Вообще, я думал со мной случиться какой-нибудь истерический припадок. Слушая Тильду, начал понимать каким должно быть идиотом считал меня Пилон. С каким снисхождением относились все остальные. То ли действительно я так туп, то ли наивность просто не имела границ. Всю жизнь я — сын хранителя посоха (даже не догадывался о истинном значении статуса хранителя), жил рядом с радугой и не имел ни малейшего понятия о том, что происходило прямо перед носом. Зачем и от чего родители оберегали таким странным образом? Почему держали в тепле и уюте неведения? Все, что я знал о мире — сказки, жалкие крохи. Едва столкнулся с реальностью, начал понимать, насколько необразован, как мало знаю о жизни, как наивен…
— Малыш? — встревожено позвала Тильда. Я посмотрел на нее. Кошка отпрянула назад, а потом очень мягко спросила, — что с тобой, сладенький? Неприятно слушать такое? Может, это традиции кураторов? Не только с тобой, а вообще. Чтобы шок взросления испытали там…
— А может, считали меня больным? Ну, умственно отсталым, например? — тихо прошептал я.
— Знаешь, — наконец, произнесла Тильда, — сложно понять, что на уме у того или другого. Может боялись, хотели уберечь от чего-то? Не знаю. Сомневаешься в их любви?
— Я чувствую себя идиотом.
— Малыш, ты умный. Искренний, добрый. Настолько совестливый, что даже Пилона достал. А он тот еще циник. Ну, не повезло тебе с воспитателями. Хотя, мы ведь не знаем причин их поведения. Вернешься к родителям, задашь вопросы.
— Говоришь умный? — ее слова льстили истерзанному самолюбию. Тильда зевнула и устроилась удобнее, намереваясь продолжать рассказ.
— Конечно. Учитывая, что ты ничего не знаешь, буквально ловишь на лету. Я бы сказала у тебя отличные, хотя и неразвитые задатки. Если не будешь хлопать ушами, вырастешь великим куратором.
А вот тут я не поверил. Видимо сомнения слишком явно отражались на морде, потому что Тильда заерзала, отводя взгляд.
— Ладно. Поздно плакать. Теперь что выросло, то выросло, — мрачно сказал я. В конце концов, выжил же. Хотя мог умереть уже, по крайней мере, трижды, — продолжай. Чего я еще не знаю?
— О том, что расскажу сейчас, действительно знают немногие. Но будем честны, в наших мирах любые сведения можно купить. Хотя сомневаюсь, так как это один из секретов кошек, а их сведения стоят баснословных денег. У всех свои скелеты в шкафу, — Я фыркнул. Опять она со своими странными словечками. Кошка на фырканье внимания не обратила и продолжила:
— Теперь следует вернуться немного назад, обратиться к истории. В период развития цивилизации кураторов, еще до открытия источника, большая группа существ откололась от основной общины и образовала собственную. Так как кураторы живут намного дольше большинства существ, они и остальное делают основательно и надолго. Почему произошел первичный раскол в племени, к сожалению, не знают даже кошки. Думаю, ничего особенного. Кураторы испытывают эмоции, значит, способны гневаться, злится, идти на конфликты. Они испытывают жизненную потребность в тесном эмоциональном контакте с сородичами, поэтому склонны к проживанию семейными общинами. Кураторы очень редко живут в одиночестве. Подобное проживание их тяготит, вызывает душевные и физические страдания, вплоть до помешательства. Кураторам необходимо поддерживать родственные связи, но если такой возможности нет, переносят свою заботу, потребность любить и сопереживать на других. Именно поэтому у них репутация миротворцев, созидателей и творцов. Если куратора отправляют на работу в какой-либо из миров, он, скорее всего, потащит с собой семью и родственников. Семейственность, преемственность, тесные эмоциональные связи, забота и ответственность каждого сородича внутри семьи — база, на которой держатся роды кураторов. Это себя отчасти оправдало. Они, как и все бывают нервными и злобными, но по сути своей не агрессивны. У большинства и завоевывать нет потребности. По крайней мере, у потомков основного рода. Как понимаешь, сладенький, прямо так, как я расписываю, не бывает. Воспитание детенышей играет большую роль в том, какими они станут членами сообщества, повзрослев. И, как и в любом нормальном сообществе, сто процентов не могут укладываться в одну идеальную схему. Рождались разные детеныши. Некоторых, годами устоявшийся, нерушимый порядок жизни не устраивал. Они всячески пытались его изменить. Если старшим действия казались слишком агрессивными, выходившими за допустимые рамки, они таких кураторов объявляли отступниками и изгоняли. Из семьи и из памяти рода. Вычеркивали. Был сородич — нет сородича.
— Понял, — не выдержал я.
— Хорошо. Значит, понял и кто такие отступники.
— Минуточку, — встрял я, — не так давно мы говорили о драконе отступнике. Ни слова о кураторах отступниках не прозвучало.
— Я перехожу к этому, — несколько раздраженно заявила Тильда, — но ты все время меня перебиваешь. Влияние Пилона, что ли сказывается? Так вот. Отступники изгои. Как их воспринимает ваше общество. Драконы совсем другое сообщество. Их можно называть группой изгоев, одиночек, отрицающих общественные нормы, моральные устои и политику других сообществ. У них собственные понятия о правилах сосуществования, они достаточно прижимисты. Что есть, то есть. Это как кодекс воров. Его жестко придерживаются воры, но для других он покажется аморальным, или вовсе пустым звуком. Другими словами, драконы живут по собственным законам. Они гораздо агрессивнее, но и активнее кураторов. Более холодны эмоционально, зато имеют возможность свободно и надолго путешествовать в самые далекие уголки, в любые миры. Потому что одиночки. Драконы антиподы кураторов. В них заложены качества, которых недостает кураторам и вместе с тем отсутствуют лучшие черты тех. Вот так. До этого я обмолвилась, что когда-то род кураторов раскололся на два. Именно — на кураторов и драконов. Не все кураторы знают об этом, и не все знающие верят. Тем не менее, это факт. Отношения между дальними родственниками весьма натянуты, практически враждебны. Драконы ненавидят кураторов за косность, излишнюю педантичность, за отношение к себе. За нехорошие слухи, распускаемые радугой и так далее. А кураторы с неприязнью относятся к якобы развращающим молодежь драконам, и всячески открещиваются от сомнительного родства. Не любят их пиратские наклонности, лень и непоследовательность, привычки привирать и не держать обещания. Да, у драконов и кураторов мало общего. Но гораздо больше, чем они признают. Думаю, сейчас кто-то намеренно стравливает между собой роды. Хотя есть другие варианты.
— А отступники, какова тогда их роль?
— Какова, — проворчала Тильда. Она поднялась и с наслаждением потянулась, — обыкновенна. Их выгнали. Они больше не члены сообщества, не принадлежат роду, у них нет семьи. Одиночки. Большинство примыкает к драконом. У тех такого понятия как изгнание нет. В этом они получше вас. Если дракон переборщит, его пнут под зад. И карательные меры закончатся. Никто не помешает ему общаться с семьей. Просто драконы независимы. Им легче начать заново. Представь, какое потрясение испытывают кураторы, которых просто вычеркивают из жизни сообщества.
— Много таких отступников? — спросил я, тоже поднимаясь с песка. Быть изгнанным. Даже не подозревал, что мои родичи могут оказаться настолько жестокими.
— Не знаю. Но надо сильно насолить совету, чтобы получить такой статус. Ну, вот теперь ты знаешь.
— Тильда, а я не мог невольно превратиться в отступника?
Кошка замерла, раздумывая. Дернула хвостом. Туда-сюда.
— Понятия не имею. Давай сначала сложим кусочки головоломки. А потом, малыш, лучше беспокойся о другом. Ведь явно во что-то вляпался. Да и дракон неспроста появился, — она подняла хвост трубой и нетерпеливо помялась на месте, — Пора возвращаться. Ты расскажешь?
— Не знаю, — я аккуратно раскрыл крылья, снова сложил. Что-то растерялся. Хорошо Тильда не собиралась допрашивать с пристрастием. Не ответил и ладно. Мы медленно отправились обратно к стоянке. Думаю, Пилон извелся ожидаючи нас.
— Тильда, а что про отца говорила?
— Что говорила?
— Что еще что-то расскажешь.
— Малыш, — кошка остановилась, — мне кажется, пока достаточно с тебя. И так пришибленным выглядишь.
— Да, чувствую себя тоже не очень. Но если начала договаривай. И вот еще, чем ближе куратор к источнику, тем сильнее? Драконы могут пользоваться источником? И как в теорию укладываюсь я? Ведь отродясь не видел никакого источника, тем более не питался от него, как ты выражаешься. Значит, шкура задубела?
Тильда дернула хвостом в сторону и продолжила движение:
— Говорю же, слишком много всего сразу, — подытожила она, — ты начал валить все в кучу. Конечно, источник оказывает воздействие на кураторов, но и наоборот, что также верно. Кстати, столп влияет на мир в целом. Поэтому местные взрослые кураторы часто сильнее, крупнее сородичей, живущих в других мирах. Детенышей к источнику могут и не допускать, из каких-то соображений. Это остается тайной. Но я уверена, часть ваших праздников как-то связана со столпом. Взрослые кураторы периодически должны получать доступ к источнику. А что касается драконов, не знаю, имел ли хоть один дракон возможность прикоснуться к нему, и что из этого вышло. Кайорат, шкура не успела затвердеть, потому что ты еще очень молод. Теперь, об отце. Он страж посоха и потому имеет достаточно сил для защиты от недругов.
— Тем не менее, кто-то попытался его убить.
— Пытаться и убить — ощутимая разница, — философски отметила Тильда, — может, на сегодня остановим поиск истины? Сделай перерыв.
— Там что-то летает, — сказал я, заметив, как над горами кружит маленькая точка. Тильда присела на задние лапы, а потом стрелой помчалась к стоянке. Я побежал следом. Нас встретили обеспокоенные взгляды Пилона и Осириса.
— Похоже, гости, — заметил конь.
— В кучу собираемся. Он прилетит сюда. Будет искать следы.
— А что происходит? — спросил я.
— Потом, все потом, — отрезал Пилон, — становись в центр и постарайся думать о песке, дюнах. Представь, что ты ящерица. И никаких вопросов. Все потом.
Я сел, постаравшись занять минимум места. Глупая затея. Осирис стал рядом, прижавшись теплой спиной к боку, а Тильда устроилась с другой стороны. Пилон фыркал, всхрапывал, топтался на месте и издавал нечленораздельные звуки. Свет вокруг стал меркнуть. Что-то похожее на пленку окутало нас липким слоем тишины. Пространство наливалось мутной темнотой, дышать было трудно. Я чувствовал легкую панику, но честно пытался думать только о песке. Ощущения превратились в противные. Какое-то время молча боролся с дурнотой, паникой и мыслями. А потом стало очень-очень холодно и темно. Зато я перестал думать вообще о чем-либо. Непроницаемая тьма, выдавленный из легких воздух, давящая тишина, казалось, тянутся бесконечно. "Ящерица-ящерица. Я ящерица", — зажмурившись, прошептал я, — "Большие и смелые не бояться темноты и неизвестности. Это иллюзия, ничего больше". Рядом кто-то сдавленно засмеялся. Похоже, Осирис. Негодяй!
Давление стало постепенно уменьшаться, а темнота рассеиваться. Почувствовав сквозь прикрытые веки свет, я осторожно открыл глаза. Вокруг ничего не изменилось.
— И что это было? — в горле пересохло, словно наелся горелых веток.
— Дракон. Видимо, тот самый, который напустил кикмару на город, — ответил Пилон встряхиваясь. По его гладкой шкуре волнами прошла дрожь. Задумчиво пожевав губу, жеребец спросил:
— Что интересует, почему он полетел именно сюда?
— Может, что-то почуял?
— Что Тильда? Мы не использовали магию. У нас нет светящихся амулетов. Ожерелье почувствовать просто невозможно. Даже сильному магу. Следов на песке остаться не могло, ночью поднялся сильный ветер.
— А остатки заклятия сна? Не мог учуять? Ожерелье пропало, иначе он нашел бы его на развалинах. Наверное, решил порыскать по окрестностям, поискать порталы, в надежде нагнать похитителей.
— Каких похитителей?
— Нас, малыш. Этого не хватало. Теперь неизвестный дракон охотится на нас?
— Возможно, ищет не нас. Вряд ли остались живые свидетели. Кто вспомнит о магах в городе магов?
— А что, мелкие кураторы частые гости в городе, Тильда? — мрачно уточнил Пилон.
Я нервно дергался. Горло саднило, легкие горели. Что за напасть? Заклинание полога так подействовало что ли? Последствия? Я кашлянул.
— Малыш, у тебя опять аллергический приступ? — деликатно спросил Пилон. Значит, сейчас отхвачу.
— Ты придушил меня своим пологом, дышать нечем, — прохрипел я, снова закашлявшись.
— Эгей, погодите, у малыша дым из ноздрей идет. Из пасти тоже, — восторженно отметил почему-то развеселившийся Осирис.
— И почему у тебя идет дым? — поинтересовался Пилон, словно делалось это назло ему. Я молча давился кашлем. Долго не продержался, открыл пасть, и из нее вылетела струя пламени. Тильда, Пилон и Осирис дружно отскочили в разные стороны. Я гордо посмотрел на спекшийся песок.
— Что это было? — спросил конь.
В ответ я выпустил струю дыма через ноздри и повернулся, но жеребец бодро отбежал на некоторое расстояние:
— Малыш, не отвечай, если не испытываешь уверенности, что не вылетит пламя. Не хочется вонять подпаленной шерстью.
— Может, он перенервничал? — предположила Тильда, вытягивая шею, чтобы рассмотреть полупрозрачную дымящуюся массу, в которую превратился песок.
— Он и раньше нервничал, но такого не случалось, — резонно отметил Пилон. Я походил, пару раз пыхнул огнем, снова закашлялся. Раньше после долгих потуг получалось выпустить лишь жалкую струйку огня. Немного пугало. Теперь я вообще не прилагал никаких усилий. Но контролировать процесс пока не получалось.
— Ладно, — подвел итог конь, — малыш сиди молча. Старайся пасть без нужды не открывать. Позже разберемся, что к чему. Сейчас нужно определиться с дальнейшими планами. Тильда, так кто отступник, и какого дивола ему нужно ожерелье?
Кошка подошла ближе, с опаской поглядывая в мою сторону.
— Я могу попросить об услуге?
— Валяй, — нетерпеливо произнес Пилон, — меня условия уже раздражают.
— Пусть малыш просто повернется спиной. Без обид, Кайорат. Ты существо непредсказуемое, норовишь задать вопрос, как только он придет в голову. Боюсь, не успеем отбежать в следующий раз.
— А в твоих словах есть смысл, — задумчиво согласился конь, — Кайорат, садись ближе, но повернись спиной.
Я чувствовал себя оскорбленным. В горле запершило, и в сторону пустыни вылетела очередная струя пламени.
— Вот, о чем и говорю. Пока не разберемся с этим милым явлением, ты должен подумать о нас, сладенький. Не хочу превращаться в факел неожиданно для самой себя.
Вздохнув, мне решительно не нравилось происходящее, я подошел ближе и сел спиной, всячески демонстрируя обиду.
— Он напоминает мне вигвам, — тихо произнес Осирис, — большой шалаш, обтянутый кожей. С дыркой наверху, из которой идет дым.
Я тихо рыкнул.
— Хватит уже! Давайте серьезнее, — рявкнул Пилон.
— Дракон хочет ожерелье, чтобы попасть в радугу. Предполагаю — мстить. Поперли его оттуда. Кому собирался мстить предстоит выяснить. Вообще, серьезный противник. Подозрительно много знает. Нюх прям собачий. Не нравится мне это, — сказала Тильда.
— Что имеем? — задумчиво спросил конь, — Дракона. Ожерелье сна. С ним ясно уже. Вышедшие из строя порталы радуги. Покушение на куратора — стража посоха. Возможное покушение на его сына, непонятно зачем. Кайорат, у вас точно нет страшных семейных секретов?
— Нет, — буркнул я, выпуская из носа симпатичные колечки дыма, — и с чего взял, что на меня покушались? Сам ушел из дома и попал в беду.
— Ой, ли, — Пилон чем-то громко зачавкал, — смотри, тебя родители любят, но держат в полном неведении относительно реальности. Кстати, у тебя друзья были?
— Да, — я даже не возмутился, — сестра двоюродная, и еще.
— И никто не просвещал?
— Мы говорили. Я думал, достаточно много знаю, до нынешнего момента.
— Ага. Следовательно, либо друзья такие же незнайки, либо вешали на твои уши лапшу. Так вот, родители детеныша, который понятия не имеет о настоящей жизни, просто не позволят ему свалить, куда захочет. У твоего отца огромные связи. Плюс — он страж, может проникнуть в любой мир или легко найти кого угодно с помощью радуги. Наверняка знали, где ты находишься. Просто позволили перебеситься спокойно.
— Не получается, — мрачно заметил я, — в таком случае, они должны знать, что мир феков безопасен. А меня местные жители хотели убить. Посадили на цепь в башне. Отец как-то узнал и прислал зеленого человечка. Он спас меня, выпроводив в мир волкодлаков. Где мы и встретились, если помнишь. Зачем такие сложности?
— Да нет никаких сложностей, — чавканье продолжалось, и желудок издал жалобный стон, — Значит, мир был безопасен. Ты кого-то съел, нечаянно затоптал насмерть?
— Ничего подобного, — возмутился я, — сначала все шло хорошо, но потом почему-то они посчитали меня чудовищем.
— Бывает. И все же, уверен, тебе ничего не грозило. Отец решил проучить и все. А вот почему потом пошло не так? Никто не встретил, порталы закрылись. Подозрительно. Один к одному. Может, просто помешал чьим-то планам, или кто-то планировал тебя прикончить, пусть и чужими руками. Но тут ты познакомился с нами, и все запуталось. Оказалось, что рядом кусок другой головоломки — эпопея с ожерельем.
— Так хочешь, чтобы планировалось мое убийство? — жалобно спросил я, — Откуда такая настойчивость в выборе жертвы?
Пилон что-то неразборчиво ответил, поперхнулся и замолчал.
— Дело в радуге, тебе и в твоем отце. Иначе к чему покушение на него? Быть может убийство сына стража один из вариантов добраться до отца и причинить ему страдания, — предположила Тильда.
— Или проще, — решил внести свою лепту Осирис, — отец Кайората хранит секрет, который все объясняет. Нам нужно добраться до радуги и рассказать о подозрениях. Заодно вернем малыша родителям и уладим дела.
— Я не вещь, чтобы меня возвращать, — возмутился я, — имею мнение, знаешь ли. Нет никакого заговора и это простое стечение обстоятельств. Дракон хочет кому-то мстить и заказывает ожерелье. Меня хотят убить феки, но папа узнает об этом и посылает помощь. А все остальное — сломанные ворота, наша встреча — чистая случайность. Ну, повезло. Вместе предотвратили заговор. Я вернусь к родителям, ненадолго…и все такое. Не валите в кучу.
— А как с покушением на отца? — поинтересовался Осирис.
— Тильда говорила, кураторы состоят между собой в сложных отношениях. Политика. Заказал кто-то.
— За такое вылетишь из радуги быстрее чиха, — сухо констатировал Пилон, — не думаю, что кураторы пойдут на подобное преступление. А потом жизнь стража священна. От него, в том числе зависит существование радуги.
— Кому выгодно испортить работу врат? — спросил Осирис, — не вижу в этом смысла. Наши рассуждения ни к чему не приводят пока что.
— Да, мир покинуть неизвестно когда и как. Врата заблокированы, — вздохнул икуб.
— А как сюда попал дракон? — спросил я. За спиной воцарилась мертвая тишина.