Тетка ушла собираться на сие малоприятное мероприятие, а мы снова загрустили, переваривая всю ту кашу, которая варилась вокруг нас. Как назло портилась погода, поднялся ветер и задувал так, что дребезжали стекла.
— Отличное начало дня! — Танька недовольно прихлебывала чай. — Переться черт знает куда, по такой погоде!
— Дело ведь нужное, — я тяжело вздохнула. — Сама говорила.
— Говорила… — подруга тоже вздохнула. — А эта фельдшерица, подставная, лихо следы заметает, а наш участковый под ее дудку поет!
— Расскажем все сегодня. Колдунам в смысле, — твердо сказала я, и она не стала спорить:
— Хорошо.
Время приближалось, и вскоре хлопнула входная дверь. Тетка в пуховом платке и парадно-выходном пальто появилась из коридора, сияя румяными щеками.
— Готовы?
— А чего нам готовиться? — буркнула я. — Шубу надела и вперед.
— Вот и замечательно, — она похвалила нас, будто первоклассниц. — Нужно помогать старшим.
— Кто ж их хоронить будет? — спросила я, когда мы уже шли по полю, сутулясь от пронизывающего ветра. — Родных ведь нет.
— Говорят, наши бизнесмены все организовали, — ответила тетка и поцокав языком, выражая свое восхищение, добавила: — Хорошие ведь мужики! И красавцы какие!
— Чего это они так стараются? — удивленно шепнула Танька, но она услышала и воскликнула:
— Потому что люди хорошие! Если человек добро делает, значит обязательно нужно в этом темную сторону искать!
— Да ничего мы не ищем! — Танька надулась, видимо ее раздражала "доброта" колдунов. — Просто интересно!
Возможно, мы бы еще долго обсуждали благотворительность наших соседей, но тут, вздымая снежный веер, возле нас остановился "гелик".
— За вовка промовка… — тихо сказала подруга и отошла подальше.
Окно джипа опустилось, и мы увидели лицо Корнея с вполне миролюбивой улыбкой.
— В Алексеевку?
— А куда ж еще? — кивнула тетка. — Эта дорога только туда ведет. На похороны идём.
— Садитесь. — Корней вышел из машины и открыл перед нами дверь. Прохор, молча, наблюдал, сидя за рулем.
— Ой, спасибо сынок! — тетка, будто это не у нее болели ноги, запрыгнула в теплую машину, а нам ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру.
Автомобиль сорвался с места, и Прохор спросил, поглядывая на нас в зеркало заднего вида:
— А вы знали этих бедных женщин?
— Нет! — резко ответила Танька, и он изумленно приподнял брови.
— Тут все друг друга знают, — тетка толкнула ее локтем. — Пусть не лично, но все ж, столько лет рядом живем.
— Ну да, в маленьких деревнях всегда так, — согласился Прохор. — Говорят, гадалкой она, что ли была?
— Ведьмой она была! — с готовностью поддержать этот разговор, ответила тетка. — Самая настоящая!
— Да вы что? — Корней повернулся к нам и почему-то уставился прямо на меня. — И книга у нее ведьмовская была?
— Какая книга? — тетка пожала плечами. — Этого я не знаю.
— У каждой ведьмы есть книга колдовская, — Корней не сводил с меня глаз. — Это так легенды говорят. И в этой книге всякие страшные заговоры и вызовы, и если она попадёт в руки глупого, ничего непонимающего человека, то быть беде.
— Ничего себе… — протянула я, с трудом извлекая звуки из ватного горла. — И такое бывает?
— И не такое бывает… — Корней вел себя очень странно, и я грешным делом подумала — он знает, что книга у нас!
Мы подъехали к дому Лукаси и разговор о книге на этом прекратился. Я быстренько вылезла из машины, помогла тетке и отвернулась от колдунов, не в силах терпеть их пристальных взглядов.
— Смотри! — прошептала Танька, дергая меня за рукав. — У меня мурашки!
Я взглянула на двор ведьмы и увидела две гробовые крышки, обтянутые черной тканью. Они так резко контрастировали с белизной снега, что действительно было жутковато, и я отвела глаза. Возле дома сновали люди, кто-то заходил внутрь, кто-то выходил.
— Ну, что замерли? Пошли, — тетка первая шагнула в открытую калитку, а мы, скрепя сердце, пошли следом.
В доме пахло тем страшным и муторным, что всегда сопровождает такие мероприятия и по моей спине пополз холодок. В большой комнате с ходиками, стояли два гроба, возле которых находились несколько женщин, и только когда тетка поздоровалась, я поняла, что одна из них, фельдшерица.
— Она уже здесь! — зло прошептала Танька, прилипнув ко мне. — Вот что она здесь делает? Книгу ищет!
В дверях показались колдуны, и врачиха моментально приободрилась, ее глаза приобрели соблазнительный блеск, а на щеках появился румянец. Ты смотри, как ее растащило!
Я решила не обращать на нее внимания и подошла ближе к гробу Лукаси. Старухины глаза были закрыты, но лицо, само по себе, выражало страх — рот перекошен, брови застыли в приподнятом положении и это очень пугало. Взглянув на Куколю, я даже дыхание задержала: ее лицо почернело, рот провалился, а на руках, были видны ссадины. Фельдшерица протянула руку и подтянула покрывало, словно специально скрывая эти царапины. Это еще что такое?
Танька взяла меня за руку и сделала шаг назад, но наткнулась на Прохора, и возмущенно подняв глаза, прошипела:
— Что вы под ногами вертитесь?!
Красивое лицо Прохора вытянулось. Он уставился на подругу грозным взглядом и нахмурил брови, отчего между ними образовалась глубокая складка. Мы аккуратно обошли их, и вышли из комнаты.
— Они не злые колдуны! — прошипела Танька, прижавшись носом к моему уху. — Я проверила!
— Как?
— Помнишь, мы читали, как злого колдуна обнаружить? — она порылась за пазухой и извлекла маленькую иконку. — Я подготовилась!
— И что? — если честно я плохо помнила тот список ерунды, что мы откопали в интернете.
— Если с такой иконкой подойти к колдуну, он не сможет в глаза посмотреть! Будет взгляд прятать! — раздраженно объяснила подруга. — А ты видела, как они таращились?!
— Ты в это веришь? — скептически поинтересовалась я и она кивнула:
— Верю!
Мы стояли за старинным громоздким шкафом и если посмотреть из комнаты, то нас можно было и не заметить. Что и произошло. В коридор выскользнула фельдшерица, и мы застыли, боясь пошевелиться. Елена Валерьевна уставилась в потолок и ее лицо, исказила довольная гримаса, будто она нашла то, что искала. Но после этого случилось совсем невероятное — фельдшерица подпрыгнула и прилипла к потолку как большая паучиха. Танька вытаращила глаза и закрыла рукой рот, чтоб не заорать, а я, наоборот открыла его, медленно офигевая от происходящего. Врачиха дернула чердачную дверцу и, не раскрывая ее полностью, влезла в образовавшийся проем.
— Мама дорогаяяяя… — протянула подруга и схватилась за сердце. — Господи, спаси и сохрани!
С чердака послышались звуки двигающейся мебели, шаги, а потом короткий рык разочарования и злобы.
— Не нашла книжку-то! — довольно протянула Танька и тут же испуганно сказала: — Пойдем отсюда! Лучше к людям поближе держаться!
Мы вернулись в комнату, и снова оказались под пристальным взглядами соседей. Они стояли возле стены, а над ними висела репродукция картины "Ленин и Сталин в Горках". Я покосилась на Таньку и заметила, что она еле сдерживает улыбку. Мне самой хотелось смеяться, но не в такой же ситуации, ей Богу… Сжав плотнее губы, я поняла, что колдуны обратили внимание на нас и Корней повернул голову к картине, а потом, что-то сказал Прохору и тот тоже оглянулся. Они оба прищурились и на их скулах задвигались желваки — мы их явно раздражали. Чтобы не бесить их еще больше, мы пошли ближе к тетке и встали за ее спиной. В этот момент в дверях появилась фельдшерица, и тетка услужливо сказала:
— Елена Валерьевна, у вас юбочка в побелке. С правого бока пятно.
— Спасибо, — врачиха, даже не старалась скрыть разочарования. Ее щеки горели, глаза возбужденно блестели, а волосы выбились из хвоста. — Где-то стену обтёрла.
Но мы-то с Танькой знали, что она и где обтирала…