— Да, что там, не печалься, неизвестный друг. У нас вообще полоса везения. Мы из одной истории в другую влипаем. До сих пор выкручивались. Жаль только, что ты не можешь нам помочь. А может, знаешь, что случилось с вратами? — Ложные нотки оптимизма в голосе Осириса подсказали мне, что он на грани. Над нашими головами вспыхнули несколько тусклых маячков. Я зажмурился. Даже эти светляки казались яркими вспышками после абсолютной темноты. Лучше видно не стало, просто обозначились мутные серые силуэты. Они на самом деле скорее сбивали с толку, чем помогали хоть что-то разглядеть. В общем, матахи я не видел.
Время шло. Но Пилон, наверное, не был бы Пилоном если бы не нашел выгоды и в этом, на первый взгляд безвыходном положении. Его взгляд на жизнь, порой, заставлял меня серьезно задуматься о пересмотре собственных убеждений.
— Ладно, уважаемый владелец частной собственности, — задумчиво произнес конь, и силуэт его качнулся, — думаю, немного погодя найдем способ уладить проблему. Но пока суд да дело, могли бы мы куда-нибудь переместиться с этого чудного пляжа, обдуваемого ветрами и довольно таки паршиво обустроенного? Усталость и голод, худшие спутники при решении проблем. И раз уж пока что мы вынуждены находиться в не очень дружной, но тесной компании, может, познакомимся так сказать ближе?
Матахи задумался. Думал он в тишине, так как остальные молча ждали его решения. Наконец, нерешительно и не очень довольным голосом крокодил проворчал:
— Ладно, уж. Глупо все это. Я хочу сказать, что не буду дружелюбнее, нет. Просто, пожалуй, действительно лучше перейти в закрытое от ветра место. Да и препираться тут с вами надоело. Идите за мной.
Очень трудно, скажу я, идти за неясными тенями по совершенно незнакомой местности. Все вокруг обманчиво, вдобавок колышущиеся маячки света лишь сильнее сбивают с толку. Сколько раз спотыкался, уж и считать глупое занятие, а вот несчастная голова в очередной раз пострадала. Ощущение не из приятных. Я попытался обойти предположительную тень Осириса, внимательно в нее всматриваясь, и врезался в дерево. Где интересно хваленное чувство, которое я усиленно развивал с детства под чутким руководством учителей? Кураторы должны ориентироваться в любом пространстве, даже таком. Мир этот неправильный, и я тоже, видимо, чем-то обделен. Утешала нескончаемая ругань икуба. Вот он совершенно не ориентировался в темноте, и ему было хуже, чем мне. Нехорошо радоваться тому, что ты имеешь небольшое преимущество перед товарищем, но я тихо гадко радовался, пока не врезался в дерево. Икуб, во всяком случае, ударялся в основном ногами. Пилон, что меня ни капельки не удивило, вовсе обошелся без травм.
Можно долго описывать дорогу к другому месту, как заявил нам матахи. Она казалось совершенно бесконечной, тягучей и полной мелких каверзных опасностей. Кроме неясной игры теней вокруг, мрака укутывающего все плотной и непроницаемой завесой, да мерцающих вспышек маячков не видно ничего. Тягостная тишина, нарушаемая периодической руганью, ехидными высказываниями крокодила и хмыканьем Пилона, изматывала не меньше дороги. Подлинным облегчением стало сообщение матахи, что можно смело спускаться вниз, по земляной лестнице. Что мы добрались до места и сможем передохнуть.
Осирис поскользнулся на верхних ступенях, и часть пути проделал на спине и ягодицах. Лестница оказалось довольно крутой и длинной, ступени частично истерты и только с одной стороны прохода. Зачем они вообще крокодилу? Наверное, это место строил кто-то похожий на икуба или барбуса, с ногами, а не лапами. С другой стороны от лестницы, виднелось что-то похожее на трубу, разрезанную пополам вдоль оси. Матахи видно спускался вниз по этой трубе, а поднимался по ступеням. Сейчас он, мучительно вздыхая, ковылял где-то позади Пилона. Почему не захотел воспользоваться своим сооружением? Боялся, что мы его разглядим раньше времени? Глупые мысли лезли в голову. Мы осторожно спускались следом за Осирисом, надеясь, что икуб ничего себе не сломал. А он внизу с трудом поднялся и разразился длинной гневной речью, половину выражений в которой я не понял совсем. Если бы в тот момент загремел я, что вполне вероятно, ему стало бы еще хуже. Но обошлось. Больше никто не упал. Стеная и охая, несчастный икуб толкнул массивную дверь, перед которой лестница заканчивалась. Арка проема над ней возвышалась метра на три и наверное, предназначалась для довольно больших существ. Или просто раньше строили с размахом? Но сомнений, что я смогу пройти в дверь даже не возникало. Она открывалась медленно и натужно, как будто механизм заедал. Осирис пыхтел и кряхтел, но вышел победителем в этой схватке. Мы вошли под арку, и почти сразу вокруг вспыхнул яркий свет.
Ужасное ощущение. Словно перед глазами взрывается мириад осколков разноцветного стекла. Из глаз потекли слезы, а их щипало так, что больно было даже думать.
— Как-то неласково, — возмутился рядом страдающий не меньше моего Осирис.
— Кхм, представьтесь, пожалуй.
Я открыл глаза и жадно огляделся. Жилище матахи было, ну…было. Словом, не таким как я себе его представлял. Большое пространство пещеры, которая удачно превращена или скорее переделана под нужды жильца. Явно прослеживались следы деятельности разумных существ. Но их труд причудливо переплетался с архитектором, имя которому природа. Возникало необычайно приятное и двойственное ощущение. Множество искусно спрятанных светильников давали приятный, стоило к нему привыкнуть, свет. Гладкие, пластичные поверхности перетекали одна в другую, создавали ниши, перегородки, впадины и изгибы. В середине помещения находился глубокий водоем, темно синяя вода которого, наверняка имела отношение к морю.
Пока крутил мордой из стороны в сторону, от внимания ускользнул один немаловажный объект — собственно, сам владелец жилища. Насладившись зрелищем, я перевел взгляд на него. На меня в упор, не мигая, смотрел небольшой крокодильчик. С хвостом, полагаю, в нем было от силы метра полтора. Мне хватило ума закрыть пасть и не ляпнуть, что я представлял его немного другим. Например, эдаким четырехметровым монстром.
— Итак, позвольте представиться, — низким голосом произнес Пилон. Похоже наше плачевное положение на нем почти не отразилось. Выглядел конь на зависть хорошо. Черная шкура лоснится, глаза сверкают. Ни я, ни икуб таким приличным видом похвастаться не могли, — Меня зовут Пилон, а это мои друзья — Осирис и Кайорат.
Матахи не пошевелился, все так же смотрел в упор. Дался я ему?
— Ясно. Странная у вас компания. Анушка, куратор и икуб? Похоже. Подобрались один к одному. Неудачник, прохиндей и пропавший малыш.
На счет малыша я понял. Кто из нас прохиндей, а кто неудачник, долго гадать не пришлось.
— Э, милейший, ну, это уж совсем невежливо. Грубить, даже не представившись, — холодно ответил Пилон.
— Да, пожалуйста, — фыркнул матахи, — Тхатсидттхф.
— Быть не может, — неизвестно чему умилился Осирис, — тот самый мудрый карлик? Погоревший на дамочке.
— О, нет, все не так. Я отказываюсь говорить на эту тему.
— Ну, почему же…
— Вы говорили пропавший малыш. Что вы такое знаете обо мне? — влез я в беседу и задал вопрос о так заинтересовавшей меня информации.
Матахи, чье имя плохо держалось в памяти, наконец, моргнул:
— Да. Может, я и живу один, но кое-какие источники у меня есть. И хотя не являюсь членом радуги, есть и связи. А отшельничество мое добровольное, не связано ни с какими сомнительной правдивости заявлениями.
— Хорошо, — перебил Пилон достаточно громко, чтобы мы посмотрели в его сторону, — не станем делать ситуацию напряженнее, чем она есть. Поедим?-
Поднятый вопрос о еде быстро примирил нас. Есть хотелось ужасно, даже трудно поверить, как остро желудок отреагировал на слова о пище. Пилон немного разрядил обстановку и отвлек всех от выяснения отношений, сотворив еды. Но как только прожевали последний кусочек, возникла пауза, заполнить которую было нечем.
— Правда. Единственное, что подвигнет меня помочь вам, — холодно поведал матахи, и вразвалочку направился к озеру. Нырнув, он красиво развернулся, всплыл и неподвижно распластался на поверхности водоема. Над водой торчали лишь немигающие глаза.
— Неплохо, учитывая, что колдовать кое-кто не умеет, — недовольно пробурчал Осирис, но осекся под напряженным взглядом Пилона. Конь нервно дернул ухом, пожевал губу, вновь продемонстрировав внушительные клыки, и нехотя произнес:
— Видите ли, милейший Тхатсидттхф, дело запутанное, но цель проста, -
Какой мастер. Я не мог не восхищаться его красноречием. Говорить ни о чем такими словами, это ж надо уметь! Но матахи дураком себя не считал обоснованно. Он фыркнул, и по воде прошла стайка пузырьков. Пилон снова дернул ухом, выставил вперед копыто и продолжил, — втроем мы случайно пересеклись в одном из миров, и обстоятельства сложились так, что вместе прошли через врата. Затем портал захлопнулся и стал фиолетовым. Вы знаете, что означает сей цвет? Мы застряли. А нам обязательно нужно попасть на более активную ветвь. Дела каждого требуют возвращения.
— Вижу, у Кайората на ухе болтается ключ зеленого. Как этот предмет попал к тебе, малыш?
Я открыл рот, чтобы честно рассказать, но Пилон не дал этого сделать:
— Нет уж. Раз общаемся так, то, правда, на правду. Небольшой шаг дружеского понимания не помешает.
— А кому из нас нужна помощь?
— А кому нужны свежие сплетни?
— Значит правда? Прошел слух, что исчезло ожерелье сна. Вы знаете об этом что-нибудь?
— Единственное известное нам украшение, висит на ухе малыша. Мы спасали талисман ваших барбусов, эту чертову свинью.
— Правда? — Оживился матахи. Явно заинтересовавшись, он начал выспрашивать подробности. Но Пилон твердо стоял на своем. Тхатсидттхф сдался и выдал крошки сведений.
— Слух о пропаже малыша давний. Около трех недель назад его очень активно искали. Ко мне зеленые заявились, расспрашивали. Что немного странно лихорадочно как-то искали. А в радуге слухи ходят разные. Я на отшибе живу, кто там вспоминает, но, тем не менее…, - он осекся и продолжил про врата, — с ними давно что-то не так. Говорят, якобы заговор зреет и кто-то хочет перехватить кусок пирога. Готовит мятеж, а одной из целей является сеть радуги. Твой отец, страж белого посоха куратор Даройрат из клана аметист, тоже как-то замешан. Странные дела. Раньше я как-то не задумывался об этом. Про ожерелье ходили слухи, вроде волкодлаки объявили охоту за сокровищем, что было украдено одним икубом. Он славится своей хитростью, но и неудачливостью тоже. Только про коня ничего не слышал.
Думаю, последнее высказывание матахи оскорбило Пилона, потому что он фыркнул и пробурчал:
— Ничего удивительного. Я чисто работаю. Ну, а если вы не знакомы с моими научными работами, то собственно. Так значит, отец малыша хранитель, страж белого посоха? Хм…надо же. Я лично не знаком, но наслышан. Понимаю твои комплексы, малыш. С таким-то папашей. Но мне не нравится, совсем не нравится. Скажи-ка, милейший, а как давно появились слухи по поводу мятежа и что с вратами? Как их разблокировать, или там, на минуточку открыть проход?
— Об этом и говорю, невозможно. По крайней мере, я вряд ли смогу. Отдыхайте.
— Ммм, а вообще существуют ли здесь какие-нибудь врата, кроме тех, что в пустыне в дне пути от Матуса? — поинтересовался Пилон, переминаясь с ноги на ногу.
Матахи резко хлопнул хвостом, и вода в водоеме шумно заплескалась. Я вздрогнул и как можно демонстративнее занялся чисткой шкуры.
— Да, существуют. И представь себе здесь, на этом острове. Но не врата, а один из тех нестабильных проходов, что могут отправить по назначению, а могут зашвырнуть неведомо куда.
— А что с ним стало? — мне показалось, что я улавливаю в голосе Пилона едва скрываемое нетерпенье.
— Я их запечатал. Очень давно.
— Да? — Разочарование для жеребца оказалось сильным, и он надолго замолчал. Осирис сидел, поджав ноги, и задумчиво чесал свою роскошную гриву. Он только недавно расчесал волосы пальцами и теперь меланхолично уничтожал проделанную работу.
— Никогда не спорил с теми, кто называл меня неудачником, — тихо произнес он и посмотрел на меня, — но они отчасти правы. Мне редко везет. Я оказываюсь не в том месте, не в той компании. Но сейчас, Кайорат, неудачником себя не чувствую, хотя так влип. Знаешь, малыш, у меня давно не возникало чувства, что я не одиночка, не сам по себе. Скажем, нужды особой в этом нет, но… Я давно покинул родной мир, друзей у меня мало. Да и глаза говорят, — он кашлянул.
— А что с глазами?
— Видишь ли, малыш, в моем мире и многих других существует поверье, что люди с разными глазами приносят несчастье окружающим. В моем мире, таких как я стараются пристраивать жить при храмах. Чтобы становились с возрастом жрецами или охранителями. Долго рассказывать. Народ попроще считает, что лучше просто обходить разноглазых стороной, и не пытаться причинять им лишние неудобства. Себе дороже. Потому родные так надеялись на мое будущее в статусе жреца. Хотели себя оградить от беды, вроде как. И потому я расстался с ними и прошлым. Вору плохо иметь любые особенности, это делает его узнаваемым. Потому, видно, и тянется нелепая слава, якобы приношу неудачу любому, кто со мной завяжется надолго.
— Не стоит, Ося, — благодушно влез Пилон, — поверь опыту старика, по сравнению с малышом любой кажется везунчиком. Да и вообще, предрассудки важны тем, кто в них верит. Анушка имеют дурную славу людоедов, убийц и отчаянных пройдох. И что? Кому это мешает? Уж точно не самим анушка. Им подобный хвост добавляет веса и только. У кураторов слава во многих мирах. Миротворцы, дипломаты, мудрецы, сама соль мира, стражи белого посоха. И что? Вспомни про драконов, которые им славу портят, как могут. Тебя малыш убить вон хотели, не из-за них ли? Да, что там далеко ходить, куратор с рыжими полосами! Сами кураторы, несмотря на все достоинства, едва ли не самые суеверные существа в мирах в том, что касается их самих.
Я надулся. В словах Пилона много правды, но на счет рыжих он перебарщивал.
— У бабушки есть рыжие полосы, но ей они не мешали.
— Ага, скажи-ка, не за ней разве закрепилась слава легкомысленной особы? Множество поклонников, вздорный характер, милые странности. Разве не про нее говорили на приемах радуги: "Да, бесподобна. Умна, величественна. Ее род один из древнейших. Но совершенно невозможный характер, ни с чем не хочет считаться, ни с традициями, ни устоями".
Вот интересно, откуда конь знал такое? Придумал? Был свидетелем разговоров? Я почти ничего не знал о радуге, но подозревал, что организация эта обладает массой сведений обо всех и во всех сферах жизни. А раз Пилон в ней состоял, наверняка знал много чего интересного.
— Она совсем не такая. Ну, чуть грубовата иногда. Но и у отца тяжелый характер, — заступился я за бабулю. Кто мое стремление к самостоятельности не расценил как дурь, так это она. Просто прибила при встрече не разбираясь, да и все, — Но, откуда такие сведения о моей семье?!
— Я историк, член радуги, помнишь? Хотя клан аметист достаточно большой, не все в нем принадлежат радуге, состоят на службе. Когда сопоставил факты — твою рыжую шкуру, наивность, манеру попадать в неприятности, то сразу понял, чей отпрыск передо мной. А потом эти оригинальные взгляды на жизнь. Куратор Сийа твоя бабушка. Отец — ее сын. Он прошел испытание и стал вторым подряд стражем из одного и того же клана, больше того — семьи. Подобная преемственность невероятна, так как такое стечение обстоятельств редко случается. Куратор Дайорат стал стражем после своего отца, самого Великого Молчуна. О нем в радуге ходят легенды. Трудно быть достойным таких предков. Знаешь, Ося, малышу действительно тяжело. Я теперь понимаю, как отчаянно он жаждет соответствовать своему семейству и как плохо у него получается.
— Вот уж спасибо, — вырвалось у меня. Приласкал, так приласкал. После характеристики Пилона, наверное, любой почувствует себя везунчиком. Но Осирис обратил на слова коня гораздо меньше внимания, чем тот рассчитывал. Я молча позлорадствовал. Икуб нахмурился и сказал:
— Все эти слова о возможном мятеже, заговоре против радуги. А если, правда? Может ли радуга быть в опасности? Странно, что ты, Пилон не волнуешься.
— Еще чего? Если из-за каждого слуха землю рыть, с ума сойдешь. Я не страж, не ищейка. Подобных заданий никто мне не давал. Да, о каких мерах идет речь, если мы застряли здесь? В мире, из которого неизвестно как вырваться.
— А эта штука на ухе Кайората еще действует? — задумчиво поинтересовался матахи, внимательно слушающий разговор.
Пилон тщательно встряхнулся, по его шкуре прошла мелкая дрожь. Лоснящиеся бока коня быстро вздымались, словно он неизвестно почему разволновался. Фыркнув, и нервно подергивая ухом, Пилон подошел к водоему, наклонился и спросил:
— Появились идеи?
Матахи закрыл глаза и ответил:
— Неустойчивые порталы имеют только один плюс, они совершенно не контролируются радугой. Если нам удастся открыть его, то вы выберетесь отсюда, но куда забросит, не знает никто. В том месте может вовсе не быть ворот, или они тоже будут заблокированы. Но это не мои проблемы. Так что, ради обретения утраченного покоя, я согласен помочь. Хотя, и ваша помощь мне понадобится.
— Мы согласны, — после некоторой, назовем ее театральной, паузы ответил жеребец.
Пока длилось обсуждение деталей предстоящей операции, я думал. Мы были совершенно чужими друг другу существами всего лишь пару недель назад. То, что связало нас, лишь случайность, хотя и нередкая в жизни. Вместе с тем, я радовался этой случайности. Впереди ждала неизвестность. Хотя я молод, неискушен и ничего не понимаю в политике, меня обеспокоила ситуация радуги. Все разговоры о ней почему-то были запрещены в нашем доме и мне почти ничего не известно о том, что же это за мифическое сообщество. Знаю, звучит нелепо, но благодаря Пилону произошло открытие того факта, что отец страж белого посоха. До сих пор, единственные доступные мне сведения заключались в знании, что отец обладает огромным авторитетом и занимает высокую должность. Что он надеется на достойного продолжателя рода. Меня. О, крылатая богиня Мио, глуп или слишком мал? Почему меня держали в неведении все эти годы, почему почти не дали сведений о мирах?
— Может, ты просто делал все наперекор, боролся с окружающими за свои убеждения, а в последнюю очередь прислушивался к словам родителей? Сопротивляться ради сопротивления сомнительная тактика. Не учится, делать все по-своему, как нравится тебе, — Раздался над ухом голос Пилона. Неужели я говорил вслух? Похоже на правду.
— Нам стоит отдохнуть перед путешествием. Неизвестно что ждет впереди, — ответил я.
— Конечно, малыш. Но прежде обговорим. Возможно, наши дороги скоро разойдутся, стоит решить как вести себя дальше.
От его слов, что-то заныло в душе. Так быстро? Конец. Дороги разойдутся и все?
— Кайорат, вода что, прополоскала твои мозги? — рявкнул Пилон. Я собрался силами, сглотнул и прислушался к речи коня.
— Итак, Тхатсидттхф поможет покинуть этот мир и перейти куда-то в другой. Переход совершим совместными усилиями. Мы с Осей дадим энергию, Тхатсидттхф откроет портал с помощью этой энергии и ключа Кайората. Поскольку магия вывороченная, только он и сможет. На той стороне, уж сориентируемся как-нибудь. Не впервой чай, верно?
Мы кивнули. Матахи вылез из водоема и вразвалочку подошел к нам:
— Напоследок, хочу сказать вот что. Если ваше путешествие продолжится, постарайтесь связаться с радугой. Если нужна будет помощь матахи, сошлитесь на меня. Хочется подложить свинью соплеменникам. Они не смогут отказать, родовое единство, понимаешь. И будьте осторожны. Вы не особо мне нравитесь, но враги радуги не нравятся еще больше. Каждый из вас может стать жертвой интриг. Да, и не верьте россказням про историю о моем отшельничестве. Ложь от начала до конца. Теперь, подойдите к водоему. Это и есть портал.
Не сдержавшись, Пилон выругался. Мы подошли к водоему и выстроились в ряд. Я уставился в синюю глубину, она для меня внезапно обрела таинственность и новизну. Тишина нарушалась бормотанием матахи. Звуки речи, отрывистые, рычащие, похожие на низкое и угрожающее шипение, а потом клекот или пронзительный скрип заставляли напряженно вслушиваться. Ухо начало греться. Я заметил, сильно скосив глаза, что ключ сменил цвет. Это не был тот яркий зеленый первого перехода, а скорее мутный грязный оттенок, но и не фиолетовый же! Осирис заулыбался, значит, мы смогли открыть проход. Повизгивание матахи затянулось на одной ноте, а затем он резко замолчал. Водоем никуда не исчез, но внутри него образовалась воронка, подернутая какой-то радужной пленкой. Врата подергивались, пленка становилась то более, то менее прозрачной и по ней шла некрасивая рябь.
— Прыгайте, да поживее! — скомандовал матахи. Я взглянул на него и шагнул за исчезающим в воронке Осирисом. Меня охватил ужас. Совершенно потеряв ориентацию в пространстве, я крутился и вертелся в водовороте темного воздуха. Вспышки света чередовались с абсолютной тьмой, трясло и закручивало так, что желудок сжался в тугой комок. После очередного умопомрачительного кульбита послышался хлопок, которым заложило уши, и я получил мощный пинок под зад. Пролетев несколько метров, шумно плюхнулся в песок, проехался на пузе и, набрав в пасть песка, наконец, остановился. Отплевавшись и откашлявшись, я поднялся на подкашивающихся лапах и разочаровано вздохнул. Похоже, портал переместил нас обратно в пустыню барбусов.
— Ужасно. Просто отвратительно. Но, тем не менее, поздравляю, нам удалось!
Я обернулся. Осыпанный песком, чихая и раздраженно мотая головой, Пилон шел в моем направлении. Тут я сообразил, что стоит яркий солнечный полдень.
— А где Осирис?
Мы встревожено огляделись. Икуб отсутствовал.
— Ну, потеряться в переходе он не мог.
— Тогда где он?
Пилон раздраженно фыркнул. Я расправил крылья и несколько раз хлопнул ими, пытаясь, таким образом, избавится от песка. Добился противоположного эффекта. Поднялась туча песка и окутала плотной удушающей пеленой. Когда мы прокашлялись, на песке осталась лежать сумка Осириса. Точнее, одна из его сумок.
— Твою…малыш, ты хочешь превратить нас в песочных уродов?! — разъяренно проорал Пилон. Я указал лапой на сумку, — Это точно его? — Успокаиваясь, проворчал конь.
Кивнув, я подошел ближе и подцепил ее когтем.
— Как так быстро можно украсть кого-либо?
Конь задумчиво пожевывал губу. Затем опустил голову и долго нюхал песок, вздувая фонтанчики пыли.
— Боюсь, Кайорат, Осирис попал в ловушку. Причем она специально для него подстроена. Вопрос, почему и кому это нужно?
— Поможем ему? — мне казалось, действовать нужно немедленно, поэтому был немало удивлен реакцией Пилона.
— Не знаю. Для того чтобы помощь была своевременной и правильной, следует разобраться, как Ося попал в такую ситуацию. Что это за мир, в котором ставят ловушки у случайных порталов?
— Ты ведь не хочешь бросить его? — как можно суровее спросил я, собираясь жертвовать всем, если Пилон согласится и, страшась этого.
— Дурак ты. Как можно кидаться в огонь, не зная, с чем предстоит бороться? О нас никто не знает, значит, спокойно разведаем обстановку и затем посмотрим, что делать дальше. Подними сумку и поройся в ней.
Я покорно покопался в сумке. Неудобное занятие для неуклюжих лап, но все же я сумел найти совершенно невзрачный кулон на таком же невзрачном шнурке. Пилон отчего-то очень сильно напрягся.
— Надень его на шею, малыш, и спрячь в шерсти на груди.
— Сомневаюсь, что он налезет, — ответил я, покачивая шнурок на когте. Подчеркнуто дружелюбный взгляд Пилона, брошенный вскользь, достаточно быстро убедил меня в обратном. Как не удивительно шнурок оказался значительно длиннее, стоило только попытаться надеть кулон. Спрятав его в шерсти, я выжидающе посмотрел на коня.
— Теперь, запомни. Никому и ни при каких обстоятельствах не показывай и не говори об этой штуке. Ясно?
— А почему?
— Не время для глупых вопросов, просто верь мне. Теперь взлети и посмотри, нет ли рядом городов или любых поселений. Обрати внимание на все, что покажется странным и необычным. Осирис попал в серьезную переделку, и помочь мы ему сможем, только если поведем себя умно.
Пилон резво отбежал подальше и наблюдал, как я взлетаю.