- А ей уж не оправдаться. Именем народа, и так далее... Сейчас в твоем присутствии побеседуем со свидетелями.
- Девушку - под топор? - не унимался Иво оф Дундаг.
- Какая разница? У нас мужчины и женщины равноправны, - пожал плечами судья. - Почему это мужчине, например, тебе можно отрубить голову, а девушке нельзя?
- Ты хочешь сказать, судья Эрик, что этот цыпленок заморенный, которого мне толком осмотреть не позволили, и была принцесса? - спросил лекарь.
- Принцесса, будь она неладна! - судья опять кипятиться начал. - Я вот чем глубже в это дело вникаю, тем меньше понимаю, как тебя из него вытащить, старый ты осел! Ну, скажи, что означает этот перстень?
Жилло шею вытянул - тошно! Судья тот загадочный перстенек на стол брякнул!
- Старинная и редкая работа, - охотно ответил лекарь. - Теперь таких не делают. Недаром его у меня ювелир Гай Балод стянуть собирался.
- Ну что ты несешь! - даже скривился судья. - Вот передо мной лежат показания ювелира. Там ясно сказано - он увидел перстень у тебя в кабинете как раз в тот вечер, когда к тебе приехал этот Иво из Дундага. И он, ювелир, хотел взять перстень и сдать его, как положено, в хранилища Равноправной Думы, а слуга Иво из Дундага у него перстень отнял. Кстати, хотелось бы знать, куда этот слуга подевался. А, братцы?
- В последний раз я его тогда ночью видел, - сказал граф. - Он мне помочь пытался.
- Я тоже, - добавил лекарь.
- А он, между прочим, потом у ювелира побывал и угадайте, кем представился? Офицером тайной службы! Как будто равноправному обществу нужна тайная служба! - судья и полицейские негромко, но даже как-то сердечно рассмеялись. - Хорошо, что у ювелира хватило ума за ним следом пойти и стражу вызвать. Так вот, ювелир увидел у тебя, Арно, этот перстень именно в тот вечер и предположил, что тебе его привез Иво из Дундага.
- А приведите вы его сюда, врунишку поганого, - задушевным и ласковым голоском попросил лекарь. - Пусть при мне это повторит. Перстень я получил в уплату за свои лекарские услуги несколько лет назад, и Балод прекрасно это знает. Он уже давно на перстенек покушается!
- И от кого же ты его получил? - спросил полицейский офицер.
- От старушки одной.
- Что за старушка такая? Надо бы, наверно, и ее свидетельницей пригласить? - полюбопытствовал судья. - Где проживает, чем занимается.
- Проживает на лесном хуторе, - подумав, ответил лекарь. - Ягоды собирает, грибы, огородничает. Могу нарисовать карту, а то словами не объяснить, где этот хутор расположен.
- Значит, старушка убогая, которая грибы с ягодами собирает, королевским перстнем расплачивается? - брякнул полицейский.
Жилло так и ахнул. То, что на камне изнутри королевский герб выложен - он знал, но что перстень самому королю принадлежал? В жуткий узелок завязались все события, однако...
- Ну, что за чушь! - немедленно опроверг судья. - На нем только герб королевский. А кому эта штучка принадлежала, сейчас сказать нельзя. Ясно одно - тебя, Арно, в заговор втянули. Сейчас послушаем, что вот эти братцы скажут, которых принцесса подкупила!
И на клетку показал. Жилло в очередной раз съежился. Да, вовремя они с графом на красавиц полюбоваться прибыли! Трудно было более удачный вечерок выбрать!
Во всей этой истории было одно утешение - капитан просил найти человека, который хоть что-то о золотом цветке мог бы рассказать, Жилло и нашел. Да только человек этот - юная принцесса, и жить ей осталось всего-ничего...
Вздохнул Жилло горестно и - взгляд на себе почувствовал. Поднял голову - все мимо таращатся, на свидетеля Эдвина Инкена, он что-то про веревочную лестницу плетет. А взгляд уткнулся в лицо графскому слуге и словно требует - ну, найди же меня, ответь!
На стене, за столом, висели канделябры огромные, и в каждом между двух несущих свечи ветвей было зеркало вделано. Одно вроде обычное, а в другом блеск нестерпимый объявился - не отражение свечи, а именно золотой, раскаленный блеск. Притянул он к себе взгляд Жилло почище магнита.
И хотя смотреть было нестерпимо, все равно что на солнце, уставился Жилло в зеркало. Там, в глубине, два глаза ему почудились. Но не огненных. Два внимательных и веселых глаза. Понял Жилло, что или бредит с перепугу, или сейчас тут чудеса начнутся.
Выплеснулось из зеркала живое золото и мгновенно внутрь ушло. А на столе перед судьей и полицейскими офицерами - длинная, густая, сверкающая прядь вьющихся волос! И от свечек по ней золотые блики бегают.
Секунда - и пусто стало за столом. В почтенном старце Эрике такая прыть проснулась - одним прыжком у клетки оказался и спиной о прутья треснулся. Офицеры полицейские почему-то ближе к дверям отскочили.
- Это еще откуда?! - заорал судья, тыча издали пальцем в сторону клетки. - Кто бросил? Кто прятал? Всех обыскать!
- От клетки до стола и тяжелое не докинуть, не то что волосы! разумно возразил старший полицейский, подкрадываясь к столу. - Ты, судья Эрик, угомонись, а мы сейчас посмотрим, нет ли над столом какой потайной дырки.
Вынул шпагу из ножен и волосы на столе пошевелил острием. Ничего огнем не полыхнули, ядовитый дым не пустили...
Усмехнулся Жилло - хоть две недели свою дырку можете искать... Произошло обычное колдовство, и произошло оно вовремя.
Потом, как и следовало ожидать, все бурную деятельность развили. Послали за лестницами, стали зеленую ткань со стены сдирать, ножами в потолочные балки тыкать, судья пальцем указывал, полицейские тоже распоряжались. Волосы сквозь тряпочку отважно взяли и унесли на двор сжечь. Узников поскорее из загородки вывели и бегом-бегом в подземелье погнали.
На сей раз Жилло от лестниц и поворотов не обалдел. А даже более того - сходу, идя впритирку к стене, влетел за оконную портьеру в зале, да там и остался.
Сколько узников забрали из подземелья - столько и распихают по камерам, подумал он, недостачи не будет, шума не поднимут. Недостача обнаружится, когда за той интересной парочкой пожалуют, которая парик покойной госпожи лекарши прихватила вместе с зимним плащом стряпухи Маго.
Теперь бы следовало выбраться из самого Коронного замка в форбург, в ночлежку - время уже ко сну располагало. Но поди знай, где южная стена и где прилепившийся к ней форбург.
Долго проторчал Жилло за оконной портьерой из зеленого сукна. Хорошая была портьера, теплая. Но в конце концов выбрался он оттуда и короткими перебежками отправился форбург искать.
Хорошо, что вспомнил - ночлежка над конюшней расположена. Спрятавшись в южном замковом дворе, высмотрел, откуда оседланных лошадей ведут. Калитка была в стене - даже не очень высокая, вдобавок узкая, Жилло и в голову бы не пришло, что конь там протиснется. Подобрался он к калитке поближе, засел за мешками какими-то вонючими и стал ждать удобного момента.
Момент выдался не скоро. Темнело уже, когда в карете кто-то из Равноправной Думы прибыл. Ездил по неким равноправным делам, видать, и припозднился. Лошадей выпрягли, карету в сарай закатили, члена Думы в его апартаменты препроводили, и тут случилось недоразумение.
Остались в этом закоулке замкового двора только шесть упряжных лошадей и конюх, кучер - тот пошел в сарай с каретой разбираться. Пять лошадей спровадил конюх на конюшню и тут вышла заминка.
Крупный вороной мерин отказался в калитку идти. Видно, не раз там бока обдирал. Уперся - и хоть ты тресни! Половина мерина - здесь, половина - там. И передняя, скорее всего, кусается, а задняя - копытами уперлась и прицельно брыкнуть норовит, прямо конюху в пузо.
Конюх отвел мерина от калитки, сам туда прошел и его за повод тянет, а мерин - ну никак. Его бы сзади по крупу хоть хворостиной шарахнуть, да только не может один человек быть сразу и спереди, и сзади. Вот это и оказался удобный момент.
Вышел Жилло из укрытия и по конскому крупу - тресь кулаком. Мерин от неожиданности, поджавшись, сразу в калитку проскочил, во двор форбурга, а Жилло - следом.
- Спасибо, братец, - говорит ему конюх. - Эта скотина всю душу из меня вынула! Ты думаешь, это лошадь? Это нечистая сила, а не лошадь.
- Сдается мне, что не в карету твою нечистую силу запрягать надо, а под седлом держать, - отвечает Жилло, беря мерина с другой стороны под уздцы. - Это же по всем статям боевой конь. Ему в кавалерии место.
- Вот поди скажи это Равноправной Думе! - обернувшись на всякий случай по сторонам, шепчет конюх. - Я тоже считаю, что ему в драгунском полку место. А мне сказали - у нас не только люди, но и лошади равны, так что пусть таскает карету, чем он лучше упряжных лошадей!
За таким разговором они до конюшни дошли. Конюшня длинная, вдоль наружной стены форбурга. Конюх мерина в стойло повел, оставив Жилло у входа. Тот повертелся, повертелся - ну, не понять, как в эту ночлежку попадают, не по воздуху же! А тут и конюх вышел.
Видя, что мужичок принимает его за кого-то новенького из замковой обслуги, Жилло не стал ему говорить про ночлежку, это всегда успеется. А сказал вот что.
- Должно быть, ровный у этого злодея галоп. Охотно бы я его в манеже попробовал. Люблю этих скотов, прямо сил нет.
- В замковой конюшне служить - сердце кровью за них обольется, ответил конюх. - Кони замечательные, породистые - а их именно за это упряжными сделали. Равноправие! Какое может быть у лошадей равноправие? Вот сейчас на ночь глядя велено четырех лошадей седлать и выводить. Успели они поесть, успели отдохнуть? Никого это не беспокоит!
- Пойдем, помогу оседлать, - предложил Жилло. Была у него при этом и задняя мысль - не болтаться почем зря во дворе форбурга, мало ли кто туда сейчас заявится за четверкой лошадей.