Обида терзала по-прежнему. Как я ни старался изгнать ее из сердца, она упорно возвращалась и порождала своим приходом грустные и злые мысли. Да, ушел. Точнее, удрал, самым глупым образом. Поддался порыву гнева, необдуманно, никому ничего не сказал. Но понимал ли в те мгновения, когда чувства душили, а в горле стоял ком, что поступаю неверно? Я импульсивен. Горько признаваться в собственной глупости, но бегство оказалось дурнейшим из всех моих поступков. Теперь, когда пыль слоем покрыла перья и шкуру, замученному и напуганному, мне многое видится совсем иначе. Но возможности вернуться назад, нет. Один. Врата закрылись.
Пора поумнеть и пожалеть бы о собственной глупости, но я все еще лелеял обиду, носился с ней, не желая признать собственную неправоту. В мою состоятельность и взрослость дома никто не верил. Вот и ушел доказывать, что прекрасно обойдусь без любого контроля и помощи. Чего добился в конечном результате?
Все тело чесалось. Я поднял переднюю лапу и тихо поскреб ухо. Там, где конечность зажимало железное массивное кольцо, шерсть скаталась и сбилась в колтуны.
Точно, ничего хорошего впереди не ждало. Проклятая цепь загремела, пришлось медленно поставить лапу на каменные плиты. Лучше лишний раз не привлекать к себе внимания. В этом мире я, неожиданно для себя, стал врагом тех, о ком вроде как заботился. Тоже хорош… видел лишь то, что хотелось видеть. Поначалу, принял их знаки внимания за уважение и почитание, покорность власти более мудрого существа. Хе! Откуда мне знать, что показное уважение просто страх перед демоном? Теперь мои подданные, эти примитивные существа, собирались или убить, или всю оставшуюся жизнь продержать меня в качестве домашнего животного. Смешно. Куратор — домашнее животное! Ужас. Стыд и позор!
Я больше не влиял на происходящие вокруг события. Паскудно. Краем глаза заметил движение. Хвост метнулся в сторону и резким щелчком отбросил подбирающуюся крысу. Гадостные твари. Вывод из ситуации напрашивался сам собой — я попал в ловушку своего разума, как мне казалось великого. Как выяснилось позже, не очень.
В общем-то, до поры до времени мир этот меня вполне устраивал. Я считал себя светочем, который несет знание в массы. Их примитивное и агрессивное общественное устройство казалось мне фундаментом великолепного здания, которое я, мудрый и добрый, возведу. А уроды решили все сами и без лишних угрызений совести или раздумий. Изловили, посадили в башню, и приковали к цепи. Вот уже вторая неделя на исходе, а феки еще решали, что со мной делать. Вариантов теперь предлагалось всего два. Убить или убить медленно.
Спина разболелась снова. Сырые и холодные стены словно высасывали остатки солнечного тепла. Шерсть давно перестала блестеть, и я всерьез опасался, что из крыльев начнут выпадать перья. Поначалу, полный сил и справедливого негодования, я боролся с ситуацией как умел. А именно — бился в путах и взывал к справедливости.
"Этот ужасный вой! Оно чудище," — подвели черту мои феки, — "опасный демон, жестокое чудовище, которое обмануло нас, а само пришло убить и съесть наших детей!"
В эти минуты, наполненные болью и обидой, я вдруг прозрел и понял, как ошибался. Сам пришел, подался на блюде, так сказать. Эх…
После долгих безуспешных попыток устроится удобнее, дабы уменьшить нагрузку на ноющую спину и не повредить при этом крылья, пришлось встать. Я немного пошипел, поплевался, но на все попытки занять более удобное положение, кандалы отзывались немилосердным глухим звяканьем. Из соображений собственной безопасности, я решил снова сесть и молча уставиться на лапы. Неужели столь юному куратору, мне, суждено умереть в мире полном крыс, вонючих коров и вшивых существ, гордо именующих себя феками?
В оконный проем, пробитый в каменной стене под потолком, влетел камень. Красиво пролетев по дуге, он со стуком попал мне по макушке и отскочил в сторону. Взвизгнув от неожиданности, я рванулся, запутался в проклятой цепи и упал. Зубы клацнули в предательской близи от пола. Поскуливая от боли, лежал и злобно пялился на дохлую крысу. "У тебя изумительные глаза. Как желтые звезды", — кто же говорил это? Майя, кажется. Но и ее я больше уже не увижу. Нет. Не правда, надо верить хоть во что-нибудь. Ведь все еще жив, и реакции пока не подводят.
— Эй! — От тихого оклика я подскочил и испуганно собрал лапы в кучу. Все, от голода начались галлюцинации. Передо мной стоял маленький фек. От главных вонючек из замка, да и прочих пожиже правами и возможностями, этот отличался ростом и был совершенно зеленым. А так — фек и фек, только крошечный, меньше новорожденного детеныша ростом.
— Ты Кайорат?
— Я.
— Вот. Пришел помочь.
— Помочь? — прозвучало невероятно.
— Да. Я из тайной службы радуги. Вытаскиваем неудачников попавших в переплет. Тебя завтра казнить собираются, в курсе?
Ко мне вернулось утраченное достоинство. Неудачник значит, да?
— Могу плюнуть огнем, — сообщил я. Зеленое чучело фыркнуло.
— Дурак. Я помочь хочу. В радуге проблемы. Часть общих врат заклинило, и откроют их не скоро. Здесь прятаться негде. Местные жители приняли тебя за дракона. А те перебили кучу местных в прошлом веке. Догадайся, как феки к тебе относятся? Да и вообще, у тебя что, здесь что-то важного из дел осталось? Сомневаюсь. Их главный жрец сегодня явил правду лорду из замка, что ты самка и станешь матерью тучи прожорливых тварей. Верещал — драконы распространятся вновь! Как мор! Как кошмар! Все как полагается, короче. Хватит себя жалеть, нужно спасаться. Я выведу тебя отсюда. Неподалеку есть рабочие врата в мир волкодлаков. Оттуда попадешь домой.
Я не мог подобрать слов, чтобы выразить полноту негодования. Я самка?! О, крылатая богиня Мио! Только подумать, а ведь столько хотел сделать для этих… этих!
— Ау?! — я повернулся к зеленому, чувствуя, как жар волной поднимается в ослабшем теле. Зеленый подпрыгнул и щелкнул пальцами у моего носа, — Кайорат! Соберись. Иначе решу, что ты и впрямь потомок драконов, причем самой тупой их ветви. Ваш род наделен возможностью сострадать, на чем частенько и горите. Драконы лишены сочувствия, а их острый, но жестокий разум значительно полезнее в подобных ситуациях. Нельзя жалеть ребенка, до того как он обожжется. Тебе только казалось, что ты помогаешь фекам. Им рано помогать, просто вонючки не доросли еще до знаний.
Я обессилено склонил голову. Хотелось бы поспорить с коротышкой, но возразить оказалось нечего. Ни опыта, ни знаний особых, увы. Только гордыня и странная убежденность, что феки спят и видят меня своим кумиром. Облажался, так молчи — как сказал бы Лайорат, один мой товарищ из другой жизни. Той, что осталась где-то там, в безмятежности у домашнего очага. Зеленый подошел ближе, тронул крошечной ладошкой.
— Не переживай, братишка. Все будет хорошо, вытащу.
Я грустно посмотрел на него. Коротышка не знал, что возвращение домой почти такое же безнадежное мероприятие, как и надежды освободиться от цепи. Наша ссора с отцом, мой гнев, бегство. Какими глазами он посмотрит на меня? Вернулся с поджатым хвостом, потерпевший провал… молодой, недоучившийся. Попал в ловушку, опозорил род неграмотными действиями. Ни один куратор не захочет в ближайшем будущем иметь со мной дело. Драконы… кто ж знал, что они тут побывали? Там, где появляются беспринципные искатели сокровищ, ни одному куратору легко не будет.
Мне стало себя жалко. Я ведь не имел статуса творца, так, недоучка. Значит, снисхождения ожидать не придется, сам полез не в свое дело.
Коротышка, меж тем, делал пассы руками над моими лапами. Кандалы, глухо звякнув, развалились на куски и упали на пол.
— Идем. Лететь сможешь?
Наверное, смогу. Ощущение свободы оказалось таким нереальным, что это чувство сводило с ума. Мгновенье назад прощался с жизнью. Ап! На свободе. Едва сдерживаясь, чтобы не начать подпрыгивать на месте в нетерпении, я тщательно размял лапы и потянулся, похрюкивая от удовольствия. Затем посмотрел на зеленого.
— Что меня ждет?
— Ничего. Отец хочет помочь. Передал, что отправит учеником к хаарийцам. Если ты, конечно, доберешься до дома.
Это "если" немного смутило.
— Не понял?
— Видишь ли, — коротышка замялся, — волкодлаки недружелюбно относятся к кураторам, мягко говоря. Да и внизу стоят две здоровенные самострельные башни. В общем, обстоятельства требуют немного честности, а небольшой шанс нарваться присутствует, понимаешь? Могу залезть тебе на шею? Если сразу полетим, выбраться будет легче, да и дорогу смогу показать.
Я наклонил голову, чувствуя, как приподнимается гребень на шее. Моя радость медленно угасала. До этого момента не очень-то верилось, что меня действительно могут убить. Теперь время иллюзий, похоже, подходило к концу. Я сделал лапой приглашающий жест коротышке. Несколько раз, для пробы, взмахнул крыльями, подняв в воздух дохлую крысу и кучу сухой едкой пыли. Прокашлявшись, мы с зеленым посмотрели друг другу в глаза.
— Удачи нам! — сказал коротышка и шустро залез на мою шею. Крепко вцепился ручонками в жесткую шерсть загривка и скомандовал: — Давай, братишка! Из окна сразу налево и в сторону леса, а озеро облетай справа. Да маши крыльями почаще!
Я разбежался, клацая когтями по камням, и рванулся вверх, шумно хлопая крыльями. Наверное, напоминал летучую мышь солидных размеров. С этими тварями последние недели приходилось делить пространство башни. Чуть ниже потолка в кладке оставлен был проем, как огромное и единственное окно, удачных для меня размеров. Взрослый куратор ни за что не пролез бы в такое отверстие, а я сумел, хотя и с большим трудом. Зацепился когтями о край, сложил крылья и принялся протискиваться сквозь толстую каменную трубу. Самое поганое случилось не из-за того, что поначалу застрял. Зеленый небрежно махнул рукой, и камни по бокам раскрошились в мелкую пыль. Но когда мы освободились из каменной ловушки, то оно послужило причиной растерянности. Солнце. Белое, яркое и неожиданно ослепляющее. Я, сидя в башне, постоянно в полутьме, просто отвык от света. И активно, по совету зеленого уродца, махая крыльями, полетел вправо.
— Куда летишь, идиот?! — заорал в ухо коротышка, страшно нервируя. Мне и так тяжело было соображать. А я не ел, между прочим, две недели. Удержатся в воздухе в таком состоянии и еще и лететь в нужную сторону, оказалось непростым занятием. С трудом повернув, и усиленно хлопая крыльями, я понес нас обоих к озеру. Высказывание коротышки пришлось совсем некстати. Настроение испортилось окончательно, а плотоядные настроения предков, напротив, активно рвались наружу.
— Хочу их сожрать, неблагодарных сволочей! — бормотал я, мысленно уговаривая себя не падать. А небо стелилось передо мной дорогой, такое пронзительно синее… Легкий ветер ласково шевелил свалявшуюся на боках шерсть. Зеленый что-то весело орал, но из- за ветра невозможно было разобрать слова. Наконец, я скорее рухнул, чем величественно приземлился на маленькой опушке.
— Послушай, Кайорат. Сейчас открою врата, ты попадешь в мир волкодлаков. Там тебя будет ждать такой же как я агент. Не волнуйся, все почти закончилось. Просто слушайся его.
Я смотрел на зеленого с благодарностью. Усталость накатывала волна за волной, но усилием воли удавалось держаться на лапах.
— Хорошо. Постараюсь.
— Ты молодец, Кайорат. Все получится. Ну, удачи тебе! — зеленый глубоко вздохнул и начал делать в воздухе пассы руками.
Меня переполняли чувства благодарности, пусть даже, я с трудом представлял, чего ожидать по прибытии. Зато, с другой стороны, совершенно некогда стало думать об обидах или страхах. Чем не радость? Главное, вернусь домой.
Воздух перед коротышкой задрожал и подернулся вязкой, радужной пленкой. Тут я и сообразил, что, похоже, вижу портал. Просто место его, в отличие от врат, через которые пришлось проходить в мир феков, никакими дополнительными постройками не обозначили. Мой опыт переходов на самом деле был ничтожно мал. Лишь раз в жизни пришлось пройти сквозь портал, когда бежал из дома. Там уже не до тонкостей было, а вот теперь я ощущал себя опытным путешественником. Почти.
— Ну, иди! — выкрикнул коротышка. Я, путаясь в лапах, бросился к вратам. Прямо перед ними остановился и повернулся, прощаясь:
— Спасибо, зеленый! — а потом шагнул вперед.