Мужчина был ошеломлен таким вопросом, но все же ответил.
— Пятнадцатое сентября.
— Спасибо. спасибо., — ответила Хулия, прежде чем повернуться к своим подругам. — Мы вернулись в тот же день, когда ушли.
— Мы должны найти Эрику, цыганку! — в отчаянии закричала Монце.
— Да, — кивнула, соглашаясь Хуана.
Не дожидаясь Хулии, они пустились в бег, но когда добрались до места, где в прошлый раз нашли цыганку, ни табора Эрики, ни ее стойки с таро там не оказалось. Растерянная, Хуана рухнула на землю и начала плакать.
— Нет, черт возьми, Эрика! Почему ты так со мной поступаешь? Мне осталось загадать одно желание. Ты слышишь меня? У меня осталось еще одно желание. — плакала Монце, слезы текли по ее лицу.
Следовавшая за ними Хулия не знала, что сделать, чтобы утешить подруг. Дождь продолжал идти, и все трое основательно промокли, но это волновало их меньше всего. Прошло несколько часов, но Хулия не могла сдвинуть их с места, но с рассветом она, наконец, убедила Монце и Хуану, и они вернулись в отель.
Хулия вернулась в Лондон на следующий день; она хотела увидеть своего Пепе, и ее подруги понимали это. Но Хуана и Монце искали Эрику по всей Шотландии больше месяца; казалось, никто ее не знает. За это время они несколько раз посещали замок Элчо и его окрестности, где Монце безутешно рыдала перед портретом Деклана, особенно в тот день, когда обнаружила табличку с надписью: «Я буду ждать тебя всю жизнь».
Она любила этого мужчину всем сердцем, но их любовь была невозможна. Их разделяло время, годы, века; их разделяло все, кроме их сердец.
— О, подруга, как сказала бы Хулия, у тебя будет обезвоживание, — всхлипнула Хуана.
Монце, глядя на свою заплаканную подругу, грустно улыбнулась.
— Кто бы говорил.
Наконец, они убедились, что сон закончился, и, с разбитыми сердцами, вернулись в Лондон, к своей жизни.
ГЛАВА 55
14 сентября 2011 года
Год спустя.
— В какое время начинается средневековый ужин? — нервно спросила Монце.
— В девять часов, — ответила Хулия.
— О, подруга, надеюсь, ожидание того стоило, — вздохнула уроженка Канар.
Прошел год, и они втроем снова оказались в Эдинбурге. Это был тяжелый год для них всех.
Хулия вернулась в Испанию к своему Пепе; к своим корням. В мадридский район Вальекас, где они родились. Оставить своих подруг в том состоянии, в котором они находились, оказалось самым трудным для нее, но у Хулии не было альтернативы; ее жизнь связана с ее мужем. Однако, несмотря на расстояние, они договорились, что каждые два дня одна из них будет звонить, чтобы поддерживать связь. Ни то, ни другое не удалось.
Монце и Хуана вернулись к своей работе, но ни одна из них не осталась прежней. Внезапно пребывание в двадцать первом веке стало невыносимым и тягостным. Они скучали по спокойствию сельской местности, беседам у камина, пению птиц по утру, запаху влажной земли Шотландии, ее прекрасным долинам и горам, открытости ее людей. Но больше всего они скучали по мужчинам, отсутствие которых разбивало их сердца.
Хуана переехала жить к Монце в ее квартиру. Ни одной из них не хотелось оставаться в одиночестве. Им нужно было постоянно говорить о своих любимых, чтобы сохранить веру в то, что произошедшее безумие реально, даже если воспоминания о тех незабываемых моментах заставляли их плакать.
Весь этот год они планировали в сентябре вернуться в Эдинбург. Монце и Хуане важно было узнать, вернется ли Эрика, цыганка, со своим прилавком на средневековую ярмарку. И время пришло. Они приехали в Эдинбург.
— А если нет? — пробормотала Хуана.
— Она должна быть, — настаивала Монце, слушая ее. — Она задолжала мне желание, и обязана его исполнить.
Хулия, радуясь тому, что снова будет с подругами, но в то же время переживая за них, не знала, как себя вести.
— Я уверена, она будет там, не волнуйтесь, — сказала она наконец.
В девять часов вечера, одетые в старинные костюмы, они прибыли на площадь, где проходила ярмарка. Монце купила две тряпичные куклы и с улыбкой надежды положила их в карман своей юбки, умоляя от всего сердца: «Пожалуйста, Эрика, вспомни, что ты всегда говорила мне о том, что мое счастье осталось в прошлом. Пожалуйста, вспомни об этом».
Нервничая, они пробирались по лугу в ожидании начала средневекового ужина. Киоски и аттракционы стали включать иллюминацию, но цыганки Эрики нигде не наблюдалось. Ее там не было. С отчаянием на лицах девушки, наконец, позволили Хулии уговорить их посетить средневековый ужин, где, вопреки всему, получили удовольствие от представления; возможно, потому, что оно имело так мало общего с реальностью того времени. Ужин еще не закончился, когда Монце услышала раскат грома. Этот звук заставил ее и Хуану посмотреть друг на друга. С улыбкой на устах они встали и вышли на улицу.
— Боже мой, это то, что надо! — Улыбнулась Хулия, увидев пасмурное небо и радость своих подруг.
Начался проливной дождь, и, с колотящимися сердцами, они втроем побежали на ярмарку, а там, посреди эспланады, стоял караван и желтый навес цыганки Эрики.
— Подруга, ты видишь, тоже, что и я? — прошептала Хуана.
— Да, да, да, да, да, да! — закричала Монце, бросившись к нему.
Словно ураган, три испанки ворвались в палатку, позволяя ветру затянуть дождь внутрь вместе с ними. Цыганка подняла глаза, чтобы посмотреть, кто вошел, и улыбка озарила ее лицо, когда она услышала голос Монце.
— Эрика, у меня осталось еще одно желание. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ты моя должница и не можешь мне отказать. Я хочу этого всем сердцем.
Цыганка, увидев ее и выслушав речь, улыбнулась и, встав, обняла Монце.
— Принцесса, как поживаешь?
— Ну, очень хорошо, раз уж я тебя нашла, — улыбнулась Монце, обнимая ее тоже.
Цыганка, обрадованная новой встречей, попросила девушек сесть. Полчаса они в спешке рассказывали обо всем, что произошло за предыдущий год, и наконец Монце обратилась к ней с просьбой, глядя в глаза.
— У меня осталось одно желание. — взмолилась она. И она схватила Хуану за руку. — И это общее желание.
Цыганка понимала всю силу просьбы и безопасность своей принцессы, но она не могла принять никакого решения, не будучи полностью убежденной. Пока она размышляла, раскат грома потряс, наверное, половину Шотландии:
— Вы уверены?
— Да, — взволнованно пробормотала Хуана.
— Я никогда не была так уверена, — заявила Монце.
— Я позволила истечь году, чтобы у вас было время убедиться в истинности того, чего вы хотите. Возвращение в прошлое означает исчезновение из этого времени навсегда.
Монце посмотрела на Хуану, которая взяла ее за руку и кивнула, когда Хулия начала плакать.
— Да, Эрика. Мы никогда в жизни не были так уверены в чем-либо. Мы обе думали и знаем, чего хотим, чего желаем и без чего не можем жить. Мы знаем, что нам будет не хватать многих вещей, но. то, что мы снова будем с любимыми людьми, может сгладить все остальные недостатки.