- А где ваш чертов поп? - взревел толстобрюхий и краснорожий священник. - Где этот сатанинский тихоновец? Подать мне его сюда живого или мертвого!
- В храме батюшка... венчают... - несмело сказал кто-то.
- Беги, сын мой, - любезно обратился старый к ктитору, - да скажи звонарю, пусть ударит согласно сану... Распустились вы, дети мои, едет к вам благочинный, а у вас ни махальщиков, ни в колокола не бьют... Бесчестье... срамота...
- Дак... - шлепнул губами Прищепа, дернулся было бежать и указал через плечо на церковные врата, - дак опять же, служба божия...
- Делай, сын мой, как велено! - сурово нахмурился благочинный, лицо его сжалось - три горизонтальных черты.
Ктитор побежал к колокольне.
- Так вот, дети мои, - тихо сказал благочинный, обращаясь к толпе. Привез я вам в приход нового священника. Будет отец Прокопий службу править по-новому, ибо и я, благочинный ваш, вступил в лоно украинской автокефальной церкви. Полюбите отца Прокопия, и бог вас полюбит.
- Полюбите, полюбите! - отец Прокопий словно выругал паству.
- А нам отец Никифор люб! - крикнул кто-то из задних рядов.
- Дети мои, отныне служба будет вестись понят... - начал было благочинный.
Но его перебили:
- Нет, батюшка, нам такого не нужно! Божье слово, да чтоб по-понятному!.. Какая ж тогда благодать?!
- Дети мои! - рассердился благочинный и замахал на народ распростертой дланью.
Но тут на колокольне ударили во все колокола. Благочинный, упираясь позади себя руками, с трудом выбрался из саней. Он поднял голову, с умилением вслушиваясь в могучий рев колоколов в его честь.
Все, кто был в церкви, в испуге высыпали наружу.
- Что такое?
- Пожа-а-ар!
- Где горит?
- Бежим домой!
- Ой, нет, кум! Ето Польша еропланы пустила!
- Из волости набилизация пришла!
- Ну-у, держись, комнезамы!..
- Сами подохнете от газов! Что буржуи вам привезут!
- Братцы, пей-гуляй, Страшный су-у-уд идет!
- Дурак, это благочинного нелегкая принесла.
Недовенчанные молодые нерешительно выглянули из церковных ворот. Застывшие от торжественности, шафера все еще держали над ними венцы. Из-за плеч шаферов боязливо выглядывал отец Никифор в полном облачении.
Колокола так же внезапно и смолкли.
А благочинный вместе с громоподобным автокефальным попом уже поднимались по ступеням на паперть.
Всегда затурканный, отец Никифор часто-часто заморгал глазами и весь посерел от страха. Он побоялся даже выйти навстречу благочинному.
Отец благочинный снова начал тыкать щепотью в толпу, потом обернулся к отцу Никифору, пожевал губами:
- Отрешаю тебя, отче Никифор, от службы, яко погрязшего в нечестивом тихонианстве, и назначаю на твое место отца Прокопия, истинного сына нашей праведной автокефальной церкви! Аминь.
Отца Никифора словно под коленки ударили.
- Ба-а-атюшку убива-а-ают! - заломила руки какая-то баба. Ба-а-атюшка ты на-а-аш!..
Кто-то громко всхлипнул.
Благочинный испуганно оглянулся и медленно-медленно, шаг за шагом стал спускаться по ступенькам. Только автокефальный поп стоял могучий и недвижимый.
- Эй, поп! - взревел он. - Выметайся из храма божьего! К черту, к своему кисловонючему патриарху Тихону!
Но тут недовенчанный жених Данько Титаренко вышел из-под венца и приблизился к громоподобному попу.
- Ты чего тут разорался? - спросил, недобро прищурившись. - Чего вопишь, как недорезанный?!
Величественный поп обхватил Данилу за шею и, сильно дернув за плечо, развернул его на одном месте и поддал коленом. Данько полетел кубарем.
- Нечестивец! - снова проревел поп. - Я бугая кладу на лопатки!
- Га-га-га! - захохотали в толпе, и автокефальный поп гордо оглянулся, торжествуя победу. Но не знал он, на свою беду, Данилу Котосмала!
Если бы не этот хохот в толпе, Данько, возможно, и смирился бы. Ведь поповское превосходство в силе было очевидно. Титаренко повернулся лицом к своему обидчику, и ему теперь было все равно, как тот кладет бугаев на лопатки. Словно пущенный незримой пружиной сорвался Данько с места и со всего разгона ударил попа головой в живот. Так ухнуло - как в литавру. Поп-громовержец, обессиленно воздев руки, согнулся в пояснице и покатился по ступеням вниз.
- А теперь понял? - Данько подбоченился. Потом окрысился на толпу: Бе-е-ей представителя!..
Кто-то и кинулся было к поверженному, но вступился ктитор. Тогда человек шесть едва подняли громоподобного и понесли к саням этот сплошной тяжкий стон.
- Проклина-а-а... Бара-а-аны... Ана-а-афема-а!
- Не дергайтесь, батюшка, а не то упустим!
- Дома, батюшка, горилки выпейте. Оченно пользительно.
- Сви-и-и... Ослы-ы-ы...
Еле-еле втиснули отца Прокопия в сани. Благочинный стал еще желтее и, казалось, от страха усох, как гриб.