На следующее утро она обратилась к своим подругам, которые подтвердили, что и им приснился тот же сон. Часами они плакали в комнате, которую теперь занимала только Хулия.
— Прекратите рыдать! Ради бога, вы же иссушите себя, — буркнула Хулия, не в силах больше выносить мучения подруг.
— О, дорогая, я не могу. Что я буду делать без Алистера?
— Я же говорила тебе, — ворчала Хулия. — Я сердилась на тебя, чтобы ты осознала, что этот момент рано или поздно наступит. И если я была сурова, то именно для того, чтобы избежать этого, потому что знала, что так все и будет.
С красным как помидор носом Монце откинула волосы с лица, икнув.
— Я думаю, что умру от горя. Я не смогу. снова увидеть Деклана. и Эйлин, и Мод, и. и. и. и. и.
Но продолжать дальше она не могла. Горе, которое она испытывала, было настолько велико, что не позволяло ей даже говорить. Час спустя Хулия, убедившись, что так больше продолжаться не может, встала с постели и, положив руки на бедра, встретилась с ними взглядом.
— Давайте посмотрим, милые, вы что же собираетесь тратить то немногое время, которое у вас осталось, плача здесь со мной, когда можете провести его с людьми, которых вы так сильно любите? — Монце и Хуана покачали головами. — Тогда давайте, умойтесь и наслаждайтесь как можно больше. Никогда не позволяйте говорить, что вы не использовали свое время с максимальной пользой.
Но как бы они ни старались, дни шли за днями, и ничто уже не напоминало прежнего. Они пытались быть счастливыми и забыть о том, что их ждет, но блеск в их глазах пропал. В эти последние дни уроженка Канарских островов пользовалась любой возможностью, чтобы побыть с Алистером, а Синди наслаждалась, как могла, общением с Декланом, девочками и всем, что было связано с Элчо.
Тридцать первого декабря, проснувшись, Деклан почувствовал странное беспокойство. Он не говорил с Синди о том, что ее тревожит, ему и не нужно было. Достаточно просто увидеть темные круги под глазами, которые появились на ее лице за последние несколько дней.
Монце, как и Хуана, старалась быть жизнерадостной, но как она могла перед лицом того, что должно вот-вот произойти? День шел своим чередом, нервы начали подводить их, но когда наступила ночь, никто из них не мог рассуждать здраво.
— Ничего не случится, дорогая, — прошептал герцог, обнимая ее. — Я никому не позволю забрать тебя, успокойся.
— Я люблю тебя, Деклан. Ведь ты знаешь это?
Он успокаивающе кивнул и поцеловал ее, как раз, когда Фиона, не обращая внимания на все происходящее, вошла в комнату в сопровождении маленьких девочек.
— Папочка! — закричала Мод, подбегая к нему, который принял ее в свои объятия.
Когда маленькая Эйлин увидела Синди, она подбежала к ней, Синди схватила ее и поцеловала. Мод, заметив, как близки взрослые, огляделась вокруг, прежде чем повернуться к отцу.
— Папочка, когда ты женишься на Синди и она станет моей мамой, Эйлин может быть моей сестрой?
Деклан и Монце посмотрели друг на друга. Она не могла ответить, и герцог, черпая силы там, где их почти не осталось, с печалью посмотрел на дочь.
— Конечно, дорогая, хотя я думаю, что Синди уже — моя жена и твоя мать, а Эйлин — твоя сестра и моя дочь, — ответил он приглушенным голосом.
Под впечатлением от этих слов Монце едва сдержала огромное желание заплакать.
— У меня самая прекрасная и замечательная семья в мире!
Девочки улыбнулись и, решив, что вопрос исчерпан, выскользнули из державших их рук и побежали через гостиную навстречу Норме. Деклан, расстроенный так, как никогда в жизни, посмотрел на Синди и снова поцеловал ее, отчаянно обнимая.
Незадолго до того, как все собрались в гостиной на ужин в канун Нового года, изможденная и печальная Хуана примостилась на руках у своего недоумевающего мужа. Ночь выдалась дождливой, разразилась шумная гроза. Испанки заняли центральное место, ни Синди, ни хохотушка Пэрис не были в настроении для празднества. Фиона, которая разговаривала с немного рассеянной Нормой, заметила, что что-то происходит, но не стала спрашивать. Однако она заметила, что каждый раз, когда одна из девушек вставала, Деклан или Алистер шли за ней. Что это с ними?
Вдруг раздался раскат грома, и от невероятного гула загрохотал весь замок. Девочки, испугавшись мощного звука, начали плакать. Деклан и Алистер тут же встали, чтобы выглянуть в окно.
— Во имя всех святых, неужели молния ударила в западную стену замка?
Монце и ее подруги тревожно посмотрели друг на друга, когда услышали это, а когда увидели Деклана и Алистера, выбегающих на улицу, не стали медлить и последовали за ними. Снаружи шел яростный дождь. Ливень был такой сильный, что менее чем за две секунды все промокли до нитки. Еще одна молния, на этот раз голубоватая, расколола небо, за ней последовало эхо грома во всем его размахе.
— Вернитесь в замок, — крикнул Деклан, увидев вымокших насквозь испанок.
— Нет, — ответила Монце.
Вдруг странный голубоватый свет окружил трех подруг, и они поняли, что настал страшный момент.
— Деклан! — закричала Монце.
— Алистер! — прокричала Хуана.
Ошеломленные внезапным прозрением, горцы посмотрели в их сторону, но не успели даже вздохнуть, как три девушки исчезли у них на глазах.
Алистер в отчаянии закричал и воззвал к Пэрис, а Деклан, убитый горем, смотрел на странную бурю, которая начинала стихать, и сокрушенно шептал:
— Синди Кроуфорд, я буду ждать тебя всю жизнь.
ГЛАВА 54
Когда испанки очнулись, их окружала плотная холодная темнота. Путешественницы во времени оказались в воде, и начали отчаянно плыть к поверхности.
— Ах. — вздохнула Монце, высунув голову и переводя дыхание, — я тону!
— Опять в эту чертову воду? — протестовала Хулия.
Все еще озадаченные случившимся, они молчали, пока Хуана не указала вперед.
— Это Эдинбургский замок?
Они посмотрели в ту сторону, куда указывала Хуана. Темнота ночи не позволяла видеть ясно, хотя по силуэту казалось, что это замок. Они доплыли до причала и поднялись по деревянной лестнице на сушу. Шел дождь. Кругом царила темнота, и люди в средневековых одеждах бежали в укрытие. Монце и Хуана повеселели.
— Надежда еще есть.
— Вот же дьявол, я сейчас замерзну! — сказала Хулия.
Вспышка молнии осветила все вокруг, и они поняли, что находятся на набережной в Эдинбурге, в самом центре средневековой ярмарки. Надежды двух молодых испанок рухнули.
— Нет. — прошептала Монце, осознав реальность.
— Не-е-е-е-т, — в отчаянии закричала Хуана.
Хулия, поняв, что они вернулись в двадцать первый век, остановила одного из прохожих с зонтиком и спросила:
— Пожалуйста, скажите, какой сейчас час?
— Десять минут двенадцатого, мадам.