Я говорил о тяготах пути и раньше. Глупый-глупый малыш. Если бы догадываться насколько ужасными бывают лики жизни…
Переход стал тому подтверждением. Когда поднялись выше в гору, усилился запах. Даже капли в носу не смогли перекрыть его полностью. Наверное, даже не столько запах, сколько ощущения- гнева, страха, смерти, которые осязаемо давили. Трудно внятно объяснить, почему. Мои спутники выглядели подавленными, хмурыми и на редкость молчаливыми. Иногда становилось больно дышать, а голову стискивали жесткие перчатки боли. Как будто раз за разом переживал множество чужих воспоминаний, вспышек страданий, гибели и ужаса от осознания этого. Наверное, по городу толпами бродят неупокоенные духи, умершие без должного ритуала, а значит мятущиеся. Я чувствовал какие-то касания, но не мог объяснить своих ощущений товарищам. Мы не разговаривали, не хотели обсуждать смерть, находясь в ее эпицентре. Позже я расспрошу, что значат эти видения и остальное.
"Тем, кому придется восстанавливать город, будет нелегко" — говорила Тильда. Теперь я понимал значение ее слов. Энергия умерших существ везде и еще не исчезла в первичном океане. Значит, скоро появятся любители легкой наживы? Скольких нужно успеть найти, а похоронить? Как много провести обрядов, чтобы души получили шанс на возвращение в стихию и перерождение? Трудно думать о жизни, когда окружен смертью.
Я не смог узнать ни одну из улиц, по которым мы проходили. Вокруг сплошное крошево — разноцветные камни, стекло, ракушечник. Уничтожена хрупкая красота витых башен, массивные и казалось бы такие устойчивые домав, деревянные харчевни, стеклянные леденцовые замки, паутинные решетки. Старые деревья вывернуты с корнями из земли, ажурные стенки беседок во множестве мест насквозь пробиты камнями. Изломанны тонкие кости кустарников, смята зелень, засыпаны пылью и камнями цветники. По мощеной булыжником улице во все стороны тянулись тонкие трещины. Кое-где разломы почвы оказывались настолько глубокими, что туда провалились дома. Их остовы чуть виднелись по обе стороны от разрушенной дороги. От пыли все казалось серым, даже небо.
Тильда быстро передвигалась, аккуратно обегая трещины, перепрыгивая через камни и обломки. Хвост держала параллельно земле, словно опасалась. Мы поддерживали Тильду в ее стремлении как можно скорее пройти через город к тоннелю, и старались не отставать. Чувство опасности не оставляло ни на минуту. Некоторые дома внешне выглядели почти целыми, но стоило сдвинуться внутри них хоть одному камешку, как все здание с грохотом обрушивалось вниз, грозя засыпать обломками. Наконец, впереди показалась относительно ровная и пустая площадь. Она тоже была засыпана камнями, но не в таком количестве. С изрядным трудом, я смог признать площадь перед домом Фифнира. Напротив места, где когда-то стоял его дом, находился местный храм, сейчас почти полностью разрушенный. В центре храма, видно усилиями жителей расчистили большой участок с темным проемом входа посредине. Туда то мы и направились.
— Фифнир молодец, — нарушил тишину Пилон, — в продуманном месте строился.
— Быстрее, — рявкнула Тильда, — не до разговоров. Не ровен час, дракон воротится или падальщики из пустыни потянуться. Надо зайти в тоннель.
— Идем-идем, — проворчал Пилон, огибая здоровый камень, — мне ноги беречь надо. Да, дракон хорошо развлекся. Откуда же у него столько силы? Эх, не нравится это мне. Ох, и не нравится.
— Тильда, — влез я, — погоди.
Кошка резко остановилась. Заскочила на камень и, прижав уши к голове, прошипела:
— Какие разговоры, малыш?! Я чую опасность. Твои дурацкие вопросы погодить не могут?
— Могут.
— Все тогда! — рявкнула она и, спрыгнув с камня, побежала к входу.
Я тоже поспешил. Перед тоннелем мягко светилась едва заметная зеленоватая пленка. Похоже на паутину растянутую над норкой паука. Не слишком приятное сравнение, надо сказать. Тильда прошла прямо насквозь и исчезла в полутьме. Я смело ринулся следом. Никаких особых ощущений испытать не удалось. Мягко пружиня, нечто облепило тело, в ушах тоненько зазвенело, а потом с тихим хлопком умолкло. Впереди загорелся тусклый свет, и я пошел на него. Широкая арка, немного перекошенная видимо после землетрясения, освещалась с помощью нескольких закрепленных на ней шаров. Светились они, скорее всего от заклятия, ровным бледно голубым светом. При таком освещении все казалось каким-то жутковатым и неприятным. Тильда, не останавливаясь, пробежала под арку. Я заметил, что теперь хвост ее поднят трубой. Почувствовала себя в безопасности?
— Шевели лапами, малыш, — дружелюбно произнес Пилон. Его копыта громко цокали по каменным плитам пола. Осирис поежился. Одетый в одну юбку, в прохладном подземелье он просто замерз. Волкодлак тоже выглядел напряженным и отчего-то старался держаться ближе к Осирису.
Прямо за аркой начинался тоннель. Изнутри он выглядел как печная труба, лежащая на боку. Стены поддерживались хитроумной конструкцией из гнутых железных палок. Думаю, да и магии вложили немало. Тоннель оказался огромным как в ширину, так и высоту. Здесь спокойно мог поместиться взрослый куратор. Конечно, летать не смог бы, а идти запросто. Маленькие светящиеся шарики крепились на разном уровне от пола, к стенам тоннеля. Тускловато, но дорогу видно. Я подошел к спутникам. Рядом с ними уже стоял Бу-чо. Огромная гора заколыхалась при виде меня и пропищала:
— Кайорат! Бу-чо рад видеть!
— Как я рад, что у тебя все в порядке, — ответил, и действительно стало чуть легче.
— Мы, похоже, последние, — задумчиво произнес Осирис, ежась, — пора в путь. Идти долго, лучше не оставлять свежие следы.
— Согласен, — Пилон стукнул копытом оземь и потрусил вперед.
Теперь наша процессия выглядела достаточно внушительной. Путь предстоял неблизкий, скорее всего однообразный, поэтому единственным развлечением по-прежнему оставались разговоры. Только говорить не хотелось. Не уныние, скорее усталость охватила компанию, чувства неопределенности и опасности, подстерегающей где-то там впереди. Вопросов становилось больше, а вот ответов, увы, не прибавилось.
Бу-чо пыхтел в отдалении, чаще предпочитал идти сам по себе. Не знаю, действительно ли перпедль боялся идти один, как сказал? Не похоже на правду. Одиночка по натуре, он с трудом выдерживал необходимость постоянно оставаться на виду. Скорее, отдавал дань дружбе, возникшей ниоткуда и очень странной, а может, имел какие-то особые причины. В любом случае Бу-чо не стремился к общению, предпочитал идти впереди или позади всех.
Путешествие по тоннелю заняло несколько однообразных дней. Событий происходило столь мало, что они просто повторяли друг друга. Мы никого не встретили, хотя натыкались на следы ночевок и жизнедеятельности идущих впереди существ. Иногда открытия выглядели не особо приятно. Сами старались следов не оставлять. Спали по очереди, и дежурили, несмотря на видимое отсутствие опасности. Пилон обеспечивал едой, а Осирис баснями на сон грядущий. Разговаривать в течение того времени, которое мы считали днем, не хотелось. Настроение оставалось мрачным и к моменту привалов. Но около костра, при тусклом свете шаров, разговоры возникали как-то сами по себе.
Постоянно находиться в подземелье не хотелось. Может, предки не любили замкнутых пространств, но сдается мне, дело не в том. Земля давила сверху, неуверенность и мрачное расположение духа стали почти постоянными спутниками. Я не знал, почему так происходило, а это угнетало. Товарищи тоже проявляли все большие признаки раздражительности и странной неуверенности. Я грешил на магию тоннеля. Считал, она высасывает силы. Плата за проход? В любом случае, через трое суток пути, напряжение настигло предела. Снова собрались у костра, сбившись в кучу, начали готовиться к ночевке. В это приятное время Осирис поднял тему, которой мы старались избегать.
— Сколько еще идти?
— Полагаю, недолго. Последний раз переход занял два дня, но использовались повозки, — ответила Тильда. Ее глаза светились желтым в полумраке. Тщательно вылизывая свою шкурку, она временами раздраженно подергивала кончиком хвоста.
— Это место, оно что-то делает с нами. Неужели не чувствуете? — спросил я.
— Делает. Упырь, а здесь некуда деться. Труба закрыта, энергия собирается внутри и гонит как жертв. Постепенно ослабляет, вытягивает силы, лишает радости. Потом и последние дни выдались, сам знаешь какими. Мы измотаны, чувствуем опасность рядом. Как договориться с та Чуи неизвестно. Возможно, топаем прямо в ловушку. Это не добавляет уверенности, — ответил Пилон.
— Та Чуи нас не выдадут, — добавила Тильда, — не должны. Они недолюбливают драконов. Правда, и кураторов считают задаваками. Но если опередим дракона шансы на помощь неплохие. Потом вход в подводный город снаружи еще надо найти. Он, скорее всего огнедышащий и взрослый, значит, ему нужен большой проход. Та Чуи умеют защищать свои владения, с ними придется договариваться.
— Городу, из которого мы идем, не сильно это помогло, — мрачно заметил я.
— Ты предлагаешь подохнуть прямо здесь, заливаясь слезами? — рявкнула Тильда. Шерсть на ее загривке встала дыбом, а усы яростно топорщились.
— Тише, Тильда, тише, — примиряющее произнес Осирис, — не стоит кидаться на малыша. Мы все нервничаем. Он в чем-то прав, но другого выхода нет. Придется рискнуть. На самом деле, все довольно просто. Наткнемся на дракона, придется с ним драться. Нет, постараемся ускользнуть. Нас четверо против одного. Не такой плохой расклад.
— Пятеро. Я участвую в драке, если так сложится, — проворчал нахохлившийся Ишутхэ. В свете колеблющегося пламени, по волосатым рукам-лапам скользили тени и оживляли его татуировки. Красные символы скручивались в спирали, плясали по гладким мышцам, вились и раскручивались странными узорами. Почесав лохматую голову, волкодлак добавил, — Тут будьте уверены, на вашей стороне. Я потерял многих родичей из-за него.
Осирис хмыкнул:
— Пятеро. Попытаться можно.
— Четверо, — осадил Пилон, — Кайорат не участвует, слишком мал, да и толку в драке по большому счету от него никакого. Так что цель — заварушки избежать. Хотя случись что, четверо озлобленных драчунов против одного дракона…
— Он не один, — раздался тихий голос Бу-чо. Великан грустил не меньше остальных. Полагаю, ему сильно не хватало луны, петь.
— Как не один? — переспросил Пилон, поднимаясь на ноги. По его шкуре прошла нервная дрожь. Конь помотал головой, всхрапнул, это новость для всех оказалась полной неожиданностью, и обратился к волкодлаку:
— Ты говорил только о драконе.
— Да. Я видел только дракона, — подтвердил Ишутхэ.
— Я тоже, — добавила Тильда.
— Нет, — мягко повторил перпедль, — не один. Второй старается не показываться. Он пропадает, а потом снова появляется. Похож на фека или икуба, или дандо. Не барбус, не настолько яркий. Да.
— Но как такое возможно? — Пилон возбужденно топтался на месте. В полутьме его копыта высекали искры, так сильно он стучал по плитам. Уши коня нервно подергивались, а верхняя губа то и дело приподнималась, обнажая зубы, — куда же он пропадает?
— Не знаю. Видел дважды. Очень опасный. Да. Почувствовал силу, гнев, но не жадность. Его следует бояться куда больше дракона. Бу-чо думает так.
— Дивол! — Выкрикнул Осирис, вскакивая на ноги. Он присоединился к коню в его метаниях, бегая неровными кругами, — совсем непонятно.
— Нам нужна фата, — твердо сказала Тильда.
— Какая такая фата? — спросил я, наблюдая за возникшим безумием.
— Фата. Фея-предсказательница, колдунья. В городе живут не только та Чуи, хотя их большинство. Есть иммигранты из других миров…
— Чего?
— Помолчи минутку, — огрызнулась кошка и добавила чуть мягче, — это неважно, малыш. Важно другое. В городе Чуи живут разные существа. Например, фаты. Они умеют видеть суть вещей и предсказывать будущее. Видят судьбы и события. У меня знакомая в городе. Фата Альента. Она поможет.
Осирис прекратил бегать, сел на корточки и потер руками лицо:
— Не поверите, как устал.
— Поверю, — тихо ответил Пилон, постепенно успокаиваясь, — веревка затягивается туже, но нужно выбраться из петли, во что бы то ни стало. И во всем разобраться.
— Их называют енванами, — сказал я, обращаясь к Осирису. Икуб убрал руки от лица и улыбнулся:
— О чем ты?
— Енваны — кураторы, живущие в воде. Их так называют. А как выглядят та Чуи?
Осирис сел удобнее.
— Та Чуи? Расскажу. Когда-то вроде начинали похожий разговор. Гхм. Что я там рассказывал?
— Ты ничего, — влез Пилон, — рассказывал я, о малышке Оуи.
— Знаешь Оуи? — внезапно встрепенулась Тильда. Оставив в покое хвост, она довольно потянулась и села.
— Ну да, — осторожно ответил Пилон, — если говорим об одной и той же Оуи. Моя работала в радуге, до недавнего времени.
— А моя недавно переехала из радуги в Кендельтан, в Фамелькад.
— Она что, твой осведомитель? — напрягся конь. Тильда вытянула вперед лапу и демонстративно лизнула ее.
— Провокация? — поинтересовалась она, — может мы о разных Оуи говорим.
— Сомневаюсь, — сухо произнес Пилон, — не такое частое имя в среде та Чуи. Чего ее потянуло в места предков?
— Откуда мне знать? Говорю же, слухи о радуге ходят нехорошие. Ты давно там был?
— Давно видимо. Значит, Оуи здесь. Тем лучше.
— Теперь и мы сможем узнать, о чем вы? — спросил я. Пилон наградил очередным неласковым взглядом, и нехотя ответил:
— Оуи работала в радуге. Я ее знал. Если она здесь, то точно поможет. Так, о чем ты говорил, Ося?
Осирис пожал плечами и продолжил:
— Та Чуи библиотекари, хранители знаний. Они плохо знакомы с практической стороной магии. Зато та Чуи знают ответы почти на все вопросы, у них абсолютная память. Такой странный вид магии, пожалуй. Поэтому всегда находятся желающие и их защищать. Есть даже поговорка — если та Чуи не знает, то никто не знает. По природе своей, как и многие магические существа, они оборотни. Подобно волкодлаку в одной ипостаси напоминают феков, в другой перекидываются в птиц. Во многих мирах, кроме основной популяции одного вида обитают и другие существа, для которых этот мир также является родным. Есть те, кто переселился по каким-то другим соображениям, ради работы или исследований. У та Чуи потеряны связи с родным миром. Основная их часть веками живет в одном месте, но некоторые кочуют до сих пор. Мир барбусов лишь одна из остановок, хоть самая первая. По причине редкого и полезного дара, та Чуи везде рады. Но, я отвлекся. В общем, та Чуи внешне немножко напоминают феков, но в куда большей степени они птицы. Кроме того, подводные. Летать не умеют, но плавают отлично. Живут под водой. На поверхности могут жить, но предпочитают строить города на дне глубоких озер или морей. Вот так.
— Ого, — я удивился, — а как же они плавают с перьями?
— Не позорься, — снова влез Пилон, — а как енваны плавают?
— Та Чуи странно должно быть выглядят?
— А кто не странный? Думаю, пора спать, — философски закончил разговор Осирис.
Я согласился, но заснуть не смог и долго ворочался. Наконец поднялся и тихо протопал к противоположной стене, чтобы не разбудить остальных своим ворчанием. Тускло светящийся коридор из лампочек уходил далеко вперед. Нескончаемый. Скоро я буду думать, что кроме подземной трубы ничего не существует. Ни ветра, ни травы, ни солнца.
Первым дежурил Пилон. Он ходил вперед назад, клацая копытами по плитам. Останавливался, прислушивался и снова брел от стены к стене. Наконец, подошел и ко мне:
— Не спится?
— Нет. Все думаю.
— О чем?
— А что если в городе действительно поджидает дракон?
— Гм, — Пилон пожевал губу, — полагаю, сейчас надо беспокоиться не о нем.
— Почему? — не совсем понимая, спросил я.
— Потому что, похоже, дракон пешка в чьей-то игре. По крайней мере, все становится сложнее, чем казалось на первый взгляд. Если Бу-чо прав, следует опасаться того неизвестного фека, или дандо, кто он там есть.
— Кому это может понадобиться?
— Если бы я только знал, малыш. Меня больше волнует, что тот фек имеет огромные магические возможности. А я все гадал, как дракон смог наслать кикмару. Ведь вы практически не используете магию.
— Используем, но редко. Еще сказал, что я мал и толку от меня никакого.
Пилон дернул ухом:
— Ох, мне эти детские комплексы.
— Что?
— Кайорат, — вздохнув, сказал Пилон, — ты славный, но ребенок. Конечно, я не могу считать тебя совсем ребенком после всего, что мы уже пережили. Но скажи, как ты собираешься сражаться с тем, кто минимум втрое больше? Дракон около десяти метров в длину, плюс крылья по десять. Здоровенные зубы, пышет пламенем, покрыт чешуей. Ты рядом с ним муха, — Увидев мои глаза, Пилон снова вздохнул и поправился, — ну, не муха, но это несерьезно, поверь. Сколько в тебе? Метра два-три с половиной, плюс хвост и пять на крылья. Подрос немного, признаю. Зубки хороши, а вот с огнем едва научился управляться. Линька в разгаре. Просто не могу я отправлять на самоубийство такого щенка.
— Ты людоед?
— Ага, — меланхолично подтвердил Пилон.
— Ты ел таких как феки или икубы?
— Это допрос? — возмутился конь и тихо заржал, — А что, сей факт как-то скажется на моем статусе?
Я помолчал:
— Пытаюсь понять, чем вы настолько лучше меня.
— Не лучше, нет, — грустно ответил Пилон, — опытнее. Мы маги, которым приходилось пускать в ход знания не только по мирным поводам. Это спасало жизни нам и тебе, если помнишь. Уверен, когда-нибудь, ты сможешь драться с кем захочешь. Но сейчас есть цель — вернуться в радугу живыми. Что я скажу твоему отцу, если погибнешь? Что его детеныш очень хотел доказать, что ничем не хуже остальных? Только малыш, кому и главное зачем, собираешься доказывать? В тебя и без того верят.
— Ага, — я тяжело вздохнул. Разговор выходил не таким, как хотелось, — послушай, почему людоеды? Не фекоеды или икубоеды, на худой конец. Кто такие эти люды?
Пилон снова тихонько заржал:
— Люди. Говорят, когда-то в этот мир существовали врата, но потом закрылись, а восстановить их не удалось. Там жили разные существа, но больше всего было людей. На них охотились, иногда ели. Не только мои предки, кстати. Понимаешь ли, уровень развития у людей оказался весьма примитивным, хотя их и отнесли к условно разумным тварям. А потом, несколько столетий спустя, кураторы провели очередное заседание радуги. И внесли предложение о запрете охоты на неожиданно признанных разумными существ. В процессе исследований и наблюдений за видом установили, что они медленно, но развиваются. "Если охота не будет запрещена, через какое-то время мы окажемся виновными в убийстве себе подобных", — сказали членам совета исследователи. Закон удалось провести, а судить оказалось некого, врата схлопнулись. Часть путешественников там застряли, и все на том закончилось. Теперь остались рассказы о далеком прошлом. Так что людоед я условно. Ни одного люда съесть не удалось. Послушай, что бы ты там не надумал, мы команда. Поэтому и живы. Не спеши спасать мир в одиночку, хорошо?
— Пилон, я мелкий, но не маленький, — огрызнулся я, — пойду спать.