— Так, — произнес Пилон. У меня возникло подозрение, что я страшно его раздражаю. Кто виноват, что именно из моей пасти вылетают самые провокационные вопросы? Конь, тем временем, продолжал, — Отсюда надо сваливать. Мы могли обмануть летящего мимо дракона. Но если он решит вернуться и внимательно проверить местность, мигом нас вычислит, увы. Поэтому на месте оставаться нельзя. Будем легкой добычей.
Я вздохнул, поднялся на лапы и поплелся чуть в стороне, чтобы случайно никого не опалить. Тихонько спросил:
— А мы не можем принять бой? Нас ведь много, магов. Может, завалили бы дракона и все дела?
Пилон повернул голову в мою сторону:
— Малыш, самый умный что ли? Мы дураки, а ты гений.
Я обиженно отвернулся и замолчал. Какое-то время мы бесцельно брели по пустыне. Наконец, Тильда не выдержала и поинтересовалась:
— Великий, куда нас ведешь? Предлагаешь, так и таскаться по пустыне? Лучший выход, по-твоему?
Пилон речи кошки упорно игнорировал. Вышагивая по песку, гордо глядел вдаль. Но спустя какое-то время, все же огрызнулся:
— Ладно. Что предлагаете? Лучше идти куда-то, чем сидеть и ждать дракона.
— Но ведь малыш задал правильный вопрос, — Осирис единственный выглядел абсолютно счастливым. Свобода. Я его понимал, — а вдруг врата заработали? Может, вернемся в город? Тильда, есть еще врата в этом мире? Стихийные, какие угодно? Главное, удрать из ловушки. Сейчас, куда бы не шли, остаемся уязвимыми. Ведь дракон знает о нас, волкодлаки, мог выжить кто-то из команды Фифнира. Опасность уже в том, что спрятаться негде. В пустыне нас легко найти. Если есть какие-то способы попасть в другой мир, нужно пользоваться.
— О чем я и говорю, — подтвердила Тильда. Ей приходилось тяжелее всех. Лапы проваливались в песок, теплая шкурка обеспечила постоянный перегрев. Кошка устало брела, высунув язычок. Пилон, с упорством достойным лучшего применения, шел мелкой трусцой, а мы дружной вереницей плелись следом.
Солнце стояло в зените. Жарило немилосердно.
Я легко переносил жару, хотя пить хотел, и сильно першило в горле. Несколько дней назад, когда мы попали сюда впервые и тащились по пустыне, было куда хуже. А сейчас, почему-то, вдобавок к открывшейся способности плеваться огнем, усилилась линька. Из-за нее я постоянно и чесался, а блохи, на которых грешил последние недели, оказались не при чем. Шерстка давно потихоньку сменялась чешуей в положенных местах. Процесс нудный и непонятный, то начинается усиленная линька, то долгие месяцы ничего не происходит. Последний раз я линял еще до ссоры с отцом. Когда-нибудь на шкуре останутся лишь две полосы меха по бокам и на морде, все остальное покроет прочная аметистовая броня. Сейчас, мягко переливающимся на солнце хитином, закрыта часть лап, пятна на груди и вокруг глаз. Еще проступила полоса от макушки до хвоста, по позвоночнику и вокруг гребня. Не очень красиво смотрится, но еще расти и расти.
Хвост у кураторов с рождения покрыт чешуей, это второй из родовых признаков. Первый — крылья. Молодые долго остаются почти полностью пушистыми. Потом наступает первая линька и становится понятно, к какому роду относится щенок. С взрослением проступают все новые признаки и вот он — куратор. Таким, каким его видят в иных мирах — величественным и прекрасным существом.
Я вдруг поверил, что драконы могут быть нашими родственниками. Детенышей их никто никогда не видел, а взрослых кураторов часто путают с драконами как раз из-за чешуи. Внешне то очень похожи. После рассказа Тильды все стало понятнее. Можно не верить кошке, но чем дальше, тем меньше я почему-то верил именно своим сородичам.
— В город нельзя. Дракон, если вернется, в первую очередь станет искать там. Если не он, то волкодлаки, — тяжело дыша, произнесла Тильда и остановилась, — я сейчас сдохну. Кошки не приспособлены для блуждания по пустыням.
— Какие мы нежные, — проворчал Пилон и тоже остановился, — я думал. Пока вы ныли. Встречи с врагами искать не будем. Хотя среди нас есть герои, — он посмотрел в мою сторону, но я насупился, — лучший способ выиграть — избежать лишних драк. Как магических, так и любых других. Из-за того, что нас легко выследить, я не использую магию и вам не советую. Придется потерпеть жару и голод. В город возвращаемся, в крайнем случае. По пустыне долго не походишь, факт. Врата надо проверить. Они могли заработать. Если удастся узнать, как дракон сюда попал не от него лично, славно. Ускользнем. А дальше, путь к радуге. Ты этот мир, Тильда, знаешь лучше всех. Куда податься?
Матильда села и устало посмотрела на нас. Бока ее ходили ходуном.
— Городов здесь мало. Аборигены не имеют развитых технологий или знаний, мы для них чудища из преданий. Из вариантов, — кошка немного подумала, — стоит попробовать добраться до подводного города. Тоннель проходит под горами и идет под пустыней. Прямо в нем существует спуск под воду. Если тоннель не засыпало, конечно. Идти придется долго, но по пустыне хуже. Возможно, дракон тоже решит полететь в Фамелькад. Проверить врата в городе… я могу это сделать. Но придется возвращаться к подножью гор и там дожидаться темноты. И как ни смотри, там безопаснее, чем в пустыне.
— Хорошо, — согласился Пилон, — Встали и пошли. Да, малыш, старайся пока, приручай пыхалку. Если ты подпалишь лес…
Я снова обиделся, но виду не подал. Тихо поплелся за жеребцом. Осирис наклонился и взял Тильду на руки. Видно, их взаимная неприязнь под палящим солнцем слегка притупилась. Хотя скорее, Осирис просто добр и незлопамятен, чего не скажешь о других. Через какое-то время уже ни о чем кроме еды я думать не мог. В животе урчало, бурчало. Но Пилон не собирался останавливаться, держал бодрый темп трусцой и не оставлял выбора. Смирившись, я шагал, грустно смотря по сторонам. Нескончаемыми застывшими волнами тянулись барханы. Если приглядеться, становилось заметно — песок под солнечными лучами приобретает разные оттенки. Вроде желтоватый, но и золотистый, и бледно желтый, почти белый и даже чуть с розовинкой. И небо светлое, словно стеклянное настолько прозрачно. Перед глазами все переливается, струится, дрожит, как будто воздух превратился в воду. Много солнца, слишком.
Несколько часов такой прогулки и начали мерещиться странные картинки. Я дважды заставил понервничать всех, сообщая о том, что видел впереди. Пилон дрожащим голосом попросил не орать, но сдержанно пояснил, что увиденное — миражи. Картинки, рожденные то ли моим воображением, то ли какими-то сложными природными процессами. Поэтому, когда я увидел нечто лежащее немного в стороне, решил — снова видение. Однако чем ближе мы подходили, тем крупнее становился мираж. И тем больше я сомневался в реальности сего объекта, так как больше его никто в упор не замечал. Пусть у меня зрение лучше, но на таком расстоянии темную кучу на песочке разглядеть мог и Осирис.
— Там что-то лежит, — робко заметил я.
— Где? — даже не обернувшись, поинтересовался Пилон.
— На песочке, правее. Очень похоже на труп.
Осирис и Пилон повернули в указанную сторону. Я топал следом, волоча хвост по раскаленному песку. Пилон выглядел бодрым, разве что перешел с трусцы на шаг, а вот икуб вяло переставлял ноги. Лицо и спина его покраснели. Осирис носил мало одежды, одну юбку до колен да свои амулеты и открытые части тела обгорели под солнцем. Почему Осириса до сих пор не хватил солнечный удар, не знаю. У существ подобных ему характерная особенность — плохая переносимость больших температур. Хотя, может он напротив, родом из пустыни, кто знает? Запрет Пилона не позволял воплотить даже простенькой тряпочки, накинуть на голову. Я подумал, что к вечеру икуб едва ли сможет шевелиться. Тильда висела на его руках подобно меховой накидке, высунув язык и часто дыша.
Когда мы подошли к телу немного ближе, я почувствовал знакомую щекотку в носу. Только вот все осложнялось фактом, что при чихе из пасти вылетали струи пламени.
— Волкодлак? — спросил у кого-то Пилон. Осирис склонился над телом.
— А жив, — констатировал он, резво отступая назад. Я подошел посмотреть. Волкодлак приоткрыл маленькие янтарные глазки и прошептал низким голосом:
— Стервятники.
— Ничего себе, — удивился Пилон, — полумертв, но обзывается. Ты как сюда попал?
— Меня вынес прогуляться дракон.
Я чихнул, и над их головами пролетела струя пламени. Волкодлак утомленно закрыл глаза:
— Убивайте. Устал.
Пилон покосился в мою сторону с неодобрением, и повернулся к волкодлаку.
— Ты погоди. Нам делить уже нечего. Все пострадали от землетрясения. Расскажи, что произошло? Ты ведь был не один?
— Все болит, — грустно прохрипел волкодлак, — Дракон убил родичей. Был бы я здоров, нашел и отомстил. Проклятье на наши головы из-за вашего разноглазого. Ожерелье украли. Братьев убил дракон, Фифнир предал.
— Не только тебя предали, — перебил конь, — поточнее. Что хотел узнать дракон?
— Отвали, а? — Огрызнулся волкодлак, — дай помереть спокойно.
— Что болит? Шевелиться можешь? — Поинтересовался икуб.
— Все. А двигаться не пробовал, только очнулся, — прорычал перевертыш. Осирис не испугался и уточнил:
— Так попробуй. Долго помираешь, похоже. Может и выкарабкаешься.
Я чихнул.
— О…у малыша же аллергия на волков, — простонала Тильда, — теперь чихать будет.
Я чихнул в подтверждение. Глаза начинали слезиться, в носу засвербело сильнее.
— С перебитой хребтиной можно долго протянуть, мучаясь, — обратил на себя внимание волкодлак. Издал жуткий вопль и сел.
— А крепкие вы твари, — снова удивился Пилон, — тебя как об землю хряпнули и хоть бы хны.
— Нет, ни хоть бы, — кривясь, проворчал лохматый зверь, — просто у него запала не хватило. Разметал всех. Развлекался, подкидывал, у некоторых конечности отрывал. Злился, что ожерелье не у нас. Да только теперь неизвестно, где. Дракон и вас ищет, — продолжал грустный рассказ он, — малой наш с вами в городе столкнулся. А дракон потом его заставлял сказать, все что бедняга знал. Еще из выживших кто-то рассказал, что якобы видел, как из города улетал мелкий куратор, когда началось землетрясение. Я то сам только разноглазого и видел. Спер нашу реликвию. И для кого? Для убийцы.
— Хватит, — успокаивающе произнес Пилон, — можно подумать, что волкодлаки мирное и трудолюбивое племя.
— Я ничего про тебя не говорю, между прочим, — огрызнулся волкодлак, — да только мы чужое не воруем. Живем себе. А некоторым неймется. Недаром ваше племя не за что уважать. Так и норовите схватить, что плохо лежит.
— У него лапа, — тихо произнес я, отвернулся и оглушительно чихнул. Над песком пролетела оранжевая струя пламени.
— Точно, — Осирис аккуратно щупал ногу волкодлака.
— Только нога?
— Может ушиб еще, но не смертельно. Хотя идти не сможет, и закрепить лубок к ноге нечем. И лубка нет. Если только взять злодея с собой.
— Нет! — хором произнесли Пилон и волкодлак.
— Какие мы гордые, — Тильда села напротив перевертыша, — видишь, мы разные. Причин достаточно. Но общий враг объединяет не хуже дружбы. Мы поможем тебе, ты нам. Повод призвать убийцу к ответу есть не только у тебя. Возможно, поможем вернуть и ожерелье сна. Конечно, ты волен спокойно умереть от жажды или попытаться доползти куда-нибудь. Но…тогда никому не отомстишь. Слишком призрачны шансы. Разве твои товарищи достойны такой памяти? А их души не будут просить об отмщении?
— Я тебя знаю, — прорычал волкодлак, — работаешь на Фифнира. Ни одно слово доверия не стоит. Отвали, ведьма, — взвыв, перевертыш резко оттолкнул сидевшего напротив него Осириса. Пролетев расстояние от волкодлака до Пилона, икуб шлепнулся на песок.
— Скотина, — возмущенно пробормотал он, потирая ушибленные места, — я же помочь пытаюсь. У тебя лапа сломана.
— Надо предупреждать, — чуть мягче ответил перевертыш, но свирепого выражения на морде не сменил. Икуб кряхтя, поднялся с песка и направился обратно к волкодлаку.
— Мы тебя бросим. Тащить некому, — произнес Пилон, стоящий в стороне, — так что торчи в одиночестве, раз хочешь.
— Нет, не бросим, — встрял я, отвернувшись ненадолго, чтобы чихнуть, — никого не бросим. Раз нашли, дотащим до города. А там пусть решает. Я не хочу, чтобы и этот труп был на нашей совести.
— И кто его потащит? — ехидно поинтересовался конь, гарцуя на месте. Ему явно не терпелось пойти дальше.
— Ты и потащишь, — хмуро сказал Осирис, — я несу кошку, да и не подниму такую тушу. Малыш загнется, чихая, если слишком приблизится к перевертышу. Остаешься ты.
— Ни за что.
— Близко к этой скотине не подойду, — прорычал перевертыш, — что прицепились? Лежал себе. Нет, докопались.
— Хорохорься, — спокойно ответил Осирис, — только куда ты сможешь дойти? До города далеко. Был бы здоров, может, добрел. А с ногой такой, как? Только ползти можешь. Хочешь — ползи, но глупо это. Мы ведь дружбу не покупаем, не ставим условий.
— То и подозрительно, — огрызнулся перевертыш с досадой.
— Нам пора уходить. Решай, — закончил Осирис. Пилон фыркнул и нервно задергал ухом. Переступая на месте, выразительно смотрел в мою сторону.
— Мы вернем ожерелье сна, если поможешь кое в чем. Знаем, где оно, — сказал я, — и как вы попали сюда? Как дракон попал в этот мир?
Волкодлак оскалился в подобии усмешки:
— Так вот оно что. Вы в ловушке?
— Не обольщайся, — сухо отрезал Осирис, — дело за тем, как быстро мы найдем ответы. С тобой или без тебя.
— Значит ожерелье у вас? — прищурившись, прорычал волкодлак.
— С чего взял? — немного растерялся я.
— Глупо, — волкодлак оскалился, — а нас считают тупыми. Какой идиот рискнет оставить такой артефакт, если собирается линять.
— Ладно, что это меняет? Ты его не найдешь, — сказал Осирис. Увидев ухмылку на волосатой морде перевертыша, он с досадой добавил, — и чего мы с тобой возимся то? Сам себе поражаюсь. Пойдемте.
— Хорошо, — неожиданно согласился волкодлак, — все-таки нужно рассказать, что случилось с остальными. Похоже, я единственный кто уцелел.
— Только учти, — сказал я. Отвернулся, чихнул и продолжил, — никаких подстав не потерпим. Захочешь уйти, когда доберемся до горы, уйдешь. Отдать ожерелье не обещаю, пока что. Мы должны разобраться в том, что происходит, а ожерелью безопаснее побыть у нас. Честная сделка. Ничего не предлагаем, не просим, только не забывай, что трое из нас сильные маги.
— Да понял я. Только не жди, что буду послушным и дружелюбным. Мы враги. Просто перемирие.
— Это серьезная ошибка малыш, — нарочито громко высказался Пилон, — но из-за того, что по странному совпадению твои решения приносят удачу, я соглашусь на подобное сомнительное мероприятие. Только из-за этого.
Волкодлак застонал и с трудом встал, опираясь передней лапой на несчастного Осириса. Тот шипел от боли, но терпел, когда огромная волосатая лапища сжимала его обгоревшие плечи. Так они сделали несколько шагов к Пилону. Жеребец оскалился. Я невольно сравнил длину его клыков с рукой фека. Пожалуй, с ладонь, если мерить от кончиков пальцев до запястья. Хорошо еще ни разу не приходилось видеть эти зубы в действии. Хотя, что считать действием. Обед тоже своего рода демонстрация. Почувствовав, как на загривке поднимается гребень, я поспешно переключился на другие мысли, не дающие покоя. Осирис согнулся под тяжестью перевертыша и едва стоял на ногах. Волкодлак был крупным, головы на две выше икуба и гораздо мощнее. Даже безвольно висящая задняя лапа ненамного ослабляла его физически. К тому же передние конечности у волкодлаков значительно длиннее рук икубов и феков, поэтому перевертыш мог опираться о землю. Я шагнул навстречу, но Пилон злобно фыркнул:
— Не лезь. Забыл о насморке? — И угрюмо подошел сам. Настоящая уступка со стороны гордеца. Чего стоило дать залезть на себя ненавидящему его существу, знал лишь сам Пилон. Может, выражение лица Осириса заставило смягчиться? Как бы там ни было, конь склонился, опустившись на колени и злобно заржав, легко поднял волкодлака.
— Не мог бы ты не цепляться так за меня? — язвительно произнес он. Затем, всхрапывая, медленно прошел немного, остановился и замотал головой: — Отцепись, скотина, не упадешь! — уже прорычал, нервно скалясь.
Волкодлак храбрился, ему не нравилось сидеть на спине здоровенного коня. Думаю, он знал об анушках мало, но помнил главное. Сходство с животными у них чисто символическое, начиная с размеров, совсем не травоядных зубов, магических способностей и заканчивая собственно особенностями меню. Спутать можно, но ошибка стоит дорого. Почему-то до сих пор никто из тех, кого мы встречали на пути, не пожелал связываться с Пилоном. Даже когда находились на территории волкодлаков, и их численное превосходство бросалось в глаза, они колебались, опасались нападать. Да, верно заявление, что скверная репутация шла впереди анушек. Я верил тоже, хотя ни разу не видел ничего особо мерзкого, и относился к Пилону без должного, как тому казалось, почтения. Если как следует подумать, пару раз драпали все-таки мы. Однако я не торопился делать выводы. Жизнь доказывала сомнительность скоропалительных решений.
— Все! — взвыл волкодлак жалобно, — не дергайся, лапа болит. Не цепляюсь. Иди мягче, я просто не привык на лошадях ездить.
На мой взгляд, тут он допустил серьезную ошибку. Пилон наклонил голову, отвел уши назад и оскалился. Я решил, что сейчас увижу долгий и некрасивый полет волкодлака над песками, но конь сдержался и осторожно выпрямился:
— Мадам, — почтительно произнес он, — в следующий раз, когда рискнете назвать меня лошадью, учтите, это будут ваши последние слова. Никто и никогда не определяет существо к противоположному тому полу, если не желает оскорбить!
— Я не мада… — начал отвечать волкодлак, замолчал на полуслове и мрачно затих.
— Все? — устало поинтересовался Осирис, — теперь можем идти? Нам еще топать несколько часов, хватит препираться. Хотелось знать, конечно, с кем имеем дело. Но знакомство можно отложить до вечера.
— Почему же? — Пилон сначала прошел вперед, затем пробежался туда сюда рысью. Волкодлак скрипел зубами, но молчал, разве что морда его приняла более угрюмое выражение. Осторожно держась за шею коня, он морщился каждый раз, когда тот немного взбрыкивал.
— Ишутхэ, — прохрипел перевертыш, облизываясь, — у меня в горле пересохло, не могу говорить.
— Тогда кратко — Пилон, Кайорат, Тильда. Я Осирис, — невежливо тыкая пальцем в сторону каждого, перечислил икуб. Морщась от боли, он наклонился, поднял Тильду и вопросительно посмотрел на Пилона.
— Пошли, — подытожил тот и неспешно потрусил в сторону гор.