«Нужно ли говорить, что мы не могли сообщить властям всю правду о нашем столкновении со скавенами, так как это могло связать нас с убийством высокопоставленного чиновника двора графини Эммануэль. А убийство, независимо от того, насколько заслуживала это жертва, — преступление, караемое смертной казнью.
Мы были уволены со службы и вынуждены искать другую работу. На счастье, во время пьяного кутежа в одной из самых неблагополучных частей города, мы забрели в таверну, владельцем которой оказался товарищ Истребителя по временам его бытности наёмником. Нас наняли выставлять из бара нежелательных личностей, и, поверьте моим словам, люди должны были быть весьма, по–настоящему нежелательными, чтобы их приказали выкинуть из „Слепой свиньи“.
Работа была тяжёлой и неблагодарной, связанной с насилием, но я надеялся, что мы хотя бы в безопасности от скавенов. Разумеется, как довольно часто случалось, я ошибался. Как оказалось, по крайней мере, один из них не забыл нас и замышлял отмщение…»
Феликс Ягер уклонился от удара кулака пьяного наёмника. Кулак с кастетом пронёсся над его ухом и так ударил в дверной косяк, что полетели щепки. Феликс нанёс удар коленом, угодив наёмнику в пах. Мужчина застонал от боли и согнулся. Феликс обхватил его за шею и потащил в сторону двустворчатой двери. Пьяница едва сопротивлялся. Он был слишком занят выблёвыванием просроченного вина. Феликс пинком открыл дверь и вытолкнул наёмника наружу, придав ему ускорение мощным пинком пониже спины. Со слезами, текущими из глаз, и широко раскрытым в гримасе боли ртом, держась за пах, наёмник покатился в грязь Торговой улицы.
Феликс демонстративно потёр руки, прежде чем развернуться и зайти обратно в бар. Он сознавал, что со стороны каждого отблеска света факела за ним наблюдают глаза. В это время ночи на Торговой улице было полно головорезов, уличных девок и наёмников. Поддержание репутации крутого парня было обыкновенным проявлением здравого смысла. Это уменьшало его шансы получить нож в спину, прогуливаясь по ночным улицам.
«Что за жизнь такая», — думал он. Если бы год назад кто–либо заявил, что ему предстоит работать вышибалой в самом заштатном баре Нульна, он бы над таким посмеялся. Он бы ответил, что был учёным, поэтом и джентльменом, а не каким–то кабацким скандалистом. Даже возвращение обратно в стражу канализации было бы предпочтительней этой работы.
«Обстоятельства изменились, — подумал он, возвращаясь в переполненный бар. — Обстоятельства конкретно изменились».
В лицо ему ударила вонь застарелого пота и дешёвых духов. Он прищурился, привыкая к мрачному, освещённому светильниками интерьеру „Слепой свиньи“. Он был уверен, что в этот момент все взоры окружающих были направлены на него. Он нахмурился, надеясь, что это придаёт ему устрашающий вид, и повёл свирепым взглядом, точно повторяя манеру Готрека. Большой Хайнц, владелец таверны, подмигнул ему из–за стойки бара, одобряя то, как Феликс разобрался с пьяницей, и вернулся к работе у кранов.
Хайнц нравился Феликсу. Здоровяк был давним приятелем Готрека в бытность того наёмником. Феликс был ему признателен. Хайнц был единственным человеком в Нульне, который предложил им работу после того, как их с позором уволили из стражи канализации. За всю долгую и неблаговидную историю канализационной стражи, он и Готрек были единственными бойцам, которых оттуда выперли. На самом деле им ещё и повезло избежать отсидки в Железной Башне — печально известной тюрьме графини Эммануэль. Готрек назвал капитана стражи продажным, неспособным снотлингофилом, когда мужчина отказался всерьёз отнестись к их докладу о скавенах в канализации. Но что ещё хуже, гном сломал мужчине челюсть, когда тот приказал их высечь.
Феликс содрогнулся. На нем ещё не совсем сошли синяки от последовавшей затем драки. Они дрались против половины поста стражи, пока их не вырубили дубинками. Он вспомнил, как на следующее утро очнулся в грязной камере. Его брат Отто вовремя вызволил их оттуда, желая замять любой возможный скандал, способный очернить имя семьи Ягеров.
Отто хотел, чтобы они оба покинули город, но Готрек настаивал, чтобы они остались. Он не станет бежать из города как какой–то обычный преступник, особенно когда скавен–волшебник всё ещё планирует крупное и, несомненно, ужасное преступление. Истребитель Троллей, почувствовав возможность дать отпор силам тьмы во всём их злобном величии, не позволит отобрать у него шанс достойно погибнуть в бою против них. И, связанный своей давней клятвой, Феликс остался с гномом, чтобы описать эту смерть для потомков.
«Достойную гибель», — мрачно подумал Феликс. Сейчас он мог видеть, как Готрек общался в углу с компанией гномов–воинов в ожидании своей смены. Его огромный гребень окрашенных в рыжий цвет волос возвышался над толпой. Его большая мускулистая фигура наклонилась над столом. Гномы глотали пиво из огромных пивных кружек, шумели, дёргали свои бороды и бормотали что–то на своём грубом труднопроизносимом языке. Не иначе, как они припоминали старые оскорбления, нанесённые их народу, или прорабатывали длинный список обид, за которые следовало отплатить. А возможно, они просто вспоминали старые добрые дни, когда пиво стоило медную монету за кувшин, и люди выказывали должное уважение Старшим Расам.
Феликс покачал головой. О чём бы ни была беседа, Истребитель Троллей был основательно ей увлечён. Он даже не заметил драки. Это было само по себе необычно для гнома, чью жизнь настолько же занимают сражения, как жизнь других людей сон и приём пищи. Феликс продолжил осмотр таверны, косыми случайными взглядами оглядывая каждый стол. Вытянутый низкий зал был переполнен.
Каждый залитый пивом стол был занят группами людей. На одном, кружась и подпрыгивая, танцевала полуголая эсталийская девушка, а группа хмельных алебардщиков бросала серебро и побуждала её сбросить оставшуюся одежду. Уличные девки вели пошатывающихся солдат к затенённым нишам у дальней стены. Шум у бара заглушал хрипы, стоны и звон золота, меняющего владельцев.
Один длинный стол был целиком занят конными лучниками–кислевитами, охранниками пришедшего с севера каравана. Поглотив огромное количество картофельной водки домашнего приготовления Хайнца, они орали свои пьяные песни, в которых не было ничего кроме как о лошадях и женщинах, иногда в весьма непристойных сочетаниях.
Что–то было в них такое, что беспокоило Феликса. Кислевиты, выросшие под холодным солнцем на суровой земле, рождённые лишь для сражений и скачек, были нелюдимыми. Когда один из них поднялся из–за стола и направился в отхожее место, его переваливающаяся походка и ноги „колесом“ подсказали Феликсу, что перед ним прирождённый всадник. Воин держал руку неподалёку от своего длинного ножа — нет такого момента, когда мужчина более уязвим, чем освобождаясь от полпинты картофельной водки на улице в тусклом свете луны.
Феликс усмехнулся. Половина всех воров, отчаянных голов и крепких парней Нульна собралось в „Слепой свинье“. Они пришли пообщаться с новоприбывшими охранниками каравана и наёмниками. Более половины из них он знал поимённо, Хайнц показал их ему в первую ночь.
За угловым столиком сидел Мурдо Мак Лаглан Король Взломщиков, заявлявший, что он принц Альбиона в изгнании. Он носил штаны из клетчатой шерстяной материи и длинные усы подобно воинам–горцам с этого далёкого, полумифического острова. Его мускулистые руки были покрыты татуировками, характерными для лесных эльфов. Он восседал в окружении толпы поклонниц, развлекая их сказками о своей прекрасной горной родине. Феликсу было известно, что настоящее имя Мурдо — Хайнрик Шмидт, и он никогда в жизни не покидал Нульн.
Два высоких крючконосых уроженца Аравии, Тарик и Хаким, сидели за своим постоянным столиком. На их пальцах блестели золотые кольца, в мочках ушей светились золотые серьги. Свет факелов отражался на их чёрных кожаных камзолах. Длинные изогнутые мечи висели на спинках их стульев. Время от времени к ним подходили и подсаживались незнакомцы, иногда уличные оборванцы, иногда аристократы. Начиналась торговля, деньги переходили из рук в руки, и посетители также неожиданно и таинственно поднимались и уходили. А день спустя кого–то находили в Рейке, плавающим лицом вниз. Ходили слухи, что эти двое были лучшими наёмными убийцами Нульна.
За столом у ревущего огня в одиночестве сидел Франц Беккенхоф, о котором говорили, что он некромант, а кое–кто считал шарлатаном. Но ни у кого не находилось мужества присесть рядом и спросить, несмотря на то, что места за его столом всегда были свободны. Он бывал тут каждую ночь, потягивая свой единственный стакан вина перед разложенной книгой в кожаном переплёте. Даже учитывая, что тот занимал места, которые могли бы использовать другие, более расточительные посетители, старый Хайнц никогда не просил его передвинуться. Девиз Хайнца — никогда не стоит сердить чародея.
Столь же неуместные, как павлины в гнездовье грачей, громко и напряжённо хохоча, тут и там сидели раззолочённые дворяне, развлечения ради забредшие в трущобы. Они выделялись своими превосходными одеяниями и холёными дряблыми телами; хлыщи из высшего света выбрались поглазеть на мрачное подбрюшье своего города. Их телохранители, как на подбор крупные, спокойные, наблюдательные мужчины с оружием в отличном состоянии, следили за тем, чтобы их хозяева не пострадали во время своих ночных приключений. Хайнц обычно заявлял, что нет смысла ссориться с высокородными. Шепни они в нужное ухо, и таверна могла закрыться, а персонал оказаться в Железной Башне. Уж лучше остерегаться, льстить и сносить их отвратительные манеры.
У огня, неподалёку от предполагаемого некроманта, находился бретонский поэт–декадент Арманд ле Левре, сын знаменитого адмирала и наследник состояния семейства ле Левре. Он сидел в одиночестве, попивая абсент. Его взгляд застыл на какой–то точке, а из угла рта стекала тонкая струйка слюны. Ежедневно в полночь, он, шатаясь, поднимался и провозглашал, что приближается конец света. Затем входили двое слуг, закутанные в плащи с капюшонами, относили его в ожидающий паланкин и отвозили домой, сочинять очередную из его богохульных поэм. Феликса бросило в дрожь; что–то в молодом человеке напоминало ему другого мрачного сочинителя — Манфреда фон Диела — знакомого Феликса, которого лучше позабыть.
Столь же неуместными и невоздержанными были обыкновенные буйные юноши из студенческого братства, которые приходили в эту самую неблагоприятную часть города, чтобы доказать себе и своим друзьям, что стали мужчинами. Это были худшие из нарушителей спокойствия — избалованные, обеспеченные молодые люди, которые демонстрировали свою крутизну всем, кого видели. Они держались стайно и спьяну были способны на жестокость, подобающую последнему портовому головорезу. Возможно, они были худшими, потому что полагали себя выше закона, а своих жертв чем–то вроде насекомых.
Со своей позиции Феликс заметил, как компания пресыщенных молодых хлыщей тянет за платье отбивающуюся официантку. Они требовали поцелуя. Миловидная девушка по имени Элисса, недавно работающая здесь, упорно сопротивлялась. Она попала сюда прямо из провинции и не привыкла к подобному обращению. Её сопротивление только распаляло хулиганов. Двое из них схватили её за ногу и начали тащить в сторону альковов. Один зажал ей рот рукой, чтобы не были услышаны её крики. Второй непристойно размахивал огромной кровяной колбасой.
Феликс переместился, встав между молодыми людьми и альковами.
— Не стоит этого делать, — спокойно произнёс он.
Старший из двух юношей мерзко ухмыльнулся. Перед тем как высказаться, он откусил здоровый кусок кровяной колбасы и проглотил её. Его лицо побагровело, а на лбу и щеках выступил пот.
— Она вздорная девка, возможно ей доставит удовольствие вкус отличной нульнской колбаски.
Шалопаи ответили на отличную остроту вызывающе громким смехом. Получив поддержку, тот взмахнул в воздухе колбасой, как генерал, командующий сбор войск.
— Я так не думаю, — сказал Феликс, с трудом сдерживая себя. Он страстно ненавидел этих избалованных молодых аристократов, ненавидел ещё со времени обучения в университете Альтдорфа, где он находился среди им подобных.
— Наш приятель считает себя крутым, Дитер, — сказал младший из двух, коротко остриженный великан поздоровее Феликса. Он щеголял покрытым шрамами лицом студенческого забияки, который дерётся с целью заработать шрамы и тем повысить свой авторитет.
Феликс огляделся по сторонам в поисках поддержки. Остальные вышибалы пытались утихомирить драку между кислевитами и алебардщиками.
Феликс заметил возвышающийся посреди драки окрашенный хохол Готрека. Ждать помощи оттуда не приходится. Феликс пожал плечами. «Попробуем сделать хорошую мину при плохой игре», — подумал он. Он поглядел прямо в глаза забияки.
— Просто оставь девушку, — подчеркнуто мягко проговорил он, а затем какой–то чёрт дёрнул его добавить, — и я обещаю не делать тебе больно.
— Ты обещаешь не делать нам больно?
Забияка выглядел маленько сбитым с толку. Феликс заметил, что тот пытается сообразить, не издевается ли над ним какой–то вышибала. Дружки студента собрались вокруг, готовясь начать потасовку.
— Мне кажется, этому дерьму следует преподать урок, Руперт, — произнёс Дитер. — Думаю, мы должны показать ему, что он не настолько крут, как полагает.
В этот момент Элисса укусила руку Дитера. Он заорал от боли и, практически случайно, заехал девушке кулаком по голове. Та повалилась, как подкошенная.
— Сука отхватила мне кусок руки!
Внезапно Феликс решил, что с него довольно. Он прошёл сотни лиг, сражаясь со зверьём, чудищами и людьми. Он повидал мертвецов, восстающих из своих могил, и злобных сектантов в Ночь Таинств. Он прикончил самого главу тайной полиции Нульна за его союз с погаными скавенами. Он не станет сносить наглость этих избалованных щенков и, разумеется, не будет смотреть на то, как они избивают невинную девушку.
Феликс схватил Руперта за грудки и, размахнувшись, врезал лбом по носу забияки. Раздался отвратительный хруст, и молодой бугай завалился на спину, схватившись за лицо. Феликс схватил Дитера за горло, демонстративно отвесил несколько пощёчин, а потом приложил студента мордой о крепкую столешницу. Опять раздался хруст. Опрокинулись пивные кружки.
Зрители отодвинули свои стулья назад, чтобы не замочиться. Феликс пинком подсёк ноги Дитера, а когда тот свалился на пол, пару раз пнул его по голове. Это было совсем не по–джентльменски, но Феликс был не в настроении затягивать драку с этими парнями. Они его достали, и он был рад случаю выпустить свою ярость наружу.
Когда дружки Дитера бросились вперёд, Феликс выхватил из ножен свой меч. Острое, как бритва, лезвие заблестело в свете факелов. Разъярённые студенты застыли, словно услышав шипение ядовитой змеи.
Внезапно настала мёртвая тишина. Феликс опустил клинок возле головы Дитера.
— Ещё шаг, и я отрежу ему ухо. А потом заставлю вас съесть.
— Он так и сделает, — пробормотал кто–то из студентов.
Вдруг они перестали выглядеть угрожающе — просто напуганная и перепившая компания молодых дураков, которые обрели больше проблем, чем рассчитывали. Феликс крутанул клинок, тот ударил по уху Дитера, порезав до крови. Молодой человек застонал и завертелся под сапогом Феликса.
Руперт хныкал и зажимал свой нос мясистой рукой. Между пальцев струилась кровь.
— Ты мне нос сломал, — промямлил он жалобным обвиняющим тоном.
Это прозвучало так, как если бы он даже помыслить не мог, что кто–то способен сделать что–либо более жестокое.
— Скажи ещё хоть слово, и я заодно сломаю тебе пальцы, — проговорил Феликс.
Он надеялся, что никто не попытается просчитать, а как же он собирается это сделать. Он был в себе не вполне уверен, но беспокоиться было не о чем. Все воспринимали его абсолютно серьёзно.
— Эй, вы, забирайте своих друзей и проваливайте отсюда, пока я действительно не потерял терпение.
Он сделал шаг в сторону от лежащего Дитера, держа меч между студентами и собой. Те метнулись вперёд, помогли раненным товарищам подняться на ноги и заторопились к выходу. Некоторые из них при этом испуганно глядели на Феликса.
Он подошёл к Элиссе и помог ей подняться на ноги.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Вполне. Спасибо, — ответила она, посмотрев на него с благодарностью.
И снова Феликс убедился, насколько она хорошенькая. Она ему улыбалась. Её круглое лицо обрамляли аккуратные чёрные локоны. Губки надуты. Она дотянулась и подоткнула за ухо один из своих чёрных, как смоль, локонов.
— Лучше иди, переговори с Хайнцем. Расскажи ему, что произошло.
Девушка торопливо ушла.
— А ты учишься, человечий отпрыск, — послышался позади голос Истребителя Троллей.
Феликс поглядел назад и был удивлён, увидев злобно ухмыляющегося ему Готрека.
— Полагаю, что так и есть, — ответил он, хотя прямо сейчас ему было немного не по себе.
Следовало чего–нибудь выпить.
Серый провидец Танкуоль восседал на трёхногом костяном табурете перед дальновещателем и покусывал свой хвост. Он был зол, настолько разгневан, как никогда ранее. Он сомневался, что был более разгневан в тот день, когда совершил своё первое убийство, хотя тогда он был, несомненно, весьма и весьма разгневан. Он вонзал свои клыки в хвост, пока не начинал ощущать, что его розовые глаза слезятся. Затем отпускал. Он устал причинять себе боль. Ему хотелось заставить страдать кого–то ещё.
— Торопись–торопись! Бегите быстро–быстро, иначе я сдеру плоть с ваших никчёмных костей, — заверещал он, стегая хлыстом, принесённым как раз для подобных случаев.
Рабы скавенов{11} беспокойно пищали и бежали ещё быстрее внутри раскачивающегося колеса, прикреплённого к огромному механизму дальновещателя. Когда они так делали, энергетические сферы начинали еле–еле светиться. На стенах отплясывали тени техномагов{12} клана Скрайр, налаживающих тонкую машину лёгкими постукиваниями кувалд. Слабый привкус искривляющего камня и озона начал ощущаться в воздухе.
— Быстрее! Быстрее! Или я скормлю вас крысоограм.
«А было бы неплохо», — подумал Танкуоль. Если бы у него только был крысоогр, чтобы накормить этими рабами. Каким разочарованием оказался Костодёр — тот проклятый гном уложил его настолько же легко, насколько Танкуоль мог расправиться со слепым щенком. Только при мысли о безволосом выскочке–гноме Танкуолю захотелось испустить мускус страха. И в тоже время ненависть до потрохов проняла Танкуоля и продолжала снедать его также яростно, как новорождённый крысёныш обсасывает кость.
Во имя зловонного дыхания Рогатой Крысы, он желал отомстить Истребителю Троллей и его прихвостню. Помимо уничтожения Костодёра, стоившего Танкуолю немалого количества ценнейшего искривляющего камня, они ещё и убили фон Гальштадта, и тем самым повредили главному замыслу серого провидца — ввергнуть Нульн и Империю в хаос.
Разумеется, у Танкуоля были и другие агенты на поверхности, но никого столь же высокопоставленного и покладистого, как бывший глава тайной полиции Нульна. Танкуоль не горел желанием докладывать о провале на этом этапе операции своим хозяевам в Скавенблайт. В действительности, он насколько возможно откладывал отправку доклада. Сейчас ему уже ничего не оставалось, кроме как переговорить с лордом провидцев и сообщить, как обстоят дела. Он с опаской поглядывал на огромное зеркало на верхушке дальновещателя, в котором ожидалось появление изображения его господина.
Теперь рабы скавенов бежали ещё быстрее. Свет сфер из искривляющего камня становился ярче. Танкуоль почувствовал, как его шерсть встала дыбом и дрожь пробежала по позвоночнику до самого кончика хвоста, когда из сфер на обоих концах беговой дорожки посыпались искры, взметнувшиеся в направлении огромного зеркала на вершине агрегата. Обзорное зеркало начало светиться зеленоватым светом. Маленькие маховики начали гудеть. Огромные поршни внушительно поднимались и опускались.
На короткое время Танкуоль ощутил чувство гордости за потрясающий триумф инженерии скавенов — устройство, сделавшее связь через огромные расстояния между Нульном и Скавенблайтом не только возможной, но и мгновенной.
Реально, ни одна из рас не может сравниться с изобретательностью скавенов. Эта машина всего лишь ещё одно из доказательств, которые в принципе не требуются, превосходства скавенов над остальными расами, называемыми разумными. Скавены достойны править миром, и потому Рогатая Крыса отдала его на их попечение.
Изображение в зеркале приняло очертания. Увеличенная фигура пристально смотрела не него. Танкуоль снова задрожал, на сей раз от неконтролируемого страха. Он знал, что видит контуры лица одного из членов Совета Тринадцати в далёком Скавенблайте. Картинка была немного смазана, и он не мог предположить, кто же это именно. Может быть, это и не Лорд Провидцев Тискуик. Водовороты и пятна интерференционной картины отплясывали на мерцающей поверхности зеркала. Вероятно, Танкуоль должен был поручить инженерам клана Скрайр произвести некоторые корректировки их устройству. Но сейчас не время это делать.
— Что … можешь… доложить провидец Танк…
Величественный голос члена совета донесся из труб–громкоговорителей машины в виде оглушительного бормотания. Танкуоль приготовился высказаться. Своей вытянутой лапой он ухватил переговорную трубку из бедренной кости человека, присоединённую к машине кабелем из чистейшей меди.
Он отчаянно пытался избежать бормотания и сбивчивости речи.
— Великий триумф, ваше лордство, и несколько мелких неудач, — прочирикал Танкуоль.
Его мускусные железы напряглись. Он удержался от того, чтобы нервно сжать зубы.
— Говор… Серый… Я … внимательно слушаю тебя … и
Танкуоль решил, что с машиной дальновещания определённо какой–то непорядок. Многие слова лорда провидцев пропали и, несомненно, что всего лишь несколько слов Танкуоля дошли до его повелителя. «Возможно, — подумал серый провидец, — это можно использовать себе на пользу». Он должен просчитать подобную возможность.
— Множество побед, ваше лордство, и несколько мелких неудач! — Танкуоль заорал так громко, как только мог.
Его рёв напугал рабов, и они прекратили бежать. Беговая дорожка замедлилась, изображение замерцало и расплылось. Длинные разряды молний потускнели.
— Быстрее, идиоты! Не останавливаться!
Танкуоль подбодрил рабов резким ударом своего хлыста. Изображение медленно восстанавливалось, пока снова не стали видны размытые очертания гигантского лорда–скавена. Из дальновещателя начало подниматься облачко неприятно пахнущего дыма. Пахло так, как будто внутри машины что–то горело. Двое инженеров стояли с вёдрами вонючей воды, набранной неподалёку прямо из канализации.
— … неудачи, серый …видец Танкуоль?
«Если и использовать небольшие неполадки в работе машины, то сейчас самое время», — подумал Танкуоль.
— Да, хозяин. Много побед! Пока мы разговариваем, наши воины проводят разведку под городом людей. Вскоре мы будем располагать всей информацией, требуемой нам для неизбежного триумфа!
— Я говорил … неудачи … провидец Танкуоль.
— Не мудро посылать их обратно, великий. Нам нужны все пригодные воины скавены, чтобы составить карту города.{13}
Член совета наклонился вперёд и покрутил рукоять. Изображение замерцало и стало немного отчётливее. Танкуоль теперь мог видеть, что голову говорящего закрывал большой капюшон, скрывающий черты лица. Так часто поступали члены Совета Тринадцати. Это делало их более таинственными и угрожающими. Танкуоль заметил, что тот повернулся и что–то проговорил кому–то за пределами обзора. Серый провидец предположил, что его повелитель выругал кого–то из инженеров клана Скрайр.
— … и как поживает … агент фон Гальштадт…
— Он чувствует себя неважно, — ответил Танкуоль, на его взгляд слишком уж поспешно.
Это звучало гораздо лучше, чем сказать, что тот мёртв. Он решил быстро сменить тему разговора. Ситуацию нужно было спасать, и побыстрее.
Он знал, что не имеет значения, насколько хитроумно он отвлечёт своих хозяев при помощи дальновещателя; в конце концов до них дойдет весть о смерти фон Гальштадта. В каждом войске скавенов было полно шпионов и осведомителей. Это всего лишь вопрос времени, когда новости о провале его плана достигнут Скавенблайта.
— У нас новости… смена планов… мы посылаем армию в Нульн… когда готовы… такуйте город.
Слова лорда провидцев заставили уши Танкуоля подняться от удовольствия. Если в Нульн отправляют армию, он будет командовать ей. Захват города неизмеримо повысит его статус.
— Полководец Вермек Скаб будет командовать… оказать ему любое… можное содействие…
Танкуоль сжал зубы от разочарования. Его отстраняют от командования этой армией. Он зафыркал, представляя себе последствия. Хотя… С Вермеком Скабом может произойти несчастный случай. Тогда серый провидец Танкуоль величественно возвысится, чтобы по праву полностью получить свою долю славы.
Нос Танкуоля защипало. Облако извергнутого машиной дыма теперь заполнило почти всё помещение, и Танкуоль был совершенно уверен, что устройство не должно было выбрасывать подобные снопы искр. Также не показался ему добрым знаком тот факт, что оба инженера бросились бежать к двери. Он решил последовать за ними.
— Я предвижу присутствие … дурных факторов в твоем будущем, Танк… Я предсказываю тебе беду пока … сделать что–то с этим.
Внезапно Танкуоль прирос к месту, разрывающийся между желанием убежать и желанием услышать больше. Он почти выпрыснул мускус страха. Если лорд провидцев что–то напророчил, то можно считать это практически случившимся. Но возможно, повелитель обманывает его для каких–то своих целей. Это частенько случалось, о чём Танкуолю было хорошо известно.
— Беду, ваше лордство?
— Да… вижу гнома и человека… предназначение переплетено с твоим… ты не убил их когда…
Тут послышался чрезвычайно громкий финальный хлопок. Танкуоль метнулся с табурета и укрылся на полу. Во рту ощущался едкий привкус. Медленно дым рассеялся, и он увидел перекрученные и расплавленные останки дальновещательной машины. Среди них лежало несколько мёртвых скавенских рабов с обуглившимися шкурами и сгоревшими усами. В одном из углов в состоянии шока лежал свернувшийся комком техномаг, хныкающий и мучающийся от боли. Его судьба не волновала Танкуоля. Слова лорда провидцев наполнили его огромным страхом. Он хотел бы иметь возможность подольше поговорить со своим повелителем, но увы, это невозможно. Он поднял маленький бронзовый колокольчик и позвонил им.
Медленно в помещение вошли его телохранители. «Лидер когтя Газат вроде бы выглядел разочарованным, заметя его среди живых», — подумал Танкуоль. На краткий миг в мозгу Танкуоля пронеслась идея, что этот воин мог подстроить поломку дальновещателя. Он отбросил её — Газату недостало бы воображения. В любом случае, у серого провидца имелись более важные поводы для беспокойства.
— Вызвать диверсантов{14}! — прочирикал Танкуоль в наиболее повелительной манере. — У меня есть для них работа.
На мгновение в помещении воцарилась тишина. Противный запах заставил подёргиваться усы Танкуоля. Простое упоминание ужасающих ассасинов из клана Эшин вызвало у лидера когтя Газата выделение мускуса страха.
— Быстро! Быстро! — добавил Танкуоль.
— Незамедлительно, хозяин, — печально ответил Газат и поспешно побежал в лабиринт канализационных проходов.
Танкуоль злорадно потёр лапы. Диверсанты не подведут, в этом уж он был уверен.
Феликс отпер дверь и вошёл в свою комнату. Он широко зевнул. Проработав более двенадцати часов, он более ничего не хотел, кроме как улечься на свою соломенную постель и заснуть. Он поставил фонарь возле набитого соломой матраса и расшнуровал свой камзол. Он пытался, насколько возможно, не отвлекаться на происходящее неподалёку, но сложно было игнорировать громкие страстные стоны из соседней комнаты и пение пьянчуг этажом ниже.
Помещение было недостаточно хорошим для платежеспособных посетителей, но его вполне устраивало. Он занимал и получше, но у этого главное достоинство — бесплатность. Оно досталось вместе с работой. Подобно меньшинству из служащих старого Хайнца, Феликс решил жить на рабочем месте.
Небольшая кучка вещей Феликса занимала один угол под зарешеченным окном. Среди них кольчужный жакет и маленький заплечный мешок со всякой всячиной вроде набора для розжига огня.
Феликс бросился на постель и укрылся своим старым потрёпанным шерстяным плащом. Он проверил, что его меч находится в пределах досягаемости. Нелёгкая жизнь бродяги заставляла его быть подозрительным даже в сравнительно безопасных местах, а мысль о том, что тут по сию пору могут находиться недавно встреченные ими скавены, наполняла его ужасом.
Он отчётливо припоминал лишь огромный труп поверженного крысоогра, лежащий у подножья лестницы в особняке фон Гальштадта. Это не было обнадёживающим зрелищем. Почему–то он не был удивлён, что ничего не было слышно про пожар в особняке фон Гальштадта. То ли власти не обнаружили тел скавенов, то ли замяли дело. В настоящий момент Феликсу не хотелось размышлять об этом.
Феликса изумляло, как люди могли игнорировать рассказы про скавенов. Во время студенчества ему встречались учёные книги, доказывавшие, что скавенов не существует, либо они ныне вымерли, если даже когда–либо и существовали. Ему попадались некоторые ссылки на них в связи с Великой Чумой 1111 года, а тогдашний Император был известен под именем Мандред Истребитель Скавенов. И это всё. Имелось бесчисленное количество книг об эльфах, гномах, орках, но сведения о крысолюдях были редки. Он уже практически предположил наличие организованного заговора по их прикрытию, но подобная мысль была слишком тревожной, и он отогнал её.
В дверь мягко постучали. Феликс остался лежать и попробовал проигнорировать стук. «Наверно, это один из подвыпивших посетителей заблудился и ищет свою комнату», — подумал он.
Стук повторился, на сей раз более долгий и настойчивый. Феликс поднялся с постели и прихватил меч.
В эти тёмные времена мужчине чрезмерная осторожность не помешает. Может быть, какой–нибудь молодчик шныряет тут, полагая, что опутанный сном Феликс может стать лёгкой добычей. Всего лишь пару месяцев назад через три двери от него Хайнц обнаружил убитую пару, лежащую на покрытых кровью простынях. Мужчина был известным виноторговцем, девушка — его малолетней любовницей. Хайнц подозревал, что убийцы убрали купца по приказу его старой карги–жены, но полагал, что это его не касается. Пока Феликс сбросил тела в реку, вся его новая рубаха покрылась кровью. Его не слишком взволновало то, что снова пришлось воспользоваться тайным маршрутом через канализацию.
Стук прозвучал в третий раз, и он услышал голос женщины, прошептавший: «Феликс».
Феликс освободил меч из ножен. То, что он слышал женский голос, не означало, что за дверью его ожидает только девушка. Она могла прихватить с собой пару дюжих приятелей, которые накинутся на него, как только откроется дверь.
Он почти уже решил не открывать и просто подождать, пока дама и её дружки попробуют вышибить дверь, и тут осознал, насколько параноидальным он стал. Он пожал плечами. После гибели Хефа и Паука у оставшихся стражей канализации были все основания стать параноиками. И всё же, не собирается же он прождать всю ночь? Он отодвинул засов и открыл дверь. Там ожидала Элисса.
Она с нервозностью смотрела на него, расчёсывая локон со лба. Она была очень невысокой, но тем не менее, на вкус Феликса, весьма и весьма привлекательной.
— Я… я хотела поблагодарить тебя за помощь, — наконец произнесла она.
Феликс подумал, что для этого несколько поздновато. Не могла она подождать до утра? Медленно до него стало доходить.
— Не за что, — пробормотал он, чувствуя, что краснеет.
Элисса быстро оглядела коридор слева и справа.
— Ты не пригласишь меня войти, я отблагодарю тебя должным образом.
Она поднялась на цыпочках и поцеловала его в губы. Ошеломлённо застыв на секунду, он затем втянул её в комнату, с шумом захлопнул дверь и задвинул засов.
Чанг Скуик из клана Эшин вздёрнул свой нос и принюхался к запахам ночи, как только его приспешник Куег досчитал до двенадцати.
«Чудно, — подумал он, — насколько же приятны запахи человеческих городов в Далёком Катае и неприятны местные». Здесь он учуял говядину, репу и жареную свинину. На востоке вместо этого пахло солёной капустой, рисом и курятиной. Еда пахла по–разному, но всё остальное было одинаковым. Тот же запашок переполненной канализации, множества скученно живущих людей, фимиама и парфюма.
Он раскрыл уши, как учил его хозяин. Он услышал звон храмовых колоколов и грохот колёс повозки по булыжной мостовой. Он услышал пение пьянчуг и крик ночных стражников, оглашавших время суток. Это его не беспокоило и не отвлекало. При желании он был способен, не обращая внимания на посторонние звуки, выделить конкретный голос в толпе.
Скавен искоса оглядывал темноту. У него было острое ночное зрение. Внизу находились затенённые очертания мужчин и женщин, рука об руку покидающих таверну, направляясь для краткосрочных сексуальных контактов в закутки между зданиями и убогие дома с комнатами. Чангу не было до них никакого дела. Обе его цели находились в здании, которое люди именовали таверной.
Ему было неизвестно, почему достопочтенный серый провидец среди всех низкородных обитателей этого города определил для неминуемой смерти этих двух. Всё, что он знал — его задача облегчить их душам переход в утробу Рогатой Крысы. Он уже приготовил два дротика с наркотическим фимиамом и пообещал их бессмертные души для услаждения своего тёмного бога. Он почти что ощущал жалость к этим обречённым.
Они находились в таверне под вывеской „Слепая Свинья“ и не догадывались о том, что приближается верная гибель. И не догадаются, ибо Чанг Скуик годами обучался дарить бесшумную смерть. Он постигал древнее искусство своего клана по бесшумному убийству задолго до того, как покинул тёплые джунгли своей восточной родины, чтобы служить Совету Тринадцати в этом холодном климате запада. Ещё в младенчестве он на голых лапах пробегал по слою белёсых жарких углей и таскал монетки из чашек незрячих нищих в городах людей. Уже в столь раннем возрасте он заучил, что нищие чаще всего не слепы и довольно часто владеют боевыми искусствами.
Ко времени своего посвящения он стал искусен во всех видах рукопашного боя. Он был адептом третьей ступени Кровавого Когтя и носителем чёрного пояса Пути Смертельной Лапы. Двенадцать долгих месяцев он провёл в джунглях, обучаясь скрытному проникновению, и месяц постился и медитировал высоко на вершине Горы Желтого Когтя, где из еды были лишь собственные экскременты.
С тех пор он убивал снова и снова во имя Совета Тринадцати. От его руки пал лорд Хижав из клана Гульчер, могучий полководец, замышлявший низложение Трота Нечистого. Он служил личным помощником Сникча, когда великий ассасин уничтожил Фредерика Хассельгофена и весь его двор, и в награду получил персональный урок у самого Мастера Смерти.
Длинным был список побед Чанга Скуика, а сегодня ночью он его увеличит. Его задача — ликвидировать гнома Готрека Гурниссона и его прихвостня–человека, Феликса Ягера. О провале он не задумывался.
Какие шансы у одноглазого гнома и его туповатого друга против могучего скавена, обученного всем видам искусства умерщвления? Чанг Скуик был уверен, что сам сможет позаботиться об этой двоице. Настояния серого провидца Танкуоля, чтобы он взял на дело всю свою группу диверсантов, чуть–ли не оскорбили его.
Разумеется, ужасные слухи об этом гноме преувеличены. Истребитель Троллей попросту не смог бы собственноручно уничтожить отряд штурмовиков. А уж совсем невероятным выглядело то, что он мог сразить крысоогра Костодёра без помощи целой группы наёмников. И конечно же, невозможно представить, что этот тот самый гном, который пять лет назад сразил полководца Макрика из клана Гоуджиер в бою за Третью Дверь.
Чанг сделал долгий контролируемый выдох. Возможно, серый провидец прав. В прошлом он довольно часто доказывал это. Переложить задачу по устранению гнома на Слиту было бы обычной предосторожностью.
Чанг будет убивать человека, а если с этим возникнут сложности — побежит за подмогой своего отряда. Вряд ли сложности вообще возникнут.
Куег закончил счёт на одной сотне и похлопал старшего по руке. Чанг разок щёлкнул хвостом, показав, что он понял. Слита и его отряд сейчас заняли позицию у тайного входа в таверну, с точностью часового механизма, отличающей все военные операции скавенов. Пришла пора действовать.
Он опустил мечи в ножны, убедился, что его духовая трубка и метательные звезды наготове в лапах, и свистом подал сигнал к наступлению.
Подобно тёмной волне, отряд диверсантов взметнулся над крышей. В свете луны могли быть заметны лишь теневые контуры их вычернённого оружия. Ничто не звякнуло, не было видно и очертаний. Ну вот, почти и всё.
Хайнц совершал свой последний ночной обход, осматривая двери и окна на нижнем этаже, дабы убедиться, что они надёжно заперты. Просто удивительно, насколько часто ворьё пыталось забраться в „Слепую Свинью“ и обчистить погреба. Склонных к алкоголизму и безнадёжно бедных обитателей Нового Квартала от попыток не удерживала даже репутация свирепых вышибал Хайнца. Это выглядело довольно жалко.
Он опустился в погреба, освещая тёмные закоулки между огромными бочками эля и винными стойками. Он мог поклясться, что слышал донесшийся отсюда незнакомый звук бегущих шагов.
«Наверно показалось», — подумал он.
Он постарел, стало слышаться всякое разное. Однако он всё равно дошёл и проверил потайную дверь, ведущую вниз в канализацию. При таком освещении сложно было утверждать наверняка, но она выглядела нетронутой. Вряд ли кто–либо пользовался ей с тех пор, как пару месяцев назад он и Феликс избавились от тех трупов и уберегли всех от скандала. Да, видимо он просто стареет.
Он развернулся и захромал к лестничному проему. Больная нога нынче разыгралась, как обычно бывало к дождю. Хайнц мрачно усмехнулся, вспоминая, как получил эту старую боевую рану. Его придавил бретонский боевой конь в бою при Проходе Красного Орка. Чистый перелом. Он припомнил, как лежал там в окровавленной грязи и полагал случившееся всего лишь расплатой за то, что пронзил своей алебардой владельца коня. То были скверные времена, худшие из тех, что он видел за всё время службы солдатом. В тот день он многое узнал о боли. И всё же он был вынужден признать, что на протяжении его карьеры наёмника были не только плохие, но и хорошие времена.
Были случаи, когда Хайнц сомневался в правильности своего решения сменить вольную жизнь наёмного солдата на жизнь трактирщика. Ночами, вроде этой, он скучал по боевому товариществу своего бывшего подразделения, попойкам вокруг лагерного кострища, обмену байками и рассказам о примерах героизма.
Хайнц десять лет провёл алебардщиком. Сначала рядовым, а затем сержантом участвовал в доброй половине сражений по Империи. За время военного похода Императора Карла–Франца против восточных орочьих орд он дослужился до капитана. За время последней заварухи с бретонцами он награбил достаточно, чтобы приобрести „Слепую свинью“. Он наконец уступил настояниям старой Лотты осесть и наладить их совместную жизнь. Его старые приятели смеялись, когда он и в самом деле женился на лагерной прислужнице. Они уверяли, что она сбежит со всеми его деньгами. Но вопреки этому они были блаженно счастливы вместе пять лет, пока старая Лотта не испортила всё, подхватив Изнуряющую Болезнь и померев. Он всё ещё скучал по ней. Он сомневался, а есть ли ещё что–либо удерживающее его теперь в Нульне. Вся его семья умерла. Лотты больше нет.
Добравшись до верха лестницы, Хайнцу показалось, что он снова слышит звук бегущих шагов. Определённо, внизу что–то двигалось.
Он было подумал позвать Готрека или кого другого из парней и поручить им выяснить, а затем в раздражении широко развёл свои огромные руки. Он действительно стареет, если уж позволил себе разозлиться на шум крыс, рыскающих по погребу. Он представил, что могут сказать остальные, расскажи он им, что испугался спуститься туда сам. Они будут хохотать до упада.
Он вытащил из–за пояса толстую дубинку со свинчаткой и повернулся, чтобы спуститься вниз. Сейчас он был действительно встревожен. Обычно он никогда не вынимал оружие. Для этого он был слишком спокоен и сдержан. Нечто действительно его напугало.
Пробудились инстинкты старого вояки, не раз спасавшие его.
Он до сих пор помнил ту ночь на границе с Кислевом, когда ужасное предчувствие не давало ему заснуть. Он встал с постели и пошёл сменить часового, но обнаружил его на посту мёртвым. Он едва успел поднять по тревоге лагерь, как напали омерзительные зверолюды. Сейчас в животе его возникло похожее ощущение. Он в нерешительности стоял наверху лестницы.
«Лучше пойду за Готреком», — подумал он. Сейчас в таверне остались лишь по–настоящему экстремальные пьянчуги. Остальные спят под столами, в альковах, в частных комнатах или разошлись по домам.
И вот опять, слабый скользящий звук, вроде мягкого царапания коготков по каменным ступеням. Теперь уж Хайнц был основательно обеспокоен. Он захлопнул дверь, и развернувшись, почти побежал по коридору до входа в главный бар. Несколько вышибал вяло переговаривались с официантками.
— Где Готрек? — спросил Хайнц.
Здоровяк Гельмут махнул большим пальцем в сторону отхожего места.
Слита добрался до вершины лестницы и распахнул дверь. Пока что всё хорошо. Всё идет по плану, подобно хорошо смазанной машине клана Скрайр. Они проникли в таверну незамеченными; теперь оставалось всего лишь обыскать таверну, пока не отыщется гном, и убить его. И конечно же, убить всё, что встретится по пути.
Слита чувствовал некоторое раздражение. Это так похоже на его начальника — взять простое дело. Они уже обнаружили, где спит Ягер, и их предводитель взял на себя задачу по его устранению. Конечно же, это единственное объяснение. Быть не может, чтобы великий Чанг Скуик боялся встречи с Истребителем Троллей. Не то что Слита. Когда он отправит устрашающего гнома на тот свет, это хорошо отразится на его репутации. Он указал своим товарищам идти первыми.
— Быстрее! Быстрее! — прочирикал он. — У нас мало времени!
Диверсанты быстро переместились в коридор.
Целуясь взасос, Феликс и Элисса лежали на его постели, когда внезапно Феликс ощутил беспокойство. Ему показалось, что из–за окна доносятся слабые царапающие звуки.
Он мягко разжал сомкнувшиеся вокруг него руки Элиссы и внезапно ощутил жар и возбуждение в том месте, где соприкоснулись их тела. Он посмотрел на лицо девушки–служанки. С левой стороны, там, куда ударил студент, её лицо немного опухло, но она была действительно прелестна.
— Что такое? — спросила она, глядя на него большими доверчивыми глазами.
Он на мгновение прислушался и ничего не услышал.
— Ничего, — ответил он, снова принявшись её целовать.
Слита скакал по коридору, он чуял гнома. Он шёл на запах, свистом отдавая команды своим впередиидущим товарищам. Застигнутый врасплох незаметностью, скоростью и свирепостью скавенов, их слабый противник будет моментально ликвидирован. Ну какие шансы могут быть у обыкновенного гнома против смертоноснейших воинов высшей расы? Слита почти сожалел, что он находится позади, на традиционно почётном месте, которое предводитель скавенов занимает при малейшей возможности. Ему нравился шанс оказаться первым, кто пронзит гнома мечом и преподнесет его душу Рогатой Крысе.
Они дошли до конца коридора. Зловоние от гнома усиливалось. Он должен быть где–то совсем рядом. Сердцебиение Слиты значительно ускорилось, кровь закипела в жилах. Его отвердевший хвост дёргался. На нижних конечностях инстинктивно выступили когти. Приготовившись к битве, он с рычанием сомкнул клыки. Запах был очень сильным, они должно быть уже почти возле Истребителя Троллей. Его бойцы заносчиво подёргивали хвостами, готовые сокрушить противника своим числом и свирепостью.
Внезапно глаза Слиты заволокло красным туманом. Это выглядело, будто огромный топор разрубил Клискуика пополам, но ведь этого не могло быть. Их не могли обнаружить. Невозможно представить, что обыкновенный гном настолько хитёр, чтобы устроить засаду на отряд скавенов–диверсантов.
Теперь уже Хришак запищал от ужаса и боли. Огромный кулак сомкнулся на его глотке. Комель чудовищного топора разбил ему череп. Воздух наполнился густым насыщенным мускусом страха. Под действием разлагающих заклинаний клана Эшин тело Клискуика уже начало растворяться в луже чёрной слизи.
Слита посмотрел на водоворот рукопашной, где полдюжины его лучших диверсантов пытались скопом навалиться на массивную фигуру гнома. Бледность его безволосого тела подчёркивалась чёрными плащами скавенов. Слита узрел, как огромный топор неожиданно изменил движение под смертоносным углом. Он услышал хруст костей, и разлетелись ошмётки мозгов.
— Давайте–ка, попробуйте незаметно подкрасться ко мне, — пробормотал гном на рейкшпиле.
Он прибавил к этому проклятие на гортанном гномьем языке, прорубая себе кровавый путь разрушения сквозь скавенов–ассасинов. В пылу битвы гном орал и напевал непонятный боевой клич.
Слиту бросило в дрожь. Шум был такой, что мёртвый мог пробудиться, не говоря уже о спящих охранниках. Он понял, что преимущество скрытности и внезапности утрачено. Его глаза от ужаса расширились, когда он увидел, что гном завершил свою кровавую работу, одним ударом зарубив Сниккита и Блоджа. Внезапно Слита осознал, что остался один на один с весьма разъярённым и очень опасным гномом.
Невозможно было поверить, но гном за несколько секунд убил большинство его собратьев. Ничто во всём мире, включая ассасинов Эшина, предположительно не могло быть столь смертоносным. Слита развернулся, чтобы убежать, но на его хвост опустился подбитый гвоздями сапог, приколов его к месту. Глаза Слиты наполнились слезами боли, из желёз выпрыснулся мускус страха.
Последним, что он услышал, был свист приближающегося огромного топора.
Злясь на самого себя, Феликс снова выпутался из объятий Элиссы и поглядел по сторонам. Что это за шум? Вроде как внизу идет бой. Он был уверен, что распознал громогласный боевой клич Готрека. Девушка в недоумении посмотрела не него, удивляясь, почему это он прекратил её целовать. Она открыла рот, чтобы спросить. Феликс нежно опустил руку на её губы. Он наклонялся вперёд, пока его рот не коснулся её уха.
— Веди себя как можно тише, — прошептал он.
Холодные щупальца страха охватили его. Он мог отчётливо слышать незнакомый скребущий звук, исходящий откуда–то над окном. Феликс поднялся с лежавшей девушки и дотянулся до своего меча с эфесом в виде дракона. Он проскользнул за соломенную постель и склонился в полуприсяди.
Показывая поднесённым к губам пальцем, что ей следует действовать тихо, он жестом указал женщине встать с кровати. Она сначала в недоумении посмотрела на него, затем проследила за его взглядом в сторону окна.
И вот тогда она закричала.
Чанг Скуик наблюдал, как Нои, раскачиваясь, спускается вниз по верёвке. Он был почти горд своим учеником. Нои безукоризненно закрепил крюк на водосточном желобе, затем, подобно большому пауку, спустился на верёвке вниз по стене таверны. Он сбрызнул кислотой металлические засовы, закрывающие окно, а затем, как опытный взломщик, пропилил напильником потерявшее прочность железо. Всё подготовив, он махнул остальным из группы на крыше таверны. Те закрепили свои верёвки и приготовились последовать за Нои. Чанг будет входить последним, как и подобает прославленному боевому командиру. Нои оттолкнулся от стены, чтобы, раскачавшись, с размаху вломиться через окно.
Окно ввалилось, и через него влетел закутанный в чёрное скавен. Оказавшись на полу, он перекувыркнулся и встал в боевую стойку — в каждой лапе недобро блестели длинные изогнутые лезвия, хвост резко подёргивался. Феликс решил не ждать, пока тот сориентируется. Он метнулся вперёд со своим мечом и почти подловил скавена на внезапности. Высеклись искры, когда существо парировало удар так, что отброшенный меч Феликса всего лишь ожег ему щеку.
— Беги, Элисса! — заорал Феликс. — Выбирайся отсюда!
Сперва он подумал, что девушка слишком шокирована, чтобы двигаться. С широко распахнутыми от ужаса глазами она лежала на соломенной постели, затем внезапно спрыгнула. Отвлечение внимания едва не стоило Феликсу жизни. Он выпустил оппонента из виду в тот момент, когда смотрел на девушку. Предупредило лишь пение смертоносного клинка, направленного скавеном ему в голову. Он пригнул голову и меч пролетел над ним достаточно близко, чтобы срезать локон волос. Феликс инстинктивно дёрнулся назад. Скавен отпрыгнул.
— Феликс! — закричала Элисса.
— Беги! Приведи помощь!
За плечом скавена он мог видеть мрачные силуэты, сгрудившиеся в проёме окна. Было похоже, что они стараются силой прорваться внутрь, перекрывая друг другу дорогу. Окно было заполнено грязными расцарапанными мордами скавенов.
Ситуация не выглядела утешительной.
— Умри! Умри! Глупый человечишка! — проверещал скавен, прыгая вперёд.
В ложном выпаде он ударил правым клинком, затем резко ударил левым. Феликс поймал его руку за запястье и обездвижил её. Существо нахально обвило вокруг его ноги свой хвост и попыталось опрокинуть Феликса. Навершием эфеса меча Феликс двинул скавена за ухом. Тот упал вперёд, но даже в падении ударил своим клинком, вынуждая Феликса отпрыгнуть. Прыгнув обратно через комнату, он проткнул скавена, пока тот поднимался. Кровь выступила на губах умирающей мерзкой твари. Странное зловоние наполнило воздух. Плоть скавена начала пузыриться и гнить.
Феликс услышал, как Элисса открывает дверные засовы. Он рискнул посмотреть на неё. Она повернулась и глядела на него со смесью ужаса и замешательства, как будто не решила, бежать ей или остаться с ним.
— Иди! — заорал он. — Приведи подмогу. Тут тебе делать нечего.
Она скрылась в дверном проеме, и Феликс почувствовал некоторое облегчение. По крайней мере, теперь ему не нужно беспокоиться за её безопасность. Повернувшись обратно, он заметил, что убитый им скавен исчез. От него осталась лишь лужа чёрной слизи и гниющие лохмотья. Феликс задумался, какое именно смертоносное колдовство тут было применено.
Шипение разрезаемого воздуха предупредило его о другой опасности. Уголком глаза он поймал отблеск нескольких мерцающих объектов, запущенных в его сторону. Он нырнул вперёд, на постель, надеясь, что она выдержит его падение. Когда он приземлился, рот его заполнила солома из матраса. Своей левой рукой он нащупал старый красный плащ и потянул его, сжав в кулаке. Весьма своевременно. Ещё больше светящихся объектов закрутилось в воздухе в его сторону. Он поднял плащ вверх, и объекты ударились о скатку толстой шерсти. Что–то острое прорезало ткань прямо меж его пальцев. Феликс посмотрел и увидел метательную звезду, смазанную какой–то вонючей красноватой субстанцией, несомненно ядовитой.
Пара скавенов высвободилась из группы за окном и впрыгнула в комнату. Они метнулись в его сторону с неуловимой глазом скоростью, злобные тени крыс размером с человека со сверкающими в свете фонаря когтями. Он понял, что не стоит даже смотреть в сторону двери. Не было возможности достичь её, не получив клинок в спину.
«Почему я? — задал он себе вопрос. — Почему я, один и полуголый, стою тут перед стаей скавенов–убийц? Почему подобные вещи всегда происходят со мной? Подобное никогда не случалось с Сигмаром в легендах!»
Он набросил плащ на голову приближающегося скавена. Тот запутался в складках шерсти. Феликс быстро проткнул его клинком. Острый как бритва меч вошёл в плоть словно в масло. Чёрная кровь запачкала одежду. Феликс с усилием потянул меч, освобождая его. Воспользовавшись занятостью Феликса, второй крысочеловек выпрыгнул вперёд с высоко поднятыми клинками, с размаху опуская их вниз, как мясницкие тесаки. Феликс отбросил своё тело назад, и с ужасным хлюпающим звуком меч высвободился. Он приземлился на спину, с зажатым в руке мечом. Он поднял остриё меча, и летящий скавен напоролся на него. Под весом упавшего меч вылетел из руки Феликса.
«Проклятье, — думал он, вставая на ноги. — Обезоружен». Было видно, что остриё его меча вылезло из спины скавена. Весьма не хотелось касаться мерзкого чудища голыми руками, но если ему нужен клинок, то выбора нет. Его плащ уже стал разглаживаться — лежащий под ним скавен разлагался с ужасающей быстротой.
Слишком поздно! Ещё несколько скавенов запрыгнули через окно. Для сомнений не было времени. Он поднял меч скавена и напал. Исключительная ярость его натиска застала скавенов врасплох. Прежде чем они спохватились, он расколол череп одному и обратным движением распорол брюхо другому. Тот упал, пытаясь одной лапой удержать вываливающиеся кишки, при этом стараясь ударить Феликса второй лапой.
Феликс рубанул его снова, отсекая конечность. В слепой ярости он рубил вокруг себя, при каждом ударе ощущая пробегающую в руке ужасную отдачу от столкновения. Медленно, но верно, в комнате оказывалось всё больше скавенов, и как бы отчаянно он не боролся за каждый шаг, его оттесняли к стене.
Хайнц с удивлением уставился на Готрека, тяжёлой поступью вошедшего в бар. Одной рукой тот удерживал свой перепачканный кровью топор. Другой его огромный кулак сомкнулся на загривке мёртвого скавена. Создание разлагалось с пугающей быстротой, словно вместо недель проходили минуты. Готрек оглядел единственным целым глазом изумлённых вышибал и бросил тело. Оно тяжело плюхнулось и образовало лужу у его ног.
— Проклятые скавены, — пробормотал он. — Целой компанией прятались прямо снаружи сортира. Слишком тупорылы, чтобы знать про чуткий слух гномов.
Хайнц подошёл и встал рядом с Истребителем Троллей. Со специфической смесью интереса и отвращения на лице, он поглядел вниз на лужу гнили.
— Так и быть, это скавен.
Готрек посмотрел на него с удивлением.
— Ну разумеется, это проклятый скавен! В своё время я достаточно их перебил, чтобы знать, как они выглядят.
Хайнц сконфуженно пожал плечами. Затем он развернулся на пятках, когда с верней лестничной площадки донёсся крик. Хайнц изумленно посмотрел на полуодетую фигуру Элиссы, появившуюся наверху лестницы. Девушка была бледна от ужаса.
— Феликс! — заорала она.
— Что сделал Феликс, девочка? — успокаивающе спросил Хайнц. Он бросилась к нему. Он обхватил её дрожащее тело своими крепкими руками.
— Нет! Они пытаются его убить! Чудища хотят убить Феликса! Они в его комнате!
— Девчонка белены объелась? — поинтересовался ошалевший вышибала.
Хайнц поглядел на Готрека и остальных вышибал. Сбылись его дурные предчувствия. Он вспомнил шорохи в погребе. И заметил, что гном думает о том же, что и он.
— Что, так и будем тут стоять? — взревел Хайнц. — За мной, парни!
Так–то лучше. Это уже больше похоже на прежние времена.
Феликс осознавал, что обречён. У него не было возможности биться со всеми этими скавенами. Их было слишком много, и они были чересчур быстры. Возможно, были бы шансы выжить под ударами клинков, если бы на нём была надета его кольчужная рубаха. Но её не было.
Его враги почувствовали победу и перешли в наступление. Феликс танцевал в центре водоворота из острых лезвий. Каким–то образом ему удалось уцелеть, получив только несколько порезов и царапин. Он обнаружил, что стоит возле постели. Быстро поразмыслив, он опрокинул фонарь. Масло потекло на солому и подожгло её. В тот же момент стена пламени разделила его и крысолюдей. Он дотянулся и, схватив ближайшего, швырнул его в огонь. Скавен заверещал в агонии, когда пламя охватило его мех. Он начал кататься по полу, воя и визжа. Его приятели отпрыгивали, избегая касаться горящего тела.
Феликс знал, что выиграл себе всего минуту передышки. Он понимал, что у него всего один только шанс. И он сделал то, что скавены ожидали меньше всего — прыгнул прямо сквозь пламя. Жар опалил его плоть. Он почуял запах собственных трещащих волос. Увидев пробел в ряду скавенов возле двери, он нырнул туда, едва не врезавшись в стену коридора. Сердце колотилось, дыхание с трудом вырывалось из лёгких, кровь сочилась из многочисленных порезов, но он припустил к спуску лестницы, словно все псы Хаоса хватали его за пятки.
Из соседней комнаты высунулась голова. По лысой макушке и козлиной бороде Феликс опознал барона Йозефа Манна, одного из самых преданных клиентов „Слепой свиньи“.
— Что тут, чёрт побери, происходит? — прокричал пожилой дворянин. — Звуки такие, как будто ты занимаешься извращениями с животными.
— Что–то вроде того, — ответил Феликс, проносясь мимо.
Старик увидел, кто следует за ним, и широко раскрыл глаза. Он схватился за грудь и упал.
Чанг Скуик выглядывал из дверного проема и разочарованно покусывал кончик своего хвоста. Всё пошло не так. Всё пошло неправильно с того момента, как этот дурень Нои запрыгнул через окно. Воодушевлённые участием в убийстве, остальные члены стаи разом попытались войти за ним, жаждая урвать свою долю славы. Их верёвки, конечно же, стали запутываться, и это закончилось тем, что они ухватились за подоконник и друг за друга, ожесточённо пытаясь ворваться в комнату. Несколько идиотов разбилось насмерть, свалившись вниз на твёрдое покрытие. Дурачьё это заслужило.
«Вечное проклятие великих вождей–скавенов — быть подведенными некомпетентными подчинёнными», — философски размышлял он. Даже наиболее блестящий замысел не выдержит исполнения неразумными кретинами. А весьма похоже, что весь его отряд состоит из подобных. Они даже одного ничтожного человечишку не смогли убить, несмотря на превосходство в неожиданности, количестве и добротном скавенском вооружении. От такого разочарования ему хотелось плеваться. Лично он подозревал измену. Вероятно, его соперники по клану прислали ему толпу необученных придурков с целью его дискредитации. Среди всех прочих, это было наиболее желательным объяснением.
На мгновение Чанг решил было сам принять участие в схватке, но этим и закончилось. Для его выдающегося интеллекта было очевидно, что произойдёт дальше. Поднимется вся таверна, и его подчинённые столкнутся с жёстким и, вероятнее всего, смертоносным сопротивлением.
«Так им и надо, — подумал Чанг. — Они заслуживают такой участи».
Он проскользнул обратно в комнату и, злобно швырнув в огонь кое–что из вещей человечишки для поддержания пламени, выпрыгнул в окно. Он легко поймал свисающую верёвку одной рукой и быстро полез по стене здания в безопасное место.
Он уже решил, что лучшим выходом будет доложить об этой небольшой неудаче серому провидцу Танкуолю.
Хайнц захрипел, когда что–то врезалось в него. Он чуть не опрокинулся назад от удара.
— Простите, — сказал вежливый голос, по которому Хайнц опознал Феликса. — Тут позади меня небольшая проблема.
Метательная звезда прожужжала мимо уха Хайнца. Запах дыма заполнил его ноздри. Он поглядел в коридор, заполненный несущимися крысолюдьми. Холодная ярость поднялась в нем. Эти проклятые скавены пытаются спалить „Слепую свинью“ и лишить его средств к существованию! Он поднял свою дубинку со свинчаткой и бросился вперёд. Ему не стоило беспокоиться. Готрек оттолкнул его в сторону и сломя голову атаковал толпу. Остальные вышибалы осторожно продвигались за ним. В дальнем конце коридора появились несколько дворян с телохранителями и ударили по скавенам с тыла. Началась жуткая резня.
Всё это весьма скоро закончилось.
Закутанный в шерстяное одеяло, Феликс сидел перед огнем и дрожал. Он смотрел на Элиссу. Девушка отвечала ему печальной улыбкой. А кругом суетились вышибалы, спеша наверх с вёдрами воды, чтобы не допустить распространения огня из комнаты Феликса.
— Я думаю, что ты очень смелый, — сказала Элисса.
Взгляд её глаз был полон восхищения.
— Совсем как герой из тех драм Детлефа Зирка.
Феликс пожал плечами. Он устал. Он был покрыт дюжинами порезов и синяков. И теперь он был уверен, что скавены действительно пытаются его убить. Он не ощущал ничего героического. «И всё же, — думал он, — всё могло сложиться гораздо хуже». Он потянулся и, положив руку на плечо Элиссы, притянул её к себе. Она прижалась поближе.
— Спасибо тебе, — сказал он, и улыбка девушки на мгновение сделала всё не столь мрачным.
Рабы скавенов (skavenslaves) — скавены, рождённые в неволе, низший класс в иерархии сообщества скавенов. Их ряды пополняются за счёт пленных, во время междоусобных войн кланов скавенов. Крайне редко среди них попадаются представители и других рас.
Техномаги (warlock engineers) — техники клана Скрайр, объединившие колдовство и технологию в безумную и невероятную смесь. Воспринимая оба этих аспекта, как единое целое, они достигли выдающихся успехов в создании эффективных орудий уничтожения.
На языке оригинальной книги (английском) звучание выражений "setback" (неудача) и "send back" (послать обратно) схоже. Танкуоль воспользовался помехами связи, чтобы уклониться от ответа на неприятный ему вопрос.
Диверсанты или бегущие–по–стокам (gutter runners) — боевое подразделение разведчиков и лазутчиков клана Эшин.