не погладят. И сама удивилась такому потоку мыслей, будто мне дело до них всех есть и до этого Анбарана в частности.
— Там может быть опасно, — продолжал увещевать меня тем временем сталкер, абсолютно не представляя, что за мысли вертятся в моей голове.
— Чем?
— Это призрачный город Кинкасат. В него можно войти и не выйти. Он неожиданно появляется в новом месте и так же неожиданно исчезает, никто не знает почему.
Чем больше он говорил, тем больше меня тянуло в этот самый Кинкасат. А в свете того, что Ник обещал меня найти и пропал, желание поискать его в этом самом призрачном зеленом городе было непреодолимым. И я сделала шаг вперед.
— Да стой же ты, — снова хотел схватить меня за руку сталкер, но под моим взглядом его рука опустилась, так и не коснувшись моей. — Войдешь туда и можешь не вернуться. Никто не возвращался.
Может ли этот город быть порталом в мой мир? Задумчиво, рассматривала я каменные стены, и ожидаемо не находила ответа. Никакой тебе надписи: «Оставь надежду всяк сюда входящий»*, никаких предупреждающих знаков, лишь гостеприимно распахнутые ворота и чистая площадь, устланная темно-серым камнем, за ними.
Подошла ближе к воротам и замерла удивленно, узнавая в камне, используемом для строительства, зеленую хромовую слюду — вердит. Уж очень любила маменька всякие побрякушки из вердита. Ценила даже больше других полудрагоценных камней, считая способной выводить из организма вредные вещества и токсины, тем самым улучшая внешний вид и сохраняя красоту. И если я правильно помню его магические свойства, расписываемые мамой отцу, то он помогает отыскать верный выход при любых сложных, жизненных обстоятельства. Символично. Наверное.
Именно эта мысль вымела из моей головы все сомнения, и я сделала шаг к видимой границе, за которой трава, превращалась в камень.
— Да куда же ты прешь? — кипя возмущением, оттащил меня от ворот мужчина.
Подняла взгляд, мечтая испепелить доставшего меня наглеца взглядом, и наткнулась на карие очи, пылающие огнем и светло-русую щетину на щеках.
— Ты кто? — желание убивать никуда не делось, лишь на мгновение спряталось под острым изумлением.
А он так и застыл, крепко держа в своих руках, вглядываясь мне в глаза и расплываясь в улыбке:
— Выходите за меня замуж, — так спокойно и обыденно, а в глазах восхищение, надежда и томительное ожидание. И мне на мгновение стало неловко, от того, что я внушаю кому-то такие эмоции.
Машинально улыбнулась в ответ, шокировано зависнув на этом предложении. В какой-то момент меня утянуло в омуты карих глаз настолько, что я невольно подалась вперед. Вдохнула непередаваемый мускусный аромат с нотками свежего морского бриза и залипла на губах, чувствуя, как тело поддается вперед в ожидании поцелуя.
Да не, нафиг. Чтобы собственное тело и предавало? Да, я даже в подростковом возрасте его хорошо контролировала, а тут давно уже не наивная девочка, а залипла. Того и гляди расплывусь розовой лужицей.
Моргнула, отгоняя наваждение, и остужая взбунтовавшееся либидо, выскользнула из сильных рук незнакомца и, неверяще покачав головой, на негнущихся ногах отошла в сторону.
И этот туда же! Что-то страшно становится от таких предложений.
У меня, что на лбу написано: «Ищу мужа» или где-то есть символ, вынуждающий всех встречных делать мне предложение? Ценник с биркой «Хватай по скидке, а то потом никаких денег не хватит на такой редкий товар!»?
Погасила нелепый порыв оглядеть себя в поисках этой самой надписи. Выдохнула. Совсем не смешно. Три года никто не решался, а тут три предложения за неделю. Бью рекорды!
* заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.