— Та-ак, — протянул Боб, а затем рявкнул на Какукавку так, что у меня зазвенело в ушах: — Говори! — и сунул ему под нос здоровенный волосатый кулак.
— Дядя, ну пожалуйста! — подпрыгнул тот. — Я только чуть-чуть не успевал. Только шесть авторов недопрочел… Я после сессии, через неделю, все верну на место!..
«Все вернул на место» Какукавка не после сессии, а сразу. Как он это сделал, каков механизм, я не знаю. Потому что Боб отправил меня домой, точнее, выставил вон, а сам остался с Какукавкой тет-а-тет. Разбираться. По-семейному.
Еще по дороге домой, греясь в такси, я вдруг вспомнил фразу: «Оставь надежду всяк сюда входящий». И вспомнил, где это было написано… Сейчас это можно было бы написать на дверях бобовского сарая… Отчетливо вспомнил я и «Чайку», и «Дядю Ваню». Вспомнил, что Анна Каренина бросилась под поезд. Вспомнил и Томаса Манна. Бр-р… Лучше бы его Какукавка не возвращал.
…И мы не говорили с Бобом об этом случае целую неделю. Но вот сегодня он снова позвонил мне. Рожа на стереоэкране — мрачнее тучи.
— Змееныш-то мой сессию завалил, — сообщил он, и не ясно было — то ли с сожалением, то ли, наоборот, с удовлетворением.
— Очень жаль, — откликнулся я, хотя на самом деле подумал злорадно: «И поделом ему».
— Ни хрена не жаль, — возразил Боб моим словам, соглашаясь в то же время с мыслями, словно их слышал. — Зашел ко мне, сказал, что завалил, помялся, помялся и ушел. И тетрадку свою как будто бы случайно оставил. Или правда — случайно… Знать бы это!
— И что? — спросил я, предчувствуя неладное.
— Я её полистал, тетрадку эту. А в конце на последней странице список какой-то. В столбик. То ли я его не заметил в прошлый раз, то ли его тогда не было…
— Не томи, читай, — взмолился я, ощущая на спине легкий холодок.
— Ну, слушай, — Боб вздохнул. — Читаю. Гомер, «Месть циклопа». Шекспир, «Гамлет жив», «Гамлет возвращается»…
— Бред какой-то! — воскликнул я.
— Ты никогда не слышал об этих произведениях? — оторвался от тетрадки Боб и тяжело на меня посмотрел. — Я тоже. Кстати, все они зачеркнуты…
— Да это он просто мстит! Просто воду мутит, чтобы мы помучились!
— Возможно, — кивнул Боб. — Ладно. Слушай дальше. Шекспир, «Дездемона: ответный удар».
— Да он издевается над нами! Не могли они такое писать!
— Ты уверен?.. Дальше. Чехов, «Сливовый сад»…
— Что ты хочешь сказать? — снова перебил я. — Что надо его опять отправить в прошлое, чтобы он заставил их писать весь этот бред собачий?!
— Я это как раз у тебя хотел спросить.
— Но почему у меня?!
— Ну-у… Ты хоть и ритм-басист, а самый из нас начитанный.
— Это не повод. Уволь. Я не хочу брать на себя такую ответственность.
— Струсил… — покачал головой Боб с обидной жалостью в голосе.
— Ты машину времени разобрал свою? — спросил я с надеждой.
— Подшаманить можно, — заверил Боб.
— Слушай, а с какой стати эти названия у него отдельно записаны?! внезапно сообразил я и ухватился за эту мысль, как за соломинку.
— Этот столбик сверху озаглавлен «Факультатив», — отобрал у меня соломинку Боб. — Дальше слушай. Чехов, «Четыре брата».
— Он говорил, «шесть авторов»! — пришла мне в голову очередная спасительная мысль.
— Шесть и выходит, — остудил меня Боб. — Вот последний. Лев Толстой, «Понедельник» и «Вторник». Все. — Боб захлопнул тетрадь.
— Что делать будем?
Боб испытующе смотрел на меня.
— Знаешь, что… — сказал я. — И черт с ними! Даже если были.