- Да, да! - радостно загорланили буковские парубки. - Не иначе как штаны!
- Вытряхивайтесь! - велел Данько. - И по доброй воле, а не то стащим и подштанники. Поняли?
Подручные Данилы перемигивались, хихикали.
Чернявый половецкий парубок икал или всхлипывал. Приземистый вдруг рванулся и, свалив одного из буковских, бросился бежать. Его догнали, схватили и, навалившись гурьбой, разули и стянули штаны.
- Обувай свои опорки и катись домой! - пнул его ногою Данила.
Кое-как намотав онучи, парубок обулся, вскочил на ноги и отбежал в сторону.
- Буковские бандюги! Зеленые! Порешу! Не суйтесь в Половцы!
- Гавкай, гавкай! Мы тебя боимся, как прошлогоднего снега.
- Ну, а ты чего стесняешься? - подступил Данила к чернявому.
- П-п-пустите!.. Ей-богу, не буду! Да пустите... у меня роматиз...
Буковские шалопаи едва не попадали от хохота.
- Если б это летом, так мы б тебя крапивою! Или в роголистник! Дюже сильно помогает!
- А то еще молочаем!
- Ничего! Мы его и так полечим! - причмокнул Данько.
И вдруг к нему шагнула Яринка:
- Пусти его, говорю!
- Ой! - засмеялся Данько.
- Пусти, говорю, гадкий! А то...
- А то что?
- Плюну в глаза!
- А не шутишь?
- Сроду с дураками не шутила!
- А ты знаешь, что тебе за это будет?.. И не сейчас, а потом... потом...
- А этого "потом" не будет!
- "Заплакала Марусина свои карие очи!.." - хрипло пропел Данько. Это про тебя.
- Так вот тебе задаток! - И девушка наотмашь дала Даниле пощечину. Ну? Получил? А сейчас приведу Ригора... с ружжом! Пускай заберет в холодную!
- Ты!.. У-ух ты!.. Ум-м! Ну, подожди!.. Теперь понял: он к тебе стежку протаптывал! К тебе!
- А хотя бы и ко мне? Какое тебе дело? Сосватал? Иль, думаешь, зимой тыкву не найду?..
- Ну, ладно! Назад он на карачках полезет!.. Хлопцы, разгоните девок! А с этим мы пойдем на плотину. Вот смеху будет!.. - Данько повернулся к Яринке: - Не будем его ни бить, ни топить. А будет он на шарварок* камни возить.
_______________
* Ш а р в а р о к - общинная повинность крестьян по починке дорог, плотин (укр.).
Всей гурьбой двинулись к плотине.
Там еще с осени навозили штабель камней исправлять шоссе.
Камни смерзлись, и первый булыжник едва вывернули. Когда набралось три или четыре, Данько махнул рукой:
- Хватит!.. Еще ж и погонщик будет. - Толкнул половецкого под бок: Эй, как тебя кличут?
- Павло...
- Ну вот, Павлуха, придется тебе эти камни по ту сторону плотины возить. Держи полу.
Парубки, хохоча, наложили камней в полу Павлухиного кожуха, а один еще и сел на него верхом.
- Н-но, дохлятина!.. Прицепите ему хребтуг с сечкой, а то овес не уродился!
И Павло, пошатываясь и поскальзываясь, понес свою позорную ношу.
- Братики... ох... нет сил... роматиз...
- Айда, девки! - прогундосила Мария Гринчишина. - Так они до утра играть будут. И вовсе не смешно.
Склонив голову на плечо, Яринка постояла с минуту и тоже пошла. Из-за этой покорности Павла она перестала его жалеть.
"Пускай возит... Если есть сила камни таскать, то мог бы и драться..."
А сердце у нее щемило. И знала, что позднее, как минует сегодняшняя злость, она его пожалеет. И станет плакать над его покладистым характером. И осудит себя за бессердечность, за то, что не согрела его добрым словом, не взяла с собою, как дорогую находку. Но произойдет это не сегодня... И станет ждать его еще и еще... но только он уже не придет. И ждать его будет всю жизнь - тихого и красивого... и беспомощного, как молитва.
ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Иван Иванович касается некоторых
аспектов альтруизма
Вот уже с неделю, как я состою в должности придворного цирюльника у бывшего пана Бубновского. Сергей Львович день ото дня слабеет и лежит пластом. Доконает, видно, деда неприятная старческая болезнь.
Возила его невестка в волостную больницу, но там осмотрели и махнули рукой: куда такого древнего! Сейчас тут и молодым не хватает места. Да к тому же двойная операция!.. Надо было бы лет пять назад.