Шутка, конечно — в штурмовом отряде, теперь уже Пабло Каррера, принявшего командование, было несколько сильных энерговоинов из Омеги. Они, небось, шаттлы и завалили, пока я чуть не обделалась со страху.
Но если они эту бойню называют войной с Рейдерами, то я не подписывалась на то, что нас вместо Рейдеров будут атаковать шаттлы и боевые роботы гролловского производства. И эта жуткая бойня наложила на меня свой отпечаток — в первое время мне было жутко страшно, когда начиналось сражение. Когда в сотне-другой метров от тебя идет бой не на жизнь, а насмерть. Я была рада, что на мою, маленькой девчонки-подроска, трусость и трясущиеся руки, никто не обращает внимания. Поэтому телохранители из армии Корто, с красными крестами-повязками медиков у плеча, даже поддерживали меня морально, успокаивая. Мол, так и должно быть — но куда деваться-то?
Я не хотела быть обузой в бою, но пока была. Зато, после боя, спасала от смерти десятки умерших и умирающих солдат Федерации, исцеляя их. За это меня ветераны Корто и полюбили. Даже прозвали Пчелкой за мое трудолюбие и самоотверженность. Им было наплевать на то — трясутся там от страха мои руки или нет. Главное, что я хорошо делала свое дело, как Мастер-Целитель. Потому что полевых Мастер-Целителей, вызвавшихся добровольцами на линию фронта, можно было пересчитать на пальцах одной руки.
Подробнее — 2 ур. 59
Классическое военное образование Проводника в Академии, конечно, было неплохим, но его-то я как раз, считай, и не получила — меня еще ребенком взяли в оборот и прогнали по ускоренному курсу на Медицинском Факультете. В надежде на то, что я как можно быстрее стану за операционный стол.
Исключение составляли только военные спецкурсы генерала Устинова, на которых я научилась толково стрелять из снайперки и работать со взрывчаткой. Но это, знаете ли, совсем иной род деятельности, о котором я бы не хотела распространяться даже среди своих друзей. Но Устинов брал в оборот всех перспективных диверсантов, и его очень заинтересовала моя способность вовремя смыться, проломившись под землю без всякой Зоны Перехода. Полезно, знаете ли, когда находишься на территории противника и выполняешь там кое-какие порученьица министерства Обороны Федерации.
Но среди выпускников национальной Академии Нового Киева энерговоинов было на два-три порядка больше, чем хирургов-Проводников. О Мастер-Целителях я уж и не заикаюсь. Нас можно было пересчитать поименно, за всю историю Академии. Поэтому я не рассматривала подготовку по личному приказу Устинова, как что-то серьезное. Надо, значит надо. Тем более, где бы я еще научилась стрелять из снайперки и собирать бомбы, сделав невинные покупки в хозяйственных магазинах гроллов? Заодно я соответствующий раздел химии подтянула. Хотя, конечно, в школе так углубленно эту дисциплину и не проходят, ограничиваясь классической химией. Оно так безопаснее для обычных детишек будет.
Но детишек с мощной боевой энергоматрицей у нас, в Федерации, обучают, скажем так, специфически, под заботливым крылышком генерала Устинова, на его «курсах для одаренных детей». Правда-правда — так официально их и называли, и по легенде, официально, мы там чем угодно занимались, но не военной подготовкой. Ведь Мирным Договором диверсионная деятельность запрещена, и у нас таких явлений нет и быть не может.
Марков даже устроил разнос нашему Министру Обороны. Он запретил мне тратить время на всякие глупости, и я, в общем, была с ним согласна — тайных полевых агентов, способных работать на территории гроллов у генерала Устинова было более чем достаточно. Одним больше, одним меньше — невелика потеря. А Мастер-Целителей было на несколько порядков меньше. Так что я в этом была полностью согласна с Александром — нечего гоняться за двумя зайцами. Я — Мастер-Целитель, и точка. Так что после того, как Марков разругался с Устиновым, я прекратила свое обучение на «курсах для одаренных детей». А жаль — был там один очень симпатичный мальчишка, которому я, остолопу, безуспешно строила глазки целых две недели. Но мальчишек в этом возрасте, как я поняла, взрывчатка и стрельба из снайперки, кажется, интересует намного больше, чем симпатичные девчонки, и мне не обломилось — даже подружиться толком не удалось…
Убедившись, что от меня в операционной будет толк, хирурги-Целители начали использовать меня ассистентом — для откачки Черноты и синтез-операций. Причем сразу же — после зачисления на первый курс Академии Проводников. Поэтому я начала проводить свои самые первые, сложные операции еще лет в десять, даже еще не приступив, как требуется, к изучению анатомии человека — училась в перерывах между операциями, на которых мне ассистировали опытные хирурги-люди. Которые не могли, как я, синтезировать ткани человека.
Дело в том, что гролловские стационарные и переносные операционные, управляемые ментально, рассчитаны-то на гроллов-Целителей Семей Арес и Роон, а не на людей! Поэтому хирурги, которых я захватывала глазами и вводила в мысленное Единение со мной, использовали меня как ментальный интерфейс, работая с гролловской аппаратурой синтеза. И подсказывали мне на ходу, что для синтеза локтя, кисти или колена человека требуется вот здесь проложить сухожилие, а там — артерию. А здесь неплохо бы разместить хрящевую ткань, переходящую в кость. И все это необходимо промоделировать на компьютере операционной, прежде чем формировать подменную синтез-матрицу. И так далее.
Я, в общем, чувствовала себя полной дурой. Каким-то бестолковым автоматом-синтезатором, которым управляет опытный человек-хирург. Не понимала поначалу ничего из того, что запихивали в мою голову матерые хирурги. Но синтез-операции вот так — в Единении с мыслями хирурга-оператора, обычно и проходили. Другого пути нет. Мне просто попались опытные, талантливые, а, главное, очень терпеливые хирурги, которые понимали — большего от десятилетней невежественной дуры не добьешься.
Они, особенно Александр Марков, даже радовались тому, что мне, несмотря на маленький возраст, хватало выдержки и терпения на то, чтобы выстоять на ногах ужасненько длинные по времени марафоны из нескольких операций подряд — тогда была жуткая очередь на синтез-операции. Хирурги радовались, что я не испытываю отвращения и тошноты при виде жутких ран, как другие, более старшие студенты. Способна их выдержать. А главное — мы с самого начала, по большей части, давали хороший, положительный для пациентов результат. Так что, несмотря на неудачи, я все же продолжала учиться. В Единении это, оказывается, происходит очень быстро. Доучивала анатомию человека уже позже. Пока не начала чувствовать и считывать суть пациента, его биологическую матрицу.
Мне говорил о такой возможности Марков, но и он был удивлен, как быстро я освоила это элитарный медицинский прием, известный кроме Маркова всего трем Мастер-Целителям Федерации, из семей потомственных православных Целителей, прибывших на Новую Женеву около ста пятидесяти лет назад, еще задолго до Катастрофы. А я, за пару лет и несколько сотен операций, даже и не заметила, что как-то незаметно заматерела. Быть может, еще потому, что род Смирновых и Сотниковых тоже принадлежал к линиям крупной православной конфессии, духовные лица которой зачастую могли исцелять одним лишь прикосновением рук. И это заставляло меня задуматься о том, что гроллы воровали представителей этих семей намного чаще не просто так, а преследуя свои какие-то никому неведомые планы. Они относились к нам не как к живым людям, а как к ценным лабораторным экземплярам. Носителям определенных, закрепленных столетиями генетических признаков.
Именно это убило мою мать и искалечило мою судьбу, ведь Надежда в какой-то мере умела исцелять прикосновением, хоть и избрала путь артиста, певицы. И православная община даже назначила ей, как и мне, звание духовного лица низкого ранга, означающее, что наш дар благословлен православной церковью, является божьей искрой, предназначив нас, Целителей, служению остальным людям, на их благо и процветание.
Я действительно начала чувствовать каждую клеточку и орган в своих пациентах. И изучала не только гролловскую технику синтез-операций, но и наши, проверенные веками методики. И приступила к изучению очень сложных глазных синтез-операций — очередь ослепших от Черноты, ждущих операции пациентов в те годы просто ужасала! Затем начала оперировать сложных пациентов, за редким исключением, в одиночку. Ассистенты за операционным столом мне уже были не нужны.
Никто не спрашивал меня — не хочу ли я стать кем-нибудь другим, а не врачом? Федерации были нужны Мастер-Целители, и точка. Я даже классического образования-то не получала. «Какая математика, химия, физика!? Давай зубри анатомию человека! Читать, писать умеешь — так чего тебе еще надо!? Появилось свободное время? Так давай ступай в операционную — люди месяцы ждут своей очереди на синтез-операцию, а ты тут прохлаждаешься!»
И все же я любила свою работу. Любила то, что могу хоть как-то использовать во благо тот дар, который был заложен во мне еще моими предками и родителями, а не тем, что со мной сотворили в детстве гроллы, изуродовав меня. Зачем, спрашивается, врачу боевая энергонматрица!?
Я нашла свое место в жизни. И сейчас, в двадцать два с половиной, могла сказать, что не жалею о том, что стала Мастер-Целителем и Старшим Проводником Корто. К окончанию Академии Проводников я уже подобралась к таким сложным операциям, которые были по силам лишь одному Александру Маркову и его лучшим ученикам. Он-то и посоветовал мне взять на себя северо-восток Федерации, Округ Корто. Горный район, в котором жилось ох как несладко. Мы и выдвинулись-то туда потому, что именно на северо-востоке по сведениям нашей разведки все еще гнездились тайные стоянки и базы гроллов-ренегатов.
Что ж, разведка и наши аналитики ели свой хлеб не зря — наши глубокие рейды, вплоть до побережья, принесли гроллам-ренегатам немало хлопот, не говорю уж про их найденные и уничтоженные нелегальные базы.
К тому же, немецкие поселения хоть и не входили в состав Федерации, сохранив во время войны с гроллами свой нейтральный статус, но мы, в общем, ладили с ними очень хорошо. А подземная трасса «Лос Анжелес — Новый Веймар» к тому времени уже была проложена Александром Марковым, и я, таким образом, смогла бы в сложных случаях лечить ключевых пациентов из немецких поселений либо в операционной Лос-Анжелеса, либо в самом Новом Веймаре.
Немцы просили об аренде хотя бы одного Мастер-Целителя для глазных операций уже несколько лет. Они не могли доставлять своих пациентов по воздуху, шаттлами мобильно, в требуемом количестве, а застарелые глазные операции мог проводить только Александр Марков, который и так не мог управиться с потоком пациентов из столичного и соседних Округов. Поэтому, когда мы уничтожили заторы из слепых пациентов в Новом Киеве, я и отправилась в турне по стране, оказавшись в итоге в Лос Анжелесе и застряв там надолго. А затем уж на пару месяцев застряла в Новом Веймаре — немцы ошалели от такой возможности, и я за девять недель прооперировала около тысячи двухсот пациентов. В том числе — огромное множество слепых, потерявших всякую надежду на выздоровление. Некоторые из них были слепы уже по несколько лет. А немецкие хирурги, которых я натаскивала за это время на глазные операции, оперируя с ними, наконец-то научились толком проводить скорые глазные синтез-операции гролловским оборудованием. Ведь пока Чернота не выжгла вторичными токсинами сетчатку и хрусталик, все можно сделать малой кровью, одними лишь синтезаторами и приборами гролловской операционной.
End 2ур. 59
Того военного опыта, какой был у наших бойцов из элитного воинского подразделения Омега — у меня после окончания Академии даже и близко не было. Федерация вызывала Омегу тогда, когда дела шли совсем уж плохо. И эти ребята спрашивали не «сколько их», а «где они»? А потом бандитам, работорговцам, Рейдерам, гроллам-ренегатам — в общем, врагам Федерации — наступал большой такой, черно-красно-синий облом.
Но шла жестокая, кровопролитная война. Поэтому каждый гражданин Федерации, умеющий обрашаться с энергетикой всех трех Слоев Новой Женевы, был взят Омегой на заметку.
И тогда я попала в руки Антонио Гонзалесу, командиру третьего взвода Омеги. Он первый показал мне, что это такое на самом деле — быть энерговоином Омеги. Сразу же после моей первой отсидки в тюрьме гроллов, за ошибочно сбитый шаттл гроллов Турхат, в конце того рокового боя с шаттлами ренегатов.
Подробнее — 2 ур. 60
Ребята из отряда Пабло Каррера говорили мне, что я сбила несколько шаттлов, но я им не верила, пока мне не пришла повестка в суд, после которого я слила Печати Силы погибших пилотов-ренегатов и бедного копа Турхат, попавшего под раздачу от меня и других энерговоинов, принявших два новых шаттла, заходящих на боевой курс, за врагов.
Вот что значит попала не на того судью.
Я пыталась им сказать, что вобрала в себя Печати Силы всех тех, кто погибал рядом со мной, чтобы спасти их. Ведь я была врачом, с нейтральным статусом, а не энерговоином. Но мне запретили говорить в неположенное время и разрешили отвечать только лишь на конкретные вопросы следователя.
Психолог, допросившая меня в тюрьме гроллов, ругалась неимоверно. Она считала мои воспоминания о том сражении в мнемофайл через Единение и добилась пересмотра дела. За дело взялась Сесилия Рашт Роон, знавшая обо мне от своего отца еще по осаде Лос Анжелеса — вот так мы и познакомились. Она обещала мне, навестив в камере, что на следующий день я уже буду на свободе, а я, глупенькая, ей не верила. А когда меня выпустили из тюрьмы на следующий день, я просто обалдела. Учитывая, что мне пришлось бы кантоваться пять месяцев, а я отсидела всего двенадцать дней, я ей и моему психологу была очень благодарна. Так что не упиралась особо, когда Сесилия повезла меня в Роонхартисс, и доктор Рашт снял эмоциональные тесты вообще предлагал лечь в стационар, но я отказалась, согласившись лишь на одну нейронную операцию, потому что, оказывается, я, по его словам, получила в том бою сложную эмоциональную травму, требующую незамедлительного вмешательства. Глупости, конечно — я чувствовала себя нормально, но врачам, как говорится, виднее, потому что я в нейронных операциях — ни бум-бум. Их на Новой Женеве нормально, с толковым оборудованием, только Экзекуторы Семьи Роон делать и умеют. А нашим коновалам из Псикорпуса, действующим по старинке, залезая в мозги псизондированием, я не очень-то доверяю.
End 2ур. 60
Скажем так, после того, как Красный Лис взял меня в оборот — я перестала быть обузой в бою. И руки у меня от страха во время сражения уже не тряслись.
За эти годы мы уничтожили огромное, хорошо вооруженное государство — Союз Рейдеров. Про подпольные гролловские лаборатории на их территории я уж и не говорю. Мы выбили бандитов и их главарей-гроллов из южных долин Корто, рассеяли их по горам, выжигая их стоянки и базы в горах огнем и мечом, а их форты и три города в итоге взяли штурмом.
К середине войны я уже была опытным энерговоином-ветераном, смертельно опасным для ренегатов, нейтрализацию которых брала на себя. Изредка приходилось уничтожать вражеские роботы и шаттлы, но копы Турхат к тому времени, уже наученные горьким опытом, предупреждали наш штаб по связи, прежде чем летать над зоной боевых действий. Казалось бы, простейшая система «свой-чужой», выдаваемая нашим полевым командирам, а сколько жизней гролловских пилотов она сохранила. Всю боевую технику, которую не распознавала эта система, мы просто уничтожали, и шаттлы гроллов-наблюдателей из Турхат могли уже висеть над зоной боевых действий спокойно. А так как Летуны были нашими союзниками, шаттлы копов они тоже за редким исключением не трогали. Я так поняла, большинство гроллов, в том числе ренегатов, решили не ввязываться в войну между Федератами и Рейдерами, и использование боевой техники было запрещено. Вот за этим гроллы Турхат и следили, выполняя решение Ассамблеи Союза Семей Новой Женевы. Ох, как нам это было на руку — ведь боевая техника была как раз на вооружении гроллов-ренегатов и их прихвостней-Рейдеров.
Рейдеры прозвали меня Черной Ведьмой — слишком многих из них я ранила или сожгла дотла Чернотой во время крупных горных сражений. Слишком часто самоуверенные гроллы-ренегаты удивленно смотрели на свое чернеющее тело и на меня, когда я возвращала сторицей в контратаке, казалось бы, смертельную для меня, по их мнению, дозу Черноты — все эти Черные Валы, Черные Стрелы, Бритвы и многое другое. Они не знали, что Чернота и Краснота — моя родная стихия…
Сами понимаете, лучший Учитель — это Враг, делающий для твоей смерти все возможное.
Несколько раз я получала легкие ранения — снайперы Рейдеров, прекрасно знающие все горные тропки и перевалы, воюющие во второй половине войны на своей территории, доставляли нам, энерговоинам Омеги, немало хлопот. И, если в начале войны Рейдеры меня, одетую в бело-серебрянную форму Целительницы Семьи Роон, имеющей нейтральный статус, не беспокоили, то к ее окончанию за одно сражение по моему энергонщиту то и дело щелкали отбитые пули. Так что я носила уже контрабандный бронекостюм производства Семьи Арес, наших союзников, которые гроллы-наблюдатели Турхат у нас безуспешно пытались конфисковать на протяжении всей войны. Но разрывные пули тех же Ультиматумов, в общем, способны пробить энергонщит Небесного Купола, и я спасалась лишь тем, что Кармелита, находящаяся в полном расцвете сил, могла выставить энергонщит более высокого уровня. Ведь девочки-Небесные Куполы были огромной редкостью. Каждый энерговоин, носящий такой симбионт, ценился на вес золота, образно говоря.
Именно комбинация Небесный Купол плюс Левиафан позволяла выйти нашим лучшим энерговоинам на уровень Экзекуторов-гроллов и освоить таки Армагеддон, который был раньше на воооружении лишь у энерговоинов-Экзекуторов Союза Семей. И последние пару месяцев войны, после того, как я освоила Армагеддон, мало кто из высших военных чинов вспоминал, что я, в общем-то, в начале войны была нейтральным врачом, а не энерговоином, зачисленной Антонио Гонзалесом в третий взвод Омеги.
Несколько крупных боевых операций в конце войны, особенно, когда мы разгромили армию гроллов-ренегатов под Бранденбургом, поставили жирный крест на моем нейтральном статусе, и снайперки Рейдеров в последние дни надвигающегося на них блицкрига выцеливали меня во время сражений вполне осознанно, как одну из наиболее приоритетных целей.
Но я прошла войну, в общем, без каких-либо серьезных потерь. Разрывные пули снайперок, пробившие-таки энергонщит, были ослаблены настолько, что нанесли мне лишь несколько досадных ожогов и царапин, которые я залечивала, даже не выходя из сражения.
Подробнее — 2 ур. 61
Самое досадное происшествие, связанное с войной, как ни странно, случилось уже в мирное время, через несколько месяцев после разгрома Рейдеров. Наследие войны все же достало меня в тот момент, когда я уже перестроилась на мирный образ жизни и вернулась к медицинской карьере.
За что и поплатилась.
Один раз, под Новым Веймаром по мне таки, в джунглях, долбанули из снайперки. Как оказалось позже, из гауссовки, штатной для Вулкана, боевого Дрона гроллов. Наследие Семилетней Войны, так сказать, когда десятки тысяч подобных Дронов штурмовали позиции наших войск. Они управлялись по Дальней Связи с тысяч планет и баз гроллов-ренегатов. Таким образом, гроллы-ренегаты даже не несли потерь в личном составе — пускали на убой одну лишь боевую технику.
Я в то время еще носила Кармелиту — девочку-Небесный Купол в полном расцвете сил. И очень сглупила, понадеявшись на силу ее энергонщитов. Хотела подставиться под выстрел снайперки, чтобы шаттл рядом со мной сумел отыскать позицию стрелка и атаковать его. Выстрелов из снайперских винтовок я не очень-то боялась, еще со времен войны с Рейдерами. Но это пока не обожглась на том, что на каждую дичь найдется свое, соответствующее вооружение. Вот и нарвалась на выстрел 120мм снарядом направленного действия из семиметровой гауссовки, которая с одного залпа гролловский военный шаттл вдрызг разнесет, не то, что человека. Такими снайперками в основном гроллы-ренегаты наших энерговоинов из Омеги в Семилетнюю Войну и выбивали, потому что пробить щиты Небесного Купола, даже мальчика-энергона, действительно очень трудно.
Хотя и не удивительно, что ренегаты выбрали для своей показательной террор-акции именно эту модель боевого Дрона: увидели бы вы Вулкана в джунглях — в штаны наложили бы. Эдакая громадина-киборг — умная, осторожная, умеющая незаметно подобраться в стелсрежиме на дистанцию выстрела и сделать его по принципу «Одна цель — один труп».
Вулканы нескольких модификаций собирались на планетах одной из Старших Семей гроллов-киборгов. Эта Семья, из искусственно созданых гроллами-Патриархами рас, поставляла лучших Дронов по всей Галактике уже несколько десятков тысяч лет. И многоцелевые Вулканы были созданы под условия Новой Женевы и работы в условиях Катастрофы.
Но, как нетрудно догадаться, продажа боевых и многоцелевых Дронов колонистам прекратилась еще до начала Семилетней, и гроллы выбили всех наших Дронов, в том числе и Вулканов, в первые же месяцы войны. А закупить новые для нашей армии было уже некак — наших союзников-гроллов ренегаты тоже очень здорово прижали. Гроллы Турхат, высадившиеся на Новой Женеве для «проведения операции по принуждению к миру», даже балоргов здорово прищучили за военные поставки Федератам, не то что более мелкие научные миссии…