Я смотрел на них с ужасом и злостью:
— Такого не может быть. Просто не может. Я куратор! Я знаю!
— Малыш, успокойся, — прервал меня Пилон, — Почему тогда выглядишь как дракон, хотя на самом деле куратор? Дивол! Твой отец загадал столько загадок, что я просто не в состоянии рассуждать спокойно.
— Неужели из-за этого меня держали в неведении? Из-за этого ничего не рассказывали о мире, поэтому не говорили о столпе и радуге? Потому что чужак? Урод? Неужели я дракон?
— Да, успокойся ты! — зарычала Тильда. Она подошла ближе и села напротив. Я опустил голову и безучастно смотрел на лапы, — Малыш, — неожиданно ласково произнесла кошка, — прекрати истерить. Да, возникли трудности. Сложно будет объяснить ситуацию та Чуи. Мы вошли в город с куратором, а позже в комнате оказался дракон. Но разве у вас с Пилоном не возникало трудностей раньше? Находили выход. Ты помнишь наш с тобой разговор? Если любят то любым, понимаешь? Суть не снаружи, на то она и суть. О тебе судят по поступкам, по душе. Так что успокойся. Ты получился симпатичным зверьком и я настаиваю, чтобы вел себя соответственно.
— Вижу ожерелье, — сообщил Ишутхэ, — довольно сложно теперь будет его прятать.
Я сглотнул и посмотрел на Пилона. Он единственный кто пока молчал.
А я думал.
Конь работает на радугу, он враг драконов. В биографии моей столько пятен, что можно посчитать кем угодно, в том числе прийти к выводу, что я просто ловко притворяюсь все это время. Что делать? Почему именно со мной? А если они решат, что я враг?
— Малыш, — Пилон подошел ближе, — даже не знаю, что сказать. Понимаешь, как это выглядит со стороны? Вижу, понимаешь. Тебя подвела природа. Неожиданная линька. И ты ничего не можешь доказать. А мы теперь знаем, как выглядят детеныши драконов.
Я вздрогнул и посмотрел на коня. Не знаю, о чем размышляли остальные, но я не мог думать вообще.
— Сдурел что ли? — раздался голос икуба, — старая перечница! Мозгов у тебя нет. Он не дракон. Но даже… даже если так. Малыш лучше многих кого я когда-либо знал. Он искал меня просто так. Не потому, что я прятал что-то нужное ему и не потому, что хотел получить магическую поддержку. Плевать, что выглядит Кайорат драконом, потому что он мой друг. И остается им. Если же ты имеешь что-то против, иди, тебя не держат. Спасай мир в одиночестве. Кстати Пилон, а не кажется ли тебе, что поступки малыша слишком непродуманны для врага?
— Он поручился за меня, — задумчиво подтвердила Тильда, — но это для куратора большая ответственность и странный поступок, а для дракона пустой звук. Правда, откуда дракону знать о страхе кураторов перед кошками? Драконы в курсе некоторых тайн кураторов, и они им как раз на лапу. Они нас не очень то бояться. А Кайорат спасал и меня. Хотя малышу никакой выгоды от этого деяния нет. Откровенно говоря, будь он драконом спасался бы сам, бросив нас. Это в их характере, но напротив, малыш добрался и вынес. Конечно, ему приказали сделать так, уверена. Но если он не подчинился бы, проиграл ты, Пилон. Но это если рассуждать так, будто малыш предатель. Да и ожерелье уже у него. Какие еще тайные мотивы могут быть?
— Этот малыш не дракон, — проворчал Ишутхэ, — я видел дракона.
— Он еще ребенок, — отрезал Пилон, — ну, а когда вырастет?
— Все равно, — Ишутхэ подошел ближе и положил лапу мне на спину, — он добрый. А ты отворачиваешься. Неужели у вас принято кидать друзей?
Пилон фыркнул:
— Наивные разговоры для хищника. Жизнь жестче. Вы не понимаете, как опасно доверять?
— Знаешь, — сощурившись, ответил Осирис, — дело в том, Пилон, что ты ищешь тайные мотивы и двойное дно даже там, где их нет. В результате теряешь то, чью ценность поймешь слишком поздно. Мы столько прошли вместе, и ни разу малыш не дал повода для подозрений. Почему же ты сейчас так тупо уперся? Что застит глаза? Гордыня, гнев или глупость?
— Не надо, — тихо сказал я, — спасибо, Осирис, но не надо. Наверное, он прав. Все менялось так быстро, и я не успевал за переменами. Сейчас даже меня гложут сомнения. Почему ничего не знаю ни о себе самом, ни своей природе? Разве ни странно, разве нормально? Мне жаль, если разочаровал тебя, Пилон. Но все же, не говори про предательство. Я всегда был честен.
Конь помотал головой:
— Я старый и привык искать ловушки. Вот, не вижу дальше собственного носа. Ищу и среди друзей врагов. Прости, малыш, я должен тебя испытывать. И себя и каждого. Потому что в отличие от вас бит неоднократно. А тертый калач не верит честным глазам. Не случайна наша встреча, и события последовавшие за ней. Просто вмешалась судьба, а вовсе не спланированное предательство причиной. Но оборванные нити ведут к тому, что навсегда изменит не только нас, но и радугу. Эта тайна связана с тобой, Кайорат. Я уверен. В любом случае, ты замешен во всем, что происходит, пусть и невольно. Но я готов согласиться с остальными, не тянешь ты на дракона. Они похитрее будут.
— А что с ожерельем? — еще хмурясь, переспросил Ишутхэ.
— Наведем чары, — мрачно глядя на коня, ответил Осирис. И я понял, что кто-то сможет простить быстро, но речь идет не об икубе и Пилоне.
Неловкость, вызванная моим внешним перевоплощением и последовавшей ссорой, понемногу сошла на нет. Удивительно, как быстро они привыкли к тому, что пушистый малыш обрел блестящую аметистовую броню. Остаток дня пролетел незаметно, в сдержанных разговорах и робких предположениях. Самому провести параллели между мной и драконами, значит раскрыть тайну, о которой рассказала Тильда. Я не готов был к такому повороту событий. Понял, что некоторые новости и откровения могут сослужить плохую службу, насколько бы искренним я не казался. Еще один урок жизни. Наивный малыш, а ты собирался стать богом для феков. Какая глупость.
В этот день с вестями никто так и не пришел. Пилон предположил, что до завтра ничего важного уже не произойдет, и предложил укладываться спать. Сегодня была первая ночь, когда решили не дежурить.
Я опять долго не мог уснуть и все думал о том, что происходит со мной. Всегда мечтал. Представлял далекие горизонты и нехоженые пути. Только вот почему больно и трудно идти по дороге? Отчего так страшно остаться в одиночестве? Почему победа легко оборачивается поражением? На пути выяснялось, помощников нет. Придется самому дойти до конца и надеяться, что я приобрету больше, чем потеряю. Уже почти ничего не осталось от прежних взглядов на мир, а ведь я еще в начале дороги оказался беспомощен и неподготовлен к переменам. Как хотелось задать вопросы отцу. Спросить бы у него, почему он так поступил со мной?
Следующий день начался с визита Оуи. Толстушка с визгливым чириканьем распахнула двери и неожиданно низким басом поздоровалась:
— Приветствую вас, гости, в прекрасном городе Фамелькаде. Я получила ответ совета и выслушала отдельные пожелания его членов. Вам разрешено передвижение по городу в разумных пределах, так как в связи с трагедией, меры безопасности усилены. Пилон, как установлено, действительно является служащим радуги, представителем власти, поэтому все возможные подозрения снимаются. Он должен дать показания по делу о кикмаре и нападении дракона, для расследования. Если другие что-то знают, их показания обязательно зачтутся.
— Довольно будет и моих, — вежливо отрезал Пилон и, дернув ухом, спросил, — идти давать показания прямо сейчас? И могут ли мои друзья пока суд да дело, совершить необходимые покупки и визиты перед предстоящим путешествием? Это дело государственной важности.
Оуи чирикнула. Я едва сдержался, чтобы не дернутся. Звуки ее речи страшно нервировали.
— А откуда у вас детеныш дракона? Мы могли бы поговорить с ним? Мало кто видел их воочию. Они тщательно оберегаются родителями до достижения совершеннолетия. Обычно детенышам не разрешается общение с представителями других видов. Как этот оказался в вашей компании и куда делся куратор? Нам, хранителям знаний очень важно получать новую информацию.
— Жаль расстраивать тебя, Оуи, — перешел на неофициальную речь конь, — но это и есть малыш куратор. Так случилось, что Кайорат полинял вчера. Наверное, нервы сдали. А на вопросы по поводу такого странного вида, он не сможет ответить. Мы не знаем, что послужило причиной мутации. Так что был бы очень благодарен, если бы его оградили от лишнего внимания. У нас важное дело, подруга. Нам нужно срочно попасть в радугу.
— К сожалению, обычным способом не получится, — подумав немного над словами Пилона, пробасила Оуи, — врата вот уже несколько недель как заблокированы. Стихийные работают скверно и в нашем мире найдены лишь односторонние, сюда. Так что даже не знаю, как и помочь. Можно конечно воспользоваться старинным способом, но это довольно опасно. Сейчас на поверхности у входа дракон. Он стремится попасть в город и нам с трудом удается сдерживать его попытки, поэтому купол на максимальной мощности. Пока что выйти нельзя.
— Старинным? — переспросил Пилон, словно не совсем понимал, о чем идет речь.
— Ну да, с вами же куратор. Все просто. Нам с тобой следует отправиться к следователям. Совет города хотел попросить об одной услуге. Когда прибудете в радугу, расскажите об обстоятельствах дела и гибели Хангелькада. Необходимо, чтобы сюда прислали группу магов для полного расследования. Думаю, одолжение соответствует статусу? Сейчас я официально представляю радугу в Фамелькаде. Нелегко, знаешь ли, хранителю выполнять такую роль. Бюрократия и прочее. А теперь неофициально. Мы давно не виделись, друг мой, когда же поговорим?
Пилон рассеянно кивнул:
— Скоро, моя дорогая, очень скоро. Одна малюсенькая просьба, Оуи, оставишь нас на минутку? Нужно договориться с друзьями о делах, а потом сразу присоединюсь к тебе.
Та Чуи прочирикала что-то и вышла. Пилон жевал нижнюю губу, меланхолично помахивая хвостом. Ноздри его сердито раздувались, а уши нервно подергивались.
— Так, — фыркнув, наконец, сказал он — Кайорат, Тильда идите к фате. Ишутхэ и Осирис в библиотеку. Я в совет. Бу-чо, останешься?
— Бу-чо хочет сам.
— Хорошо. Значит так Ося. Ищите как выбраться отсюда каким-то старинным способом и просматривайте всю информацию о драконах. Я постараюсь подробнее узнать у Оуи, что она имела в виду. Малыш и Тильда получат предсказание фаты. Во второй половине дня встретимся. Понятно?
Мы несколько невпопад кивнули. Я озаботился значением слова — мутация, но решил, что лучше попозже спрошу у Тильды.
— Пилон, думаю, есть угроза для жителей города. Пока мы здесь, они в опасности, — тихо произнес Осирис.
— Тем более, нужно скорее убираться, — согласился конь и, всхрапнув, толкнул ногой дверь, — будьте осторожны! — услышали мы его голос.
Осирис посмотрел на меня:
— Что же, будем осторожны. Поступим, как сказал Пилон?
— Ну, еще не хватало сейчас решать, кто главный, — проворчала Тильда, — кому это на лапу? Хватит трепаться ни о чем, пошли, малыш.
— Да ладно! — огрызнулся Осирис и, насупившись, прошел мимо Тильды, едва не наступив той на хвост. Тильда зашипела ему вслед. Ишутхэ довольно ухмыльнулся и потопал за икубом.
Фыркнув, Тильда демонстративно подняла хвост трубой и выбежала в дверь.
— Пока, Бу-чо, — попрощался я и вышел следом.
Город жил своей жизнью. Но сегодня на вчерашнего невидимку обращали гораздо больше внимания. Мне совершенно это не нравилось. Я стал привлекать слишком много взглядов, не всегда дружелюбных.
— Может повесить на шею табличку — куратор? — проворчал я. Тильда, бегущая чуть впереди, обернулась:
— Плюнь, малыш. На то чтобы сокрушаться времени нет. Поспеши, к фате трудно попасть.
— Послушай, Тильда, — проворчал я, — ты хвалилась, что кошки знают о кураторах все. Что со мной не так?
Кошка остановилась и повернулась:
— Да, уел. Действительно, все не знают. Предположительно, такой финт последствия мутной наследственности. Общие предки сыграли роль. Может, кто согрешил с драконами. Я не сильна в понимании механизма родовых признаков. Еще вариант — подбросили. В любом случае, правда могла бы прояснить кое-что. Лучше спроси у отца. Шевели лапами, давай — она развернулась и побежала быстрее.
Я попытался догнать Тильду. Из-за внутреннего раздражения сдерживать бурливший внутри огонь оказалось тяжело. Периодически из ноздрей вырывались струйки дыма. Я взял себя в лапы, сосредоточился на сдерживании огня, и перестал замечать всех, кроме бегущей впереди кошки.
Дно озера состояло из возвышенностей и впадин. Город то поднимался, то плавно нырял вниз, согласно неровностям почвы. Дом фаты располагался на горе, наверное, одной из самых высоких и крайних точек Фамелькада. Пока мы добрались до него по пересекающимся улочкам, я немного выдохся. Но это, как оказалось, было лишь начало пути. Дальше пришлось подниматься в гору по многочисленным ступеням широких каменных лестниц. Дома жителей остались внизу, а по обе стороны поднимались крутые горные склоны и тянущаяся бесконечностью лента ступеней.
Я не смог удержать вздоха восхищения. Вокруг царствовала зелень. Алые, желтые капли бутонов шиповника, заросли нарциссов и колокольчиков, тикни, ирисов, лунных цветов и апшху, похожих на огромные темно-фиолетовые шары. Стены лестниц увиты плющом, мелким вьюном с граммофончиками голубых цветов. Мы поднимались мимо небольших площадок, видимо предназначенных для отдыха и обзора города с горы. От сильного пряного аромата цветов даже немного кружилась голова.
Тильда бежала легко, резво перебирая лапами, и ее хвост перед глазами вскоре стал единственным ориентиром. Я тяжело дышал и пару раз едва не загремел по ступеням в обратном направлении. Кошка постоянно подгоняла меня, рявкая, когда слишком отставал. Перед нарисовавшимися неожиданно дверями, я просто упал измученный окончательно. Немного отлежавшись, сел, раздраженно поглядывая на холеную тушку. Нарочно она, что ли так мучает меня?
Тильда тем временем что-то рисовала перед большими воротами. Отдышавшись, я попытался рассмотреть дом, до которого таких трудов стоило добраться. То, что мнилось дверями, оказалось огромными воротами, вырезанными из прочного железного дерева. Подпирали их массивные каменные стены, ржаво-коричневого цвета. Над воротами возносился узкий шпиль крыши насыщенного лазоревого цвета. Тильда громко замяукала. Я подошел поближе, пытаясь рассмотреть ее рисунки на земле.
Ворота дрогнули, створки медленно разошлись в стороны. Открылись они ровно настолько, чтобы я смог протиснуться в щель. За воротами скрывался широкий двор, вымощенный светлым камнем. Дом фаты выглядел удивительно скромным по сравнению с другими зданиями города. Сложен из обычного коричневого камня, кое-где порос мхом, стены увиты плющом и виноградом. Тильда побежала к входу в дом. Я побоялся, что не пройду, но дверь словно растягивалась по мере приближения. Когда мы подошли, она выглядела шире и выше, чем поначалу показалась издали.
После короткого подбадривающего указания кошки, я толкнул дверь лапой и вошел первым. Сразу запахло чем-то сладким, аппетитным. Вытянул шею, так как опасался идти дальше, но любопытство распирало. Хотелось рассмотреть хоть что-нибудь. Тильда проскочила мимо и короткими прыжками промчалась по длинному коридору. Вздохнув, я поплелся следом. Вышел в небольшую по моим меркам, светлую комнату. Из мебели в ней были только кресло-качалка и стол. В кресле сидела женщина. Я не смог сходу определить, к какому виду существ ее можно отнести. Определенно не икубка или фечка. Черты лица, количество конечностей и общие признаки схожи. Однако достаточно внимательно присмотреться, чтобы понять, она не имеет отношения к этим видам вовсе. Очень высокая, но не великанша. Узка в кости, худа почти болезненно, и вместе с тем выглядит как феи. Гладкая кожа, длинные руки с удивительно изящными кистями. Ни выпирающих ключиц, ни кругов под глазами, все изгибы плавные и мягкие. Лицо странное. Не отведешь взгляда, так завораживает, притягивает. Не лицо — живая магическая приманка. Кожа молочного цвета и светится, будто присыпана блестящим тальком. Глаза — прозрачные кусочки льда, на безупречном овале лица. Таких лиц и глаз у феков не бывает. Слишком уж правильное, пропорциональное, отталкивающее и притягательное одновременно. Россыпь мелких веснушек на носу, медово-рыжие волосы. Значит, вот как выглядят фаты?
— Приветствую, фата Альента, — произнесла Тильда. Дружелюбно замурлыкала и запрыгнула на руки женщины. Та чуть улыбнулась. Одними уголками губ. Погладила кошку и кивнула:
— Приветствую, молодой куратор.
Ни тени сомнения. Я куратор.
— Приветствую и вас, фата Альента, — робко промямлил я в ответ.
— Что хотите узнать? Ты давно не навещала меня, пушистая шалунья, — пожурила Тильду фата. Кошка громко мурчала. Она удобно устроилась на коленях женщины, распушившись как меховой шар.
— Мы попали в беду. Думали, ты сможешь помочь, — хрипло проворчала кошка. Рука фаты Альенты меланхолично поглаживала ее по спинке:
— Да, вижу беду. Я ждала его. Все когда-то начинается и где-то заканчивается. Вижу странное сплетение судеб. Суждено оставаться вместе. Одна нить связана с другой, а вместе клубок. Когда распутаете, все станет на свои места. Что держала в себе годы, отпускаю на свободу. Вы пришли, потому что жаждете ответов. Я дам их, хотя покажется, что это ответы на другие вопросы. Не так давно в мире Икуб родился мальчик с глазами разного цвета. Ему сделал предсказание провидец Абрахин. Мало кому приходилось слышать такие слова и родители мальчика не поверили. Да и сам мальчик оказался весьма недоверчив. Но в глубине души он знал, слова правдивы. Столь странным казалось предсказание провидца, что смысла в нем не увидели. Он молвил: "Икубу предстоит совершить деяние, немалого мужества требующее. Другой на месте его оказаться готов, но лишь от руки юноши пасть должен враг, не иначе. Спасение в этом великих родов заключено. Жребием богов отмечен — очами разных цветов. Не сбежать, не укрыться от судьбы. Гибель стоит за плечом. Жертва угодна богам, если страх победит благородство", — Альента глубоко вздохнула и продолжила, — теперь расскажу о молодом кураторе. Солнце окрасило ее перья. Стоит невольно на пути молодая самка. Не потому, что хочет зла. За нее принято решение. То, что от рождения начертано, ими пересмотрено. Тебе отказано в праве крови, и ей оно даровано. Почему? Не отвечу. Помни, гнев не помощник в деле чести. Правду суждено узнать, если хватит сил от нее отказаться. Последнее. Ты уже знаешь то, что еще сокрыто туманом. Достаточно просто поверить. Искомое не снаружи, внутри. Радуга путь и укажет.
Фата улыбнулась и неожиданно растворилась в воздухе. Мурлычущая Тильда шмякнулась на пол и обиженно сказала:
— Ну вот, всегда так. Поговорит и исчезает. Устала. Простимся и отправимся обратно. Запомни слова хорошенько. Фаты видят судьбы.
На самом деле я мало что понял, но постарался запомнить. Осирису нелегко приходилось раньше, и после слов Альенты, думаю, не полегчает. Избранность не приносит ничего хорошего, теперь я уверен в этом. А слова фаты сплошные загадки, не силен в их разгадывании, да и не стану гадать.
— Всего доброго на пути, фата Альента, — сказала Тильда.
— Прощайте, фата Альента, — добавил я и посмотрел на кошку. Она подняла хвост трубой и медленно потрусила к выходу.
Ворота закрылись за нами с едва слышным скрипом.
— Ну и как, что полезного узнали? — поинтересовался я. Тильда стояла, задумавшись, и нервно размахивала хвостом.
— Недооценивать слова фаты нельзя. Их значение станет ясным позже, будь уверен. Пойдем-ка, покажу кое-что. Тебе понравится.
Обогнув стену слева, мы какое-то время вдоль нее шли по тропе. Потом поднялись еще выше, на поросший пушистой травой утес. Самую высокую точку города, подозреваю. Отсюда город был виден как на лапе. Прошли чуть-чуть вперед…
Небольшой, утоптанный пятачок земли заканчивался резким обрывом. Внизу, под нами лежал город. А над нами…
Я замер. Небо? Вода? Перевернутая чаша купола находилась настолько низко, что казалось, при желании до нее можно было дотянуться. Обман, но такой соблазняющий. Наверное, утес находился ближе всего к поверхности озера. Только здесь солнечные лучи пробивали толщу воды и рассеивались веером лучей. Она светилась и переливалась радугой оттенков — блеклым голубым, зеленовато-синим и ультрамариновым, аметистовым, уходящим на глубине в темно-фиолетовый. Над головой проплывали рыбины, примерно с меня размером. Лениво, медленно поводя хвостами из стороны в сторону. Вспыхивали от случайной ласки солнечных лучей крошечные частички песка, лежащие на оболочке купола. Начинали мерцать звездочками и создавали незабываемую картину светящегося пространства. Нет! Нет никакого купола. Есть я! Лечу в неизвестность, окутанный разноцветным сиянием. Пью его и купаюсь в лучах золотого света. Рыбки рядом шевелят плавничками, длинные ленты оранжевых водорослей величаво парят. Протяну лапу и трону…
— Кайорат! — окликнула Тильда. Я ошарашенный повернулся к ней. Кошка сидела, аккуратно обернув лапки хвостом, — очень красиво, ты прав. Но пора, нас ждут.
Я последовал за Тильдой, все еще дрожа от нахлынувших чувств. Думаю, благодаря этому чуду, мгновенья которого подарила кошка, я никогда не смогу забыть Фамелькад.
Мы быстро спустились обратно в город и уже неспешно направились в сторону временного пристанища. По счастливому совпадению где-то с полдороги столкнулись с остальными. Задумчивым, опять пребывающим в плохом настроении Пилоном, сонно зевающим Ишутхэ и довольным жизнью Осирисом. С ним мы и попытались обменяться новостями. Но почти сразу же были довольно грубо прерваны конем, напомнившим, что не везде место и время. Икуб скорчил рожу, но согласился с его доводами. Тогда я рассказал о чудесном саде, мимо которого поднимался к дому фаты и прекрасном виде на купол. Так, тихонько болтая, и двигалась в сторону пристанища.
— Та Чуи действительно знают столько всего, я поразился, — рассказывал Осирис, почесывая нос, — вообще удивительно, библиотека настолько большая, что чтобы не потеряться, нужно придерживаться указателей. Мы с Ишутхэ за малым не заплутали. И там столько та Чуи, диву даешься. Шустрые. Я проверил, действительно ли у них такая уникальная память. Задал один вопрос четырем Чуи. Все ответили.
— Малыш, — окликнул Пилон, — погоди.
Я отстал от Осириса, который заговорил с Тильдой и дождался коня. Пилон настороженно шевелил ушами, да и вообще выглядел нервным.
— Вы не на прогулке. Дивол, чуть больше внимания.
— Давно хотел спросить, — сказал я, — кто такой дивол?
— Ну, — Пилон не ожидал такого вопроса, — есть боги, диволы. Боги создают миры, диволы вроде как разрушают. Хотя, если честно, иногда кажется, что диволы и есть боги, когда в дурном настроении. Так ты понял? Смотри по сторонам.
Я согласно мотнул головой и поискал глазами Осириса. Икуб неподвижно стоял на дороге. Что-то в его напряженной позе показалось мне странным. Резко остановился Ишутхэ, попятилась назад Тильда. Осирис повернулся в нашу сторону и громко сказал:
— Назад! Немедленно!
Я замер. Пилон заржал и подошел ближе к икубу. Грива на холке коня приподнялась, хвост как-то странно торчал по высокой дуге. Осирис поднял руку, вытянув вперед растопыренную ладонь. Его глаза потемнели, будто их заволокла чернильная мгла. Ни зрачка, ни белка, лишь черный страшный сумрак:
— Опасно. Очень! Немедленно, — он качнулся, выпрямился и снова повторил с усилием, — немедленно…
Тильда подбежала к ноге икуба и выкрикнула:
— Я поддержу. Тяни.
Пилон наклонил голову к земле, будто подчинялся некой неодолимой силе. Я не знал, что делать и просто стоял. Тут мне впервые удалось увидеть, как волкодлаки перекидываются. Ишутхэ подпрыгнул, совершив немыслимо высокое сальто назад. Его кости выламывались, конечности гуще покрывались шерстью. Массивная морда вытянулась еще, формируя мощные челюсти. Глухо клацнули о плиты когти. Ишутхэ превратился в широкогрудого волка, по виду весьма свирепого. Оскалившись, пригнулся к земле и утробно зарычал. Конечно, он помельче Фифнира, но на месте феков я бы все равно испугался, увидев такого зверя.
Кожа икуба покрылась бисеринками пота. Капельки стекали по его шее и срывались вниз. Он дрожал от напряжения. Я испугался, впервые видя Осириса таким. Но безоговорочно верил его предчувствию, как и остальные. Губы икуба шевелились, он тихо и быстро что-то бормотал. Одну руку Осирис по-прежнему держал вытянутой вперед, а пальцами второй перебирал в воздухе, как если бы наигрывал мелодию. Тильда, взъерошенная и тихо воющая на одной ноте, крепко прижималась к ноге икуба. Я смотрел вперед, туда, куда направлял ладонь Осирис. Из-за угла дома искрящегося полированными плитами ракушечника, неспешно вышло невысокое существо в бесформенном балахоне. Оно остановилось прямо напротив нас, шагах в двадцати и вскинуло руки в незнакомом жесте приветствия. С первого взгляда существо походило на фека. Но они так не умели. Закричав: "Прокляты богом исчадия ада, отродья дьявола! Сгиньте нечистые! Именем отца нашего, призываю на головы ваши смерть от руки его!", — затряслось. Приоткрыв пасть, я молча наблюдал. Не пытаясь, впрочем, найти хоть крошку смысла в льющемся из уст существа потоке слов. Оно подпрыгивало и приплясывало на месте, словно в нетерпении. Балахон от этой пляски задирался, обнажая щиколотки белых, худых ног в грубых башмаках. Непонятно как вообще тряпка держалась на узких плечах существа. На груди его болтался амулет, похожий на две большие скрепленные крестом палки. Остатки жидких волос обрамляли узкое лицо, на затылке виднелась круглая плешь. Жалкое существо. Совершенно не производит впечатления опасного противника. Чего только Осирис так испугался? Вдруг, прямо перед нами взметнулась стена слепящего огня. Я взвизгнул и отполз назад. Огонь трещал. Этот звук показался мне очень громким. Плешивый взмахнул руками, и огонь пошел на нас. Осирис что-то выкрикнул и сильнее растопырил пальцы вытянутой вперед руки. Вторую сжал на мгновенье в кулак, а после сложил пальцы "козой". Гудящий огонь плеснулся и со звоном разбился о стену голубого, искрящегося льда. Она была похожа на стекло, расходящееся круглым, выгнутым щитом от руки Осириса, и укрывшей нас от нападения. Враг закричал, потрясая руками. Смешно уже не было. Новая стена огня взметнулась из-под рук существа. Рядом стена дома покрывалась коричнево-черными потеками. Воняло гарью. Но икуб держал удар. По его коже тек пот, проявились мерцающие холодным белым татуировки, но Осирис даже не пошатнулся. Тильда заунывно выла. Тонко, яростно, на одной ноте. От ее крика мне тоже захотелось заорать, однако рядом стоял Ишутхэ. Тихое утробное рычание волкодлака чудесно бодрило. Мы прекрасно понимали, что мешать друзьям держащим ценой больших усилий врага на расстоянии, не должны. Пилон подобрался ближе к Осирису и закричал, едва перекрывая низкое гудение огня:
— Один удар! Я скажу, когда отходить!
Икуб кивнул. Крикнув что-то, он выкинул вверх свободную руку, по-прежнему держа пальцы сложенными "козой". Из-под ног икуба с шуршанием и воем начала медленно подниматься волна из воды, грязи и камней. Она словно возникала из земли и стремилась вертикально вверх, чтобы оттуда обрушиться на врага. В это мгновение, Пилон встал на дыбы, заржал и изо всей силы ударил копытами по мощенной плитами дороге. Я почувствовал, как под ногами всколыхнулась и задрожала земля. Волна грязи с головой накрыла существо в балахоне и отбросила в сторону.
— Назад! — выкрикнул Пилон. Осирис шагнул. Я не поверил глазам. Рядом стояли два Осириса. Один икуб нагнулся, подхватил на руки кошку, но еще одна Тильда осталась сидеть у ног его копии.
— Назад! Уходим! — снова крикнул Пилон и заржал. Он повернулся и пробежал мимо. Но дубль Пилона остался стоять. Я попятился. Прямо передо мной возникла большая, покрытая аметистовой чешуей спина. Холодный душ эмоций неожиданно придал мне сил и немалой скорости. Настолько, что удалось обогнать Ишутхэ. Связно соображать я начал тогда, когда дверь прибежища с громким стуком захлопнулась за волкодлаком.
— О…ой…йой, — издав несколько невнятных звуков и неспособный ни на что больше, я тихо привалился к стене. Пилон бродил по комнате, возбужденно передергивал на загривке шкуру, взмахивал хвостом. Осирис сел на пол, обхватил голову руками и замер. Его колотила мелкая дрожь. Кошка лежала, свернувшись клубочком. Волкодлак незаметно для всех успел перекинуться обратно. Он прислонился к стене и проворчал:
— Хорошая драка. Жаль, нам с Кайоратом поучаствовать не удалось. Но меня ваши действия впечатлили. Давно деретесь вместе?
— Первый раз, — огрызнулся Осирис, поднимая голову. Лицо его еще имело серый оттенок, а под глазами залегли глубокие синие тени, — неужели я единственный, кто почувствовал, а? Это же, как кипятка в лицо плеснули. Да мои чувства никогда так не орали об опасности. Тьфу!
— Ничего. Совсем ничего…и ты понимаешь, что это значит, Осирис? — мрачно спросил Пилон, — не возникло предчувствия, не зачесались копыта или лапы, не засвербело в носу. Уверен, никто и не подозревал, что нас выследили. Опасность. Серьезная опасность. Нам просто невероятно повезло. Ты почувствовал угрозу, мы смогли дать отпор, но легко не было. Понимаете, что это значит? Сила. Новая, незнакомая магия. Да, все что делает существо стандартно. Разрушительная мощь, огонь, броски, стены, кокон защиты — ничего необычного. Но как делает! Способы воздействия, магические формулы, жесты — все не так. Я не сталкивался с подобными силами и не успел понять. Он умудрился обойти защиту та Чуи. Выследил за сутки. Осирис, — Пилон помотал головой. Фыркнул и сокрушенно произнес, — и это не самое приятное. Он не планировал переговоров, не собирался договариваться. Понимаете? Цель — убийство. Все.
— Забавный парниша, — согласился волкодлак, — опасный, злобный, сильный. Я даже не подозревал о его существовании, а ведь балахонщик мог крутиться рядом с родичами и до нападения дракона, вынюхивать. Ведь кто на такого подумает? Рохля, сопля. А еще и дракон. Ты прав, Пилон, не собирался он разговаривать. Напал сразу, бил наверняка. Если вместе не дали бы отпор, лежать головешками. Кстати, заметили? Балахонщик не боится уничтожить ожерелье. Не знает что оно у нас? Или наоборот, знает о его свойствах?
— Это не фек, — тихонько внес свою лепту я.
— А где Бу-чо? — Пилон покрутил головой, — нет его. Ушел?
— Так кто же балахонщик? — спросил Осирис, — странная магия, сила. Маскировка замечательная. Дурацкий вид, забавные ужимки, безумный взгляд. Какое существо обладает такими возможностями?
— Человек, — раздался знакомый бас. Оуи скромно стояла в дверях:
— Простите. Неловко вышло. Но у меня серьезные причины нарушать ваш покой.
— Ну-ну, — потерев шею, Осирис устало кивнул, — мы с удовольствием послушаем.
— Это существо, человек, подвергает серьезной опасности жителей города. Он проник в город, несмотря на ловушки.
— С чего вы взяли, что он человек? И чем люди отличаются от других существ? — не скрывая раздражения, перебил Осирис. Оуи чирикнула. Я не удержался, вздрогнул. Но та Чуи не обратила никакого внимания:
— Видите ли, мы хранители знаний. Часть знаний такие древние, что давно забыты другими. Когда случилось нападение, на место магической стычки немедленно отправились охотники, охрана города и маги. А также мы. Энергетические характеристики, следы оставшиеся от схватки указывают на особый, редко встречающийся вид магии. Он характерен для одного единственного мира, который многие века закрыт. Людей. Когда-то существовавшие в него врата захлопнулись и отсекли от остальных. Этот случай знаменателен и тем, что тогда закрылись абсолютно все врата мира — как стихийные, так и сотворенные радугой. Попытки создать новые или открыть старые ни к чему не привели. Что произошло, узнать не удалось. Но хроника событий занесена в архивы. Мир людей относился к неразвитым, в нем какое-то время практиковалась охота. Понятие, хорошо знакомое твоим предкам, Пилон. После внеочередного собрания совета радуги и пересмотра дела на основании новых фактов, охоту в мире людей постановили запретить. Собранные сведения указали на их разумность и высокую вероятность постепенной эволюции. И тут случилось это. Врата захлопнулись. Разом. Тогда в мире людей остались многие существа, но уже ничего нельзя было поделать. Прошли века. И вот мы выяснили, что недавно заработали одни из стихийных врат мира людей. Они оказались двусторонними и ими, как мы предполагали, еще никто не пользовался. Возможно, развитию магии особого рода способствовала многовековая изолированность мира. Их энергия формируется и действует иначе, чем знакомая нам единая. Существо же без сомнений является человеком.
— Предполагаю, причины ненависти лежат на поверхности? — проворчал Ишутхэ, скрестив лапы на груди, — если предками закусывали на протяжении веков, вряд ли поверишь в разумность пожирателей. Предубеждение сильная штука. Почти как репутация. Испортить легко, восстанавливать бесполезное занятие. Хотя зависит от цели. Когда цель — плохая репутация…
— Увы, — Оуи чирикнула, гребень поднялся торчком, — без сомнения вина лежала на радуге. С ее молчаливого согласия уничтожали большую популяцию. Не забывайте, часть различных существ так и остались там, в чуждом мире. Возможно, дичали со временем и переродились. Так что ненависть как раз легко объяснима. Но то, что мы увидели снгодня больше простой ненависти. Одержимость. Желание уничтожать. Люди не придерживались нашего понимания схемы взаимодействия всего сущего, в виде колеса воплощений или энергетического океана возврата. Судя по записям, они думают, что существуют определенные вечные места для энергетических оболочек умерших сородичей. Хорошее и плохое. Якобы плохая часть это и есть наши миры. Дальше больше, у них в языке даже нет такого понятия как многомирье. Они не различают миры между собой, не воспринимают как разные, считают страшным злом. Хорошее и правильное место, предназначенное для оболочек, скорее собирательный образ, не существующий. По крайней мере, подтверждений его реальности не найдено. Размышляли, выдвигали версии, что они умеют контактировать с нашими богами-созидателями. Может, считают своим хорошим местом их дома? Нам так и не удалось доподлинно узнать. Человеческая религия утверждает, что многомирье наполнено демонами, или диволами по-нашему. Они, вроде как периодически проникают в людской мир и наносят вред живым. Их богам, телу, жизни. Во имя веры и сородичей, напавший человек был обязан стремиться к очищению от некой угрозы. Как это существо связано и связано ли с драконом, неизвестно. Я могу и не получить объяснений, но вы появились не просто так, что теперь яснее ясного. Нам придется просить вас немедленно покинуть город. Мы не станем рисковать столькими жизнями. Что-то подсказывает мне, человек пойдет по следу и оставит в покое остальных.
— Ого, — язвительно протянул Осирис, — никак трусите?
Оуи визгливо чирикнула, но не ответила. Ишутхэ посмотрел на та Чуи:
— Сами рады уйти, но как? Вы говорили про дракона, о том, что благодаря ему из города дороги нет.
— Мы готовы помочь, провести. Не самой приятной тропой, но вам все равно придется покинуть город немедленно. Так что пойдет и эта.
— Ого, — мрачно произнес Пилон, — похоже на угрозу. Оуи, выйти из города полдела. Как попасть в мир радуги?
— Уже говорила, — мне казалось, та Чуи тяготится разговором, — говорила не раз. Но покажу, так и быть.
— Ладно, — быстро согласился Пилон, — мы готовы уйти. Последний вопрос. Куда делся перпедль?
— Ушел. За ним не охотятся и он полезен для нас. Бу-чо найдется место в городе.
Удовлетворившись туманным ответом, Пилон в нетерпении топтался на месте. Осирис пристально смотрел на него. Оуи первой нарушила возникшую неловкую тишину:
— Подожду за дверью.
Проводив ее взглядом, икуб снова повернулся к коню:
— Тильда устала. Я тоже не в лучшей форме. Мы рискуем жизнями, когда уходим, толком не отдохнув. Там на поверхности дракон.
— А здесь человек. Сильный маг, который нашел нас подозрительно быстро. Возможно, он и пострадал в схватке, но точно то мы не знаем. Справиться о его здоровье не у кого. Если выдохся, устал и ослаб — хорошо. А если ему ничего не сделалось? Отчего-то найти нас плевое дело. Здесь мы находимся в большей опасности. Так хоть какой-то запас времени, прежде чем человек сообразит, что жертвы город покинули.
— Сейчас выйдем наверх и застрянем? Та Чуи хитрит, видно же. Они просто стремятся избавиться от нас.
— Их можно понять. Я согласен, Ося. Стремятся.
— Эта Оуи, — вмешался Ишутхэ, — говорит, что можно переместиться без особых сложностей. Стоит рискнуть. В любом случае, конь прав так выиграем немного времени. Балахонщик не сразу поймет, что мы ушли. Здесь же, под колпаком, даже бежать некуда.
— А если та Чуи просто сдадут нас? — возразил Осирис.
— Все лучше, чем сидеть и ждать. Потом балахонщик мог выследить, просто опрашивая жителей по приметам. А еще, думаю, что если откажемся покинуть город, придется драться не только с человеком и драконом, но и всем Фамелькадом.