Последовала резкая команда одного из гроллов. Видать, спецназ уже заканчивал посадку на шаттл, судя по звукам топающих по лестнице людей и гроллов.
— О, полетела птичка! — пробормотал охранник рядом со мной, услышав усилившийся гул двигателя гролловской машины. — Глянем на шаттлы?
Охранники вышли из дома Светланы, задирая свои подбородки вверх. Я последовал их примеру. Это действительно было красиво — транспортный шаттл гроллов поднимался вдоль здания гостиницы, а на ее крыше к открывшемуся просвету Периметра Форта уже поднимались и другие шаттлы. Штук семь-восемь. Затем они исчезли, растворились в воздухе, переходя в невидимый стелс-режим.
И что-то в моем сердце отозвалось болью, пустотой, тревогой.
Я понимал, что спецназ колонистов, гроллы-копы, забирая Светлану с собой, отправяются на военную операцию. Быть может, кто-то из них сегодня пойдет в свой последний бой. Но они, своей жизнью, военным опытом, талантом свое место в шаттлах заслужили. И если Светлана среди них — значит, так надо. А я, боевая машина смерти, воспитанная, созданная на Земле за эти годы — места в шаттле пока не заслужил.
Я не понимал только, почему эта маленькая, хрупкая девушка — лучше тех мрачных ветеранов штурмового отряда капитана Пабло Каррера, которых гроллы вытурили из армейской операции, сославшись на их низкую боеспособность. Но знал только, что, если Светлана погибнет — что-то умрет и в моем сердце. Потому что только теряя, мы понимаем, что утерянное — бесценно. Я любил Светлану — мою Пчелку, моего Ангела-Хранителя. И осознал это даже не сейчас, когда она покинула меня. Намного раньше…
Я выполнил свое Предназначение — зацепился на поверхности, дошел с помощью моего Ангела-Хранителя к безопасному поселению, в котором не спеша мог собрать сведения о Новой Женеве. Но любовь, тревога в моем сердце говорили мне, что я уже не рад этому. Потому что Свет Очей Моих покинул меня, уносясь навстречу ночному бою, опасности и, быть может, смерти. А я — позволил ей покинуть меня.
Шаттлы гроллов исчезли, но я все еще смотрел в небо. Выполнив свое Предназначение, я осознал, что прошел через Смерть к своей Любви, как и предсказал мне пять лет назад Сато. Никто не верил тогда в его слова. Но я — верил своему старому другу. И это было единственным, что утолило боль моего сердца. Если Сато предвидел правильно — Свет Очей Моих не погибнет сегодня. Вернется ко мне. И мы еще не один день будем лелеять зарождающиеся лепестки счастья и любви. Я не должен торопиться и торопить ее. Поэтому я буду, работая в форте, ждать ее возвращения — с Верой, Надеждой и Любовью в сердце.
(Конец 1 книги)
г. Днепропетровск, 2007 г., переработка октябрь-декабрь2008 г.
No Copyright — SteelMaster. (RealName: Кукса Олег Владимирович)
http://zhurnal.lib.ru/k/kuksa_o_w>
Жаль, что я так и не увижу успеха наших ребят. Я все сделал правильно — оказался в нужном месте и в нужное время. Сделал то, что от меня требовалось. Надеюсь, все у них сложится хорошо. Но…
Похоже, мне уже не выполнить своего обещания…
Я обещал Аманде и Ксении, что мы еще выпьем все вместе за успех нашего дела на нашей новой базе. Когда я говорил это — я был уверен в себе, своих силах, своей удаче.
Я верил, что так и будет…
Но сейчас…
Быть может, я все же что-то сделал не так. Костлявая уже стоит надо мной. Я чувствую, что осталось всего несколько минут. И никого рядом… Никого, кто мог бы прийти на помощь.
Я что-то сделал не так… Если и были шансы выжить — я их упустил. Похоже, не дотянул до предсказания Сато всего несколько минут. Жаль… Надежда лишь на то, что жители Планеты Хаоса прочтут мои инструкции, которые я положил в рюкзак и все же выполнят их. Выполнят мою работу вместо меня. Я в том самом месте, в то самое время, где находятся те, кто поможет мне. На чью помощь я могу рассчитывать.
Жаль, что я так и не узнаю, кто же это, и почему наши перестанут гибнуть. Молился лишь за то, чтобы я своими ошибками, своими выборами во время десанта не стер эту вероятность…
Я подвел всех наших. Подвел Лауру. Нам уже поздно что-то выяснять. Поздно…
Мы все еще немного сердились друг на друга, из-за глупой, в общем-то ссоры. В то время я провел несколько рейсов в систему Селесты, тоже находящуюся в зоне излучений Катастрофы. Пока не проникнул в самое сердце Селесты, проведя свой крейсер-базу почти к орбите второй планеты. Но перед этим…
За пять дней погибло восемь пилотов. Как правило, в первом же и последнем рейсе. Программа вывоза образцов с Селесты была сорвана. А парды на Селесте гибли один за другим…
Никто из руководства Дальней Разведки не верил, что программу исследований на Селесте, захваченной Катастрофой, удастся завершить успешно. У многих Внеземельщиков были сомнения на этот счет — пара удачных рейдов Ксении, а затем череда очень горьких провалов. Цена которым — смерть наших пилотов. Не раз в штабе Дальней Разведки из-за этого предлагалось вообще свернуть исследовательские работы в Селесте. Просто — в очередной раз признать свое поражение.
Но здесь было намного безопаснее, чем в системе Новой Женевы — были, как оказалось, целые зоны относительно безопасных мест. И у нас, наконец, появились самые первые детекторы неведомых порождений Катастрофы. Селеста по замыслу штаба Дальней Разведки могла стать полигоном, преддверием перед операцией на Новой Женеве. Там мы могли приобрести свой самый первый опыт работы в зоне, накрытой Катастрофой.
Но, после нескольких неудач, штаб решил рискнуть с кем-то из нашей слаженной команды, лидером которой была наша тройка — Сато, Аманда и я. Выбор из пилотов был в общем, не так уж и велик — я был лучшим пилотом из нас троих. Сато тоже был хорош, но рисковать нужно было кому-то из нас. И Сато обнадежил всех нас, придержав резвого Димку Воронова и еще несколько наших толковых пилотов из Странной Компании. Сато сказал коротко: «Cелеста — это Предназначение Дэниела и Ксении. У всех остальных — козырные тузы.» Понятно о каких тузах шла речь — о тузах Смерти. И Сато лишь бросил на вопросы друзей и штабистов, добавив: «Все мы побываем в cистеме Селесты. По пути, проложенному Дэниелом и Ксенией. Но — позже. Наше время еще не пришло. А пока — это партия Ксении и Дэниела».
Авторитет Сато был непререкаем. Я тоже перед первым рейдом предложил штабу прислушаться к мнению Сато и прекратить вылеты всех наших остальных пилотов, кроме Ксении Богатыревой. Штаб принял к сведению рекомендацию, ответив: «Посмотрим — тебе еще нужно вернуться живым». В итоге я добился от них, на нашем совещании, что, пока я и Ксения справляемся, никого в рейсы не пускать, потому что предупреждение Сато означает верную смерть для наших товарищей.
Пилоты более старшего поколения, не входящие в нашу команду, повозмущались, но не так чтобы уж сильно — облажались они в тот момент по полной. Но я успешно выполнил для начала пару несложных рейдов, и это прикрыло им рот, а в штабе снова воспрянули духом. Затем я сменил Ксению на ее крейсере-базе и продолжил программу исследований и сбора образцов в планетарной системе.
Приближаться к Селесте мне было запрещено. Основная задача — поиск безопасных зон по всей планетарной системе. И я, в общем, нащупал несколько относительно безопасных стоянок и пару оптимальных курсов до окрестностей пятой планеты системы Селесты. Но также подтвердил выводы Ксении — в окрестностях планет наиболее опасно. И наименее опасно — в зоне ледяных астероидов и прячась в хвостах ледяных комет. Это и дало нам идею о том, что замороженные глыбы льда имеют в какой-то мере экранирующие свойства. Так что я вмонтировал новый гиперспутник в глубине ледяного астероида, да и свой крейсер-базу пристроил в двадцатикилометровом ледяном астероиде…
Сбор данных проходил успешно. Парды на Селесте, за пределами наших гибнущих планетарных баз, здорово нам помогли — я передал на Землю уйму полезной информации и видеоматериалов, пока неведомые твари не сожрали таки гиперспутник прямо во время передачи данных. Очевидно, сигнал Дальней Связи гиперспутника привлекал нашего противника. Так что я остался без связи.
Ну, к этому мне не привыкать…
Постепенно шаттлы-автоматы окончились, пойдя на корм нашим противникам. И я, догадавшись, что транспорт с новой поставкой запаздывает, придержал три последние Молнии. Затем вышел в рейд по Селесте и подготовил еще две промежуточные, безопасные лежанки для крейсера-базы в крупных ледяных астероидах. И, дожидаясь транспорта, продолжил собирать образцы роботами-автоматами, выпущенными с Молний, прямо с поверхности астероидов…
Как я узнал чуть позже, у Ксении был тот еще отходняк и потребовалось три дня на восстановление. Все же сказывалось нервное напряжение. И штаб с какого-то бодуна вместо Ксении послал насмерть сначала одного пилота, затем другого, несмотря на предупреждение Сато. Некомпетентные уроды, что еще сказать. Но ничего — вот и будет повод почистить штаб от нескольких амбициозных крыс. Они сами засунули свои шеи в петлю.
Никто ко мне так и не добрался…
Живой из подобных заданий удавалось возвращаться разве что нашему нынешнему командиру — Ксении Богатыревой. Единственный пилот старшего поколения, который брался за любое, самое сложное задание штаба, и всегда выполнял его. Невероятное везение Ксении никто объяснить не брался. Нет, она была умницей — ловкой, хитрой, находчивой и опытной до жути за свою долгую карьеру. Но были, в общем, навигаторы и пилоты не хуже ее. И где они сейчас?
В общем, Лауре было из-за чего психовать. Когда Ксения сменила меня, я вернулся своим ходом на нашу центральную Фурию, расположенную в ближайшей от Селесты планетарной системе, вне зоны Катастрофы. Капитальный осмотр моего крейсера класса Феникс показал, что он свое уже отлетал, и мне пригнали с Земли замену — такой же, но новенький модернизированный под стандарты Внеземелья крейсер класса Ямато. Не сказал бы, что я был рад такой замене — У Ямато шаттлов на борту вдвое меньше. Но смертельные излучения зоны Катастрофы медленно, но верно гробили наши корабли, и ничего тут не поделаешь.
Лаура встретила меня с темными кругами под глазами и твердым намерением отговорить меня от следующего рейса. Но, в первый раз все обошлось хорошо — не прийдя к общему мнению, мы просто отправились в наш клуб, где собрались почти все Внеземельщики Фурии и ближайшей к нам планетарной базы — чтобы отпраздновать мое возвращение.
Очередной неприятный разговор состоялся перед моим следующим, третьим вылетом. Лаура предложила подать обоим в отставку. В общем, подобных мелких ссор хватало, и в наших отношениях наступил определенный кризис. Но, увидев, что я возвращаюсь из каждого рейса целым и невредимым, да еще и с бесценной добычей на борту, она, как мне казалось, немного успокоилась. Но на каждый рейс она провожала меня, как в последний раз — у Лауры началась жуткая депрессия, чего не могли не заметить наши психологи.
Постепенно я приобрел особый, неповторимый опыт пилотирования, который, позже, на протяжении трех месяцев передавал в Селесте целому поколению наших пилотов-Внеземельщиков, обладающих даром предвидения. Всех их, в спарке, хорошенько прогнал по относительно безопасным курсам. Но это было уже позже. А в первые три недели продвижения Катастрофы на Селесту, в ней научились выживать только я и Ксения.
Мы попеременно брали на себя управление нашим крейсером-базой в Системе Селесты, опробовали самые первые, все более совершенные модификации энергонных радаров ближнего и дальнего радиуса действий, созданных Джонатаном Мэрайфильдом на основе собранных нами образцов и данных. И многое другое.
В итоге штаб, воодушевленный нашими успехами на периферии системы Селесты, снова попытался забрать образцы, собранные нашими биороботами-автоматами на самой Селесте. Мы уже не раз привозили на главную базу аномальные, энергонные материалы и артефакты, собранные в космосе, но наши Парды и другие биороботы собрали этих образцов на порядок больше на самой Селесте. А данных и видеозаписей, которые Парды транслировали по Дальней Связи, все же не хватало. Большинство Пардов гибли во время трансфера данных — на Селесте осталась лишь маленькая кучка стелс-роботов от той огромной армии, которую мы оставили на наших планетарных базах и в их окрестностях.
И мы рискнули — Ксения подогнала свой крейсер-базу почти к орбите Селесты, а мой крейсер-база, готовый к старту, оставался в резерве, на стапеле Фурии.
Но закончилось тем, что Ксения, стряхнув преследователей перед входом в астероидном поле, оказалась на грани гибели. Она еще успела спрятать базу-крейсер в относительно безопасном месте, на одной из наших лежанок в астероидах, но ее корабль получил серьезные повреждения. Требовался новый крейсер-база, взамен поврежденного. В общем, ничего такого, чего бы мы не планировали…
Лаура не хотела, чтобы я уходил в этот рейс и мы снова здорово поссорились. Ее просто бесило то, что я не хотел прислушаться к ней и подать в отставку, отказавшись от рейса в Селесту. И меня это бесило не меньше.
В общем, нашла коса на камень — что-то в наших отношениях надломилось окончательно. Лаура слишком переживала за меня, слишком опекала меня, слишком заботилась обо мне. И требовала того же взамен — все большего и большего…
Вот почему файтеры первой волны, работающие во Внеземелье, как правило, заводили семьи после окончания своей карьеры. Любить нас — это никаких нервов не хватит. Поэтому нам требовалось, по большей части, избегать постоянных связей. Поэтому файтеры, как правило, брали в любовницы и жены только девушек-файтеров. Свободная девушка-файтер во Внеземелье, это — миф, нонсенс, из разряда Дедов Морозов, честных политиков и других вымышленных персонажей. Потому что на сотню мужиков приходилась одна девушка-файтер, и мы, файтеры, дрались за ее внимание, порой даже не в переносном смысле.
Но даже и девушки-файтеры не всегда выдерживали…
Лаура совсем потеряла голову от подавленного состояния и депрессии. Назначенный ей курс психотерапии помогал, но не так чтобы очень. А предложение отправиться на заслуженный отпуск на Землю Лаура отклонила — хотела быть рядом со мной, хотя бы в последние дни моей жизни. И мы любили друг друга каждый раз, как в последний, несмотря на ссоры… Пока она не предложила плюнуть на все и начать нормальную семейную жизнь, вдали от всего этого кошмара.
Я понимал ее логику — быть может, я был бы для нее прекрасным мужем, и все у нас было бы хорошо. Нужно было просто подать в отставку, отказаться от верной смерти, на которую меня и Ксению обрек штаб Дальней Разведки своим дерзким, невыполнимым по мнению Лауры планом.