Кровавые ягоды калины - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6

Глава 7

Мы прокрались в дом, в котором так уныло пахло болезнью и с каким-то трепетом пошли в дальнюю спальню, откуда доносился кашель. Картина, представшая нашим глазам, была ужасна… На высокой кровати, под кучей старых одеял, лежала женщина с совершенно изможденным лицом и темными кругами под запавшими глазами. В углу, перед иконой Божьей Матери, горела лампадка, и чад от нее наполнял комнату каким-то предсмертным запахом.

Женщина открыла глаза и посмотрела на нас тусклым, безжизненным взглядом.

— Остановите Григория, ради нашего сына, остановите…

— Что? — я склонилась над ней. — Что вы говорите?

— Григорий зло затеял, я знаю, слышала, как он с Ленькой говорил о нечисти, живущей на болоте… — она схватила меня за руку. — Не дайте ему беды наделать…

Женщина закашлялась и откинулась на подушки, глаза ее закрылись, а руки судорожно сжали одеяло.

— Может вам нужно что-нибудь? — спросила я свою прапрабабку, но она слабо покачала головой:

— Ничего мне уже не нужно… Лишь бы сынок мой в любви и доброте рос…

Женщина резко дернулась и расслабилась. Глаза ее стали светлыми и спокойными, похожими на два потухших окна и смотрели они уже в другой мир…

— Преставилась, — вздохнула Танька и прикрыла ей глаза. — Что за ужасная жизнь была у бедной женщины…

— Интересно, где ребенок? — я всматривалась в лицо покойницы, ища знакомые черты, и ничего не находила. — Все-таки прадед мой…

— За это не беспокойся. Если ты родилась, значит все с ним нормально, — успокоила меня Танька. — Давай выбираться отсюда.

Дом мы покинули через окно, выходящее в глухой переулок, и рысцой помчались к лесу. Было душно, тяжелые тучи клубились на горизонте, что указывало на приближающуюся грозу, которая сейчас нужна была меньше всего.

Лес притих и каждый звук, будто пропадал в этом густом зное, лишь одинокая кукушка куковала в зеленой листве большого дуба.

— Смотри, что получается, — немного подумав, сказала я, жуя травинку. — Нечисть на болоте, это, скорее всего тот скелет, которого мы выпустили из склепа. Так?

— Так, — согласилась Танька. — Помнишь, что Прохор говорил? Что он ценой своей жизни замуровал его там. Значит…

— Значит, Корней не виноват, — выдохнула я. — Детей не он убивал. Убивало их это существо, живущее на болоте. Тогда зачем вся эта ложь?

— Затем, чтобы родственника твоего обелить! — охнула Танька. — Он к этому монстру какое-то отношение имеет!

— Пошли на болото, — я боялась, но была готова обличить своего родственника и спасти еще живых детей. А еще очень хотелось помочь братьям. — Подкрадемся и понаблюдаем.

— А если нас чудовище обнаружит? — испуганно сжалась Танька. — Оно ж, видать чует, дух человечий…

— Может и не чует! — отмахнулась я. — Делать-то что-то нужно! Девочка эта еще пропала… Небось, Гришка Плясов ее на болото и отвел, а теперь спасителем прикидывается!

— Точно! Может, живое дите еще? — Танька приободрилась. — Господи… хоть бы живое было…

— Тогда пошли быстрей.

Мы поднялись с земли и, не обращая внимания на ноющие царапины, голод и страх, направились к болоту. Очень хотелось спасти девочку, ведь то, что мог пережить совсем маленький ребенок, даже представить было страшно.

Наш путь лежал мимо заимки и стук молотка мы услышали задолго до того, как подошли к ней. Дом был почти достроен, только вместо крыши еще лежали стропила, на которых и сидел Корней.

— Бедняжка… Не знает, что его ожидает, — протянула Танька, и я удивленно воззрилась на нее:

— Ничего себе бедняжка! Он — злобный колдун!

— Это он от горя и печали, — вздохнула подруга. — Бесчувственная ты…

— Я???

— День добрый.

Мы как всегда чуть не заорали и так резко развернулись, что Танька едва не рухнула.

Перед нами стоял Прохор и улыбался. Он совершенно не был похож на Прохора из нашего времени — дикого и жесткого парня. Этот мужчина казался очень привлекательным, с цыганской внешностью и золотым колечком в ухе. У него была белозубая улыбка и веселые, умные глаза.

— Здрасьте, — промямлила я и ткнула Таньку в бок.

— Добрый вечер, — сморозила она и растянула рот в улыбке.

​​​​​​- Чего это вы на заимку забрели? Заблудились? — благодушно спросил он, разглядывая нас с явным интересом.

— Нет… Мимо шли, — бодро ответила я. — Мы вообще-то на болото идем… за… ягодами.

— За ягодами, значит? — Прохор перевел взгляд на мое плечо, на котором зияла дырка. — В подол собирать будете?

Я покраснела, а Танька деловито сказала:

— А хоть и в подол, не ваше это дело. Пошли, Валюха, некогда нам.

Мы развернулись и потопали дальше, чувствуя на себе взгляд Прохора. Корней тоже заметил нас и наблюдал за всем происходящим с крыши.

— А не боитесь сами на болото-то? — крикнул нам вслед Прохор и обернувшись, я крикнула в ответ:

— Нет! Не из боязливых!

Он стоял, опершись плечом о сосну и улыбался, высокий, с широкими плечами и смуглой от солнца кожей. Каков экземпляр!

— Что ты рот раззявила? — шикнула на меня Танька. — На болото бегом бежать нужно, а не на мужиков пялиться!

— Ой, ладно! Заревновала! — огрызнулась я, но шагу прибавила.

Когда стали все чаще появляться кривые деревца, запахло сыростью и кое-где под ногами захлюпало, мы остановились, понимая, что дальше нужно идти осторожнее, иначе не ровен час в болоте потонем. Вооружившись большими палками, мы продолжили свой путь, тыкая ими себе под ноги, а небосвод все больше затягивало тучами, поедавшими последние голубые куски.

— Слышишь? — Танька повернулась ко мне и прижала палец к губам.

Я прислушалась. Действительно, откуда-то доносились голоса.

— Чего теперь? — прошептала я. — Может, ближе подберемся?

— Пошли.

Осторожно и очень медленно, мы перебирались от куста к кусту, пока голоса не стали отчетливее. Танька показала мне, что нужно присесть, и мы стали слушать.

— Этого мало! Мало! Я голоден! — от этого рыка по мне пробежали мурашки страха и отвращения. Какие знакомые нотки… — К завтрашнему утру должен быть еще ребенок! А лучше два!

— Но в деревне заметят! — прозвучал голос Плясова. — Это опасно!

— Опасно будет, когда я сам приду в деревню! — зарычало с ненавистью существо. — Что на заимке, узнал?

— Узнал. Мужик поселился, Корнеем кличут.

— Корнеем говоришь? — злоба, и ярость почти ощутимо лилась из говорящего. — Старинный враг мой он и братец его, Прохор… Значит так, если сделаешь, как я скажу, подарю тебе подарочек один, с которым тебе от людей ни в чем отказу не будет.

— Говори, все сделаю! — горячо воскликнул Григорий, и я скривилась от отвращения. Вот же мерзавец!

— Придешь через два дня, я тебе бабу приведу. Как хочешь изголись, но с Корнеем ее познакомь. Ясно? — прошипело существо. — И дите приготовь!

— А что за баба? — испуганно поинтересовался прадед. — Зачем она?

— Баба, да не баба, — в противном голосе прозвучала насмешка. — Оборотень это. И приведёт она его к погибели. Все, иди!

Мы с Танькой переглянулись широко открытыми глазами и принялись кусать кулачки от страха и всех остальных нехороших чувств. Где-то рядом прошелестела трава под ногами Григория и Леньки, а мы так и таращились друг на друга, пока у меня не затекла нога.

— Ты слышала???

— Да я офигела! — Танька вся трепетала от переполнявших ее эмоций. — Вот это сериал…

— Значит, сожрало это чудовище ребятенка, — тоскливо вздохнула я. — А Гришка ему еще готовится отдать ребеночка! Не бывать этому!

— А ведь в нашем времени оно тоже на свободе, — вдруг вспомнила Танька. — Ой, теперь переживать буду…

— Не волнуйся, в нашей деревне единственный ребенок это дед бабы Доси, он еще в позапрошлом году в детство впал… — хмыкнула я. — И не забывай, что там остались Корней с Прохором. Уладят как-нибудь.

— Да? — облегченно выдохнула подруга. — Ну, тогда пошли.

— Куда? — задала я ей резонный вопрос.

— Слушай, — Танька сделала хитрое лицо. — А давай вернемся.

— В амбар что-ли??? — я уставилась на нее как на умалишенную.

— Да! Покрутимся рядом, если наше исчезновение не обнаружили, залезем обратно и будем наблюдать за Григорием, чтоб ребенка какого не погубил. Тем более ему не до нас, жена ведь померла. А если заметили, то другое думать будем.

— Что ж, в этом что-то есть, — согласилась я. — Лишь бы опять в какую-нибудь гадость не влипнуть.

— Дети важнее, — совсем убедила меня Танька, и мы пошли обратно.

На заимке было тихо, видимо хозяева в ожидании непогоды решили отложить строительство, а возможно занимались своими колдовскими делами — варили зелье, сушили жаб или что там у них положено…

— Набрали ягод? — громкий голос Прохора прозвучал довольно неожиданно.

— Нет. Дождя испугались, — ответила я, глядя, как он провожает нас глазами, сидя на большом камне возле дома.

Корней стоял рядом и что-то пил с большой кружки. Рукава его белой широкой рубахи были закатаны, открывая мощные, мускулистые руки и я раздраженно нахмурилась. Издевательство какое-то!

— Так нет дождя, — Прохор был явно подозрительно настроен.

— Пока нет, — недовольно ответила я. — Будет.

— Может, стоит им все рассказать? — предложила Танька, и я скептически покосилась на нее:

— Да они ни сном, ни духом обо всем этом! Как ты себе представляешь, что мы будем им эту околесицу нести? Ты помнишь, какие они припадочные? Накрутят себе что-нибудь, опять наколдуют гадости, какой… Бегай потом еще на лет сто назад!

— И то так, — расстроилась Танька. — Все на наши хрупкие плечи!

— Ничего, справимся, — бодро сказала я, правда, не совсем понимая как…

Мы уже подходили к деревне, когда раздались первые раскаты грома.

— Даже погодка соответствует происходящему! — хмыкнула Танька. — Америкосовские ужастики отдыхают, по сравнению с колоритом российской глубинки!

— Тише, во дворе движняк, — я подошла ближе к забору и принялась наблюдать. — По ходу заметили, что Плясова умерла…

И тут я увидела Григория, который совсем не был похож на убитого горем вдовца. Он подозвал одного из работников и сказал:

— Баб выпусти, отведи в баню и побыстрей. Через полчаса люди начнут сходиться.

— Пять минут, и баня будет готова, — заверил его мужик и помчался прочь.

— А теперь наш выход, — прошептала я. — Давай к амбару!

Мы успели влезть обратно и даже прикрыть подкоп мешками, когда заскрежетал замок и в дверях появился уже знакомый нам мужик.

— А ну-ка бабоньки, пошевеливайтесь! В баню вас велел хозяин отвесть!

Мы, молча, последовали за ним, отмечая, что во дворе суматоха утроилась. Кто-то ловил гусака, кто-то колол дрова, а хилый мужичонка в старых сапогах, строгал свежесколоченный гроб.

С удовольствием помывшись, мы надели чистые вещи и не успели выйти на свет Божий, как в баню ворвался Григорий. Его красные, налитые злобой глаза уставились на нас с неким разочарованием, видимо ему мечталось увидеть неглиже.

— Разговор есть, — он тяжело опустился на лавку, стоявшую в предбаннике, и вдруг криво усмехнулся. — Жена померла. При людях ведите себя нормально, ясно? Не дай Бог, кто из вас рот откроет и что-то лишнее ляпнет. Помощницы вы по хозяйству, живете в кухне летней, с другими бабами.

— А если мы расскажем, как ты другого хотел, при живой жене? — не удержалась я и получила в ответ взгляд полный ненависти:

— Умная, да? Ты думаешь, я не знаю, что вы никогда не жили в Алексеевке? Вы бабам можете эти сказки рассказывать. Не было вас там, и не знают люди о таких. Появились вы в деревне странно, а сегодня еще и дите пропало… Стоит мне намекнуть, беды не миновать вам, бабоньки.

Мы с Танькой даже рты открыли от такого заявления, а он продолжал:

— Так что делайте, что велю. Под ногами не мешайтесь, вижу работницы из вас никакие. А остальное, — он облизнул тонкие губы, глядя на мою грудь. — Разберемся позжа…

Григорий вышел, а мы еще несколько секунд находились в ступоре.

— Вот же гад… — протянула Танька. — Мерзкий мужик!

— Ну, ничего, время у нас есть, — я сама пребывала в шоке. — Посмотрим, что дальше будет. Сейчас похороны, туда-сюда, а потом ему на болото нужно. Эта тварь детей будет искать!