Юная леди Роуз, делавшая что-то в зале, вскоре узнала о их прибытии. Озадаченная, она направилась к ним, и преградив путь, остановилась перед Монце.
— Кто дал вам разрешение войти сюда?
— Нас позвала Фиона Кармайкл, — объяснила Монце, глядя на нее недружелюбно. Ясно, что они никогда не станут подругами.
Деклан, разговаривавший с другими мужчинами в дальнем конце зала, наблюдал за этой сценой и видел с каким недовольством Роуз направилась к его Синди. Он не мог ее слышать, но по лицу испанки догадался, что то, что говорила Роуз, было не очень приятно. С замиранием сердца он стал приближаться.
— Я требую, чтобы ты покинула мой замок. Сейчас же! Таких блудниц, как ты, здесь не очень хорошо принимают.
— Блудниц как я? — повторила Монце.
— То, что ты сделала со мной на днях, не останется безнаказанным. Я заставлю заплатить за унижение, которому ты подвергла меня перед моими людьми. Клянусь тебе!
— Я вся дрожу. Видите, леди Роуз? — Монце усмехнулась, вытягивая руку и преувеличенно дергая ею, чтобы имитировать страх, которого она, конечно, не испытывала.
Хулия и Хуана окаменев, наблюдали за этой сценой. Они хотели вмешаться, но взгляд подруги приказал им не лезть. Тем не менее чувствуя, что атмосфера между двумя женщинами накаляется до крайности, Хулия
решила прервать эту беседу.
— Нам пора.
— Я сказала, убирайтесь из моего замка!
С каждым словом Роуз кричала все громче и громче. Никто никогда не осмеливался противостоять ей, тем более в ее доме.
— Я же говорю тебе, глухня проклятая, — прошипела Монце, пытаясь обойти ее, — что нас позвала леди Фиона.
Но Роуз не желала молчать и снова встала у нее на пути.
— Деклан Кармайкл мой. Не забывай, блудница. Он может удовлетворить тебя в постели как любовник, но рано или поздно я стану его женой, и тогда позабочусь о тебе. Я устрою тебе такую жизнь, что ты захочешь умереть, — злобно сказала она.
Монце, устав от криков этой испорченной девчонки, подошла к ней вплотную и, незаметно и без формальностей, наступила ей на ногу.
— К твоему сведению, Рапунцель, я не блудница, — медленно сказала она, изо всех сил давя на ногу, а Роуз в ужасе пыталась вынести боль. — Но что заставляет тебя чувствовать себя униженной, так это осознание того, что я та женщина, которая наслаждается страстью мужчины, которого ты хочешь и которого не можете заполучить. Прости, дорогая, он сейчас со мной.
И, не оглядываясь, отошла прочь. Монце пыталась успокоить свое плохое настроение, разглядывая богатые гобелены и витражи, но неожиданно врезалась в кого-то. Монце быстро извинилась:
— Прошу прощения, сэр.
Когда она подняла голову, ее встретил серьезный взгляд Деклана. Он приблизился и спросил ее на ухо:
— Сэр? Синди, мы больше не обращаемся по имени?
Она попыталась справиться с нервозностью, которая охватывала ее каждый раз, когда этот мужчина оказывался рядом, сделала глубокий вдох и поняла, что покраснела.
— Извини, Деклан. Я не знала, что это ты.
Вдохнув аромат Синди, Деклану захотелось прижать ее к себе и поцеловать в горячие губы. Ему очень хотелось остаться с ней наедине, и поняв, что она уходит, не сказав больше ни слова, он разозлился и остановил ее.
— Куда ты так спешишь?
— Твоя мать приказала нам прийти, — ответила Монце, разглядывая леди Роуз, которая, прихрамывая, шла к креслу.
Монце хотелось рассердиться на герцога из-за пренебрежительного отношения, которому он подвергал ее все эти дни, но что-то останавливало. Каждый раз, когда слышала его бархатный голос, Монце чувствовала, как тает внутри. Тем не менее Деклан старался держаться подальше.
— Мы возвращаемся в замок Элчо. Это и хотела сообщить моя мать.
Эта новость сделала Синди такой счастливой, что Деклан уставился на нее с очарованной улыбкой.
— О, боже… вот крутотень!
— Крутотень? — повторил он озадаченно. — Что ты имеешь в виду?
Позабавившись вопросом, Синди снова приподняла уголки губ, смешно надув губы, не замечая, что этот жест еще больше согрел сердце и голову горца, стоявшего перед ней.
— Это все равно, что сказать «как хорошо!».
— Рад слышать, что ты счастлива вернуться в Элчо.
Монце весело кивнула, как ребенок, но ее глаза потемнели, когда она посмотрела на леди Роуз и вспомнила, что должно произойти.
— Да, хотя бы ненадолго. Ты знаешь…
— Ненадолго? — ошеломленно спросил он.
Если Деклан чего-то и хотел, то это проводить как можно больше времени с Синди. Где-то глубоко внутри он начинал верить в безумие, которое она рассказала ему о двадцать первом веке, и, мысль о том, что может ее потерять, начинала мучить его.
— Да, Деклан. Скоро я уеду жить к твоей матери. Ты помнишь?
Он кивнул. Он должен решить эту проблему, как только доберется до Элчо.
— Поэтому не волнуйся.… — мягким голосом проговорила она. — И разве мне не нужно больше переживать о донье Капризуле? — промурлыкала она, не подумав. — Потому что она жаждет, чтобы я исчезла, чтобы она могла забраться в твой дом, в твою постель и везде, куда ты ей позволишь.
— Если ты имеешь в виду ту, о ком я думаю, — прошептал он самодовольно, его глаза сверкали, — то нет, Синди, об этом тебе тоже не стоит беспокоиться.
Но Монце, понимая, что только что выдала себя, выругалась. Однако она попыталась приуменьшить важность своего последнего замечания, прояснив некоторые моменты, но только дала Деклану еще больше информации для размышления.
— Ну, посмотрим. Не совершай ошибку. Не то чтобы я волновалась, но.
— Ревнуешь?
— Не ревную. что за выдумки. Кто тебе такое сказал? — прошипела она, испугавшись такого вопроса, ее глаза метали в него убийственные кинжалы.
— Ты. — Но прежде чем она смогла продолжить то, о чем они должны поговорить наедине, Деклан сменил тему, став серьезным. — Как дела с детьми? Вы нашли их семьи?
Воспоминания о малышах осветили лицо Синди от счастья, и она, размахивая руками и убирая прядь волос, упавшую ей на глаза, начала рассказывать, чего они достигли.